Трудное детство

              Роману в любви не везло. Его гражданская жена Марта три месяца назад ушла по грибы и не вернулась, а в довершение, сегодня утром от голода сдох её любимый ёж Петрусь и уже начал разлагаться и пованивать.
              «Кажется, он был давно не кормлен, — с запоздалой тревогой подумалось Роману о безвременно ушедшем из рядов млекопитающих. — Мир праху».
              Всё это не очень радовало, и Роман не знал что и предпринять. Он тупо смотрел на фотографии жены и Петруся, и лёгкая грусть предательски проникала в его сердце и душу. На мгновение ему даже показалось, что он когда-то и впрямь любил Марту и её грёбаного ежа в придачу, и в том самом далёком прошлом был безмерно и бескорыстно счастлив.
              Впрочем, наваждение быстро прошло, останки Петруся были выброшены в окно, а вспомнилось другое: беспробудное пьянство Марты (заслуженного мастера спорта по перетягиванию каната), её привычка материться по любому поводу и её же любимое занятие — рукоприкладство. Чуть что, и она в приступе бешенства била своего супруга наотмашь по лицу.  И ничего знать не желала. А врач травмпункта, в который Романа каждый раз отправляли на освидетельствование, говорил ему без обиняков:
                — Терпи, если любишь. Видимо, у неё было трудное детство…
                Впрочем, и у других его жён (предыдущих) детство, похоже, случилось не из лёгких. Элеонора чуть что плевалась и топала ногами, Иванка шлялась, Зульфия целыми днями курила какую-то гремучую смесь и постоянно витала в облаках, а Машенька в недалёком прошлом была мужиком — военным лётчиком Николаем, которому в детстве так заморочили башку, что он только недавно разобрался в самом себе, а разобравшись, испугался до ужаса и тут же сменил пол. На противоположный…
              И вот, любовь прошла и все они убежали. Кто в лес, кто по дрова. А кто обратно — в авиацию. От него, по очереди. Плюясь и матерясь. Не получив того, о чём так мечтали — его ДЕНЕГ…
             — У меня денег нет, — монотонно и стереотипно отвечал Роман и Марте, и Зульфие, и Машеньке (Николаю по факту рождёния), и прочим, когда те просили на колбасу для интимного ужина, себе на б/у ботинки, на корм для своих хомяков, котов и попугаев или на тушь для собственных ресниц. Или самому Роману на пару литров пивка «Три толстяка». Складывалось впечатление, что им было всё равно на что просить…      
                Впрочем, вскоре они переставали и просить, и стирать его трусы, и пылесосить, и готовить, и прочее, а только плевались, шлялись и меняли свой пол взад. И исчезали из его жизни навсегда. Со своей фальшивой любовью, страстью к деньгам и трудным детством.