Таинственная улыбка Иуды

  "Предательству предшествует разочарование..."
   Павел Евлампьев



   "Ибо незадолго перед сим явился Февда, выдавая себя за кого-то великого, и к нему пристало около четырехсот человек; но он был убит, и все, которые слушались его, рассеялись и исчезли."
   Деяния святых апостолов, 5; 37


Началась травля. Никто из нас не заметил, как это произошло. Вдруг изменилась атмосфера. Так происходит в ясную солнечную погоду: незаметно сгущается воздух, ветер становится чуть сильнее, и редкие песчинки играют с путником. Хотя изменения почти незаметны, но понемногу прозрачное небо укрывается тонкой, еле заметной серебристой пеленой. Только спустя время начинаешь понимать, что скоро дождь...
Прохожие прятали взгляды, как мы в жизни не смотрим в глаза обреченного больного. Толпа, встречающаяся на пути, была напугана. Тот, из Назарета, был растерян, и я понял, что нас, двенадцать здоровых мужчин, он провел своей убежденностью. Я терялся, не понимал, почему же он, когда шел по воде, держал на расстоянии нас, своих самых преданных соратников. А толпу он держал в отдалении от происходящего. Теперь я думаю, это был блеф. Он не мог ходить по воде. Это был зрительный обман, мираж, как если бы мы усталые в пустыне увидели неспешный ход каравана. Прежде чем спуститься к реке, он долго вел нас по пустынному полю и неспешно говорил, говорил, говорил. Он знал, что мы, усталые, голодные увидим мираж…
Человек из Назарета не любит нас, он не верит нам. Он использовал нас для своих проповедей в толпе. Он оскорбил своего самого преданного ученика, такого простодушного Петра, который воскликнул однажды, в эйфории любви к нему: «Я тебя никогда не брошу, учитель, чтобы мне ни пришлось вынести ради тебя!! Я всегда буду рядом с тобой!!» На лице учителя промелькнула загадочная усмешка. Ее заметил только я. Мне до обиды стало смешно, как же он провел нас? Ответ учителя меня не удивил. Мы услышали обидные слова: «Истинно говорю я тебе, Петр, ты отречешься от меня и отречешься не единожды, пока не запоет свою песню птица ранняя». И обернулся в сторону понявшего его. Одиннадцать наших соратников все еще находились под воздействием его обаяния. Он пытливо смотрел на меня, и я услышал то, что ожидал услышать - новую ложь учителя: «Меня первым предаст тот, кому я больше доверял, лучший из вас, учеников».
Раздались возмущенные голоса: «Нет, мы любим тебя! Никто из нас этого не сделает!» И снова один только я заметил еле неуловимую гримасу на лице Учителя, задержавшуюся на секунду. Но он снова взял себя в руки. Воздел глаза к небу: «Отец! Почему я?!» Потом снова пронизывающе посмотрел на меня.
Меня поразило осознание того, что мы все находились в его власти. Наш разум отказывался увидеть реальность. Ни один из одиннадцати так и не понял его намека, кто же предаст его первым. Мне было смешно. Я едва сдерживал улыбку: никто не понимал из его намеков, что предатель - это я. Предатель потому, что я понял своего учителя. Его придуманные слова о его отце, который ведет нас в этом мире. И отец изменит этот грешный, погрязший в блуде, предательстве и насилии мир. А проводником его в этом пути будет он, наш новый «Моисей»:
- Говорю вам, меня предаст кто-то из вас, тот, кто стал лучшим моим учеником…


***
Я шел по узким улицам, солнце скрылось за домами. Серп серой луны поднимался вверх и освещал улицы по наклонной домов. Редкие прохожие испуганно отходили от меня и шептали: «Это он, он всегда был рядом с ним». Меня испугало приближение воинов. Я боялся, что меня остановят и уведут туда, где правду скрыть будет уже невозможно. Священник, укрывший лицо капюшоном, проговорил: “Тебя ждет первосвященник, не бойся. С тобой ничего плохого не будет. Мы знаем, ты ни в чем не виновен». И не оглядываясь, зашагал к храму. Я остановился в смятении. Я ожидал, что перед тем, как скрыться за поворотом, он обернется. Но нет, он этого не сделал. И я, стараясь не показывать свою спешку, заторопился за ним.
Красное вино опьянило меня, стол был полон пищи. Мы ели молча, он смотрел на меня с пониманием, как отец на сына, совершившего грехи по своей неопытной молодости.
- Я сам был молод, делал ошибки... Помню, в наших местах объявился некий пророк, который провозгласил, что все мы делаем неправильно. «Я покажу путь истинный», - он призывал, чтобы мы, молодые, шли за ним, объясняя иудеям греховность их жизни и показывая путь к спасению. Я не помню, как его звали, по-моему, Исса. Я был молод, увлечен, видел, что в мире не все совершенно. Я собрался в путь, увел из дома лучшего быка, продал у менялы и отправился за моим учителем. Больше месяца я ходил с ним, и мои деньги быстро улетучились. Ты же сам понимаешь, путь не бывает без затрат. Скажи, Иуда из Кариота, а ты с пустыми карманами отправился в путь?
- Мне тоже пришлось отправиться в путь не с пустым карманом, - осторожно промолвил Иуда. Он не знал, как вести себя с ним.
- Я тебя понимаю, я продолжу. Спустя время, я понял, что мой учитель - выдумщик, глаза его болезненно горят, но язык хорошо подвешен, но я понял, что это все ложь и вернулся домой. Мой отец принял своего сына. Он был мудр, он знал нашу историю. История блудного сына повторялась во все времена, и блудный сын всегда приходит к настоящей истине. Скажи, Иуда из Кариота, ведь и ты тоже не с пустыми руками отправился в путь?
- Тридцать серебренников, - ответил я. Я покраснел, это было ложью. В моих руках было двенадцать серебренников. Мне показалось, что мою ложь заметил и мой собеседник.
- Я понимаю тебя, в путь нельзя отправляться без серебренников. Ведь вы не просили подаяния у паперти?
- Нас кормили верующие, - я хотел быть справедливым. - Но чаще мы покупали пищу и вино.
- Я так и думаю, - мягко улыбнулся мой собеседник. – Я слышал легенду о том, что тот человек из Назарета может накормить хлебом и рыбой толпы народа. И простую воду превращает в вино. Если это было, то единожды, я не ошибаюсь, Иуда из Кариота?
Я промолчал. Я всегда после поражался, как это произошло? Был вечер, тот из Назарета был загадочен, часто отдалялся от нас и, когда завершил проповедь, воскликнул:
- Отче наш, мы весь день провели в молитвах. Мы голодны, накорми нас, отче!
К нему подошел путник, поднес кусок хлеба, сказал:
- Отведай, учитель.
Он взял в руки хлеб и воскликнул:
- Я накормлю вас этим хлебом, мы будем сыты!
Затем указал перстом на ручей и воскликнул: - Пусть вода пресная превратится в вино!
Как это произошло?.. Я не могу понять этого. Мы ели хлеб, мы пили вино, мы были сыты. Мы были счастливы любовью к нашему учителю. Солнце клонилось к закату и озаряло нас своими лучами... Такого восторга я никогда не испытывал.
Первосвященник смотрел на меня пристально, понимающими глазами, как мой отец, когда в детстве я совершал поступки, которые не приняты были в Кариоте.
- Знаешь, что произошло с моим учителем через некоторое время?
- Его арестовали воины?
- Нет, он был безобиден. Народ вскоре понял, что странник, который вещал свои пророчества, был просто смешон. Может быть, потому что он не умел делать такие фокусы, как твой учитель. Не умел управлять толпой. Через время, когда ученики отвернулись от него, когда народ отмахивался от его слов, он стал вещать свои слова детям. Сам знаешь, какие слушатели дети, к словам нужна помощь хворостины, - искренне засмеялся мой собеседник. Он был весьма доволен собой. К стыду своему, я тоже улыбнулся, не смог сдержать улыбку, и получилась какая-то странная гримаса сдерживаемого удивления.
- Ну, иди, Иуда из Кариота. Я слышал, ты самый умный и самый преданный своему учителю ученик. Будь с ним рядом. Поцелуй своего учителя, это не будет лишним. Это поймут ученики, поймем мы. Я уверен, что твоя потеря тридцати серебреннников восполнится. Поверь мне. Я слишком стар, чтобы вещать ложь. Поверь мне, я не хочу делать плохого тебе, твоим друзьям, твоему учителю. Я не хочу вражды среди нашего народа , не хочу, чтобы отец шел с мечом на сына, брата. Ты поймешь, когда доживешь до моих лет, что покой народа важнее всего. Эта истина важнее, чем наши заблуждения. Мы иногда сами того не зная, вещая истину свою, приводим народ к смятению, к смуте.
Я шел к учителю. Толпа поредела, прохожие, еще недавно беззастенчиво разглядывающие нас , прятали глаза, и, проходя мимо, шептали: «Это они».
Среди учеников стояли несколько воинов. Мне показалось, что учитель был растерян. Я понял, что я его любил и продолжаю любить, что бы ни происходило с нами. Я подошел к нему, поцеловал по древнему обычаю, воскликнул в благоговейном восторге: «Учитель, я с тобой!».
Меня отшвырнули от него воины. Силы наши были неравны. Они схватили его.


***
«Это он сделал». Еще вчера напуганный народ смотрел на меня с тихой злобой. Когда я шел по улице, в меня кидали камни. Поворачиваясь, я никого не видел. Мирно играющие дети, увидев меня, набрасывались на меня, дразнили, издевались. Толпа натравливала на меня собак.
- Возьми, Иуда. Ты заслужил, - мешок с серебренниками швырнули к моим ногам. Я чуть замешкался, и воины вытолкнули меня прочь из храма.


Меня предали!!!


Я хотел лучшего народу своему. Я хотел помочь своему учителю, я хотел предостеречь его от ошибок, я хотел показать ему свою любовь.


Но мои усилия оказались напрасными. Меня всегда будут преследовать слова: «Это он сделал!», «Это ты сделал!!!»


Свой крест я должен был тогда поднять. «Учитель, разве каждый не должен поднять свой крест? Иисус, разве мой крест не нужен моему народу? Разве мой поступок не для блага иудейского?..»


Я не могу вернуться к отцу своему, как блудный сын. Отец упрекнет, как все: «Это ты сделал!», он не примет своего блудного сына, выбравшего крест, который был ему не по силам.


- Ты пойдешь со мной, - я увидел на горизонте таинственную улыбку прекрасной девушки. Она звала меня, она манила меня к тому дереву, где я закончу свой путь.
«Учитель, ты несешь свой крест за грехи народа, за его спасение. Я несу свой крест… как символ людской слабости, предательства… как наши предки в старину отправляли козла отпущения в пустыню. Я иду за тобой…»




 «Ибо, когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности.
   Какой же плод имели вы тогда? Такие дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их - …»
   Послание к римлянам, глава 6.