Не всегда это выглядело так уж жестко

                Рассказ

Пенсионер Вячеслав Андреевич  Фатеев каждый день начинает с просмотра новостей по телевидению. Он не просто их слушает и запоминает. Вячеслав Андреевич большую часть своей трудовой жизни проработал в районной газете. А потому издавна приучил себя не просто слушать последние известия. Он непременно их анализирует. Фатеев  с давних пор настроил себя прогнозировать дальнейшее развитие многих политических событий. И когда ему это удается, Вячеслав Андреевич позволяет похвалить себя. Слава богу, деменция его еще не одолела. Поскольку он не утратил способность трезво мыслить и анализировать.
Сегодня он не только внимательно посмотрел новости, но и задержался у телевизора, поскольку его заинтересовала беседа одного политолога, который подверг критике жизнь в эпоху советского строя. И тут Вячеслав Андреевич с этим политологом никак не мог согласиться. Тот утверждал, что в советское время партийные руководители и чиновничество жестко и неуклонно нарушали права человека в общеевропейском понимании этого слова. Вячеслав Андреевич выключил телевизор и стал привычно анализировать выступление этого политолога. Он считал себя человеком советской эпохи.

В те, теперь уже давние времена, он активно жил и функционировал. Журналист районной газеты тогда, да и в нынешние времена, был, да и остается сейчас  не такой уж заметной величиной, чтобы влиять на жизнь конкретных людей. Но он  до сих пор был уверен, что и их районная газета вносила свою посильную лепту в тогдашнюю жизнь. И это влияние далеко не всегда было таким уж бесполезным. Или даже вредным.

И Вячеславу Андреевичу вспомнился один, теперь уже давнишний случай. Тогда в редакции работал ответственным секретарем ветеран из ветеранов  Михаил Лукич Бурцев. Он пришел  работать в их районную газету еще в тридцатые годы прошлого века. Так вот этот самый Михаил Лукич собрался отмечать свой юбилей. Ему исполнилось семьдесят. Но он был еще полон сил и энергии.

Михаил Лукич заблаговременно  поговорил с редактором о том, что он собирается отметить свою юбилейную дату непосредственно в здании редакции. И отметил, почему именно в этих стенах. Можно было бы и в ресторане. Но ответственный секретарь мечтал отметить свой юбилей хорошей выпивкой. А газетчики – тоже люди со своими заскоками. Мало ли что может произойти. Переберут газетчики лишнего – и пойдут по райцентру сплетни. Нас, мол, простых граждан за пьянство критикуют. А сами тоже напиваются вдрызг.

И еще об одной деликатности предупредил редактора ответственный секретарь. Он сказал, что уже пригласил на вечеринку первого секретаря райкома партии Дмитрия Васильевича Маслова. Редактору ничего не оставалось, как согласиться. Ведь все уже было договорено.

В редакции той поры работали обычные люди. Со своими слабостями и недостатками. Их отличало от остальных сельских жителей одно: они умели толково излагать свои мысли на бумаге. И практически все редакционные особи мужского пола были не прочь при случае выпить вдосталь. Поэтому и ждали юбилея Михаила Лукича с большим нетерпением.

И вот такой долгожданный день юбилея ответственного секретаря редакции наконец, настал. В самом просторном кабинете редакции собрались все сотрудники. Юбиляр минута  в минуту к назначенному сроку привел первого секретаря райкома партии. Когда кабинет  готовили к торжеству женщины редакции в торце сдвинутых столов поставили редакторское кресло. Оно уже давно  служило для удобства редактора Дмитрия Петровича Колесникова. Но в соседстве с обычными редакционными стульями все-таки выделялось. В  это кресло Михаил Лукич и препроводил руководителя партийной организации района. Как только эта торжественная процедура была осуществлена, за сдвинутыми столами устроились  и все сотрудники редакции.

Все были на месте. Не хватало только литсотрудника сельхозотдела Валерия Максимовича Голева. Все  переглянулись. Этот совсем еще не старый мужчина редакции приносил немало хлопот. Он не просто любил выпить. Он был статно по-спортивному сложен. Нравился в районе многим женщинам. Но и выпивать он предпочитал по-гусарски. С размахом, и часто со скандалами. Все за столами подумали, что литсотрудник сельхозотдела не дождался застолья на юбилее, а где-то «причастился» на стороне.

Так оно, впрочем, и случилось. Редактор Алексей Петрович Колесников вступительным словом открыл торжество. За ним поздравил именинника и первый секретарь райкома партии. Оба руководителя не стали утомлять празднующих юбилей ответственного секретаря длинными речами. Они были предельно краткими и конкретными. И тут двери кабинета внезапно распахнулись, и в нем нарисовался Валерий Максимович Голев. Сотрудники редакции сразу определили, что он уже порядком на взводе.
Валерий Максимович окинул сидящих за столами мутным взглядом и произнес:

– Прошу прощения за опоздание. Где мне позволите присесть?

И тут же заметил, что в торце стола по обе стороны от сидящего в кресле первого секретаря райкома партии два свободных стула. Женщины редакции поставили их, чтобы  рядом с руководителем района сидели юбиляр и редактор районной газеты. Но ни Колесников, ни Бурцев на эти стулья не сели. То ли постеснялись, то ли не пожелали быть при выпивке в таком близком соседстве с большим начальством.
Зато литсотрудник сельхозотдела решил одним из  этих стульев решил воспользоваться:

– А-а-а! Вот же два свободных места. Значит, одно из них мое.

– Дмитрий Васильевич! – обратился он к первому секретарю райкома парии, – У меня есть тема с вами поговорить.

И Голев плюхнулся на стул рядом с Дмитрием Васильевичем Масловым. Судя по выражению лица районного руководителя, ему такое соседство было не по душе. Но он на нахальный поступок явно пьяного журналиста постарался никак  не реагировать.

 Зато Голев тут же приблизился к уху Маслова и начал что-то говорить полушепотом. Маслов сидел и его лицо никак не  реагировало на столь неожиданное соседство явно пьяного человека. Более того, первый секретарь, как, оказалось, слушал, о чем ему говорил литсотрудник. Он дождался, когда Голев сделал перерыв в своем монологе и спокойно произнес:

– Я  все понял. Но  в этом случае мое вмешательства тут совсем не требуется. Вы попробуйте с ней договориться. Тут административные меры вовсе неуместны.

Голев резко встал со стула и резко произнес:

– И какой дурак такого дурака первым секретарем поставил!

В кабинете случилась немая сцена. Все сидели в полном оцепенении. И только Дмитрий Васильевич Маслов сохранил полное спокойствие. Он смотрел на пьяного сотрудника редакции без тени смущения, или возмущения.

Ответственный секретарь Михаил Лукич Бурцев встал со своего места и пошел к Голеву. Он взял его за рукав пиджака и попросил его:

– Валера! Тебе надо пойти домой и проспаться. Ты  пьян и ведешь себя неприлично.

Но Голев уперся:

– Нет. Я ничего плохого не сказал. Я изложил, что думаю!

Первый секретарь тоже встал и сказал:

– Да не обращайте вы внимания. Вы думаете, у меня на глазах такое происходит впервые? Я уже к  этому давно привык. Привык, что некоторые «правдолюбы» по-трезвому к начальству обратиться либо боятся, либо стесняются. Поэтому и приходят на прием «взбодренными». Ну, и несут несусветное. Давайте праздновать юбилей Михаила Лукича. Он заслужил наших поздравления и нашего внимания.

Все сели на свои места. Вечеринка была продолжена. Но все чувствовали себя скованно.

В том году обстоятельства сложились так, что на  следующее после  празднования юбилея ответственного секретаря утро газетчикам надо было участвовать в субботнике. К девяти часам все собрались в здании редакции. Лица у мужчин были помятые. Все часто пили воду. Возникла мысль опохмелиться. В мужской компании эта идея была встречена единогласно. Оперативно сложились. Нашелся охотник сходить в гастроном. Там у него работала продавцом родственница.

Редактор объяснил сотрудникам, какой объем работы предстояло выполнить коллективу. Газетчикам надо пойти в парк и привести его  в божеский вид. Все отправились туда, но к работе не приступали. Ждали своего спасителя, ушедшего в гастроном. И надо отдать должное, он быстро управился. Сходивший в гастроном принес две бутылки водки. Все страждущие прошли за летнюю танцплощадку. Там кругозор был такой, что можно было опохмеляться, не опасаясь, что их кто-нибудь зафиксирует. Гонец за водкой налил первую порцию. Раздвигая выстроившихся в очереди, первое место занял Голев.

– Простите. Но я больше терпеть не могу, – жалобно произнес он.

Но тут рядом с ним оказался ответственный секретарь редакции Михаил Лукич Бурцев:

– Ты это зря! Тебе же надо идти к первому секретарю райкома партии.

Глаза Валентина Максимовича выразили удивление:

– Это зачем мне к нему идти? Зачем я ему понадобился?

Теперь уже лицо Михаила Лукича выразило удивление:

– А ты что, разве не помнишь, какие ты номера отливал на моем юбилее?               
В глазах Голева  появился испуг:

– Что я вчера натворил?

- Да ты что, ничего не помнишь?

Михаил Лукич Бурцев смотрел на Голева уже оторопелым взглядом.

Голев пожал плечами:

 – Да скажите вы, наконец, что я натворил?

Михаил Лукич  посмотрел на литсотрудника сельхозотдела с все возрастающим удивлением:

– Да ничего особенного ты не натворил. Ты просто оскорбил первого секретаря райкома партии. Если  ты добиваешься конкретности, ты сказал ему: «И какой дурак такого дурака первым секретарем поставил!» Это дословно. Сказал ты это принародно. Дмитрий Васильевич имеет полное право требовать твоего увольнения из редакции. Так что ты не за стаканом тянись, а иди в приемную первого секретаря и просись на прием. Может, он и простит тебя. Только я в  это не очень верю.

У Голева отвисла челюсть. Он стремительно бросился к ответственному секретарю и вырвал у него стакан с водкой. И тут же выпил ее одним глотком. Хотя спиртного было налито в стакан основательно. Потом отдышался и сказал потерянно:

– Никуда я не пойду. За такие слова он меня терпеть в редакции не будет. Деваться некуда. Пойду на элеватор грузчиком.

Весь день Валерий Максимович Голев исправно убирал парк наравне с остальными сотрудниками. Когда уборка парка была закончена, он  сказал всем: «Пока» и торопливо покинул место работы. Все понимающе переглянулись. Голев пошел к своим друзьям по выпивке заливать свое горе.

 Всю тогдашнюю весну сотрудники редакции ждали, какие меры примет Дмитрий Васильевич Маслов к своему оскорбителю. Но к всеобщему удивлению, возмездия к оскорбителю руководителя района так и не последовало. Все только разводили руками. Спрашивать Маслова, почему он пощадил Голева, никто из редакции не решился. Вероятно, первое лицо района не раз выслушивал нелестные слова в свой адрес. А потому личные свои оскорбления не поднимал на уровень дел общерайонных.

.В пенсионной жизни Вячеслав Андреевич часто вспоминал случай, в котором он был активным участником. Обретался он тогда не в том районе, где теперь жил, а  в том, где начинал свою журналистскую карьеру. Тогда Славка Фатеев заочно учился в университете на третьем курсе и уже подумывал попробовать себя в газете. И такая возможность представилась. Хрущев был отлучен от руководства страной. Некоторые его реорганизации были тут же отменены. В их области произошло разукрупнение сразу пяти районов. В одном из них его и взяли на работу в газету. Штат в ней был укомплектован наполовину. С кадрами было очень плохо. Когда редактор газеты брал Вячеслава Фатеева на работу, он признался, что все набранные им работники имеют много амбиций, и слишком мало практического опыта.

Может быть, поэтому Вячеслав Фатеев проработал литсотрудником сельхозотдела всего месяц. Потом пошел на повышение. Ему предложили должность заведующего отделом писем. Тогда же его приняли в коммунистическую партию. А ровно через год избрали секретарем редакционной парторганизации.

Тогда в стране проходил обмен партийных документов. Однажды его пригласил на прием в свой кабинет заведующий орготделом райкома партии. Вячеслав Андреевич взял папку с  партийными документами и пошел по вызову. Он считал, что разговор булет по обмену. Так оно и вышло. Тогда в редакции приступил к работе новый редактор. У него в семье случилось почти сразу две смерти. От болезни почти одновременно скончались жена и десятиклассница дочка. Он почувствовал, насколько
тяжело жить в том месте, где у него две свежие могилы. Он попросил в обкоме партии перевести его в другой район.  Таким вот путем в районной газете, где так стремительно рос по служебной лестнице Фатеев, появился новый редактор.

И оказалось, что вопросы заведующего орготделом были поводу нового редактора:

– Вячеслав Андреевич!  Вы хорошо знаете биографию нового редактора?

– В основном. Но детально в его жизни не копался. Да и не считаю, что это нужно.

–  А зря. Ты знаешь, что во время войны он был осужден военным трибуналом и определен в штрафбат? И это было в то время, когда у нас на всех фронтах было тяжелое положение.

–  Я знаю о его штрафбате. Но знаю о его трех боевых орденах за личную храбрость после штрафбата. А в войну из штрафбата возвращались за отменную храбрость. Думаю, он искупил свою вину, если в такое тяжелое для страны время его не только освободили от ответственности, но и наградили орденом Красной Звезды.

– Возможно, ты и прав. Но все-таки тебе надо повнимательнее разобраться.  Может, вашему новому редактору и не стоит менять партийные документов?

Вячеслав Андреевич тогда вскипел в кабинете заведующего орготделом:

– Не разбирался. И не собираюсь это делать. Вы спросите в военкомате, много ли в районе таких фронтовиков,  которые три боевых ордена за личную храбрость  имеют? Таких будет очень немного. Возможно, с десяток не наберется. Чего к человеку лезть в душу? Он этого совсем не заслужил. Так что я отказываюсь копаться в этой истории. Он  и так в этой жизни натерпелся.

Заведующий орготделом зло посмотрел на Вячеслава Андреевича:

– Ладно, Фатеев! Без тебя разберемся!

Вячеслав Андреевич понял, что разговор окончен. Он встал и покинул кабинет. Через несколько дней по редакции прошел, слушок, что редактора все-таки вызывали в орготдел. Но, видать, в райкоме партии были и здравомыслящие люди. Они укротили прыть рьяных сторонников чистоты партийных рядов. Дело о новом редактора было закрыто, не получив дальнейшего продолжения.

За всю свою долгую жизнь из прочитанных книг, из статей ученых, Вячеслав Андреевич хорошо усвоил, что люди на земле постепенно преобразовались  из обезьян в мыслящие, развивающие свой интеллект создания. Человечество неуклонно развивается. Интеллект высшего создания природы постепенно растет. И, если внимательно всмотреться в окружающий мир, можно согласиться с убеждениями многих писателей девятнадцатого века, которые были большими оптимистами в этом плане.

Было время, когда Вячеслав Андреевич полностью разделял  надежды оптимистических мыслителей девятнадцатого века. Теперь, в конце своей жизни, стал в этом сомневаться. И вовсе не потому, что он поумнел, набрался мудрости и новых  знаний. Подвигли к сомнению обстоятельства жизни современного общества. Фатеев с отвращением слушал телепередачи о смене пола в западных странах. А ведь живущие там люди искренне считают себя истинно верующими христианами.

Но, похоже, сторонники смены пола  в Библию никогда не заглядывали. Какие же они верующие, если не знают, как поступил Всевышний с такими извращенцами. Но больше, похоже, что все они хорошо знают. Но почему-то их потянуло исправлять то, что дано людям самой природой. Причем желающих усовершенствовать свое существо на Западе стали воспринимать чуть ли не как героев. Там они стали как самые передовые представители общества.

В своих раздумьях по этому поводу Вячеслав Андреевич иногда окорачивал себя. « Да черт с ними, с этими западниками. Пусть снова превращают себя в обезьяну. Туда им и дорога». Но Фатеев с большой тревогой воспринимает настрой западного мира в отношении Российского государства. На Земле основательно запахло порохом. Появились в западных странах руководители, которые из кожи вон лезут в своем стремлении развязать третью мировую войну. Но ведь умные люди говорили еще в советское время, что победителей в этой войне не будет. Останется пустая планета без всяких признаков жизни.

Вот почему пенсионер Фатеев стал сомневаться, что в человеческом обществе совершенствуется интеллект, а люди становятся все умнее и гуманнее. Все как раз наоборот. Люди стали дичать и, похоже, тупеть. Иначе они бы напрочь отвергли свои захватнические намерения.

Да и у нас, в России, как заметил Фатеев, многое стало неладно. Для себя он уже давно не рисовал активного будущего. Считал, что он человек из  прошлого. Из  советского времени. Когда сторонники западной демократии разваливали Советский Союз,  Вячеслав Андреевич не бил себя истерично в грудь, и не клялся в своей страстной приверженности новым убеждениям. И тогда считал, и теперь считает: они жили в своем времени. Старались сделать советскую действительность гуманной и справедливой. Разумеется, не все, и не всегда так получалось.

Только вот он, человек прошлого времени, присматривается к теперешней жизни и его нередко бросает в дрожь.  Было время, когда ему дня не хватало. Так много у него было дел и забот. Теперь ни к каким работам в семье его не привлекают. Свободного времени через край. От безделья часто охватывает тоска смертная. Чтобы от нее избавиться, приходится включать телевизор. А там все чаще увидишь такое, что хоть стой, хоть падай. Женская часть его семьи нередко смотрит передачу о том, чьи в супружеских парах дети. Тут  на смех не тянет. Больше все похоже на слезы. Что ни день, то новое расследование. И почти обязательно оказывается, что ребенок появляется не в результате семейных отношений, а от случайных связей.

Когда на улице непогода, Вячеславу Андреевичу деваться некуда. Невольно приходится слушать. И в голове появляется дикая мысль: выходит, что у нас на Руси большая часть потомства незаконно рожденная? Что-то в их селе такого не наблюдается. Чего греха таить, и у них в райцентре за его долгую жизнь бывали случаи неверности. Но чтобы на каждый день телевизионной передачи обязательно была измена с появлением на свет незаконно рожденного.… Такие случаи в их сельской глуши крайне редки.

Тогда зачем каждый день такие передачи? Людям вдалбливают в голову, что самый лучший вариант их пребывания на земле – незаконно рожденные дети? Если проявляется такое постоянство, можно ведь и так подумать.

Стали постоянными телепередачи о бракоразводных процессах. И в них неизменно звучит слово «нищеброд». И получается, что причиной распада брака становится не отсутствие между супругами взаимных чувств. Вовсе нет. Нынешние невесты главным достоинством своего избранника считают, насколько у него оттопырен от денег карман. Сколько известных артистов в стране женаты на молоденьких. По возрасту эти избранницы служителей сцены годятся им во внучки. И Фатеев все чаще вспоминает, когда-то в советское время поразившую его картину художника Пукирева «Неравный брак». Теперь таких браков не перечесть. Только вот нынешние невесты, выходящие замуж за своего избранника больше похожего на доживающего последние дни деда, вероятно, не знают, что молодая пукиревская дама, доживала свою жизнь в большой нищете. Не повториться ли все это и в их дальнейшей жизни?

Когда Фатеев еще работал в советское время в районной газете, и он сам, и работающие рядом с ним другие газетчики, нередко подшучивали над существующей тогда практикой. Им приходилось много писать о людях положительных. В корреспонденциях и очерках они начисто обходили теневые стороны жизни героев своих материалов. Зато старались как можно ярче показать их лучшие проявления.

Теперь Вячеслав Андреевич все чаще думает, возможно, тогда они были правы. Они старались настроить своих газетных героев на стремление к своему совершенствованию. Эти герои, прочитав о себе благодатные слова, поймут, что им надо становиться лучше. Ведь о них писали так тепло и благостно. Надо соответствовать представленному в газете. Иначе люди над ними могут и жестоко посмеяться.

Вячеслав Андреевич многому теперь удивляется. После того, как в стране изменился политический строй, возродилось многое дореволюционное. Казалось бы, за годы советской власти люди, почти целый век жившие при господствующем в науке материализме,  не верят ни в бога, ни в черта. Теперь Фатееву приходится с горечью признать: вовсе не так. Неделями изо дня в день  с экрана телевизора женщинам рассказывают о том, что существуют заговоры. И нынешние люди будто  бы ими чуть ли не постоянно пользуются. И в нашей стране есть масса таких, которые владеют искусством заговора. Этим путем не только отнимают чужих мужей и возлюбленных, но и решают свои проблемы в бизнесе.
Боже ж ты мой! Неужели находятся такие простодушные, кто в это  верит? .Если  это так, то, несомненно, платят наделенным столь мощной магической силой бешеные деньги. Только ни очень привлекательных чужих мужей, ни чужих любовников они не получают. Да и в бизнесе от таких таинств никакого прока.
Как кажется Вячеславу Андреевичу, в селах наивная вера в годы советской власти сохранялась гораздо дольше, чем в городах. Еще с детских лет он слышал, что недалеко от их хаты жил пожилой мужчина, который по разговорам лечил страждущих от болезней таинственными заговорами. И к нему шли не только жители их райцентра, но и из сел области. Иногда  к лекарю для  заговоров приезжали даже из далека-далека. Только вот таинственно излеченных, из тех, кто был лежачим больным, мальчик Славка ни одного не видел. Хотя такие больные исправно лечились у «чудотворца». Но как-то довольно быстро их останки относились родственниками на кладбище.
Еще тогда, в давние-давние времена находились люди умные и здравомыслящие. Они-то и открыли подростку глаза на ситуацию. У их местного лекаря таинствами и заговорами сестра и дочка с детства были больными. Сестра – с детства парализованная. Дочка, как говорили в старые времена, «скорбела» головой.
Фатеев жил в селе. Его оппонент, современный политолог готовил свои резкие материалы о советском времени в столице. Им никак не встретиться. Но Вячеслав Андреевич периодически возражал своему противнику заочно. Его подбадривало и то, что в последнее время отношение к советскому строю круто изменилось. Да, было тогда многое из того, что неприемлемо и отторгнуто временем. Но многое из периода зрелой жизни Вячеслава Андреевича теперь стало оцениваться благожетельно. И это придает Фатееву сил жить дальше и относиться к своему пребыванию на этой земле с должным уважением.













.