Триумфатор

«Quintili Vare, leggiones redde!»
«Квинтилий Вар, верни мне мои легионы!»
Октавиан Август

«Консул добр,
на арене кровавой
третий день не кончаются игры…»
Николай Гумилёв


-  Здравствуй, любовь моя! – Германик подхватил Юлию, крепко прижал её к груди, та осыпала поцелуями и слезами обветренное щетинистое лицо, вздутую шею, пропахшие войной и пОтом могучие плечи, затем запустила пальцы в волнистые рыжие волосы. Рыдая, прильнув к уху, она зашептала:
- Ты даже не представляешь, как я ждала тебя, как страдала! Я думала – сойду с ума! Оракул успокаивал меня, но мне постоянно являлся во сне злосчастный Вар, словно ты – это он, и жуткие алеманы тебя убивают! Каждый день я молила Юпитера о тебе! Слава богам – ты жив, ты вернулся ко мне!
- ПОлно, пОлно, любовь моя – всемогущий Юпитер тебя услышал! Я вернулся со щитом. Завтра мои легионы войдут в столицу в парадном строю и пронесут своих победоносных орлов перед сенатом и народом Рима. Сейчас мы стали лагерем в двух милях от города.  Император одарил меня триумфом, завтра он возложит на мою голову лавровый венок. Ты же знаешь, в честь посланной Юпитером победы я приветствую римский народ и уже как два дня устраиваю игры в цирке, раздаю хлеб и вино! 
        - Знаю, знаю, любимый, весь город только об этом и говорит! Плебс восхваляет твоё великодушие!
        - Есть кое-что, о чём ты не догадываешься! Завтра главный день игр, ты будешь лицезреть их из ложи Цезаря!
        Глаза Юлии загорелись от восторга:
        - Но как я могу оказаться в императорской ложе? В каком статусе?
        - В статусе гостьи Цезаря - улыбнулся Германик.
- Гостьи? - вспыхнула красавица и звонко хлестнула любовника по лицу -                Я думала, ты разведёшься со своей несносной Агриппиной, как только вернёшься из похода и мы наконец соединимся!!!
Щека консула покраснела от пощёчины, он усмехнулся и покачал головой:
- Об этом не может быть речи, ты же знаешь, какие интересы переплелись в нашем браке с Агриппиной. Тиберий никогда не согласится на этот развод.
Девушка грустно вздохнула и отвела взгляд в сторону - Поставь меня - присмирев, сказала она.
       Оказавшись на полу, Юлия ухватила молодого полководца за руку и решительно молвила – Пойдём!
Прильнув к мощному стану, она, игнорируя колкие взгляды семьи и суровые взоры каменных предков, увлекла Германика в покрытые цветочным орнаментом покои. 

       К утру триумфатор покинул дом любовницы, а красавица уже не сомкнула глаз. Она искупалась в бассейне с розовыми лепестками, под музыку арфы и флейты, выпила чашу холодного молока молодой буйволицы, потом рабыня-ливийка долго ублажала маслами, наполненными изысканными ароматами востока, её роскошное упругое бронзовое тело.
       Затем девушка принялась примерять сверкающие туники из драгоценного китайского шёлка. Наконец, она остановилась на перламутровом платье для дневных торжеств и цвета лаванды на вечер. После, особая служанка из Сиракуз долго колдовала перед зеркалом с расчёской, заколками, красками, пудрами, кремами и помадами придавая причёске и лицу госпожи невероятную выразительность и блеск.
Когда же всё было окончено, Юлия открыла тяжёлый ларец из красного дерева и стала, в глубоком раздумье, перебирать бесценные украшения, подыскивая наиболее подходящие к сегодняшнему дню.
       Молодой патрицианке страстно хотелось, восхитить весь Рим своей божественной красотой, когда она будет стоять рядом с триумфатором в императорской ложе, но больше она жаждала, чтобы доброжелатели донесли до Агриппины, что другая женщина заявила права на Германика.

       Юлия остановилась на жемчугах из Красного моря и индийских смарагдах. Руки красавицы украсили вычурные золотые браслеты александрийской работы. Патрицианка кокетливо покрутилась перед зеркалом и весело засмеялась. Служанка протянула госпоже благовония, Юлия, воплотившись в слух, прошлась над ароматами, втягивая их тонкими трепетными ноздрями, пока не задержалась у одного из флаконов. Слегка коснувшись его длинными холёными пальцами, Юлия нанесла невидимые штрихи на свою шею и грудь.
       Красавица заливисто рассмеялась, присела на резную кушетку из слоновой кости и, откинувшись на локоть, вытянула ноги - красоте которых могла позавидовать сама Афродита:
- Эвриклея, подай сандалии Клеопатры.
Черноволосая гречанка кивнула и скрылась в соседней комнате.
Юлия оттянула мысок, залюбовавшись изящностью собственных стоп.
- Всё же славно, что я не пожалела сестерциев и перехватила, эти чудные сандалии у тирского купца, а ведь алчный торговец привёз их для этой безмозглой Друзиллы. Как вообще ей пришло на ум разыскать мастера, делавшего обувь самой Клеопатре и заказать у него сандалии царицы? Хорошо, что купец оказался таким жадным! – подумала красотка.
Вошла служанка, на вытянутых руках гречанка несла украшенные золотом, жемчугом и бирюзой сандалии.
Опустившись на колени, Эвриклея бережно одела обувь на ступни госпожи и с поклоном отошла в сторону.
- Что ж, я довольна! – Юлия подскочила с ложа – Вели подавать носилки, я еду на Форум встречать триумфатора!

Рим ликовал, наконец-то смыт позор поражения Квинтилия Вара, смыт кровью подлых алеманов, изменой и предательством заманивших три легиона в Тевтобурский лес.
       Лишь только прежний император  - Октавиан узнал о постигшем его армию несчастии, он словно обезумел. Много дней осунувшийся, заросший щетиной, посеревший от горя сгорбленный старик, с всклокоченными седыми волосами,  бесцельно бродил в холщовом хитоне по бесчисленным залам дворца, и эхо разносило вдоль коридоров пронизанный болью крик: «Квинтилий Вар, верни мне мои легионы!!!».
Повелитель Ойкумены не пережил поражения и вскоре ушёл вослед за легионами Вара.
Теперь же мрачные дни остались в прошлом - консул Германик привёл к покорности дикарей за Рейном. Ещё год-другой и Германия вновь станет римской провинцией.
Под рёв боевых труб триумфатор сошёл с золотой колесницы на Форуме, перед сенатом. Император Тиберий возложил на голову Германика лавровый венок. Стуча калигами о булыжники, легионы промаршировали по заполненным людскими толпами улицам, потом провезли трофеи, под свист и улюлюканье плебса повели закованных в железо пленных алеманов.
Первым в веренице врагов ковылял огромного роста варвар в ручных и ножных кандалах. Он был одет в длинную окровавленную рубаху, из-под которой виднелись грязные ободранные штаны. Косматые волосы спадали на плечи великана, борода заплетена в хитрую косицу, лицо от левого уха, сквозь остатки носа, к подбородку разрывал страшный бордовый шрам. Левое око пленника каким-то чудом уцелело, и дикарь испепелял ненавистный Рим глазами гиены. Алеман шёл прямо, полный достоинства, гордо задрав голову вверх.
- Это тот самый кривой вождь, который доставил нам столько забот? – поинтересовался у Германика император.
- Да, Цезарь, после Арминия именно он поднимал против твоей власти херусков и алеманов.
- И что же нам с ним делать? – вопросительно поднял бровь Тиберий.
- Сегодня главный день игр - я намерен бросить Кривого на растерзание львам перед тобой, о, богоравный! – ответил консул.
- Пусть будет по-твоему – слегка качнул головой Цезарь.

К вечеру, когда спала жара, цирк заполнили десятки тысяч возбуждённых горожан. Два дня гладиаторских боёв только разогрели страсти - сегодня люди ожидали незабываемой кровавой феерии с пленными варварами и дикими зверями.
Полыхали тысячи факелов и светильников, на арене было светло как днём. Цирк гудел, словно пчелиный рой.
Под ликующие крики в императорской ложе показались Тиберий и Августа. Цезарь был в пурпурной тоге с золотым венцом на челе, императрица в пофировом платье, с рубиновой диадемой в волосах.  Чуть позже, сорвал овации, Германик в лавровом венке и сверкающих солнцем чеканных доспехах. Перед самым началом представления слуги провели в ложу Юлию. Триумфатор подвёл её к Императору, сердце девушки затрепетало, она почтительно склонилась пред Цезарем, тот благодушно улыбнулся, жестом пригласив занять место рядом с полководцем. Августа окатила вошедшую ледяным взглядом и брезгливо ухмыльнулась.
Тиберий махнул рукой, зрелище началось.

В начале на арене появились музыканты и акробаты, потом укротители зверей.
       - Ну, где же, где же тот варвар – Юлия нетерпеливо теребила Германика               
- Почему его не ведут? Я хочу видеть его мучения, его кровь, хочу, чтобы Нимезида скорее  отправила его в царство Плутона!
Полководец едва улыбнулся и накрыл крепкой рукой ладонь девушки:
- Почему ты так волнуешься, моя любовь? Не торопись, возмездие – дело холодное. Кривой никуда не денется. Представь, что испытывает он сейчас, сидя в подземелье, в клетке, перед встречей со львами. Он трясётся, дрожит, это-ли не самое важное? Он же знает, что эта арена уже как два дня залита кровью его соплеменников. Вероятно, он бы хотел, чтобы его проткнул меч или секира опустилась ему на шею, но нет! Я не дам Кривому уйти без боли и страдания! Не сомневаюсь, на том свете несчастный Вар будет доволен! Скоро ты всё увидишь сама.
Триумфатор переглянулся с Тиберием, Император благосклонно кивнул. Германик поднял вверх правую ладонь – цирк замер. Медленно оглядев зрителей, консул резко уронил руку.
Взвыли трубы, заскрежетали железные решётки, на арену с рёвом выскочили гривастые африканские львы и матёрые тигры с берегов далёкого Ганга. Оскалясь, хищники протрусили до середины арены и в нерешительности остановились, озираясь по сторонам. Расставленные кругом железные клетки со слонами, носорогами, медведями, волками, турами и огромными удавами, вдруг сотряслись от внезапно накатившей ярости их обитателей.
Цирк взорвался от остервенелого вопля толпы. Снова заскрежетали решётки, из темницы копьями и трезубцами выгнали алемана. Кривой озирался вокруг и смотрел на римлян взглядом убийцы. Юлия вдруг ощутила ужасный смрад, исходящий от пленника, и прикрыла нос надушенным платком. Дикарь представился ей самым отвратительным и мерзким существом на свете.
Трибуны содрогались:
- Смерть! Смерть варвару!!! Смерть Кривому!!! Кривой, мы знаем - ты смелый?! Бейте звери кровавое мясо!!! Рвите звери горячее тело!!!
Германик взглянул на Тиберия, Император улыбнулся и что-то произнёс на ухо Августе.
- Ну вот, утешься, моя любовь – сияющий триумфатор повернулся к Юлии – Ты видишь, чего хочет народ Рима – он жаждет отмщения – я дарю ему этот праздник!!!
Пронзительно завизжали трубы, надсмотрщики громко щёлкнули длинными кнутами, цирк затих - голодные хищники нацелились на жертву и, крадучись, присев на лапы, устремились к человеку.
Алеман поднял голову, увидел императорскую ложу с Германиком и Юлией, его безобразное лицо исказила похожая на улыбку гримаса.
        - Неужели он в самом деле погубил наши легионы? – девушка взволновано впилась острыми коготками в бицепс любовника.
        Консул потрепал её холёную руку:
        - Главный - предатель Арминий, но тот уже в стране мёртвых, а Кривой здесь ответит сполна и за изменника, и за себя, и за наших утраченных орлов.
        Меж тем хищники приближались к жертве, алеман попятился к стене под императорской ложей и прижался к дубовым перилам. Львы и тигры опустились на землю. Готовясь к прыжку, звери злобно фыркали, выпускали когти, играли хвостами.
        Вдруг Кривой страшно изменился в лице, вытянулся, выкатил обезумевшие глаза, воздел руки к звёздному небу и громко исступлённо завыл. Внезапный порыв ветра всколыхнул пламя факелов и разнёс неистовый вой до самых дальних рядов. Внутренности заклокотали у людей, мороз продрался по коже. Цирк замер.
Варвар стоял спокойный и хмурый. Дальше случилось невероятное – весь зверинец ответил согласным рёвом из-за железных клеток - и медведи, и волки, и туры яростно выли. Удавы распластались по земле и застыли, слоны упали на колени, подняв вверх кровавые хоботы, ожидая повелений человека.
Голодные львы и тигры превратились в неразумных котят, подползли к алеману и принялись облизывать его запылённые кровавленные ноги.
Цирк окаменел.
        - Консул! Консул! О вечные боги! Вы такого ещё ни видали! - едва смог выдавить из себя потрясённый Тиберий - Это колдун!
Варвар обвёл страшным взглядом Императора, Августу, Германика и вперил прожигающий взор в Юлию, потом взмахнул правой рукой, слегка наклонился, и сделал повелительный жест, словно приглашая прекрасную римлянку на арену.
К удивлению девушки, алеман не вызывал у неё прежнего отвращения, наоборот, она почувствовала, как тело дикаря исторгает невероятные звериные запахи, которые непреодолимо манят и притягивают её.
        Юлия, ощутила всю тайную силу тевтобургского леса - его воздух, насыщенный неведомыми травами, скреплённый железами тура, медведя, оленя, волка, лося, бобра, и прочих бессчётных зверей, птиц и рыб. 
Заворожённая, благородная римлянка поднялась с места и направилась вниз по ступеням. Германик не мог пошевелиться, а лишь наблюдал за происходящим.
        Кривой встретил дочь патриция у лестницы. Варвар протянул ей чёрную от грязи ручищу, в которую Юлия спокойно вложила свою ладонь. Они направились к выходу, никто не встал у них на пути.
        Алеман с красавицей покинули цирк, Юлия покорно держала руку дикаря, сжимая меж своих утончённых перстов его корявые пальцы, схожие с корнями деревьев. Стражники даже не пытались задержать римлянку и её жуткого спутника, преторианцы смотрели словно сквозь них.
За каменными воротами колдун засунул в рот несколько пальцев и заливисто свистнул. Вскоре послышалось лошадиное ржание, прыткий жеребец ударил копытами перед алеманом. Кривой лихо запрыгнул на коня, ухватив Юлию за руку, он подтянул девушку вверх и, ловко подхватив её за талию, усадил перед собой на спину скакуна, потом сильно ударил того пятками в бока и умчался в ночь по аппиевой дороге.
  Изумлённый цирк молчал. Все взгляды устремились к ложе Цезаря.
Император поднялся с кресла. Протянув руки вперёд, он поманил Германика и облобызал чело триумфатора:
- Хвала Юпитеру! Алеман забрал только твою любовницу, но оставил мне мои легионы…