Парк на двоих. Рассказ - 7

 7

Мартин доставил Романа и Милу в Женеву. Получив разрешение на короткую посадку, пилот опустил дисколёт на верхнем ярусе транспортного узла, высадил пассажиров и взлетел, как только кар с ними пересёк зону стартовой безопасности. Миле раньше не приходилось бывать в Женеве, она вертела головой, пока кар спускался по спиральному пандусу, а потом ехал несколько километров до центра знаменитого города. Роман не воспользовался предложением Иона использовать гостиницу офиса СБ Земли, а выбрал первый попавшийся на карте отель  в центре города с видом на озеро и фонтан Jet d’Eau. Вещей у них с собой было немного: несколько милиных кофров и дорожная сумка Романа. Их адресовали в отель.
Сам Роман не любил старые европейские города: они казались ему слишком тесными. Но надо было отдать должное тем, кто сохранил в кривых улочках дух старины, её памятники, когда та же Женева была столицей государства. За день они с Милой налегке обошли весь город, встретив вечер на набережной Монблан. Там Роман надолго задержался возле одной скульптуры, изображавшей поникшего человека на скобообразной скамейке. Вместо тела у него была пустота, сквозь которую были видны живые струйки фонтанчиков заднего плана задуманной художником композиции. Из всего увиденного только она почему-то вызвала у Романа  отклик души и желание постоять подольше. Мила, чутко поняв потребность спутника побыть одному, отошла в сторону, взяла с проезжавшей мимо робо-тележки мороженое в вафельном рожке и присела на скамейку, любуясь озером. На другом конце скамейки сидел немолодой человек. В руке у него был планшет с яркой голубой окантовкой, а рядом с ним на скамейке лежала пухлая наплечная сумка из синтекожи «под старину» с тиснёным гербом на широком клапане. Мила рассеянно скользнула взглядом по коронованному орлу на рисунке, чей хищный клюв и когтистая лапа невольно заставили её поморщиться.
– Не нравится вам такая стилизация на гербе? – спросил владелец сумки, заметив её гримаску.
– Знаете, я люблю миролюбивые изображения, – отозвалась она, покосившись на непрошенного визави. Вид у него был крайне добродушный и простой. Мила решила поддержать беседу, тем более, что Роман не торопился закончить своё созерцание. – Это средневековый герб Женевы, как я понимаю? Какое-то уж очень хищное изображение орла.
– Совершенно верно, герб кантона Женева, – улыбнулся мужчина. – Чисто случайно взял сумку с гербом, даже не посмотрел, а потом менять лень было. Я вообще-то не люблю украшений на сумках.
– Вы – местный? – поинтересовалась
– Нет, к сожалению, я тут по делам.  Позвольте представиться, Морис Пипа, потомственный отельер.
– Система отелей «P&P»? У вас и здесь они построены? – спросила Мила и назвала себя.
– Они самые. У нас семейное предприятие,  уже триста лет на нём  трудятся только члены одной семьи и роботы. А всё началось с маленького йога-отеля  на одном из островов Индонезии, который уже  ушёл под воду. А мы до сих пор строим свои отели… – кивнул отельер. – Увы, нам запрещено строить быстровозводимые конструкции в исторических центрах. Даже если что-то ветшает и идёт на снос, то строят копию, хотя новоделы – это только имитации.
Мила с интересом посмотрела на него: имитации она тоже недолюбливала, но куда от них денешься?
– Разве? Я знаю случаи, когда восстанавливали вручную с использованием оригинальных материалов, – сказала она.
Пипа сразу замахал рукой:
– Единичные случаи! Какие оригинальные материалы у строительных принтеров, что вы! Я доподлинно знаю, что в Женеве остались оригинальные отели двадцатого века только в центральной исторической части города, а все остальные – это реконструкции. Сохраняют и укрепляют фасад, полностью разбирая всё остальное, и запускают строительный принтер. Неделя – и дом готов со всеми коммуникациями и проводками, «под ключ», что называется… Да… А вообще в мире осталось мало мест,  нетронутых новоделом, Ватикан,  например.
Роман, насытившись созерцанием скульптуры, оглянулся, нашёл взглядом Милу и направился в её сторону, остановив по дороге курсирующую по набережной роботележку с булочками и получив от неё объёмистый пакет.
– Это мой муж, – представила она отельеру подошедшего   Самоедкина. – Рома, а это представитель семейной династии…
– Просто Морис, – отмахнулся отельер. –  Присаживайтесь!
Роман протянул сидящим на скамейке пакет со снедью, но они дружно отказались. «Присаживаться» Самоедкин не стал. Сославшись на усталость и желание отдохнуть в гостинице, он предложил Миле продолжить их путь, тем более, что Пипа, услышав название гостиницы, одобрил их выбор и показал рукой на одно из видневшихся неподалёку зданий, выходящих фасадом на набережную.
– Это не гостиница, а сплошной эксклюзив! – воскликнул он. – Там даже горничные – люди, а не робоперсонал.
– Мы взяли первый попавшийся вариант с видом на озеро, – пояснил Роман. – В детали не вникали, честное слово. Ещё раз извините нас, уважаемый Морис, мы пойдём…
 Мила что-то хотела сказать, но взял её под руку и решительно увёл от скамейки с отельером.  Пипа подождал, пока они удалятся на некоторое расстояние, потом вытащил коммуникатор и позвонил сыну.
– Энди, – сказал он, когда голова сына появилась на экране, – ты не поверишь, но я только что видел принцессу Марса и разговаривал с нею. Но её почему-то звали Милой Лановой, принцессу не так звали... Энди, ты не помнишь, как звали принцессу Марса? …
– Папа, не занимайся глупостями, – рассердился сын. – Какая ещё «принцесса Марса» и откуда она в Женеве? Ты сейчас где, в Женеве?
– В Женеве, – подтвердил старший Пипа. – «Принцесса Марса» – это не глупости, это дочь одного из заказчиков, с которых началось процветание наших отелей. Историю фирмы я помню хорошо…
– Папа, после нашей неудачи в санатории Космофлота нам с тобой впервые доверили важное дело, а у тебя на уме какая-то «принцесса Марса»! Мы какое место занимаем в нашей семейной иерархии, а? Скажу прямо: предпоследнее. Давай и это дело провалим и получим запрет на деятельность?
– Не сердись, Энди, – попросил отец, явно расстроенный реакцией сына. – Я всё делаю, как надо. Строить нам здесь никто не даст, но можно принять участие в реконструкции. Я нашёл одну довольно большую парковую зону, в которой идёт реконструкция, местной администрации можно предложить мини-отели… Весь материал у меня собран…
– Папа, – вдруг перебил его сын, – Ты разговаривал с Милой Лановой? А её муж – Роман?
– Да, она так мне его представила, а что?
– Да это один из руководителей Союза Континентов, Роман Самоедкин, вот что! – воскликнул сын. – С чего вдруг они гуляют, как простые туристы?
– Роман долго рассматривал скульптуру «Меланхолия», – сказал Пипа. – Ту, которая с дыркой, помнишь? Потом он купил пирожки и они сразу ушли. Но я знаю, где они остановились. 
– А, гениальный художественный образ нашего капсульного отеля, – ухмыльнулся сын, вспомнив скульптуру на набережной. – Папа, постарайся поддержать знакомство.
С этими словами сын исчез с экрана, а Пипа долго сидел на скамейке, всем своим видом напоминая расположенную позади скульптуру.
Добравшись до старинного, богато украшенного лепниной здания гостиницы, Самоедкин вдруг остановился и не стал заходить внутрь.
– Этот твой знакомый со скамейки, вроде говорил, что тут работает человеческий персонал? – спросил он Милу и получил утвердительный кивок.
– Тогда это нам решительно не подходит, – заявил Роман. – Собираем остатки сил и кочуем в Мейран, Ион там нам приготовил квартиру без людей и роботов,  адрес и код доступа у меня есть.
– Что, и робоповара нет? – ужаснулась Мила. – Шалаш?
– Шалаш, с голоду не помрём, – кивнул Роман и похлопал по пакету с булочками, – а с милым рай и в шалаше, как говорится. Нас хотели поселить в гостинице при офисе Петерса, а потом предложили использовать пустые апартаменты рядом с жильём Яра Самборо, дорогая. Там собираются создавать музей,  соседи согласились поддержать общественный проект и переехали.  Правда, по странному стечению обстоятельств ты на скамейке только что побеседовала с одним из тех бывших соседей.
Посмотрев в широко распахнутые от неожиданности глаза своей спутницы, Самоедкин добавил:
– Все приключения строятся именно из случайностей, милая.  В них надо просто бултыхнуться и плыть, если уж на то дело прошло. Но на всякий случай мы оставим за собой бронь в этом замечательном отеле, не будем её отменять. А сейчас пошли, до Церна из центра  ходит трамвай, номер четырнадцать, кажется... Местный раритет, однако, там составы из позапрошлого века встретить можно.
– А кто он такой, Яр Самборо? – спросила Мила. – Шахматист и архивист, как сообщает биографическая справка?
– Ты помнишь ту скульптуру на набережной, возле которой я надолго застрял? – вместо ответа спросил её Роман и, получив утвердительный кивок, продолжил. – Так вот, сие гениальное творение Альберта Гиорги только названо «Меланхолией», на самом деле оно изображает человека, живущего одновременно в разных временах. Гениально, просто, слов нет, какой образ. Мне нужно было пройти пешком всю Женеву, чтобы наткнуться на себя самого на той набережной. Но не только на себя, думаю, что Яр Самборо мог мне составить компанию…
Мила поняла, что Роман серьёзно встревожен и торопится покинуть Женеву, но она всё-таки настояла на том, чтобы посетить ближайшее робокафе и поесть на дорогу. Оказавшись за столиком на остеклённой веранде, Роман расслабился и немного рассказал, откуда ему известно об этом старом отельере. Оказывается, ранее старик вместе с сыном ранее пытался проникнуть в санаторий Космофлота и тайком высадить там зародыши кристаллокаркаса для гостиницы: им с сыном вмятешилось, что туда будет наплыв туристов или пришельцев. Сложно сказать, чего добивалась эта парочка, возможно, просто поднятия своего рейтинга в семейной иерархии, но они проникли достаточно глубоко к разумной роще и Зету пришлось их остановить силой. «Мозги им почистили, – сказал Роман, – отпустили,  когда они осели в Мейране, посчитали, что так спокойнее будет. Они сидели тихо до последнего времени, занимаясь рекламой своего семейного дела». Принесли еду, Роман с аппетитом начал есть, потом вдруг уставился в окно и отодвинул тарелку.
– Ну что я говорил! – воскликнул он. – Смотри, твой знакомый идёт по нашим следам!
На площади перед отелем Мила разглядела отельерщика с сумкой на боку. Он несколько раз открывал сумку, что-то делал внутри рукой, потом медленно повернулся на месте. Этим он привлёк к себе внимание: из отеля вышел и  приблизился к отельерщику служащий в помпезной ливрее, после короткого разговора с ним Пипа сразу покинул площадь.  Роман проводил его взглядом, затем связался с Ионом Петерсом и коротко объяснил ему ситуацию.
– Чего ты так боишься этого милого старичка? – недоумевала Мила.
– У этого милого старичка есть одно непобедимое оружие: наивность помноженная на большой гонор, – серьёзно пояснил Самоедкин. – Он и его сын – пара, достойная друг друга, как я понял Иона. Они свято верят в то, что всё, что приходит в их головы, достойно лучшего признания и применения. Только даже в собственной компании их рейтинг чуть выше плинтуса и отсюда –  мания недооценённости. Но мне, то есть, нам с тобой, они могут серьёзно навредить, так как даже не  представляют себе всей сложности задачи. Не нужно, чтобы милый старичок с сынком болтались под ногами, хотя я подозреваю, что они недаром носят дурацкий колпак и на самом деле знают куда больше. Петерс попросил меня воздерживаться от контакта с бывшими соседями Яра Самборо.

Продолжение http://proza.ru/2022/01/01/822