По ту сторону любви. 32 глава

     Пулат искал документы, обшарив и ящики стола и перебрав все бумаги на столе. Это был документ, отчёт в МВД, о проделанной работе ГУИН за последний квартал. Не найдя документа, он подумал, что наверное, оставил его дома, когда отвозил папку с документами и сложил в своём кабинете в сейф. Там он хранил особо важные бумаги, хотя знал, что в его личный кабинет на работе, никто не посмеет зайти без ведома начальника ГУИН. И всё же, страховался для успокоения совести и закрывал особо важные документы дома в личный сейф в своём кабинете, код от которого не знал никто, кроме него.
     Приехав домой, он не стал заезжать во двор дома, намереваясь тут же уехать. Стоял жаркий день, захотелось пить и Пулат зашёл на кухню, зная, что в холодильнике всегда есть минеральная вода. Но войдя на кухню, он увидел Муниру, которая лежала на полу, а рядом валялся пустой флакон от лекарства.
     - Мунира? Мунира! Что с тобой? Да что же ты наделала, дурёха! - поднимая жену на руки, воскликнул Пулат.
     Он вынес её в зал и положил на диван, затем бросился к телефону, совершенно забыв про документы. Машина скорой помощи приехала очень быстро, женщина врач и молодой парень, видимо, практикант, вошли в открытую дверь в воротах. Пулат выскочил из дома.
     - Прошу Вас, доктор, сюда! - воскликнул Пулат, приглашая их в дом.
     Женщина подошла к дивану и осмотрела Муниру.
     - Что она выпила? Это похоже на отравление, - спросила врач.
     Пулат быстро прошёл на кухню и подобрав с пола пустой флакон, вынес его врачу.
     - Вот этот флакон валялся на полу рядом с моей женой. Доктор, прошу Вас... помогите! - воскликнул Пулат, чувствуя и свою вину в том, на что решилась его жена.
     Он знал, что она очень любила его, да и он любил свою жену и детей, но жестокости по отношению к своим близким, не прощал. Только сейчас, когда жена лежала, совершенно бледная, без движения и без дыхания, ему было не по себе. Он желал лишь одного, чтобы её спасли и конечно же, он не станет с ней разводиться.
     - Позови Эркина, сынок, несите носилки, - попросила женщина врач, обернувшись на своего помощника.
     Но Пулат тут же поднял жену на руки и вынес во двор, оттуда вышел на улицу и попросил открыть дверцу машины скорой помощи.
     - Я поеду за вами, - сказал Пулат, закрывая дверь в воротах дома на ключ и садясь в свою машину.
     Женщина врач села вперёд, рядом с водителем Эркином, с которым она проработала много лет, парнишка сел в салон, рядом с кушеткой, на которую положили Муниру. Они поехали в сторону ТашМИ, там, минуя приёмный покой, заехали в терапевтическое отделение, Пулат выскочил из машины и подбежав к машине скорой помощи, вновь взял жену на руки и понёс на второй этаж, куда первой прошла женщина врач. Пулат занёс Муниру в процедурный кабинет и его попросили выйти. Пришлось ждать, хотя он и должен был ехать в министерство внутренних дел, на приём к генерал-лейтенанту Абдуллаеву. Врач машины скорой помощи вскоре вышла и подошла к Пулату.
     - Я передала Вашу жену врачам, но видимо, прошёл не один час, как она выпила лекарство, опустошив весь флакон. У неё началась интонсикация, сожалею. И почему женщины так поступают? Чего им не хватает? - качая головой, произнесла женщина.
     Просто, она видела огромный и хорошо обставленный дом, из которого вынесли Муниру, видела заботливого мужа генерала, Пулат был в форме, поэтому ей трудно было понять то, что так неразумно сделала его жена.
     - Так она что, умерла? - побледнев, спросил Пулат.
     - Жива Ваша жена... но... нужно быть готовым ко всему, она в очень тяжёлом состоянии. Тут очень квалифицированные специалисты, они делают всё возможное, чтобы спасти женщину. Нужно ждать... всего Вам доброго, товарищ генерал, - ответила врач и медленно ушла по коридору к выходу.
     Мархамат два дня не трогали, к следователю не вызывали, к ней никого не допускали, даже Нурхон, которая с утра пришла проведать дочь, принесла ей поесть и сигареты, зная, что Мархамат курит. Но когда Нурхон отказали, она начала скандалить.
     - Вы хоть понимаете, с кем говорите? Мой отец, был вторым человеком при Усманходжаеве, а затем и при Рашидове! Мой муж, занимает в правительстве очень высокий пост! Мой зять, наконец, начальник ГУИН, сейчас же пропустите меня! - кричала она в кабинете начальника РОВД, куда поднялась из кабинета следователя, который ей тут же отказал в просьбе.
     - Прошу Вас, уважаемая, присядьте. Не стоит так волноваться и не стоит так кричать. Приказ никого не пропускать к Ходжаевой Мархамат Закировне, отдан начальником ГУИН, товарищем Азимовым, Пулатом Мансуровичем. Поэтому, я не имею права нарушить его приказ, - ответил полковник.
     Нурхон не знала, как ещё повлиять на него.
     - Я буду жаловаться на вас товарищу Абдуллаеву! Ну хотя бы передачу можно дочери передать? - видя своё бессилие перед законом, попросила Нурхон,  всё же снижая властный тон.
     - Хорошо, хотя и это запрещено, оставьте дежурному, он передаст Вашей дочери в камеру, - ответил полковник.
     Нурхон вышла из его кабинета, как побитая, решив ехать в клинику к мужу и высказать ему всё, что у неё накопилось за много лет, что она жила с ним, хотя давно мечтала с ним развестись.
     Передачу передали в камеру Мархамат, назвав её фамилию, но большой пакет ей в руки не дали, женщина, что была в камере за старшую, тут же взяла его и открыв пакет, высыпала на стол его содержимое. Она с аппетитом начала есть мясо с лепёшкой, позвав к столу и своих сокамерниц. Потом, всё же сжалилась над Мархамат или уж ей сверху был дан такой приказ, она положила перед ней кусок лепёшки с мясом и бросила пачку сигарет, остальные девять пачек, спрятала в заначку. Мархамат есть не могла, но с каким-то упоением, закурила, глубоко затягиваясь и злобно глядя на женщин.
     - А ты не гляди на нас, словно на врагов народа! Не то, я твои красивые глазки-то выцарапаю. Я это сделаю, как ты уже поняла, - усмехаясь, сказала женщина.
     Мархамат молча отвернулась, ей всё тяжелее было тут находится. Всю жизнь пользуясь дорогим французским парфюмом, она не могла выносить запах камеры и вонь параши. Но плакать женщина не умела, всегда заставляя плакать других.
     А Нурхон поехала в клинику и прошла в отделение кардиологии, там спросила у медсестры, где находится Закир Искандарович и зашла в палату интенсивной терапии. Однако, своего мужа она побаивалась, хотя всегда думала, что Закир Искандарович получил свою должность, благодаря её отцу, правда, отец к тому времени был старым и больным, но один его звонок нужному человеку и Закир Искандарович занял свой высокий пост.
     - Что они о себе думают? Не будь моего отца, где бы вы оба были? И ты, Пулат, и ты, Закир? А теперь, не хотите помочь моей девочке? Ну уж нет! Я до самого Рашидова дойду, если будет нужно, - бормотала Нурхон себе под нос, поднимаясь в палату.
     А в палате в это время находились Станислав Владимирович и двое коллег Закира Искандаровича, которые по поручению самого товарища Рашидова, пришли узнать о состоянии Ходжаева Закира Искандаровича. Все сидели на диване и двух стульях, на столе лежали разнообразные фрукты, вплоть до ананаса, пакет с продуктами и папка с документами, которые принесли на подпись, когда в палату вошла Нурхон. Мужчины тут же поднялись и поздоровались с ней. Сказав, что подождут в коридоре, коллеги Закира Искандаровича вышли из палаты, но помня выпады дочери Закира Искандаровича, Муниры, Станислав Владимирович остался, так... на всякий случай.
     - Нурхон? Я тебя не ждал, всё хорошо? Как внуки? - спросил Закир Искандарович, намеренно не спрашивая о дочерях.
     - Ассалому аляйкум, Закир акя. Почему не ждали? Вроде, мы женаты, если Вы не позабыли. Как Вы себя чувствуете? - нетерпеливо, спросила Нурхон, присев на стул.
     - Ва аляйкум ассалом. Но я не один день лежу в больнице, все это время ты и носа не казала... да ладно, как Вы сами? - спросил Закир Искандарович.
     - Плохо и Вы это знаете лучше меня! Мархамат забрали... Вы должны её вытащить оттуда. Мне даже не позволили увидеться с ней, это полнейшее безобразие! Она наша дочь! И Вы просто обязаны ей помочь! - требовала Нурхон.
     - Говорите потише, уважаемая, это всё-таки больница и Закир Искандарович перенёс второй инфаркт, если Вам это известно, - любезно, но твёрдо попросил Станислав Владимирович.
     - Прошу не учить меня! Так Вы поможете Мархамат? - не глядя на профессора, сказала Нурхон.
     - Я не смогу, ты и сама это прекрасно знаешь. РОВД не подчиняются нам и потом... Мархамат совершила тяжкое преступление, едва не убив моего сына, будь на её месте кто-то другой, он тоже был бы арестован. Чем Мархамат лучше? - ответил Закир Искандарович.
     Он смотрел на Нурхон и поверить не мог, что прожил с этой чёрствой, властной, беспринципной и жестокой женщиной столько лет. Нурхон часто и с дочерьми, и с внуками обращалась жестоко.
     - Вашего сына? Ааа... так Вы вспомнили, что Мархамат Вам не родная и Мунира тоже, да? Решили отомстить мне? Этот ублюдок не должен был родиться на этот свет! Мархамат правильно сделала, жаль, не добила его! А Вы... Вы всегда были слабаком, только благодаря моему отцу, получили высокую должность при Рашидове. Вам это даром не пройдёт, я и до Рашидова дойду, будьте уверены, - злобно бросала Нурхон, вскочив со стула.
     - Выйдите отсюда! Или я охрану позову! - воскликнула Станислав Владимирович, подходя к Нурхон.
     - Не сметь мне указывать! Да я вас всех в порошок сотру! - воскликнула Нурхон.
     Закир Искандарович тихонько поднялся с кровати и подошёл к ней.
     - Да тебе и дочери не нужны! Тебе ведь никто не нужен, ни муж, ни дети, ни даже внуки. За Мархамат ты принципиально просишь, хочешь, чтобы было так, как хочется тебе. Но... на этот раз ты не получишь желаемого и Мархамат сядет и надолго, будь уверена. А теперь, уходи! Завтра я напишу заявление о разводе и поверь мне, на старости лет ты останешься совершенно одна! Потому, что ни тебе никто не нужен, ни ты никому не нужна. Я в порядке, Станислав Владимирович, много чести, чтобы из-за этого низкого и жестокого человека, мне стало плохо. Меня сын ждёт, я ему нужен, а он нужен мне, - сказал Закир Искандарович и вышел из палаты, где его ждали его подчинённые, с документами в руках.
     - Будь ты проклят, вместе со своим сыном, Закир! Теперь ты показал своё истинное лицо и доказал, что мои дочери тебе не родные! - кричала ему вслед Нурхон, впервые обращаясь к мужу на ты.
     Закир Искандарович её не слушал и провёл своих подчинённых в кабинет Станислава Владимировича, куда он первый и ушёл. Просмотрев все бумаги, он поставил под ними свою подпись и мужчины ушли, пожелав своему начальнику скорейшего выздоровления. Они слышали крики его жены, но глубокое уважение к Закиру Икандаровичу, нисколько не ослабло.
     Нурхон ушла, кипя от ярости, а когда она приехала домой, то увидела у ворот машину Пулата, который, кстати и подъехал минут за пять до её прихода, так как она вышла из правительственной клиники от мужа и пешком прошла метров пятьсот до своего дома. Увидев тёщу, Пулат вышел из машины и подошёл к ней.
     - Ассалому аляйкум, Нурхон опа, - поздоровался он.
     Нурхон не обратила внимания на его вид, грусть в глазах и растерянность.
     - Да провались ты со своим приветствием! Если ты не вытащишь из этого мерзкого места мою дочь, я прокляну тебя! - закричала Нурхон, обращаясь к Пулату на ты, хотя у узбеков, зятя и невестку называют на Вы.
     - Ваши проклятья обрушились на Вашу же голову, Нурхон опа! Ну сколько же можно? Вы когда-нибудь успокоитесь или нет? Вы кого-нибудь любили в своей жизни? Да Вы же даже внуков своих не любите, ну да, они мешают Вам веселиться, Вы даже бабушкой себя называть не разрешаете! Да что же Вы за человек такой... Мунира только что умерла! Слышите? По Вашей вине умерла! Вы же и её оттолкнули от своей материнской груди! Вот она и совершила тяжкий грех, выпив все таблетки из флакона и спасти её не смогли. И уж поверьте, своих детей, я на пушечный выстрел к Вам не подпущу! Прощайте! Оставайтесь одна в своём гордом одиночестве, со своими проклятиями! - с горечью бросал в лицо своей тёще Пулат.
     - Что? Нет! Будь ты проклят, Закир, со своим сыном! Ааааа!!! Мунира! Доченька моя! Неееееет! - завопила Нурхон, упав на колени, прямо на землю, возле своих ворот.
     Но Пулат знал свою тёщу, знал её неискренность, хотя умерла её дочь и сейчас, кажется, боль женщины была правдивой. Но вернувшись к машине, он сел за руль и уехал. Нужно было готовиться к похоронам а у узбеков эта церемония проходила быстро, если не сказать, стремительно. Нужно было сообщить и тестю, правда, Пулат знал, что ему нельзя волноваться и всё же, не сказать о смерти его дочери, он бы не смог.
     Подъехав к клинике, Пулат прошёл в отделение кардиологии и поднялся в палату интенсивной терапии, где и нашёл Закира Искандаровича. Поздоровавшись сним, Пулат присел на диван.
     - Как Вы себя чувствуете, Закир Искандарович? Как Ваш сын? - участливо спросил он.
    - Спасибо, сынок, мой сын пришёл в себя, я проведываю его каждый день по два, а то и по три раза, профессор позволяет мне, говорит, это улучшает мое самочувствие. Но Станислав Владимирович сказал, что мне необходимо делать операцию, наверное, только ради Валеры и соглашусь, ведь я живу ради него. А ты почему такой, словно умер кто? - спросил Закир Искандарович, не подозревая, насколько он близок к истине.
     - Так и есть, Закир Искандарович... только прошу Вас, не волнуйтесь, хорошо? Уже ничего не изменить, произошло то, что произошло... Мунира... её больше нет, - опустив голову, произнёс Пулат.
     Наступила тишина, казалось, мужчины даже не дышали.
     - Этого не может быть! Она утром была у меня и была совершенно здорова. Что значит, её больше нет, Пулат? - наконец осознав, что сказал его зять, воскликнул Закир Искандарович.
     - Она была у Вас? И что? О чём Вы говорили? - с удивлением спросил Пулат.
     - О чём? Она сказала, что Вы разводитесь, просила помочь Мархамат, чтобы её выпустили... но ведь это не может быть поводом самоубийства! Она... узнала, что я им не родной отец, видимо, Нурхон ей сказала... это я виноват... - с отчаянием произнёс Закир Искандарович.
     - Не вините себя, Закир Искандарович! Вы были им больше, чем родной отец! Это был её выбор, Вы этого не хотели и не желали! Она сама так захотела и добровольно ушла из жизни. Но всё же, врачи вызвали милицию и началось следствие, которое ни к чему не приведёт. К Вам с вопросами никто не придёт, о том, что она была у Вас, никто не знает и не должен знать. Я Нурхон опа сказал, что похороны сам организую, её вынесут из нашего дома. Я пойду, Закир Искандарович, дел много. Нужно и к родителям поехать, брат во всём мне поможет, береги себя, что уж теперь? - сказал Пулат, поднимаясь с дивана и проходя к выходу.
     - Прими мои соболезнования, сынок... - лишь ответил Закир Искандарович, опуская голову.
     - И Вы примите мои соболезнования, отец, - у порога, обернувшись, сказал Пулат.