Сон математика

      С чего всё началось – точно уже никто и не вспомнит. Жизнь становилась всё более опасной, телевизор постоянно сообщал о катастрофах, наводнениях, землетрясениях, авариях. И в головах умных людей родилась здравая в общем-то мысль сделать мир более предсказуемым, события – ожидаемыми, действия и последствия – предусмотренными заранее.
      Решено было всё, абсолютно всё поставить на серьезную научную основу, воздвигнуть фундамент новой, предсказуемой жизни граждан. В этом властям помогла математика, а именно – теория вероятностей. Опираясь на ее положения, власть имущие, засучив предварительно рукава, занялись переустройством жизни.
      Многие беды людей были вычислены с помощью трудов математиков почти моментально. Точные расчеты, в справедливости которых сомневаться не приходилось, демонстрировали неутешительную картину: граждане постоянно погибали в авиационных катастрофах, автомобильных авариях, от  несчастных случаев. Они получали травмы на улице, гибли под колесами поездов, в результате ураганов и природных аномалий. Наука с неумолимой точностью до сотых долей процента демонстрировала бренность существования граждан в нашем непредсказуемом в общем-то мире.
      Надо было принимать серьезные меры, и они не замедлили себя ждать. Политическая власть, вооружившись выводами математиков, взяла быка за рога. Жребий был брошен. Рубикон перейден.
      Серьезные изменения коснулись транспортных средств. Авиаперелеты были отменены вообще или стали крайне редкими. Поездам предписывалось ездить с черепашьей скоростью, почти как в XIX веке, чтобы свести к минимуму ущерб от возможной аварии. Были приостановлены стройки, ибо вероятность падения кирпича с высоты на голову человека считалась весьма высокой. Началась массовая вырубка деревьев вдоль дорог и тротуаров, так как при время от времени возникающих ураганах они, эти деревья, могли свалиться прямо на головы людей. Драконовские меры были направлены против автомобильного транспорта. Чтобы избежать аварии, время пребывания одной машины в пути было сокращено до минимума. Водителю предписывалось ездить не более 1,5 часов  в сутки. Увеличилась обязательная дистанция между автомобилями, новые светофоры и зебры росли как грибы после дождя, стали в срочном порядке сооружать подземные переходы – даже там, где они не были необходимы.
      Особое внимание стали уделять безопасности граждан, выходящих на улицу. Математическими расчетами было неопровержимо установлено, что наиболее травмоопасная категория пешеходов – это пожилые люди. Чтобы спасти здоровье и жизнь людей, власти решились на беспрецедентные шаги: они заперли пенсионеров в их собственных квартирах. «Хотите выжить – сидите дома!» – наставлял пожилых граждан маститый математик, академик Гинденбург. Ограничить передвижение по улице, которая всегда полна неожиданностей, пришлось и для других групп граждан. Сначала им предписывалось сидеть дома, как и пенсионерам, но потом всё же были сделаны послабления. Выходить на улицу можно было только в том случае, если гражданин основательно подготовился к данному выходу и сделал всё, чтобы свести к минимуму риски. Выходящий на свежий воздух обязан был носить наглухо застегнутый мотоциклетный шлем (защита от случайного попадания сверху тяжелых предметов), наколенники и налокотники (защита от случайных падений), большие болотные сапоги (защита от дождей и наводнений) и на руках – футбольные вратарские перчатки. Выходить из дома полагалось строго с определенной целью. Маршруты большинства граждан теперь выглядели именно так: дом – работа – магазин – дом.
      Чтобы всё поставить на сугубо научную основу, каждый выход гражданина из дома должен был предваряться получением так называемого листа-расчета – научно обоснованного маршрута гражданина, сводящего к минимуму несчастные случаи и другие происшествия во время пути. Листы-расчеты высылались гражданам по интернету или доставлялись на дом курьерами. Составление обязательного листа-расчета было платным, поэтому граждане значительную часть своих доходов стали оставлять в бездонных карманах недавно созданных расчетных бюро.
      Все как один стали интересоваться теорией вероятностей, причем интерес этот приобрел поистине эпидемический характер. Домохозяйки, никогда ранее не увлекавшиеся точными науками, все начали рассуждать о случайных величинах и вероятностном пространстве, хотя ранее ничего в этом не понимали. Телевидение каждый день сообщало о несчастных случаях, происходящих из-за несоблюдения положений теории вероятностей. Граждане были запуганы до смерти. Судорожно сжимая в руках очередной лист-расчет, они не без опаски пересекали проезжую часть со слабой надеждой добраться без приключений до ближайшей булочной.
      В шлемах было нелегко, особенно в 30-градусную жару. Но носить их надо было обязательно. Уличные патрули зорко высматривали прохожих без средств защиты и безжалостно штрафовали их. Иногда применяли и физическую силу. «Носи шлём, носи шлём!» – приговаривал здоровый детина на службе, размахивая дубинкой и норовя попасть по незащищенной  голове прохожего. Граждане парились в шлемах и вратарских перчатках, самые слабые выбывали из игры: задыхались, ощущая недостаток кислорода, умирали от сердечных приступов. Власти фиксировали увеличение количества несчастных случаев и усиливали меры предосторожности, обязывая носить средства защиты. Что в свою очередь приводило к новому увеличению количества несчастных случаев…
      Именно шлемы считались главным средством защиты от всех бед. Пропаганда ношения шлемов была развернута на совесть и приобрела колоссальные масштабы. Запуганные граждане сметали шлемы с полок магазинов, приобретая их по сильно завышенной, спекулятивной цене. На тех, кто не хотел приобретать, оказывали психологическое воздействие. «Носите шлемы, уроды!» – запугивал всех известный телеведущий в популярной программе.
      Так продолжалось долго, уже несколько лет. Недоверие и сомнения граждан в целесообразности происходящего, между тем, росли с каждым днем. Пришедшие к власти математики понимали, что бесконечно это длиться не может. Они разработали несколько планов трансформации власти. Согласно одному из них, общество постепенно выходило «из штопора» и возвращалось к нормальной жизни. Согласно другому, престарелый академик Гинденбург передавал власть молодому перспективному математику Гизлеру, после чего устанавливался тысячелетний математический рай на Земле. Но всё произошло совсем не так, как ожидалось.
      Всё испортил академик Гинденбург, проявлявший, по причине полнейшей безнаказанности, нездоровую словоохотливость и произносивший иногда такое, от чего его коллеги-математики краснели. Как-то во время пресс-конференции Гинденбургу задали элементарный в общем-то вопрос: насколько, с его точки зрения, опасным является посещение общественных уборных и нужно ли в таких случаях брать специальный лист-расчет? Реакция  академика была совершенно неадекватной. Сначала его почему-то охватил истерический хохот, который продолжался минуты две, а потом, вытирая платком выступившие слезы, Гинденбург, как будто отмахиваясь от назойливых журналистов, произнес: «Да не нужно ничего рассчитывать, живите как обычно, никаких особых опасностей нет. Пошутили мы!»
      Сначала возникла напряженная тишина, затем слова «пошутили мы» как будто гулким эхом отозвались в восприятии миллионов слушателей конференции. «Ах, пошутили…», – словно в унисон ответили они. После этого случилось невероятное. Вся энергия граждан, искусственно сдерживаемая в течение длительного времени, как по команде вырвалась наружу.
      Началось то, что впоследствии в учебниках истории назвали математическими погромами. Вся ярость народа, сдержать которую не было никакой возможности, была направлена на математиков. В ту пору закрылись несколько математических институтов и кафедр. Толпы погромщиков врывались в здания и ломали всё, что попадется под руку. Упал до нуля конкурс на математические факультеты ВУЗов. Граждане с презрением стали относиться к каждому, кто увлекался этой областью. Среди школьников стало хорошим тоном демонстративно прогуливать уроки математики. Тех, кто посещал занятия, немилосердно дразнили.
      Сам Гинденбург тогда вовремя исчез, как будто испарился. Некоторые даже выдвинули идею, что сей академик был и не человек вовсе, а дьявол во плоти. Так это было или иначе, но с тех пор его больше никто не видел. Труды Гинденбурга и учеников его школы подверглись всеобщему осуждению и сожжению. Прямо во дворе Академии наук устроили грандиозный костер, куда бросали все, что Гинденбург написал за многие годы.
      Важные изменения стали происходить и в массовой культуре. Люди инстинктивно чурались всего, что связано с математикой. Так, были запрещены гастроли довольно популярной рок-группы «Пифагоровы штаны». Фильм «Формула любви» перестали демонстрировать только потому, что в названии кинокартины было слово «формула». А редакция известной детской радиопередачи сняла с эфира песню со словами «Дважды два четыре – это всем известно в целом мире». Как сказал по этому поводу старый опытный редактор Илья Семенович Рабинович, занимавший свое место четыре десятилетия подряд при самых разных начальниках: «Сейчас не время для этого».
      Математики стали опасаться за свою жизнь и предпочитали покинуть город и уехать подальше. И поступили они так, как выяснилось, не зря. Очень скоро толпа погромщиков задалась целью уничтожить крупнейший математический институт в области. Они предприняли самый настоящий штурм здания, заняли его и, изрядно пограбив, подожгли. Пламя полыхало ярко. Оно было видно издалека, с разных концов города. Очень скоро к зданию устремились пожарные машины с завыванием сирен. «Ууу-ааа, ууу-ааа, ууу-ааа», – выли они. Ууу-ааа. Ууу-ааа, ууу-ааа…

***
      
      И тут Роман Викторович проснулся. Голова трещала после вчерашнего. Из окна слышались завывания автомобильной сигнализации:  ууу-ааа, ууу-ааа, ууу-ааа…
      Он выпил глоток воды, открыл холодильник. Там – как шаром покати. Надо идти в магазин. Но где же обязательный шлем, сапоги, перчатки, лист-расчет? Ничего этого в обозримом пространстве не было. Из всех необходимых аксессуаров он нашел только старые, со школьных еще времен, вратарские перчатки, но они лежали на антресолях и давно уже, очень давно не использовались.
      Роман Викторович стал напряженно вспоминать, что же произошло вчера… Ну да, конечно. Вчера он блестяще защитил диссертацию о практическом применении теории вероятностей. И его оппоненты – академик Гинденбург и профессор, доктор наук Гизлер – дали на диссертацию превосходные отзывы. Потом был банкет, он перебрал, как-то дошел до дома и сразу же лег спать. Да, всё это было на самом деле, а остальное – дурацкий сон. «И как только такое в голову прийти могло, бред же полный!» – думал Роман Викторович, спускаясь вниз по лестнице с авоськой. У подъезда он встретил соседку-старушку, она его окликнула: «Роман Викторович, вот вы по теории вероятностей специалист, скажите: а какова вероятность того, что на нашу землю метеорит упадет и мы все погибнем, а? И что нам делать всем надо, чтобы он не упал, как спасаться-то?»
      Математик постоял несколько секунд, собираясь с мыслями, и сказал: «Да не думайте о таких глупостях, ерунда это всё, ей-богу, сущая ерунда!» И пошел со спокойной душой дальше, размахивая авоськой.