Билборд

     Билборд висел прямо напротив его окна. Настойчивый яркий свет первые два месяца мешал спать. Повесить плотные жалюзи не представлялось возможным – кто-то из предыдущих жильцов вырвал карниз для штор с куском стены. Хозяин комнатушки отказывался тратиться на ремонт. Сам же Антон каждый день обещал себе вскоре съехать, поэтому переводить на починку собственные средства не собирался. Но, как известно, нет в мире ничего более постоянного, чем временное. 
      Когда Антон полтора года назад переехал в столицу, непомерные цены на съёмное жильё сдавили его сердце как космический вакуум корпус звездолёта. Тем привлекательнее выглядело предложение за копейки снять этот номер в дешёвом клоповнике, гордо именующем себя «Роял-Хостел». Не латиницей, а именно кириллицей. «Royal» означало бы «Королевский». Но владелец воспользовался транскрипцией. Должно быть, намекал, что съёмщики будут атакованы роями мух и комаров, которые беспрепятственно проникали внутрь через многочисленные трещины в здании. 
     Кухни и стиральной машины не было совсем. Совмещённый с туалетом душ находился на этаже и являлся собственностью арендаторов десяти комнат. Не каждый жилец имел терпение и вместительный мочевой пузырь, чтобы дождаться своей очереди по нужде. Поэтому коридор приходилось пересекать, задержав дыхание. И всё равно коварный аммиак выедал глаза.
     Проживание здесь стоило не дорого. Но комната Антона была самой дешёвой среди всех. Сначала парень подумал, что это связано с микроскопическими размерами жилища. Оно было не многим больше кладовки под лестницей, в которой Джоан Роулинг поселила несчастного сиротку Гарри Поттера. Алчный хозяин сумел впихнуть сюда ржавую раскладушку и стул, на который можно было повесить вещи. Больше мебели в номере не было. Нарезать и есть продукты приходилось прямо на подоконнике.
Но больше всего неудобств причинял постоянно бьющий в окно свет от рекламного щита. На его иллюминацию не поскупились. Многие стадионы освещались куда хуже. Только здесь парень узнал, что такое бессонница. Трудно уснуть, когда всю ночь на тебя направлен луч света в лучших традициях пыточных камер нацистского гестапо.
Антон пробовал заклеивать стёкла газетами и тряпками, но особого эффекта это не возымело. Он немного помучался, и смирился с неизбежным. Как смиряются с трудовыми мозолями, шумными соседями или ворующими депутатами.   
     Более того, он даже привык к Анжеле – так он назвал девушку с плаката. Видимо, маркетологи алкогольного гиганта «Frisky whiskey» выкупили права на размещение рекламы на несколько лет наперёд, поскольку рисунок за всё это время не менялся ни разу. Да и зачем? Участок дороги был узким, а здания вокруг высокими. Так что картинка почти не выгорела от солнца, оставаясь такой же яркой и сочной. На ней изображалась жгучая брюнетка сказочной красоты. Она была одета в обтягивающие светлые джинсы и короткую кожаную куртку с множеством вырезов, сквозь которые виднелась её загорелая стройная фигура. На ногах – ботфорты со шпорами в виде звёздочек. На голове – стильная ковбойская шляпа. Между расставленных ног девушки на дыбах стоял жилистый конь, белый, как виниры ведущих теленовостей. Поза, в которой пребывала Анжела, привела бы в замешательство самого опытного йога, но не составляла труда для большинства пользователей «Инстаграм» женского пола: она сидела спиной, выкрученная в таком оборотистом «штопоре», что одновременно было видно подтянутую попу, солидную грудь и голые лопатки в разрезах одежды, которую словно разодрал помешанный на симметрии медведь-модельер. Девушка вызывающе подмигивала, пришпоривая коня навстречу красному взрыву рассвета. В углу билборда виднелась дубовая бочка виски с логотипом фирмы. Чуть ниже – лозунг: «Живёшь? Вот это круто! Осталось понять – зачем?».   
     Приехав из родного «Уезжай-города», Антон пахал грузчиком в сети супермаркетов. Позже проработал пару месяцев сторожем на заправке. И наконец устроился сортировщиком на фабрику по выпуску презервативов. Действительно, «наконец». Или скорее «на конец». Производство размещалось за городом. Поэтому приходилось вставать чуть свет и бежать на остановку. Втискивать сонное тело в переполненный автобус. Больше часа тарахтеть по раздолбанным отечественным дорогам. Затем на протяжении двенадцати часов вокруг нашего героя курсировала сотня стеклянных болванок, зацикленных на бесконечной ленте. Они выезжали из печи с застывшим после вулканизации латексом.  Антон снимал каждое изделие, клал в специальный таз, и нёс в соседний цех для обработки тальком в центрифуге. Порой доводилось трудиться на процессе обработки товара ароматизированной смазкой. Респиратор не спасал от густого амбре. Даже кожа пропитывалась смрадом химикатов. С тех пор запах клубники, персиков и бананов стал вызывать стойкие рвотные позывы.
     Со временем Антон сроднился со своей продукцией. Каждый вечер после работы он чувствовал себя таким же использованным, а людей вокруг такими же одноразовыми.
     На первом этаже его жилища находилась дешёвая забегаловка. Он выпивал там. Сперва раз в неделю – по пятницам. Затем каждый день. Со временем перестал засыпать, если в организме не накапливалось необходимое количество спиртного. Угнетали не условия проживания, а отсутствие какого-либо внятного смысла существования. Алкоголь не делал жизнь осмысленной, но позволял на время забыть о собственной бесполезности.
     Время от времени приводил в свою лачугу случайных женщин. В основном - проституток, промышляющих в том-самом баре. Ни лиц, ни имён их он к утру не мог вспомнить. Наверное, ещё и потому, что во время любви на коммерческой основе всегда смотрел поверх партнёрши – на билборд с девушкой мечты – Анжелой. Потом научился обходиться без посредников, используя собственные силы и безграничный потенциал воображения.
    Как-то утром Антон ехал в привычной маршрутке по опостылевшему мосту, когда заднее колесо взорвалось. Автомобиль занесло в сторону, и он, снеся перила, рухнул со всеми пассажирами в самую середину глубоководной реки. Транспорт свалился в воду с громким всплеском. Нырнул. Потом всплыл наружу за счёт воздуха. Начал медленно тонуть. Кто-то разбил окно. За ним зазвенели остальные стёкла. Люди выпрыгивали наружу. Отчаянно гребли к берегу. Когда парень опомнился от шока, рядом находились два перепуганных ребёнка лет восьми – девяти. Мальчик рыдал громче, и Антон вынес его из автобуса первым. Посадил на спину полному мужчине, который пытался удержаться наплаву с увесистой сумкой.
- Доплывёте с ним до берега? - спросил фабричный работник.
- Сажайте! – согласился собеседник и выпустил из рук груз. Торба медленно пошла ко дну.
    Девочку попросил обхватить себя за шею, и спустя двадцать минут барахтаний в холодной воде, высадил обомлевшего ребёнка на берегу, приказав бежать в ближайшее здание, чтобы согреться.
- Машенька. По-мо-ги-те Машеньке. – стуча от холода зубами прошептала спасённая.   
- Там остались ещё дети? – не поверил парень.
- Моя сестра. Она спряталась за сидением.
   Антон снова бросился в воду. Автобус тонул, пуская пузыри, как резиновый утёнок в детской ванночке. Ещё секунда, и он скрылся под мутной толщей воды. Какая-то женщина оттолкнулась от тонущей крыши, плюхнулась в воду, издала булькающий звук, и пошла ко дну. Антон попытался схватить её, и, показалось, даже нащупал пальцы, но они предательски выскользнули, лишив утопающую последнего шанса.
    Нырнув, новоиспечённый спасатель с большим трудом разглядел разбитое окно, сквозь которое проник в автобус, сильно порезав шею. Несколько тел безвольно проплыли мимо него со стеклянными глазами. Уже собираясь спасаться, заметил дёргающуюся фигурку вдали. Подплыв, обнаружил, что девочка, паникуя, застряла ножкой в пространстве между сиденьями. Антон быстро расшнуровал кроссовок, освободил ступню, и дёрнулся вверх, схватив ребёнка за шиворот пальтишка – совсем как кошка непослушного котёнка. Казалось, что прошло две, а то и три вечности, пока нашлось отверстие для выхода наружу. Всплывали ещё несколько нестерпимо длинных секунд.   
     Оказавшись на воздухе, девочка выплюнула струю воды, а потом страшно закашлялась, будто пытаясь вывернуть себя наизнанку.
    Плыть к берегу было нестерпимо трудно. Руки устали. Ног не чувствовал из-за холода. Хорошо, кто-то бросился навстречу с берега.
- Держу! Держу! Отпускайте! – послышался взрослый, солидный голос.
     Антон повиновался. Как по волшебству, тело девочки взмыло вверх. Тут же пришло осознание, что спасённая осталась на поверхности воды с обладателем того голоса. Это не она взлетела, а он стремительно падал вниз. Сначала где-то вверху, отдаляясь, брезжил свет. Парень отчётливо услышал медленный стук собственного сердца: ТУК - тук- …
     Стало холодно, тихо и темно. Потом послышался стук копыт. Ржание коня. Вдруг вспыхнул ослепительно яркий свет. С трудом перестав щуриться, Антон увидел перед собой Анжелику. Она вернула лошадь с дыбов на четыре копыта, привычно подмигнула старому товарищу и подала руку. Парень ловко запрыгнул в седло, взяв поводья в свои руки. Девушка прижалась к его спине. Он услышал нежный аромат её духов.
     Обернувшись назад, Антон увидел в воздухе надпись: «Живёшь? Вот это круто! Осталось понять – зачем?». Слова превратились в дым, и пять из них растворились в воздухе. Остались только два: «Вот зачем».   
Лошадь снова нетерпеливо встала на дыбы. А затем они быстро поскакали навстречу алому, манящему рассвету.