Часть I. Глава 30. Вари крем, Сара...

 
 
Сара Абрамовна, всё же, сделала чолнт по Яшиному рецепту. Напуганная  слезами матери, Лея молча ей помогала.

Сара совершенно не понимала, что с ней происходит: готовила она так, как будто делала это всегда: руки проворно резали, чистили, мыли, пассировали, солили и перчили. Сара, практически, не смотрела в рецепт: по наитию она делала всё это и наблюдала за собой, как бы со стороны. Видимо, готовила её душа, а тело не сопротивлялось. Да, именно так проходят рецепты у нас, евреев: через душу. Мы всё пропускаем через неё. Как бы это всё не вытравливали, не жгли, не убивали и не стирали из памяти на протяжении столетий, а мы всё равно помним и делаем…
Сара смотрела, как работает Лея и видела в ней Яшу: то же выражение лица, те же движения рук, куда-то пропала угловатость, движения стали грациозными и в то же время точными. И улыбка… Когда, изредка, Сара наблюдала, как готовит Яша, она замечала что он становился почти красавцем: уходила даже хромота. И тогда она отмечала, что его руки как  будто живут отдельно от невзрачного тела.
«Вся в отца!» – впервые с гордостью подумала Сара о дочери.
Когда чолнт был готов, Мила с Леей накрыли на стол и позвали всех присутствующих  на дегустацию.

В этот момент зазвенел колокольчик и с виноватым видом в зал вошёл товарищ Ганько. В одной руке у него был маленький тортик в картонной коробке, перевязанной бумажным жгутом крест-накрест. А в другой полиэтиленовый мешок, наполненный всякой всячиной.
– Здравствуйте, Сара Абрамовна! – поздоровался Юрий Ганько и несмелыми шагами подошёл к Саре.
– Вот уж не ожидала вас здесь увидеть после того, что вы вытворяли здесь вчера, молодой человек! – громко и строго сказала Сара Абрамовна, и все заметили, что товарищ Ганько сразу стал меньше ростом. – Зачем пожаловали, если не секрет?
– Я, это… Я не сильно умею сказать, но очень  хочу… Я пришёл извиниться за вчера… И чтобы не ездить вам по ушам взад-вперёд, я хочу окончательного решения нашего еврейского вопроса…
– Вы меня пугаете, товарищ Ганько. Вы про какое окончательное решение сейчас говорите? Я уже это где-то слышала, – задумчиво произнесла тётя  Фира.
– Судя по тому, что он стрелял в приличном заведении, хоть и пока что закрытом, Фирочка, товарищ Ганько пришёл доделать недоделанное. А если бы здесь были клиенты?  – спросила Сара Абрамовна и Ганько уменьшился ещё на полголовы.
– Пани Сара, это была бы лучшая на свете реклама. Одним цоресом больше, одним меньше – так какая уже разница? – сказал Арик и посмотрел на Милочку.
– Арик, сынок, два цореса на одну меня многовато, тебе не кажется?  Садитесь уже с нами, раз пришли. Мы сегодня кушаем чолнт, так что, пока он не остыл, попробуйте, а вдруг вам понравится?
– Спасибо, тётя Сара! Я тоже что-то принёс к столу, – сказал обрадованный Ганько и поставив на стол торт.
– Это приятно, молодой человек! – сказала тётя Фира.
После чего, осмелев, Ганько выложил из пакета и положил на стол селёдку, бутылку молока и банку сметаны.
– Что это за набор, товарищ милиционЭр? – спросила тётя Фира и ткнула пальцем в селёдку.
– Ну… Это… Еда…
– Понятно, что еда, но к чему именно такая еда, Юра? – недоумённо спросила Лея.
– Ты когда-нибудь пробовал селёдку с молоком? Это не совсем хорошее сочетание, –сказал задумчиво Шмулик, разглядывая выложенный на стол ребус. В последнее время Шмулик часто бывал задумчив. Когда Сара спрашивала, что случилось, Шмулик опускал голову и уходил подальше от вопрошающих глаз хозяйки.
– Это я знаю, но я не знал, что выбрать. Мне хотелось порадовать вас и не переживайте: дырки на потолке я заделаю…
– Ладно, но разрешите, мы не будем сейчас употреблять в пищу ваш интересный набор. Мы отложим его до завтра…
Товарищ Ганько облегчённо вздохнул и сел, а Лея заботливо положила ему на тарелку чолнт и два солёных огурца. Ганько внимательно посмотрел на горячий чолнт и поковырялся в нём вилкой. Беня и Шмулик переглянулись.
– Шо ты там ищещь, стрелок? – спросил Беня.
– Такое чувство, то он хочет там найти клад, – ответил Шмулик и братья рассмеялись.
– А из чего это сделано? – спросил Ганько у Сары Абрамовны.
– Как из чего? Вы что, не видите? Разуйте глаза: фасоль и мясо. Отборная свежайшая баранина! А почему вы спрашиваете?
– Мне, это… Ну, ребята в отделении сказали, что евреи едят только кошачью еду…
– Какую? – переспросили все хором.
– Кошачью, кажется…
– Это как?
– Ну, когда нельзя есть свинину…
– А… Может, вы имели в виду кошерную еду? – спросила тётя Фира.
– Какую?
– Кошерную. Она называется кошерной, товарищ Ганько, – сказала Сара Абрамовна и все стали хихикать.
– Ну, может и кошерную. Я выучу, вот увидите.
– Хорошо, что вы не принесли нам пачку «Вискаса». Надеюсь, товарищ Ганько, что выучите. А то мне стало как-то не спокойно за свою дочь, – еле сдерживая смех сказала Сара Абрамовна.
Что такое кошерная еда она знала чуть лучше своего будущего зятя. Ну да, свинины в доме не было: мама Сары, свекровь и Яша всегда придерживались этого правила. Да, приезжие из Израиля рассказывали, что там, на исторической Родине во всех магазинах продают только кошерную еду, а если кто-то хочет свинину, идёт и покупает в специальных магазинах. Мысли Сары прервал Ганько:
– Сара Абрамовна, я пришёл сказать, что мы с Леей завтра подаём заявление в ЗАГС… Если вы не против, конечно.
Сара поперхнулась солёным огурцом и посмотрела на Лею. Лея покраснела и умоляюще взглянула на маму…
«Яша, что делать, а? Я понимала, что этот момент настанет когда-нибудь, но чтобы так скоро?»
– А вот меня интересует вопрос, – вставила свои «пять копеек» тётя Фира. – Лея у нас не бедная девушка. Вы, товарищ Ганько, женитесь по любви или по расчёту?
Все замерли и вопросительно посмотрели на Ганько.
– Конечно по расчёту, – подумав, ответил товарищ Ганько очень уверенно, и все сразу напряглись. – Я всё рассчитал: через месяц мы поженимся, потом у нас будут дети, потом мы купим машину, потом мы будем вместе стареть и умрём в один день. Вот такой у меня расчёт, тётя Фира.
– Понятно. Меня такой расчёт устраивает. Давайте спросим Лею, а вдруг она не согласна? – сказала тётя Фира и все посмотрели на Лею.
– Доця, скажи при всех, что ты в нём нашла?
Лея посмотрела на мать и тихо сказала:
– Мама, он идеальный мужчина моей мечты.
– Доця! Идеальным, как я поняла только сейчас, был твой отец! Идеальный мужчина не пьёт и не стреляет в потолок. Идеальный мужчина сажает жену после свадьбы в шикарную машину и увозит  в шикарный дом. Что в нём идеального? Подумай своими мозгами, Лея! Хотя, что я говорю…
– Я не хочу думать мозгами, мамочка. Я хочу думать сердцем, – сказала Лея твёрдо.
– А я предлагаю проголосовать. Кто за то, чтобы они поженились? – сказал Беня и поднял руку. Шмулик вяло поднял руку вслед за братом. Потом поднял руку Арик, за ним Милочка.
– Голосуют только члены семьи, – сказала Сара Абрамовна и Мила опустила руку. Сара посмотрела на Фиру, но тётя Фира, выдержав взгляд сестры, тоже молча подняла руку. Сара посмотрела на родственников, подошла  Лее, обняла её и сказала:
– Бог с вами… Вчера я была решительно настроена против, но ваша селёдка и молоко, товарищ Ганько, таки сыграли свою роль… Нахэс вам… - сказала Сара и посмотрела на Ганько.
Ганько удивлённо посмотрел на Сару:
– Вы мне отказываете? Из-за селёдки и молока? И почему так грубо?
– Почему я вам отказываю?
– Вы сказали нахэс вам…
– Вот если бы я сказала тухес вам, то да, считайте, что отказала. Нахэс  – это счастье, дорогой мой зятёк. А вы что подумали?
– А что такое тухес?
– Тебе лучше не знать, товарищ Ганько… – произнёс Арик.
Ганько встал и  подошёл к Арику. Арик тоже встал, не зная, чего ожидать от этого парня.
– Можете называть меня братом, – сказал товарищ Ганько и обнял Арика.
Ночью Сара ворочалась, не могла заснуть и всё время ждала, что услышит заветное: «Сарочка, проснись…»
Сара села на кровати, протёрла глаза и сказала:
– Яша, ты уже где? Что так долго?
Потом открыла тетрадь Ханны и положила на неё руку… Яша не отзывался. Сара посмотрела в тетрадь, но перевёрнутые слова прочесть не смогла. Разве что только название торт «Наполеон». Лею будить Сара не хотела, и, раздражённо закрыв тетрадь, пошла к кровати. Лёгкий ветерок коснулся её лица и Сара почувствовала прежде чем увидела: Яша здесь.
– Слава Богу, Яша! Тебя уже отпустили?
– Да, Сарочка, считай, что отпустили, – ответил Яша.
– Яша, я дала согласие на это безумие, – сказала Сара.
– Почему безумие? Всё правильно, Сара. Они будут хорошей парой. Посмотри на него другими глазами, моя радость, и попробуй полюбить его. Он хороший парень. Глупый, но хороший. Это важно. Откроешь его замёрзшее сердце, и мозг сам начнёт расти. Знаешь, почему человек должен опираться на сердце? Потому что сердце проявляется на восемнадцатый день от зачатия, а мозг развивается гораздо позже, на двадцать восьмой.
– Что ты мне забиваешь голову биологией, Яша?
– Это не биология, Сара. Это жизнь! Сердце старше мозга на десять дней, а значит оно старше и мудрее. Так устроен человек от природы. Загляни в своё сердце и ты поймёшь, что ответ там уже давно есть. А сейчас давай писать, потому что за месяц тебе нужно научиться сделать сладкий стол. Ты же не хочешь, чтобы на свадьбе нашей девочки стояли эти пошлые торты с лебедями и кольцами? Ты помнишь, какой торт был на нашей маленькой свадьбе?
– Да… Наполеон, Яша. И ты делал его сам. Это был лучший торт в моей жизни… Я готова, – сказала Сара, открыв тетрадь, в которую записывала все Яшины рецепты.

Тебе открою я большой секрет:
«Наполеона» цимес, Сара, в креме.
Рецепт в семье хранился двести лет,
Ты - член семьи и ты должна быть в теме.

Сначала сделаем песочные коржи.
Другие скажут, что слоёные вкуснее,
Но это, Сара, слухи, мираж, –
Рецепт прабабушки проверен, что важнее.

Рецепт коржей классических простой:
На два яйца возьми грамм двести масла.
Но не топи – отправить в тепло, друг мой,
И в соды ложку уксус, чтоб погасла.

Нет не столовую, а чайную бери.
Иначе будет торт твой пахнуть содой.
Стакан всыпь сахара, и с маслом разотри,
И строго руководствуйся методой.

И помни: без ванили – то не торт,
Наполеон в ванили утопает!
Пакетик, палочка – любой ванили сорт
Коржи и крем, родная, украшают.

Муки возьми примерно килограмм.
И сыпь не всю: по малу, по шажочкам.
Меси, чтобы не  прилипал к рукам,
Скатай в колбаску. И на восемь режь брусочков.

Скатай в шары, дай тесту постоять.
Оно должно созреть для выпеканья.
Тебе коржи придётся раскатать.
Обрезки отложи для посыпанья.

На двести градусов шкаф духовой включай.
Пеки коржи. Переворачивай, родная.
Их аккуратно на лопатке вынимай
И складывай, бумагой простилая.

Теперь за крем берись и осознай:
Что этот крем сбивает с ног: торнадо!
Два яйца, ваниль туда всыпай,
И масла двести грамм, конечно, надо.

Муки 4-3 столовых ложки,
И сахара стаканчик положи.
Всё разотри, влей молока немножко,
И литр на огонь. И сторожи.

Вот молоко подходит, закипает,
Вливай всё то, что раньше намешала,
И интенсивно венчиком мешая,
Смотри, чтобы оно не пригорало.

Мешай, пока твой крем загустевает:
По булькам ты поймёшь, что всё, готов!
Сними с огня и пусть он остывает!
Что вкус, что запах – нет, родная, слов.

Вот крем остыл. Не тёплый, а холодный,
Его ты хорошенько размешай.
О, этот крем, скажу я, благородный.
Его нет лучше, Сара, так и знай!

Смажь кремом корж не сильно и не тонко.
Когда намажешь – сможешь ты понять.
Орехами засыпь, нарежь их только.
Конечно грецкие! Миндаль не добавлять!

И повторяем эту процедуру
Все восемь раз: ведь столько есть коржей.
Обрезки испекла? Нет, ты не дура..
Давай, пеки обрезки поскорей.

Их скалкой раскатай, должна быть крошка.
О, посмотри на торт! Почти готов!
Возьми немного крошки ты в ладошки
И обсыпай торт с верху и с боков.

Теперь на холод ставь. Стоит пусть сутки.
Запомни, если надо для гостей,
Ты всё умножь на два. Какие шутки!
Продуктов на него не пожалей.

И от души готовь, прошу родная!
В свою, как прежде, душу загляни.
Она подскажет, ведь душа живая!
Душа не терпит праздной болтовни.

Она поможет в людях разобраться,
Она одна даст правильный совет.
Ну всё, мне нужно, Сара, собираться…
В своей душе всегда ищи ответ…

– И последнее, что я хочу тебе сказать, Сарочка... Жизнь – это не один пласт. Это восемь пластов, как в «Наполеоне». Рождение, взросление, учёба, женитьба, профессия, семья, потери, смерть. А крем – это то, что делает жизнь вкусной.
Вари крем, Сара...

  Сара положила ручку на тетрадь и поняла, что Яши уже нет… Она добрела до кровати и уже засыпая подумала, что ей, в сущности, очень повезло: в отличии от других женщин, которых мужья не жалуют при жизни, к ней приходит её муж даже после смерти…


Продолжение: http://proza.ru/2022/01/04/975