Черная кошка Карельского фронта. 4

 В боях с «Люфтваффе» за Мурманск.

    В середине мая 1940 года, еще базируясь совместно с морскими летчиками, одна эскадрилья полка была перевооружена на новые пушечные истребители И-16. Вскоре командованием ВВС 14-й Армии было принято решение о концентрации истребителей одного типа в одном полку. Для этого эскадрилью И-16 под командованием старшего лейтенанта Гальченко перебазировали с аэродрома Мурмаши на аэродром Ваенга, где она и вошла в состав 145-го ИАП
Таким образом, к началу войны 145-й ИАП, имевший в четырех эскадрильях пятьдесят шесть самолетов И-16, был одним из самых боеспособных истребительных авиаполков на Севере Ленинградского военного округа.
  В первые же дни службы на новом месте Леонид Акимович обратил на себя внимание сослуживцев и руководства. Базируясь на аэродроме Ваенга рядом  с морскими летчиками, в одном из полетов при заходе на посадку у самолета Гальченко не вышло шасси. С аэродрома хорошо было видно, как летчик пытается изменить ситуацию, не желая покинуть самолёт. Он резко  бросал самолет в разные стороны, пикировал с резким набором высоты у самой земли,  пытаясь тем самым облегчить выпуск шасси.  И всё же добился своего - злополучное шасси всё-таки вышло.

Накануне Великой Отечественно капитана Гальченко направили на курсы усовершенствования командного состава в Липецке. Когда курсы были окончены, и офицеры ВВС отправлялись к местам службы, поступило сообщение о нападении фашистской Германии на Советский Союз и объявлении войны.
Немецкое командование еще в ходе осуществления плана «Барбаросса» подготовило план наступления на Мурманск и захвата его (операция «Голубой песец»). Этот удар и должна была выдержать 14 армия, в 1-ю дивизию ВВС, входившей в его состав, влился и  145-й ИАП . Старший лейтенант Гальченко прибыл к месту службы 25 июня и в должности командира 2-й истребительной авиаэскадрильи приступил на аэродроме Шонгуй к сколачивания прибывших лётчиков  в боевое подразделение.
  Готовясь к наступлению, 27 июня 1941 года противник попытался нанести массированный бомбовый удар по городу. Для отражения налёта по тревоге были подняты истребители 145-го авиаполка. Завязался ожесточённый воздушный бой, в котором командир звена Иван Мисяков совершил один из первых в Заполярье воздушных таранов. Когда его И-16, израсходовал боезапас, лётчик настиг вражеский бомбардировщик, сделал "горку" и ударил его сверху. Вражеский самолёт рассыпался в воздухе... За этот подвиг отважного советского лётчика посмертно наградили орденом Ленина. Летчики  -истребители отправляясь на задания, клялись отомстить за смерть боевого товарища.
Активные наземные боевые действия немецких войск в полосе обороны  14 армии начались 29 июня 1941 года. Главный удар противник наносил на мурманском направлении, вспомогательный — на кандалакшском. В первой половине июля войска 14-й армии, ведя тяжёлые оборонительные бои, остановили наступление немецко-финских войск и тем самым сорвали планы противника по захвату Мурманска и нарушению перевозок по Мурманской железной дороге.
Первые же схватки с противником показали, что подготовка советских летчиков-истребителей уже не соответствует реалиям боевого применения истребительной авиации. Например, плотный строй больших групп истребителей, на отработку которого было затрачено огромное количество сил и времени, оказался в условиях современного боя абсолютно не нужным, а тактическое построение в виде звена из трёх «ястребков» сковывает ведение боя на виражах.
Другим неприятным сюрпризом было то, что пилоты «мессершмиттов» уверенно летали и старались вести воздушный бой на малых высотах, а из боя выходили, как правило, на бреющем полете, что было нашим лётчикам запрещено. Менять тактику выполнения боевых заданий и выбирать наиболее успешные построения приходилось уже в ходе ведения боёв с учётом разницы в технических характеристиках свих истребителей и самолётов противника , ведь разница в скоростях у истребителей достигала 100км\час, даже некоторые из немецких бомбардировщиков летали быстрее И-15 бис и И-16.
 С учётом первых боёв в  последующие дни немецкого наступления штурмовые действия по войскам противника были основной боевой задачей истребительной авиацией 14-й армии. Устаревшие И-15бис и И-153 147-го ИАП использовались в качестве легких штурмовиков, неся под плоскостями бомбы и реактивные снаряды. РС-ы применялись как для стрельбы по воздушным, так и по наземным целям. Летчики 145-го  прикрывали их над полем боя, а если позволяла обстановка, также штурмовали позиции горных егерей.
Наравне с вылетами на перехват вражеских самолетов и штурмовку войск противника много внимания уделялось и воздушной разведке, так как специальных разведывательных подразделений в составе ВВС 14-й армии не было. Такими «глазами» штаба 14-й армии с самых первых дней войны стали летчики-истребители 145-го ИАП. Уже за первый месяц на разведку войск противника было выполнено 175 самолетовылетов. Конечно, не имея специальной подготовки, летчики-истребители не всегда могли точно описать в своих докладах обстановку на фронте, но среди выполняющих эти ответственные и сложные задания вскоре появились и свои лидеры.
Именно при ведении воздушной разведки проявился талант и незаурядные способности Леонида Гальченко — и как летчика- истребителя, и как воздушного разведчика. Как правило, капитан Гальченко вылетал в паре с ведомым в тыл противника, на бреющем они пересекали линию фронта и вели вооруженную разведку, обстреливая подходящие цели. Порой в таких разведполётах наши лётчики попадали под сильный зенитный огонь ПВО противника а, порой,  приходилось вступать в воздушные бои с его истребителями. Вот как воспоминал Л. А. Гальченко об одном из своих первых боевых вылетов в тыл врага:
"19-го июля командование полка мне поручило произвести воздушную разведку вражеского аэродрома Луостари, куда по агентурным данным перебазировалась большая группа бомбардировщиков противника. Нужно было произвести их аэрофотосъемку. Задание было трудным и рискованным. Оставив свои ордена и документы на хранение комиссару эскадрильи, мы в паре со ст. лейтенантом Александром Никитюком вылетели на задание.
Погода по-прежнему стояла предательски ясной, ярко светило солнце и, чтобы не обнаружить себя, мы пересекли линию фронта на бреющей высоте. К вражескому аэродрому подошли с тыла со стороны солнца на высоте 2500 м, на которой я и стал фотографировать, а Никитюк — следить за воздухом. В момент съемки на аэродроме находилось много бомбардировщиков и истребителей противника. На взлетной полосе заметили, как  заклубилась пыль, это уже поднимались вражеские истребители нам на перехват. Закончив фотосъемку, мы сразу перешли на бреющий полет и, меняя курс, пошли на свою территорию. Подходя к линии фронта, я заметил, как слева из-за сопки выскочила группа истребителей в количестве семи самолетов, которая, обнаружив наши самолеты, стала заходить в атаку. Завязался воздушный бой. Первые 5–7 минут мы отбивались вместе, но потом на высоте 20–30 м зажгли самолет Александра Никитюка, и он погиб на территории врага, совсем недалеко от линии фронта. Я оказался в сложном положении: горючее на исходе, боекомплект израсходован полностью. Почуяв легкую добычу, немцы решили меня привести на свой аэродром, сбивая с курса трассирующими очередями впереди моего самолета. Тогда я решил идти на таран. После нескольких атак противник разгадал мои намерения и стал держаться на значительном расстоянии, посылая в мою сторону трассирующие очереди, по-прежнему отсекая мои попытки прорваться к линии фронта, которая находилась уже рядом. В этом отчаянном положении я вспомнил о солнце и, резко развернувшись на него и снизившись до минимальной высоты, пошел в сторону, противоположную линии фронта. Теперь солнце светило прямо в глаза, лететь на малой высоте было очень трудно и опасно, но и противник на какой-то момент растерялся, выпустив меня из поля зрения. Воспользовавшись этим, я резко развернул самолет в сторону своей территории и стал уходить, наблюдая за действиями вражеских истребителей. Пролетая между сопками, я заметил, что один самолет меня все же преследует, а основная группа встала в круг и осматривает местность в поисках моего самолета. Преследовавший меня самолет, видя, что я все же ухожу на свою территорию, решил меня сбить и стал пристраиваться в хвост моего самолета. Я стал резко маневрировать, не давая ему поймать себя в прицел. Первая очередь прошла правее и выше моей кабины. Увлекшись прицеливанием на низкой высоте, немец зацепился плоскостью своего самолета за сопку и взорвался. Пока его товарищи разбирались, что произошло и чей это самолет горит, я перелетел линию фронта и благополучно вернулся на свой аэродром…"
Об этом боевом вылете капитана Гальченко была выпущена политотделом дивизии листовка, все армейские газеты Севера рассказывали о его подвиге.