Пасаки

(эпизод романа "Нерушимая связь")

Наступил погожий добрый для крестьян сентябрь. Жизнь в деревнях протекала своим обычным размеренным чередом. Разве что и "тута", на самом дне всяческих иерархий, стали появляться - чёрт знает, откуда - листки-прокламации с отпечатанным в какой-то тайной типографии обращением партии РСДРП, зовущие к "пробуждению", к свержению царя и т. д.
По деревням - посредством "сарахванного" телеграфа" (радио в 1905-м ещё и не слыхали) - поползли слухи, что гдей-то "тама", в туманной дали большущих городов социалисты-революционеры готовят рабочих к бунту, вооружают их, создают боевые дружины...
Эти вести, кое-как просочившиеся до глубинных пластов псковсой уездной стороны всё ж таки вызывали и здесь, в самой глубине исконной кондовой Руси, немалый отклик. Догадливые крестьяне, хозяева дворов со скотиной и невеликих наделов-нив, занятые, в основном, мыслями о своих хозяйствах, смикитили однако, что с царским троном чтой-то не ладно: зашатался он под самодержцем, заштормило "тама", в городах, разыгралось революционное море...
Дачники, приезжающие в деревню на лето, рассказывали страшные байки: в Питере идёт непрекращающаяся настойчивая агитация среди рабочих - к выступлению супротив царя, и далеко не в мирной форме.

После ПокровА, после шумной и обширной, как всегда, "ярманки" в Опочке, 19-го дня по всем церквам уезда попы служили молебен - по "случАю" выхода царского манифесту. Певчие жалостливо тянули "многие лета" Государю-императору... Какие-то тёмные личности в толпе перед Собором пытались нарушить благообразную атмосферу праздника, выкрикивали всяческие гадости "проти" царя; мужики, не дожидаясь полиции, набросились на тварей, чтобы схватить и сдать в участок, но эти юркие бесы тут же сгинули - как сквозь землю провалились!
Через неделю доползли и до Опочки, а там и до деревень, слухи, якобы "тыи ж беси", что близ Опочецкого Собора "врОдали", но только в большом-пребольшом количестве, в стольном Питере мешали проводить молебен за царя, чуть ли не сорвали его, во всяком случае, испоганили.
Мужики (да и бабы) в деревнях кумекали: вот подарил царь-батюшка народу свободы, а толку-то... Мало кто это оценил, как должно. В основном, поняли сей царский поступок как проявление слабинЫ.
По деревнЯм ходили "пасакИ" -какие-то странные люди, уж точно не "деревеньськии", да и не свои, не наши. Уж больно морды у них были правильные, не природные - без погрешностей что-ли... Будто на токарном станке выточенные с соблюдением абсолютной симметрии. А одёжа - крестьянская, косили под трудовой народ... Иные, правда, были в очках, и это обстоятельство изрядно их выдавало: ну где ты на Руси увидишь пахаря или жницу "очкатых" ("али" в пенсне)! Ряженые да и "тольки" - им бы в святки "под окнАм" колядой побираться.
Так же, как с одёжей, обстояло у этих "пасАцких" бродяг и с языком, который они вывёртывали невозможно, а всё ж любому местному было ясно, как белый день, что язык-то они "прОстаки" ломают, пытаясь подделаться под простой низовой люд, выдать себя за народ; и не выходит "в них" ничегошеньки... Взять хотя бы это ихнее частое словцо "обман". Ну кто ж "в нас", в деревнЯх, так скажет? Обман - это по-городскому. А по нашему, по простому - "аммАн". Так и во всём "протчем". Потому и веры им не было - смеялся над этими комедиянтами народ, но не то чтобы в голос; побаивались пришлых однако, чёрт их разберёт "откуля ане", "с чим и зачим"... Одно понятно: безбожные "ане", чужие Руси, бесовы дети.
Пасаки были липкие до назойливости, привязывались, что банный лист к жопе, ко всякому встречному и поперечному, всем и каждому вдалбливали-разъясняли, что царские свободы есть чистой воды обман, враньё, что-де царь просто напугался своего народа, вот и выдал какие-то крохи для своего спасения.
А дачники, что "тяпЕрича" и зимой понаезжали из "бятёжного" Питера, болтали, что в октябре "тама" случилось превеликое выступление - молодёжи, демократов и иноверцев; собралась преогромнейшая толпа - прям, "туча-тучуй" - и эту страшную "толпень" с большим трудом удалось разогнать полиции. Одного служивого, говорят, даже и замолотили вусмерть.
Пасаки без устали бродили по сёлам, вешая на уши простодушным трудягам лапшу - о том, что творится в больших городах, где забастовки да стачки, где вовсю идёт битва рабочего люда с царскими сатрапами...
К концу осени проклятущего 5-го года до деревень уезда добрался слух, что в Петербурге правительство допустило в Думу 20 рабочих. Даже и крестьяне посмеялись сему. "Комедия да и только!  Что могут эти 20? Их голос никто и не услышит. Но коли царь допустил в Думу трудовой люд, пусть и в ничтожном количестве, то, стало быть, он, и верно, "напужался"...
Что осенние листья, по Опочке и уезду рассыпАлись листовки, в которых некие люди, якобы радеющие всею душой за трудовой народ, призывали: "Организовывайтесь, товарищи! Вставайте под красные знамёна! Следуйте примеру питерских борцов за правое дело! Вместе мы пробьём брешь к светлому будущему!"

Примечания
* ПасакИ (пасАцкие) - народное словцо, слышанное автором от уроженцев (начала ХХ века) Опочецкого уезда Псковской губернии. Означало неместных пришлых людей-бродяг, от встреч с коими простые труженики земли не ожидали ничего для себя хорошего. Никчёмные пасаки, хотя по смыслу и смыкались со всякого рода пройдохами, но не относились к грабителям или разбойникам. Были презираемы не без юмора в простом основательном народе, чужды ему по духу.
Неоднократно (как и Барак Обама) просматривая замечательный фильм-антиутопию "Кин дза дза", автор при слове "пацак" припоминал местное словечко "пасак", ныне определённо вышедшее из употребления, совершенно канувшее в Лету.
Стараниями автора и читателей да возродится многое из заживо погребённого российского народного наследия - на пользу ныне живущих и будущих поколений русских людей!