Второгодник. Деревенские рассказы

Федя Пирогов остался на второй год. Федя Пирогов – второгодник. Он и так в своём классе был самым высоким, а тут остался на второй год, и все смотрели на него и говорили: "Второгодник!". Он был выше всех ростом, почти на голову ,он выделялся среди других. И все смеялись, и говорили: "Вон идёт второгодник".

Федька получил двойки по математике и по геометрии. Он парень сообразливый, но заболел. Целый месяц лежал в больнице. Так бы, конечно, он сдал бы на тройку и геометрию, и математику, но месяц лежать в больнице и не учиться – в результате заслуженные двойки по алгебре и по геометрии. И вот над ним все смеялись. В глаза смеялись, за глаза смеялись, ехидно улыбались. Федьке это не нравилось.

Он говорил: "Я чё, я хочу шофёром работать. Я же не буду бухгалтером. Зачем мне математика и геометрия? Это бухгалтерам математику надо знать, а мне что: бензин заправить да грузы возить". А тот, кто пытался смеяться ему в глаза, тому он мог по зубам дать. И смеялись за его спиной, ехидничали втихаря. Федька это чувствовал. Досадно было, неприятно. Неприятно и мамке его было, неприятно было и бабушке. Директрисе тоже было нехорошо: она не хотела, чтоб в школе у них были второгодники. Мать говорила:

– Федя, как так получилось, что все дети приехали со школы, пошли домой. На улице крепкий мороз. Нормальный человек собаку гулять на улицу не выпустит. А ты два часа где-то гулял. Ты где гулял?

– Да там гулял, – говорил Федька.

– Где "там"?

– Ну домой шёл.

Мать разводила руками.

Федя у мамки был один. Мамка работала на ферме дояркой. Уходила рано утром. Работала весь день, а к вечеру уставшая приходила. И всё воспитание легло на бабушку. Федя любил бабушку, а бабушка любила Федьку. Бабушка часто говорила: "Федька как дед Федот". А дед Федот – это муж бабушки, дед Феди. Он погиб в войну в 43-м году 15-го января под Ленинградом. Бывалоча, бабушка несёт воду с копанки помидоры поливать, Федька подбежит:

– Бабушка, дай вёдра я понесу.

Бабушка ему говорит:

– Да ты ещё маленький. Вёдра-то большие, тяжёлые.

Федя вырвет вёдра у бабушки. Возьмёт их и несёт. Вода расплёскивается. Бабушка идёт за Федей и говорит: "Ну как дед Федот". Однажды дома бабушка сидела и вязала носки, а Федя ел печёную картошку. Бабушка смотрит сбоку на Федю, и вдруг развела руками и сказала: "Как дед Федот". Федя посмотрел на бабушку и понял, что бабушка это неожиданно сказала, неожиданно для себя. И он увидел, как бабушка заплакала. Федька понял, что он действительно похож на деда Федота, который погиб на войне. Приезжала двоюродная сестра младшая из другой деревни, из Подколки, смотрела фотоальбом, и увидела фотографию деда, на которой он запечатлён ещё до войны, и сказала:

– Федя, это ты.

Федька сказал:

– Да не я это. Это дед Федот.

– Да нет, это ты! Я-то ж вижу.

И Федька понял, что он очень похож на деда Федота.

Как-то весной, когда сажали на огороде картошку, соседка подозвала мамку Феди и сказала:

– Лен, ты знаешь, зимой 15-го января вышла кормить корову, пошла за сеном. Смотрю, а твой Федя лежит возле сожжённой бани в снегу. Я посмотрела: он лежит, ну полежит, полежит и домой пойдёт. Через два часа подоила корову и понесла молоко соседям. Смотрю, а он всё лежит в снегу. Конечно может мне это показалось: у меня нынче зрение плохое.

Мамка подошла к Федьке и говорит:

– Федь, соседка говорит, что ты возле бани лежал два часа, хотя, она говорит, может ей показалось: у ней зрение плохое нынче.

Федька сказал:

– Плохое у неё зрение. Показалось ей.

Прошло достаточно много времени. И вот 9-го мая Федя рассказал, как он попал в больницу своему лучшему другу Кольке Данилову.  9-го мая, вечером после возложения венков к памятнику погибшим односельчанам на войне,там было шесть фамилий Пироговых: отец деда Федота и четыре его брата  .
   Они сидели на лавочке под сиренью, возле Федькиного дома. Федька сказал:

– Коль, ты никому не скажешь?

Колька сказал:

– Никому не скажу.

– Точно никому не скажешь?

– Точно никому не скажу.

– Поклянись, что никому не скажешь.

Колька сказал:

– Клянусь, никому не скажу!

И Федя рассказал: как случилось так, что он остался на второй год, почему он заболел. Тогда, зимой было очень холодно. Снегу много намело, морозы стояли. Автобус приехал и все ребятишки разбежались по домам, и Федька побежал домой. У него была от остановки короткая дорога. Он задами проходил до дома. Нужно было пройти огороды, поле, спуститься вниз к речке по замёрзшему льду, перейти речку, там по огородам подняться и быть дома. И вот он пошёл по этой дороге. Там была тропинка ,натоптанная Федей . Шёл он, шёл, остановился, залюбовался солнышком, которое клонилось к горизонту. Любовался тенями длинными, синими, которые протянулись по сугробам. Смотрел, любовался, как колышется на ветру трава , которая торчала из снега; как играет оранжевое солнце на белом снегу. И вдруг он вспомнил, что дед у него погиб 15-го января 1943-го года, ровно сорок лет тому назад. А сегодня 15 января ,1983 год.

Ровно сорок лет тому назад он пошёл в бой, в свой последний бой, и погиб. О том, как он погиб, рассказал дед Курбатов из соседней деревни Подколка. Они вместе тогда шли в бой. Им дали приказ и они пошли. Тогда освобождали Ленинград от блокады.  Их встретили крупнокалиберные пулемёты, и весь взвод полёг. Дед Курбатов и дед Федот упали в снег рядом и лежали, и головы поднять было нельзя, потому что кто поднимал или шевелился, добивал снайпер. Они лежали в снегу и слышали, как стонут раненые. Дед Курбатов подробно описал те часы.

Федька стоял и вспоминал, что говорил дед Курбатов. Он представил себя на поле боя. Он представил, как лежат однополчане, товарищи лежат убитые; как стонут раненые. Он представил черные воронки на снегу от мин. Он представил себя дедом. Он взял, отломал стебель сухого подсолнуха, лёг, положил портфель, положил вторую обувь, лёг на вторую обувь и на портфель, взял этот засохший стебель, представил, что у него в руках винтовка, и стал целиться в линию окопов, что на горизонте у рощи берёзовой. И ему даже померещилось, что там мелькают белые фигурки одетых в маскхалаты фашистов.

Он лежал и думал: "Вот так дед его лежал ровно сорок лет назад, минута в минуту, секунда в секунду, там, под Ленинградом. Только там холоднее было., и сапоги у него были кирзовые, мокрые истёртые портянки . У него-то валенки, у него-то тёплые носки, которые связала бабушка; у него-то свитер, собачья шапка, шарф, полушубок. У него тёплые варежки , он пообедал в школьной столовой,съел тарелку супа, съел большую порцию гречневой каши с котлетой, выпил кружку сладкого компота, . Федя сытый, а дед Федот четыре дня ничего не ел, они питались убитой лошадью, которую нашли в снегу, от лошади плохо пахло, но нужно было есть. Нужны были силы, чтобы идти в бой ,как рассказывал дед Курбатов.

Ему-то тепло. Вот когда он лёг, ему даже жарко было. И вот он представлял себе деда, представлял себе деда Курбатова, рядом лежащего, и представлял стон раненых. Он так себе представил, что ему страшно стало. И он сказал себе: "Я дождусь и никуда не уйду до тех пор, пока солнце не зайдёт за горизонт. Я переживу то, что пережил мой дед перед смертью". Он лежал и смотрел на линию горизонта.

Дед Курбатов рассказывал, что когда они лежали и уже солнце зашло за горизонт, и что почти пора было уже уйти, на них вышла фашистская разведгруппа. Здоровенный фашист пнул деда Курбатова ногой. Он понял, что дед Курбатов жив, и тут же со всего маху всадил в него штык-нож. Федька лежал и представлял, как это происходит. Он представил себе хруст снега. Идут фашисты! Вот они подошли, вот они воткнули штык-нож деду Курбатову в спину. У Федьки мурашки пробежали по спине. Ему стало страшно. Он почувствовал: сейчас будет взмах руки и штык-нож войдёт ему в спину. Он посмотрел, и ему показалось, что здоровенная рука фашиста занеслась над ним. Он увидел даже блеск стали штык-ножа и почувствовал, как штык-нож входит ему в позвоночник. Он услышал треск своего позвоночника, как он ломается, и как штык-нож вошел ему в сердце. Федька почувствовал, что душа деда тогда взлетела над заснеженным полем, и оттуда дед увидел всю картину поля боя: увидел погибших однополчан, увидел зигзаг немецкого окопа, увидел сгоревший танк, танкистов, которые лежали сражённые пулями возле танка; увидел Ленинград, серый холодный Ленинград, голодных людей, штабеля трупов, которых складывали во дворах.

Дед Курбатов тогда выжил, жизненно важные органы не были задеты. Врачи в госпитале удивлялись, какой дед Курбатов живучий .Бабушке пришла похоронка.

Федя лежал и смотрел, как солнце подходило к горизонту. Он почувствовал, что он очень замёрз, и что не может двигать руками. И он представил себе, что здесь, посредине деревни замёрзнет, и что его тело найдут, не сразу, но найдут. Но Федя сказал: "Я никуда не уйду. Я буду лежать до тех пор, пока на небе не появятся звёзды. Дед это всё пережил, и я это переживу".

И он лежал. Он уже не чувствовал ни ног, ни рук. Он замёрз так, как никогда не замерзал. Солнце село за горизонт. Появились звёзды. Федя посмотрел и сказал: "Дед, пора". И он пополз. Он в руке держал портфель и вторую обувь, и полз по огороду, пробираясь через снег. Снег попадал за пазуху и там таял. Но он полз. Он дополз до речки, прополз по льду заметённый снегом, потом поднялся на берег, встал и качаясь, пошёл домой. Пришёл домой и не мог расстегнуть на полушубке пуговицы: пальцы его не слушались. Но наконец-то он кое-как расстегнул свой полушубок, залез на печку, и его начали пронизывать иголки. Ему было так больно, так больно! Но он не плакал. А каково было деду там в кирзовых сапогах?..

Пришла мать. Увидела Федю в таком состоянии. У него поднялась температура. Она вызвала скорую помощь. Врачи поставили диагноз: обморожение и воспаление лёгких. И Федя пролежал в больнице целый месяц. И ему поставили твёрдую двойку по геометрии и по алгебре. Он так и не смог их исправить, он не смог наверстать упущенное.

Через некоторое время Коля Данилов рассказал своей мамке эту историю,а его мать рассказала Федькиной мамке, потом откуда-то узнала директриса школы, потом узнали все педагоги, а потом узнала вся школа. Ситуация была нелепая, ситуация была необычная.

Но после этого над Федей в школе никто не смеялся.