Сирота. Часть 4

http://proza.ru/avtor/zyabkinael - все части

Весь небольшой поселок был в курсе, что Оля – приемыш в семье милиционера. Оказывается, появлению Оли в этой семье предшествовал слух о ней. Многие жители бывали в городе и видели бродячую девочку у станции – маленькую, одинокую, грязную и оборванную. Люди видели и говорили о ней, слухи расползались по всем окрестностям. Никто и не думал о том, чтобы чем-то ей помочь или покормить, у каждого были свои заботы и свои большие семьи. Оля многое повидала и почти привыкла к настороженному, а чаще пренебрежительному отношению к себе. И вдруг такое чудо – ее взял к себе в дом страж порядка. Хотя и не было в их семье своих детей, но взять к себе в дом чужого человека, даже маленького, это был поступок. Милиционер присматривался к ней. Какой она человек? Что у нее на уме? Приживется ли в доме? Станет ли родной для них? Все эти вопросы не раз задавал себе милиционер. Но глядя на Олю, он верил, что все будет хорошо. Казалось, что их семейное счастье будет бесконечным.
Впечатлительные люди села специально ходили мимо дома милиционера, чтобы посмотреть на сиротку. Их любопытство было легко объяснить. Ведь не  каждый день люди берут к себе в дом чужого беспризорного ребенка, когда и своих порой кормить нечем. Но обо всем этом Оля не думала и не чувствовала себя объектом любопытства. Она просто жила и была счастлива. Вреда она никому не причиняла. Для мамы она стала настоящей помощницей, приучалась к хозяйству и ни о чем больше не мечтала. Она рассматривала, словно изучала, каждую вещь в этом доме. Радости не было предела.
В молодой пролетарской стране происходили перемены. Люди еще помнили и рассказывали о революции, семёновцах и колчаковцах. Теперь установился мир. Советская власть наводила свои порядки. Всех зажиточных крестьян в селах Губернии объявили кулаками и выслали, забрав их имущество в пользу коллективного хозяйства. Бездомных сирот с улиц пристроили в детдома, где их одевали и обучали. Во всех населенных пунктах стали открывать школы, куда шли учиться не только дети, но и взрослые. Некоторые считали это пустым и ненужным времяпровождением, поэтому сами не учились, да и детей не отправляли в школу, особенно девочек.
Храмы рушились, а в их помещениях открывали различные учреждения. Против религии объявили настоящую войну. В молодом государстве говорили, что Бога не существует, и вели активную антирелигиозную пропаганду, но многие этому противились. Старик Василий, служивший в городской церкви старостой, живший по соседству с милиционером, часто возмущался по этому поводу и откровенно не понимал действий большевиков.
- Вот ты мне скажи, милиционер, зачем же храмы рушить? Разве они кому мешают? Ну не хочешь ты верить в Бога – не верь. Зачем же силком заставлять отказываться от Бога других? Ты умный человек, находишься на службе у государства, объясни мне старому, – при встрече с соседом сетовал старик.
- Нету Бога и все тут. Нечего людям мозги морочить. Был бы Бог, разве допустил он такую несправедливость в жизни? – отвечал старику милиционер.
Однажды, вернувшись домой из города, дед Василий застал свою жену Варвару во дворе за чудовищным занятием. Она развела огонь и бросала иконы в костер. Увидев эту картину, Василий судорожно подскочил и начал вытаскивать иконы из костра, пытаясь одновременно ногами его затоптать. Они кричали друг на друга, сцепившись в охваченную пламенем икону.
- Что ты наделала? – кричал дед Василий, тряся обеими руками перед женой.
- Коммунисты приходили и сказали, что если не уничтожим, всех нас сошлют, - кричала в ответ Варвара.
Оля через забор наблюдала эту сцену и не понимала кто из них прав, а кто виноват. Она видела, как исказилось лицо деда Василия от страдания, и сочувствовала ему.
Зайдя в дом, она рассказала маме об увиденном. Мудрая мама поглядела на Олю и промолчала. Заботливая женщина сшила для дочки новое платье, и, втайне от всех, отвезла Олю в церковь, где ее и окрестили. Народу при крещении присутствовало немного, в основном пожилые женщины. Батюшка надел на шею Оли крестик, после совершения обряда крещения, показал, как надо освещать себя крестом, сложив три пальца вместе.
Когда они возвращались из церкви, мама убедила Олю для начала выучить молитву «Отче наш». Женщина шептала, а девочка за ней повторяла. Добравшись до дома, Оля уже хорошо знала и могла наизусть произнести данную молитву. Каждое утро они с мамой начинали день с этой молитвы и ею же заканчивали день. Иконы мама аккуратно обернула в салфетки и сложила в сундук. Одну маленькую иконочку она поставила за печкой на полочку возле своей кровати так, чтобы ее не было видно посторонним.
- Мама, а Бог есть или его нет? – спрашивала Оля.
- А ты Бога в душе храни и никому об этом не говори, поняла? Он будет тебе помогать в трудные минуты, но и родителей своих не забывай. Молитву читай про себя, чтоб люди не слыхали, – ответила мама.
Мама была аккуратной женщиной и всегда в доме царила чистота и порядок. Оля во всем ей помогала. Мыть полы надо было тщательно, т.к. яркое солнце светило почти каждый день, независимо от времени года, освещая все уголки их жилища. Если где-то оставалась пыль или грязь, то это сразу бросалось в глаза. Летом дни были длинные, и солнце светило долго и прогревало воздух до звона, жара стояла невыносимая. Впрочем, зимний мороз остужал воздух тоже до звона, зимнее солнце ярко светило днем, ослепляя глаза, но совсем не грело. Холод пробирал до костей, а пронизывающий ветер, казалось, продувал человека через глазницы насквозь. Такой здесь был климат, как говорили люди, резко континентальный. Зимними вечерами все жгли лучины и сидели за столом, занимаясь каждый своим делом. Женщины часто шили или вышивали, а мужчины читали газеты. Дни бежали за днями.
Наступила очередная долгая морозная сибирская зима с короткими днями и долгими ночами. Студень стоял такой, что порой и на улицу выходить не хотелось. Оля часто подходила к окну в кухне, расписанному морозными узорами, и наблюдала в маленькое незамерзшее пространство на стекле за вьюгой. А вьюга словно танцевала, как, балерина, меняя направление своего движения. Иногда стёкла замерзали насквозь, Оля подносила теплые пальчики к стеклу и долго грела лед, пытаясь увидеть улицу. От сильного пронизывающего ветра слышался свист. Немногочисленные люди в тулупах и валенках, быстро идущие мимо их дома, сгибались и закрывали от метели лицо большими меховыми воротниками, чтобы мороз не сильно обжигал. Зимнее солнышко совсем не грело, даже через стекло. Оля думала, что в такие морозы она бы точно замерзла, не имея крыши над головой.
В каждом доме топили печи в трескучие морозы два раза в день. Мама начинала это занятие рано утром, когда еще было совсем темно. Дрова полыхали и потрескивали, издавая гул. Отблески огня падали на стены и освещали дом. Лежа на печи, Оля выглядывала из-под одеяла, чувствуя, как печь начинала сильнее нагреваться. Мама часто пекла калачи, пирожки или булочки в русской печи. Папа собирался на работу и весело кричал: «Давай завтрак, мать! Бежать мне надо». Ездил на работу в Верхнеудинск он на поезде, также возвращался и обратно. Мама хозяйничала у стола - зажигала лучину, ставила самовар, кувшин с молоком на стол и ломала горячие калачи. Аромат стоял на весь дом.
Молодое Советское государство развивалось. Перемены в стране жители села ощутили на себе, когда в их дома провели электричество. По потолку провели провода и вкрутили яркую лампочку, которая освещала жилище в любую темноту. Теперь не надо было жечь лучину, от которой было много копоти.
Оля росла и формировалась как девушка, у нее отросли густые волосы, которые она уже могла заплести в косу. Ростиком она оставалась небольшой. Она познакомилась с другими девушками села, с которыми стала вместе бегать на танцы. Иногда летними вечерами они толпой гуляли по селу или сидели на сеновале при свете луны и мечтали о будущем, вдыхая ароматный запах сена. Часто к ним присоединялись парни, с которыми они могли смело пойти на Селенгу искупаться или просто посидеть в тишине, наблюдая за быстрым течением серебряной реки. Порою в прохладные дни они разводили костер на берегу, где можно было согреться, распевая песни, и даже пожарить картошку на углях.
После гуляний и посиделок, Олю стал провожать до дома высокий молодой человек Василий, которому она по росту не доходила и до плеч. Он был для хрупкой Оли просто гигант – высокий и могучий. Шли они всегда отдельно, на расстоянии, и оживленно беседовали. Рядом проходили железнодорожные составы, грохоча и нарушая покой позднего вечера. Он относился к ней по-особенному и обещал через год жениться. Он не мог надышаться на девушку и никого не замечал вокруг. Оля возле калитки вставала на цыпочки, чтобы посмотреть ему в глаза и сказать: «Пока». Они всегда очень тепло прощались, касаясь друг друга пальцами рук.
Однажды он не удержался – обнял Олю и захватил ее ладонь, сжав до хруста. Она выскользнула из его объятий. Обнимать она так и не научилась за свою жизнь, так как ее никто никогда не обнимал. Но в этот момент Оля почувствовала, что близость Василия ей была приятна.
Возвращаясь в этот день домой, Олю охватило какое-то предчувствие. Она не понимала, что с ней происходит, но душа металась. Утром, когда они с мамой ждали папу с очередного дежурства, Оля вновь чувствовала тревогу. Вдруг она вспомнила Надю, свои скитания по перрону станции Верхнеудинск, когда в каждом прохожем она старалась рассмотреть подругу и твердила себе: «Она придет».
Она уже представляла, что Надя большими шагами идет навстречу, когда в окно постучали. Мама подскочила и открыла входную дверь, впуская в дом чужого милиционера. Она поняла, что случилось что-то серьезное.
- Здравствуйте, – снимая меховую шапку с головы, начал милиционер, стоя у порога.
- Здра-а-вствуйте, – протяжно ответила мама, глядя на него широко распахнутым немигающим взглядом, словно ждала удара. Руки у нее задрожали, озноб прошел по спине. – Что случилось?
- Моего коллеги, а вашего мужа больше нет. Мальчишка-беспризорник, которого он пытался увезти в приют, пырнул его ножом. От полученного ранения ваш муж Степан скончался, – сухо отрапортовал милиционер.
Мама сначала не поверила.
- Что-о? – бледнея, тихо спросила она, словно не понимая слов, и опустилась на табуретку. Сидя какое-то время без движения с безумным взглядом, она подскочила и, схватив мужчину за грудки, начала трясти.
- Ну, скажи, что это не правда, скажи, – кричала не своим голосом мама и стонала.
У Оли перехватило дыхание, и она подошла к маме, взяв ее за руку. Мама вновь опустилась на табуретку и рыдала, склонив голову к коленям.
- Этого не может быть, слышите, - громко шептала мама.
Оля присела на кукорочки рядом. Они обе остались сиротами.
- Как же нам теперь жить, мама? – спрашивала Оля и рыдала.
Мать – пример доброты и сострадания для Оли, молчала в ответ. Сначала она беспомощно бродила по дому, натыкаясь на вещи мужа, причитала и плакала. Затем подолгу тихонько сидела, ничего не говоря, сникла, осунулась. Вскоре ее не стало, умерла.
Первые дни после смерти матери Оля забыла о еде, почти не спала, плакала тихо в подушку, вставала, шатаясь по дому, затем вновь ложилась, ворочалась, подходила к окну, словно кого-то ждала. Оля жила и ощущала себя совсем голенькой, словно не прикрытой. «Как же жизнь не справедлива… Счастье – как духи – улетучилось. Что же делать?» – думала Оля, рыдая от жалости к родителям и к себе. Она вновь одинока и никому не нужна. Она сирота.
Боль утраты долго ее не покидала. Воспоминания рвали и терзали ее душу. Она вспоминала вновь и вновь, как папа ее, грязную и голодную, привез к себе в дом. Следом вставала картина, как мама отмывала ее и укладывала спать. Она всё помнила, и эти воспоминания выливались бурными слезами. Она падала на кровать, обнимая подушку, и горько-горько громко плакала. Иногда она просто выла от безысходности.
- Господи, помоги мне, пожалуйста. Я прошу тебя, - опустившись на колени перед маминой иконой, Оля молилась.
- Как же я не уберегла мать. Надо было что-то сделать, чтобы мама была жива и здорова, – твердила себе Оля.
Она мучилась от потери близких ей людей и чувствовала себя виноватой, как раньше. «Может это я принесла в их дом несчастье? Может это из-за меня они ушли друг за другом? Почему уходят близкие мне люди и не возвращаются? Почему меня Бог не забирает? Неужели я рождена только на страдания и потери?» Такие вопросы Оля задавала сама себе. Ей стало вновь обидно за себя, но жизнь продолжалась. Она, уставшая от переживаний, затопила печь, заварила самовар и, согревшись, крепко уснула, не закрыв заслонку. К утру изба выстыла так, что Оля быстро подскочила от холода. Одевшись, она вышла на улицу за дровами, запустив в дом морозную свежесть. На улице светало, и, по-зимнему, было тепло. Легкий морозец сразу охватил ее лицо, но не обжог. Она постояла немного и зашла в дом с охапкой дров. Затопила печь и попыталась сделать себе лепешки. Теперь хлопот у нее по дому прибавилось. Все приходилось делать самой. Она раньше всегда удивлялась, как ловко по дому управлялась мама. Особо не видно было ее работы, но дом всегда был ухожен, и во всем чувствовалась рука хозяйки. Оля глянула в окно и сказала сама себе: «Надо почистить снег во дворе, а то дорожку совсем замело». Она вздохнула и пошла чистить снег. За околицей никого не было видно и никому не было дела до ее страданий.
Каждый раз, сидя в одиночестве долгими зимними вечерами, она прислушивалась ко всем звукам, словно кого-то ждала. Но к ней никто не заходил, и, она думала, что весь век ей придется прозябать одной. Жизнь приобретала совсем другой смысл, но мечты о своей семье все же не оставляли ее. Ей очень хотелось, чтобы ее полюбили, и она была готова к этому. Она часто вспоминала Василия, который летом провожал ее до дома, и ждала.
Однажды убирая снег за оградой, Оля не услышала, как к ней приблизился Василий. Дождалась. Они глядели сначала в небо, стоя рядышком, затем друг на друга. Он увлек ее к себе. Девушка трепетала и спешно отвела глаза в сторону, прижавшись к забору.  На лице Василия красовалась улыбка во весь рот. Он тут же сделал ей предложение, не делая никаких комплиментов. Олю словно громом ударило – такого она не ожидала.
- Ты знаешь, мы споемся с тобой. Я опытный работяга. Я тебя обеспечу всем, а ты родишь мне детей. Мы будем счастливы.
Оля была согласна и пригласила жениха в дом.
Наступила ночь и на небе зажглось тысячи звезд. Данное создание впервые почувствовала себя женщиной. Счастье захлестнуло ее. Рядом с ней был любимый мужчина.

Продолжение следует...

http://proza.ru/avtor/zyabkinael - все части