Теософское движение 1875-1950 глава 5

ИНДИЯ
С отъездом полковника Олькотта и мадам Блаватской из Нью-Йорка 18 декабря 1878 года арена теософской деятельности переместилась из Соединённых Штатов в Индию. Для Е.П.Б. это путешествие в «Индию было возвращением ДОМОЙ!» Для Олкотта это было началом великого приключения – новой жизни на таинственном Востоке, где роль, которую он должен был сыграть, была намного больше, чем роль любопытного путешественника, переезжающего из Нового Света в Старый. Он прибыл в Индию уже будучи учеником на служении у тайного братства восточных адептов, мудрецов, чрезвычайно почитаемыми всеми индийцами, которые всё ещё верили в древние предания о риши и махатмах. Для западного человека, американского бизнесмена и бывшего армейского офицера, личный контакт с этими величественными личностями был необычайным явлением, делающим его особенным человеком в глазах многих индийцев.
Создание в Индии общественного центра теософского образования было важной частью более широкой схемы теософского движения. Индия была родиной, как древних, так и современных западных цивилизаций, и её великие писания и традиции были незаменимым источником для изучения метафизики и исследования изначального значения мировых религий. В Индии также всё ещё существовала среди людей интуитивная вера в духовную природу человека. Индуистские и буддийские учения предлагали понятия, связанные с духовной психологией и внутренним, психическим развитием человека, более гармонирующими с доктринами, которые Е.П.Б. предназначено было раскрыть, чем можно было бы найти в любой другой религиозной или философской системе. Кроме того, основание теософского центра в Индии могло бы стать средством пробуждения подлинного возрождения древней индийской культуры через восстановление древних философских истин и возрождения преданности современных индусов религиозной философии их предков. Наконец, именно в Индии, а точнее, в высокогорной стране на севере Индийского полуострова, находившейся в пределах древней Индии, или Арьяварты, мадам Блаватская осуществляла тесный контакт со своими учителями-адептами, и публичная деятельность Общества в Индии сделала возможным обнародовать информацию об отношении этих Учителей к Теософскому движению.
Таковы были преимущества распространения теософских идей из индийской штаб-квартиры. Однако были и значительными недостатки. Индия находилась под властью мусульман на протяжении многих веков. После веротерпимого правления великого могольского владыки Акбара, могущество мусульманских княжеств уменьшилось, уступив место в некоторых регионах в результате мятежей власти индусов во главе с маратхами, народом смешанного происхождения. Контроль над Индией со стороны Великобритании стал результатом господства Ост-Индской компании, одной из крупнейших известных в истории торговых корпораций, которая впервые обосновалась в прибрежных городах в 1653 году, постепенно захватив власть в империи маратхов. В начале девятнадцатого века власть в Индии перешла в руки британского правительства, а после подавления восстания сипаев в 1857 году правление Ост-Индской компании прекратило своё существование.
Исполненный воспоминаниями о своей древней славе, индийский народ посчитал это подчинение западным захватчикам серьёзным ударом по национальной гордости. В частности, образованные индийцы, считавшие европейскую цивилизацию варварской по сравнению с их собственной, испытывали глубокое унижение вследствие британской колониальной политики расового превосходства, укрывшись за оградой гордой сдержанности. В Британской Индии не было или почти не было естественного смешения двух рас, индийцы никогда не забывали о своей зависимости от расы-победительницы, а светлокожие правители всегда сохраняли своё исключительное положение политической власти. Разумеется, поддерживались формальные отношения между выдающимися индийцами и официальными лицами британского правительства, и многочисленные молодые индусы из высших каст отправлялись в Англию для обучения и изучения правящей нации, что со временем привело к появлению гибрида «англо-индийской» культуры. В результате всё большее число индусов постепенно принимало европейские стандарты цивилизации и ассимилировало её взгляды, которые можно было бы назвать просто «западным материализмом». Престиж британского оружия и очевидная беспомощность индийского народа в обретении своей свободы укрепляли склонность местного населения к западным идеям, и ко второй половине девятнадцатого века преданность молодых индусов своим религиозным традициям быстро ослабевала.
В то время как эти тенденции затрагивали молодежь Индии, образованные люди предыдущего поколения сохраняли уверенность в том, что унаследованные ими великие трактаты восточной религии делали их выше всех других народов в понимании духовной философии. Таков был образ мышления, подкреплённый обширной кастовой системой, которая управляла социальными отношениями среди индусов, устанавливая «духовные различия», освящённые многовековой традицией и оправданные священнической властью браминов.
В 1880-х годах в одной браминской касте было всего около восьмидесяти четырёх подразделений, каждое со своими характерными статусами и правилами, которые отделяли его членов от других каст и подразделений. Наихудшим из злоупотреблений кастовой системы была «неприкасаемость», которая на протяжении многих веков запрещала около сорока миллионам индусов любые контакты с членами высших каст. «Неприкасаемость» была, наконец, объявлена вне закона официальным актом Учредительного собрания Индии в 1947 году, когда британское правительство обязалось отказаться от контроля над индийским народом и передать всю власть свободному национальному правительству Индии.
Индийский национальный конгресс на протяжении многих поколений проводил кампанию против «неприкасаемости», но только после того, как до Индии дошёл новый духовный импульс национальной свободы, эта бесчеловечная практика была окончательно отменена.
Неприкасаемость, малолетние невесты и подобные унизительные обычаи иллюстрируют социальный и религиозный упадок Индии в девятнадцатом веке. Среди людей также наблюдалась характерная пассивность, частично из-за многовекового подчинения сначала моголам, а затем британским завоевателям, что ослабило волю этой когда-то свободного и независимого народа. Также было широко распространено мнение, что в тёмный век или Кали-югу (период духовного упадка, предсказанного в священных книгах индусов) ничего нельзя сделать, чтобы возродить дух прошлого, но что любое угнетение надо переносить без сопротивления с терпеливой безнадёжностью. Такой религиозный пессимизм сделал Индию апатичной, и она приобрела репутацию «отсталой» страны по сравнению с энергичной и агрессивной политикой западных народов. Таковы были некоторые из обстоятельств и трудностей, когда мадам Блаватская, приложив усилия, приехала в Индию в 1879 году. Её цель состояла в том, чтобы возродить дух древней Индии, заменить сектантскую гордость взаимным пониманием и уважением и разрушить барьеры кастовых и религиозных различий для возрождения истинного философского исследования.
До отъезда из Соединённых Штатов полковник Олкотт переписывался со своим знакомым индусом Мульджи Текерси, с которым он познакомился во время атлантического плавания в 1870 году. Когда Мульджи рассказали о Теософском обществе и его целях, он отослал Олькотта к некому Харичунду Чинтамону, который был президентом Бомбейского отделения «Арья Самадж», организации, занимающейся возрождением ведической религии в Индии. Харичанд написал Олкотту о деятельности индийского пандита Свами Даянанда Сарасвати, которому движение «Самадж» обязано своим существованием, и предложил объединить два общества. Некоторые шаги в этом направлении были предприняты, но более поздняя информация убедила Олькотта в сектантском характере «Арья Самадж», и вместо этого он сформировал третье, промежуточное общество, «Теософское общество Арья Самадж Арьяварта», к которому западные теософы могли по желанию присоединиться. Эти два общества оставались в дружеских отношениях до тех пор, пока в Индии не возникли определённые трудности.
Путешествие в Индию было прервано двухнедельным пребыванием в Англии, где Е.П.Б. и Олкотта приветствовали лондонские друзья и корреспонденты. 5 января 1879 года Олкотт председательствовал на собрании Британского теософского общества, которое было организовано шестью месяцами ранее в результате визита в Лондон Джона Сторер Кобба, казначея родительского Общества. Активным в формировании лондонской группы также был Ч.К. Мэсси, лондонский адвокат и писатель по спиритуализму, который был в Нью-Йорке в 1875 году и вступил в Общество на организационном собрании 8 сентября. Бывая в Лондоне, два основателя останавливались у доктора и миссис Биллинг, последняя была необычайно честным медиумом, также вступившим в Обществу в Нью-Йорке.
Пароход Speke Hall, на котором Олкотт и мадам Блаватская отправились в Индию, отплыл от английского берега 19 января, войдя на всех парах в гавань Бомбея 16 февраля – двадцать девять дней спустя. Основателей встретили индийские члены Общества, в том числе Харичунд Чинтамон, который вскоре поселил их в небольшом доме на Гиргаум Бэк-роуд. Сразу же началась серия приёмов и интервью, индуисты, парсы и члены Арья Самадж сотнями приходили, чтобы поприветствовать мадам Блаватскую и поговорить с ней. Приезд Е.П.Б. и Олкотта в Индии был омрачён одним неприятным событием, когда Харичунд поразил новоприбывших, предъявив огромный счёт за аренду и другие услуги, и когда выяснилось, что сумма, присланная ему из Америки для «Арья Самадж», никогда не покидала его рук. Разоблачённый перед собранием членов «Арья Самадж», Харичунд пообещал возместить сумму, но основатели Общества сразу переехали в собственный дом на Гиргаум-роуд 108, который стал их штаб-квартирой в течение двух напряжённых лет. Вскоре после поселения в Бомбее Мульджи Текерси нашёл для Е.П.Б. мальчика-индуса по имени Бабула, которому тогда было всего пятнадцать лет, ему суждено было быть её личным слугой в течение многих лет.
Период с момента её приезда в 1879 г. и до конца марта 1885 г., когда Е.П.Б. покинула Индию в последний раз, был периодом быстрого роста Теософского движения. В это время внимание широкой публики было привлечено к теософским адептам (Учителям Е.П.Б.) английским журналистом А. П. Синнеттом; Общество приобрело множество членов среди образованных людей Индии; первый номер журнала Е.П.Б., «Theosophist», вышел в октябре 1879 г.; отделения Общества были созданы во многих частях Индии и Цейлона и Движение, в общем, взяло курс на международное признание. Однако в тот же период мощные враждебные силы угрожали прогрессу Движения извне, в то время как неверность, малодушие и предательство внутри Общества были причиной беспорядков, значительно ослабляя его силу и нанося вред его репутации перед лицом всего мира. Необходимо понимать, что принципы теософии, хотя и никого не задевали, противостояли всем формам сектантства без всяких компромиссов и что любые попытки установить дух всеобщего братства на разумной основе неизбежно должны вступать в противоречие с интересами фанатичных религиозных институтов. Поэтому христианские миссии в Индии вскоре научились рассматривать Теософское общество как опасного врага, не упуская возможности дискредитировать теософию и атаковать основателей Движения.
Менее очевидная оппозиция теософскому движению возникла из-за эгоизма западной цивилизации, оскорблённой идеей поиска истины не в европейских центрах академического обучения и не в научных лабораториях, а на «суеверном» и даже «варварском» Востоке. У такого западного самомнения было как минимум три причины. Прежде всего, европейская культура была номинально христианской, и если западные народы игнорировали этику Иисуса, претензия христиан на исключительность Откровения, поддерживавшаяся на протяжении многих веков, заразила людей, как Европы, так и Америки духовным высокомерием, которое сохранялось ещё долгое время после того, как действенная вера в христианские догмы угасла. Эпитет «язычник» по-прежнему льстит произносящему его презумпцией высшей религии, независимо от его личных убеждений. Во-вторых, триумф науки и техники на Западе, в отличие от примитивных методов Востока, практически оправдывал такое чувство превосходства. Наконец, лёгкость, с которой европейские вооруженные силы подчинили Восток современному империализму, сделала практически невозможным для воюющих и торгующих западных людей уважать завоёванные народы, которых могли удерживать в политическом рабстве всего лишь несколькими воинскими частями, принадлежащими к «высшей» белой расе!
Сегодня, со стороны почти семидесяти пяти лет легче оценить силу этих психических барьеров на пути к теософским идеалам, чем в то время, когда мадам Блаватская при поддержке единственного американского сторонника начала свою революционную работу в Индии в 1879 году. Е.П.Б. не прикладывала никаких усилий, чтобы привлечь интерес представителей правящего класса Индии. Она всё время посвящала дискуссиям по философии с индийскими учёными и пандитами. Олкотт пишет:
«Животрепещущей темой дискуссий была душа». Вопросы политики, цвета кожи, бизнеса или богатства почти не упоминались. Из-за этого нетрадиционного пренебрежения к европейскому кругу в Бомбее, британские официальные лица вскоре заподозрили Общество в прикрытии политических махинаций, и правительственные агенты должны были наблюдать за мадам Блаватской, русское происхождение которой также вызывало подозрения. Принимая во внимание непопулярность Общества у правящего класса, было тем более примечательно, что всего через девять дней после высадки основателей Общества в Бомбее полковник Олкотт получил письмо от м-ра А. П. Синнета, редактора газеты «Пионер» Аллахабада, в котором он выражал желание встретиться с ними и опубликовать любые интересные факты об их работе в Индии. «Пионер» был влиятельным проправительственным печатным органом, и это внимание его редактора к целям Теософского движения привлекло внимание наиболее космополитичных английских жителей к Обществу. Необычный интерес м-ра Синнета к теософии, который вскоре стал явным, способствовал развеять иллюзии официальных лиц британского правительства в шпионаже мадам Блаватской и пособничестве ей Олкотта.
В декабре 1879 года оба основателя посетили Синнеттов в Аллахабаде. Опыт, полученный в течение шести недель этого визита, убедил Синнетта в том, что Е.П.Б. обладала способностями, неизвестными обычным людям, и это усилило его интерес к оккультизму. В своей первой книге «Оккультный мир» он рассказывает о характере такого опыта и излагает свои впечатления о мадам Блаватской. Синнетт, как и Олкотт, находился под воздействием «феноменов», совершаемых Е.П.Б. Однако он был человеком необычайных умственных способностей, как показывают его ранние труды по теософии, и, несмотря на материалистические взгляды, общие для его поколения, был в состоянии представить достаточно исчерпывающий отчёт о теософской метафизике. Через мадам Блаватскую он вошёл в контакт с особами, которых она называла «оккультными учителями», с кем он вёл обширную переписку. Первые несколько писем, полученных м-ром Синнеттом от одного из этих адептов, напечатаны в «Оккультном мире». Вся серия писем адептов теософии м-ру Синнетту и другому выдающемуся англичанину (Аллану О. Юму, бывшему Секретарю правительства Индии) была опубликована много лет спустя, в 1923 году, в книге под названием «Письма Махатм».
«Оккультный мир» м-ра Синнетта, появившийся в 1885 году, поведал странную историю якобы чудес самодовольному миру девятнадцатого века. Книга представляет собой здравомыслящий отчёт о событиях, которые не может объяснить ни один из законов природы, известных западной науке. Вероятно, самым поразительным из описываемых им феноменов является «осаждение» брошки, принадлежавшей миссис Синнетт в небольшой подушке с двойным наперником. Среди перьев была записка для м-ра Синнетта. Его книга содержит множество описаний подобных оккультных феноменов, а также свидетельства различных других очевидцев. Однако гораздо больший интерес представляют письма, полученные м-ром Синнеттом от одного из адептов, которых в этой книге называют просто «Братьями». Первое из этих посланий было ответом на предложение Синнетта, отправленное его корреспонденту через Е.П.Б., в котором излагалось такое предложение – если адепты представят в Симле, где тогда жили Синнетты, экземпляр газеты «London Times» в день её публикации в Англии, то Синнетт обязался «обратить» всех в его обществе в веру реальности оккультных сил, «неподвластных обычной науке». Ответ, который он нашёл однажды вечером на своём письменном столе, начинался непосредственно с этого предложения, объясняющего нежелание адептов творить «чудеса» ; la carte 1. Следующие отрывки взяты из «Оккультного мира».
Махатма писал: «Именно потому что опыт с лондонской газетой заткнул бы рты скептикам, он недопустим. С какой бы точки зрения вы бы ни посмотрели, мир всё ещё находится на первой стадии освобождения от рабства, а значит, он не готов к этому. Совершенно верно, мы действуем посредством естественных, а не сверхъестественных методов и законов. Но поскольку, с одной стороны, наука в своём нынешнем состоянии окажется неспособной объяснить чудеса, совершаемые во имя её, а с другой стороны, невежественные массы всё равно будут вынуждены рассматривать феномены в свете чудес, то каждый кто, таким образом, стал бы свидетелем происшествия, был бы сбит с толку, и результат был бы плачевным.
Поверьте, это будет особенно важно для вас, автора этой идеи, и для этой преданной женщины, которая так глупо врывается в распахнутую дверь, ведущую в известность. Эта дверь, хоть и открытая вашей дружелюбной рукой, очень скоро окажется для неё ловушкой, причем роковой. И это, конечно, не является вашей целью…
Если бы мы согласились с вашими желаниями, знаете ли вы, какие последствия имел бы этот успех? Неумолимая тень, которая следует за всеми человеческими нововведениями, движется вперёд, но лишь немногие когда-либо осознают её приближение и опасность. Чего же тогда ожидать от того, кто предложит миру нововведение, которое из-за человеческого невежества, если верить в него, несомненно, будет приписано тем тёмным силам, в которые верят и которых боятся две трети человечества?
Успех попытки такого рода, как эта, которую вы предлагаете, должен быть рассчитан на глубокие знания людей вокруг вас и основываться на них. Он полностью зависит от социальных и духовных условий людей, их отношения к этим глубочайшим и загадочным вопросы, могущим всколыхнуть человеческий ум – божественные силы в человеке и потенциальные возможности, скрывающиеся в природе. Много ли тех из вашего окружения, даже из ваших лучших друзей, кто не только поверхностно интересуются этими трудными проблемами?»
О духе и методах современной науки адепт писал:
«Мы не сомневаемся, но люди вашей науки открыты для новых убеждений; всё же нужно сначала продемонстрировать им факты, чтобы они стали их собственностью, поддавались их методам исследования, прежде чем вы обнаружите, что они готовы признать их как факты…ваши современные учёные мужи менее озабочены предположением физической связи между фактами, которая могла бы открыть для них многие оккультные силы в природе, чем составлением удобной классификации научных экспериментов, так чтобы наиболее важным качеством гипотезы являлась бы не оригинальность, а только правдоподобность, по их мнению.
Вот то, что касается науки – насколько нам известно о ней. Что касается человеческой природы в целом, то сейчас она такая же, как и миллион лет назад. Предрассудки, основанные на эгоизме, общем нежелании отказаться от устоявшегося порядка вещей в пользу новых образов жизни и мышления (а оккультные исследования требуют всего этого и многого другого), гордости и упорного сопротивления истине, если только она нарушает их прежний образ жизни.
Каковы же были бы результаты самых поразительных феноменов, если бы мы согласились их совершать? Каков бы ни был успех, опасность возрастала бы пропорционально успеху. Вскоре не осталось бы иного выбора, как только продолжать их и всё время с нарастанием темпа, или пасть в этой бесконечной борьбе с предрассудками и невежеством, сражёнными своим собственным оружием.
Невежественные люди, неспособные бороться с невидимыми исполнителями, могут когда-нибудь излить свой гнев на действующих видимых посредников; высшие и образованные классы по-прежнему не верят, разрывая вас в клочья. Как и многие, вы обвиняете нас в большой скрытности. И всё же мы кое-что знаем о человеческой природе, поскольку опыт долгих веков – да, веков научил нас. И мы знаем, что пока науке есть чему поучиться и тень религиозного догматизма омрачает сердцах масс, мировые предрассудки необходимо преодолевать шаг за шагом, а не с налёта... единственное спасение истинных знатоков оккультных наук заключается в скептицизме широкой публики; шарлатаны и фокусники – естественные щиты адептов. Безопасность общества обеспечивается только тем, что мы храним в секрете ужасное оружие, которое в противном случае могло бы быть использовано против него и которое, как вам сказали, становится смертельным в руках нечестивых и эгоистичных людей».
Это письмо, полученное г-ном Синнеттом летом 1880 года, указывает на контраст между европейским умом, озабоченным «научными доказательствами», и глубоко просветительными целями теософских адептов. В следующем письме, касавшемся м-ра Юма, а также Синнетта, говорится о возвышенных духовных понятиях, на которых основано Теософское движение. Юм прочитал первое письмо, полученное Синнеттом, и вместе они предложили сформировать небольшую группу образованных людей для изучения оккультизма, которые будут находиться под непосредственным руководством их адептов-корреспондентов, с двумя англичанами в качестве посредников.
Второй ответ Синнетту продолжил объяснение первого письма, расширив разницу между духом восточного оккультизма и психическими, а также духовными установками даже самых образованных европейцев, воспитанных под влиянием западного материализма и христианских понятий в религии.
Он начинается так:
«В нашей переписке мы никогда не поймём друг друга, пока не станет совершенно ясно, что оккультная наука имеет свои собственные методы исследования, столь же непреложные и деспотичные, как и методы её полной противоположности, физической науки. Если последняя имеет свои авторитетные мнения, то так же и первая… Тайны никогда не были и никогда не могут быть доступными для широкой публики, по крайней мере, до того долгожданного дня когда наша религиозная философия станет всеобщей. Во все времена едва заметное меньшинство людей, обладало секретами природы, хотя многие были свидетелями практических доказательств возможности такого обладания. Адепт – это редкий цветок целого поколения исследователей; и чтобы стать одним из них, нужно подчиняться внутреннему импульсу своей души, независимо от благоразумных соображений светской науки или дальновидности».
Теперь автор переходит к вопросу о том, чтобы отдать предпочтение м-ру Синнетту личными инструкциями, чтобы он мог передать секреты оккультизма широкой публике наиболее «подходящим» способом. Синнетт на первых страницах «Оккультного мира» выражает своё неодобрение нетрадиционной манере мадам Блаватской, ссылаясь на её неспособность уделить должное внимание «британским правящим классам Индии». Он говорит о её «бросающейся в глаза симпатии к уроженцам страны по сравнению с европейцами», сожалея об «ошибках», которые, по его мнению, тормозили создание Теософского общества на «достойной основе». Очевидно, что м-р Синнетт считал мадам Блаватскую необыкновенной женщиной, обладающей многими замечательными качествами, но, к сожалению, некомпетентной для наставления интеллектуальных классов девятнадцатого века. Его снисходительное отношение к ней, хотя и менее очевидное, чем собственнические взгляды и припадки личной досады Олкотта, проявляется в таких суждениях, как эти, подразумевающие, что он, Синнетт, был гораздо лучше приспособлен, чем Е.П.Б. для обучения цивилизованных людей теософии или оккультизму. Дело в том, что этот британский журналист-космополит был совершенно не в состоянии сложить «бремя белого человека». Его способы ведения дел, несомненно, были лучшими. Спустя годы неспособность Синнетта понять мадам Блаватскую постепенно трансформировала его раздражение по поводу её «эксцентричности» в ревность, которая в конечном итоге положила конец его полезности для теософского дела.
В этом втором письме м-ру Синнетту приводятся причины, по которым мадам Блаватская является представителем братства адептов, и напоминаются жертвы, которые она и также Олькотт принесли, чтобы служить Теософскому движению. Что касается мотивов и образа жизни тех, кто хотел бы вести прямую переписку с адептами, в письме говорится:
«Ваше желание состоит в том, чтобы общаться с одним из нас напрямую, без посредничества мадам Блаватской.
Насколько я понимаю, ваша идея состояла бы в том, чтобы получать такие послания либо через письма, как настоящее, либо посредством слышимых слов, чтобы руководиться одним из нас и, главным образом, в отношении наставлений Общества. Вы ищете всего этого, и всё же, как вы сами говорите, до сих пор не нашли достаточных причин даже для того, чтобы отказаться от своего образа жизни, прямо враждебного таким способам общения. Это вряд ли разумно. Тот, кто хочет высоко поднять знамя мистицизма и провозгласить его близкое царство, должен подавать пример другим. Он должен быть первым, кто изменит свой образ жизни, и, считая изучение оккультных тайн высшей ступенью на лестнице знания, должен громко провозглашать его как таковое, несмотря на точную науку и сопротивление общества».
В письме продолжается анализ мотивов, побудивших Синнетта сделать своё предложение, которые, вкратце, называются личным желанием познать природу оккультных сил природы и обладать властью над ними, чтобы продемонстрировать их существование «избранным западным умам»; чтобы убедиться в реальности жизни после смерти и, наконец, получить точные сведения о том, что «адепты», о которых говорила мадам Блаватская, на самом деле существует, а не являются «выдумкой больного, страдающего галлюцинациями мозга». Далее в письме говорится:
«Таким образом, на наш взгляд, эти мотивы, искренние и достойные всевозможного серьезного рассмотрения со светской точки зрения, кажутся эгоистичными. (Вы должны извинить меня за то, что вы можете посчитать резкостью выражений, если ваше желание действительно, как вы открыто признаёте, состоит в том, чтобы узнать истину и получить наставления от нас, кто принадлежат к совершенно иному миру, чем тот, к которому вы имеете отношение.) Они эгоистичны, потому что вы должны осознавать, что главная цель Теософского общества состоит не столько в удовлетворении личных устремлений, сколько в служении своим ближним, и реальная ценность этого термина «эгоистичный», который может резать вам ухо, имеет особое значение для нас, которого он не может иметь для вас; поэтому для начала вы не должны понимать его иначе, как в первом смысле. Возможно, вы лучше поймёте, что мы имеем в виду, когда вам будет сказано, что, с нашей точки зрения, самые высокие устремления к благополучию человечества становятся запятнанными эгоизмом, если в сознании альтруиста таится тень устремления к собственной выгоде или склонность поступать несправедливо, даже если он может этого не осознавать. Вы же всегда в дискуссиях лишь умаляли идею Всеобщего Братства, ставили под сомнение её полезность и советовали переделать Теософское Общество по принципу колледжа для специального изучения оккультизма».
Эти первые письма адептов, как и все остальные последующие, не оставляют сомнений в отношении основных намерений оккультного братства. Адептов заботил только великий этический идеал человеческого братства. Они будут учить, помогать и демонстрировать свои оккультные способности только тем, кто в своих сердцах считает первым дело братства, и кто будет упорно трудиться для его реализации в мире людей. Таковы были условия, которым придавалось большое значение, для всех тех, кто обращался за наставлениями к теософским Учителям.
А. О. Юм, который присоединился к Синнетту в предложении сформировать общество, в котором они должны были стать ведущими светскими фигурами, также получил письмо, в котором ещё более чётко излагаются условия достижения успеха в оккультной философии. Юм был человеком исключительного ума и самодисциплины, но, как и большинство жителей Запада, ему было трудно понять, почему учителя Е.П.Б. не согласились на его условия, вместо своих условий. Письмо к Юму длинное, в нём даются ответы на несколько вопросов. Оно начинается с рассмотрения идеи особого общества, объяснения того, что может быть осуществимо в этом направлении, а также с одобрения интересов столь образованного и талантливого англичанина. После этого снова описывается пропасть, отделяющая оккультизм от западных понятий:
«Вы говорите, что существует ряд отраслей науки, с которыми вы совершенно не знакомы, и что, по вашему мнению, вы сможете сделать немало добра, имея возможность ознакомиться с ними, посвятив их изучению долгие годы. Несомненно, так оно и есть. Но позвольте мне описать вам более ясно в общих чертах разницу между методами естественных наук, называемых точными, часто просто из вежливости, и метафизических наук. М-р Тиндаль ставит метафизические науки, которые, как вы знаете, не доступны подтверждению со стороны разнородной публики, в один ряд с поэтическим домыслом. С другой стороны, реалистическая наука, основанная на фактах, совершенно прозаична. Но для нас, бедных безвестных альтруистов, ни одна из этих наук не представляет интереса, за исключением степени её потенциального результата в отношении нравственности и коэффициента полезности для человечества. А что может быть более безразличным ко всем и вся в своем гордом одиночестве и привязанным исключительно к эгоистическим потребностям для своего распространения, нежели материалистическая и реалистическая наука фактов? Позвольте мне спросить, не подвергаясь обвинению в пустом «выставлении науки напоказ», какое отношение имеют законы Фарадея, Тиндаля и прочих учёных к альтруизму, в их абстрактных отношениях к человечеству, рассматриваемому как единое целое? В какой степени они интересуются человеком, как отдельным атомом этого великого и гармоничного целого, даже если и могут порою приносить этому атому практическую пользу?
Точная экспериментальная наука, не имеет ничего общего с нравственностью, добродетелью и альтруизмом; следовательно, она не может претендовать на нашу помощь, пока не придёт в гармонию с метафизикой. Будучи всего лишь холодной классификацией фактов вне человека, – фактов, которые существовали до него, и будут существовать после него, её область полезности прекращается для нас на внешней границе этих фактов; поскольку её мало волнует, какими окажутся для человечества выводы и результаты данных, полученных её методами.
Если бы солнцу, великому питающему отцу нашей планетной системы, пришлось бы завтра «в условиях эксперимента» высиживать гранитных цыплят из каменной глыбы, то они (люди науки) приняли бы это как научный факт, не размениваясь на сожаления по поводу того, что каменные цыплята – не живая птица, и ими нельзя накормить голодающих и умирающих от голода людей. Но если бы какой-нибудь шаберон в голодное время перешел через Гималаи и своим способом воспроизвел в большом количестве мешки с рисом, чтобы спасти множество людей, умирающих от голода, – ваши судьи и сборщики налогов наверняка засадили бы его в тюрьму, чтобы заставить признаться, чьи амбары он ограбил. Такова точная наука и ваш прагматичный мир. И хотя, как вы говорите, на вас производит большое впечатление огромная степень невежества мира по любому вопросу, которую вы метко называете, как «несколько очевидных фактов, собранных и грубо обобщённых, и специальный жаргон, изобретённый для того, чтобы скрыть людское невежество во всём, что лежит за этими фактами»; хотя вы говорите о своей вере в бесконечные возможности природы, вы, тем не менее, согласны потратить свою жизнь на работу, которая идёт на пользу лишь всё той же точной науке».
В ответ на вопрос Юма о том, чего хорошего он может извлечь от изучения оккультизма, его корреспондент написал:
«Когда местное население увидит, что англичане и даже некоторые высшие чиновники британской администрации в Индии проявляют интерес к науке и философии их предков, они и сами открыто возьмутся за их изучение. А если они придут к пониманию того, что древние «божественные» феномены были не чудесами, а научными эффектами, то суеверия ослабнут. Таким образом, со временем исчезнет величайшее зло, угнетающее индийскую цивилизацию и препятствующее её возрождению. Нынешняя тенденция в образовании ставит своей целью сделать индийцев материалистами и искоренить духовность. При правильном понимании того, что хотели передать наши предки с помощью своих писаний и учений, образование стало бы благословением, тогда как сейчас оно зачастую является проклятием…
Те же причины, которые внедряют материализм в сознание индусов, в равной степени воздействуют и на всё мышление Запада. Образование возводит на престол скептицизм, но закрепощает духовность. Вы могли бы принести огромную пользу, помогая народам Запада обрести надёжную основу для восстановления их гибнущей веры. Им нужны доказательства, которые может дать только азиатская психология. Дайте их, и Вы даруете счастье умам тысяч людей. Эра слепой веры миновала, воцарилась эпоха исследования. Исследования, разоблачающие лишь заблуждения, но не обнаруживающие ничего, на чем могла бы душа созидать, создают только борцов с предрассудками. Такого рода борьба из-за своей разрушительной деятельности ничего не может дать; она способна лишь разрушать. Но человека не может удовлетворить одно голое отрицание. Агностицизм – всего лишь временная остановка.
Сейчас наступил подходящий момент для того, чтобы задать направление периодически возвращающемуся импульсу, который уже на подходе и который либо заставит нашу эпоху двигаться в сторону крайнего атеизма, либо потащит её назад, к крайней власти духовенства, если его не обратить к изначальной удовлетворяющей душу философии арийцев. Тот увидит эти тенденции, кто наблюдает за тем, что происходит в наши дни, с одной стороны, среди католиков, которые плодят чудеса с такою же легкостью, как термиты свое потомство, а с другой стороны, среди вольнодумцев, которые в массовом порядке превращаются в агностиков. Наш век кутит на пирушке феноменов. Те же чудеса, на которые спиритуалисты ссылаются в противовес догмам о вечной погибели и искуплении, католики кучами приводят, как самые веские доказательства их веры в чудеса. А скептики высмеивают и тех, и других. Все слепы, и некому их вести! 
Вы и ваши коллеги можете помочь в предоставлении материала столь необходимого для универсальной религиозной философии – философии, неуязвимой для нападок со стороны учёных, поскольку она сама по себе является завершением абсолютной науки, и религии, воистину достойной этого названия, поскольку она будет включать в себя отношения человека физического с человеком психическим, а их обоих – с тем, что выше и ниже их. Разве ради этого не стоит принести небольшую жертву?
И если после размышлений Вы решитесь предаться этой новой деятельности, то Вам следует знать, что ваше общество – это не лавка чудес, не клуб, устраивающий званые обеды, и оно не предназначено для изучения феноменов».
Переписка, начатая этими письмами, продолжалась в течение ряда лет, и хотя предыдущие отрывки могут служить для иллюстрации общего характера писем Махатм, более поздние послания превратились в длинные трактаты по оккультной философии – изложение теософского учения, на основании которых г-н Синнетт написал свою вторую книгу «Эзотерический буддизм». Хотя Синнетт проявлял глубокую человеческую привязанность и почтение к своему далекому наставнику, и какое-то время безоговорочно способствовал работе Теософского движения, его антагонизм и несправедливость по отношению Е.П.Б. сгубили его. В конце концов, он вернулся к спиритическим практикам, потеряв всякую связь с истинными вдохновителями теософского движения. Юм разочаровался в 1882 году, а позже совсем покинул Общество. Он никогда полностью не отдавался Теософскому движению, и оставление за собой какого-то права в своей переписке с адептами, привели к отчуждению, якобы вызванному философскими разногласиями с ними, а на самом деле его безмерным тщеславием, делавшим невозможным учиться у кого угодно, кроме как у самого себя.
Однако в первые несколько лет интерес этих высокопоставленных англичан был важным фактором распространения теософии, как в Индии, так и в Европе.
Книга Синнетта «Оккультный мир» привлекла к себе внимание на Западе, и когда он вернулся в Англию, он стал активным членом лондонского отделения Теософского общества. Юм, хотя он окончательно отделился от теософского движения, продолжал заниматься правами человека, став одним из главных участников движения по созданию Индийского национального конгресса. В книге Ганди «Хинд Саварадж» об самоуправление Индии советы Юма индийским патриотам не раз цитируются как мудрые слова отца-основателя. Нет никаких сомнений в том, что, каким бы ни был окончательный результат их принадлежности Обществу, Теософское движение поддерживалось как м-ром Синнеттом, так и м-ром Юмом в период их активного участия в его работе.
1 По заказу (фр.)