Руский язык 04 Руский язык ханты

черновик
вообще не читал!
трезвый
дураки, сидите, но тихо!

Руский язык

Глава 4 “Руский язык ханты”

Руский язык, это явление абсолютно уникальное, - в отличии от всех прочих языков он представляет коллективное сознание, которое в основе своей имело признаком совместности не национальный признак (процесс п-п генетической информации), а совместную производственную деятельность. Если хотите, это был универсальный профессиональный язык добытчиков и продавцов соли того времени. Примерно как сегодня такими же универсальными языками обладают коллективы математиков или химиков, или физиков, или..., и т.д., - у них у всех есть только им понятные языки с помощью которых они обмениваются знаниями друг с другом.

Ещё раз, - руский язык в самом начале был всего-лишь профессиональным языком соответствующих групп человеков в тех или иных коллективах, не более. Им пользовались только те, кто занимался солью, её добычей, доставкой и продажей, т.е. руси, как их тогда называли в соответствии с правилами древнего языка (”рус” - [мужик возможностью которого является принадлежность (ему) соли].) При этом у всех у них безусловно были уже свои национальные языки, связанные с процессом п-п генетической информации. А связаны они были потому, что процессы добычи, доставки и продажи соли поначалу носили сезонный характер, и их одних совсем было даже недостаточно для их участников, чтоб те занимались исключительно только солью. В смысле только одни эти занятия не могли обеспечить все процессы жизнедеятельность их участников. А потому тем же руси приходилось сочетать занятие солью и всем тем, что так или иначе было с ней связано, со всеми  прочими традиционными для их контекстов Действительности занятиями, необходимыми для поддержания процессов жизнедеятельности человеков, - охотой, рыболовством, собирательством, и т.д. Более того, сами эти занятия были тогда для них гораздо более важными, а иначе бы именно на их основе они потом бы не сформировали свои национальные признаки совместности.

И, тем не менее, однажды наступило такое время, когда занятие солью обеспечило руси возможность не заниматься практически ничем больше кроме соли. Т.е. им так достаточно было иметь соль и торговать ею, чтобы не делать вообще уже ничего. Таким образом руси уже не зависели от тех коллективных сознаний с их жизнеобеспечивающими процессами из которых они однажды сами и вышли. Более того, так у руси возникли все возможности для формирования собственного национального признака. С появлением же национального признака у руси, их профессиональный язык становится так уже Руским языком со всеми иэ этого вытекающими следствиями. Давайте же проследим самое начало возникновения Руского языка, точнее тех профессиональных языков ханты-руси и коми-руси на которых и из которых он впоследствии и сформировался. Но начнём мы даже не с них, точнее не только с них, ханты и коми, а и с их северных оленей в том числе, без которых ни сами руси, ни тем более их Руский язык никогда бы и не возникли.


Северные олени, ханты и немножко коми

Проблемой северного оленя всегда была задача поддержания солевого баланса. И, если летом это ему давалось легко, - достаточно было попить солёной воды, то зимой у него возникали проблемы, - вода, вообще любая вода, была зимой подо льдом, а значит была она недоступна для оленей. За многие тысячи лет северный олень научился сезонному характеру поддержания солевого баланса, но терпеть его отсутствие просто так, это всегда не есть хорошо. Потому зимой северные олени всегда используют возможность съесть застывшую мочу человеков, или разгрести оставшуюся после их костра золу. (Пришлые полярники, которые ничего об этой привычке оленей не знают, всегда удивляются, - а зачем это каждый раз, когда им приспичило пописать на снег, посмотреть на это действо обязательно собираются олени? )

Кроме периодической (сезонной) нехватки соли у северных оленей ещё есть огромное же количество потребностей и воздействующих на них факторов, которые и определяют в итоге все процессы их оленей жизнедеятельности. А с учётом постоянно меняющейся (в течении тысячелетий) среды, в которой они существуют, не удивительно, что единственной возможностью для них в ней выжить, было формирование их собственного коллективного сознания. Что они в итоге и сделали, - сегодня в районах их обычного ареала (там, где они существовали всегда, в смысле не являются инвазивными видами) северные олени образуют огромные стада, которые могут совершать миграции в течении года на расстояния до восьмисот километров. Понятно, что столь обширное знание, каким и является знание “путь миграции”, удержать в одном каком-то (одной конкретной формы Жизни “северный олень”) сознании невозможно, - подобное возможно если только в их (северных оленей) коллективном сознании.

Человеки, в нашем случае это ханты, сколько себя помнят, всегда жили рядом с северными оленями. И это всегда были взаимоотношения хищника (человека) и (жертвы). Другое дело, что постепенно эти взаимоотношения менялись, - человеки со временем накопили достаточно знаний, чтобы не просто время от времени охотиться на северных оленей, а и преследовать их, сохраняя таким образом возможность охотиться теперь на них постоянно. (Примерно так поступают сегодня львы в африканской саванне, когда сопровождают стада антилоп.)

Собственно дальше этого типа взаимоотношений с северным оленем те же ханты и не пошли, а потому они и сегодня сопровождают огромные (до нескольких тысяч голов) стада оленей, ни чуть-чуть при этом не претендуя даже на минимальную возможность как-то воздействовать на коллективное сознание самих северных оленей. За это, да, им самим приходится придерживаться кочевого образа жизни, целиком и полностью совпадаюшего с образом жизни оленей. Но зато собственные затраты на выращивание одного оленя, - а это и есть цель их подобного образа жизни, - у них минимальные. Всё, что необходимо для их жизнедеятельности, северные олени делают для себя сами.

У других человеков, а именно у коми, в отличии от ханты с северными оленями сложились несколько иные взаимоотношения. Да, у них были биологически одни и те же северные олени, что и у ханты. Но только у коми это были северные олени уже полностью лишённые собственного коллективного сознания (за счёт предварительного уничтожения у них коллектива, - стада соответствующего размера). В смысле коми не держали крупных стад оленей, и уж тем более никогда не кочевали с ними. (В противном случае так они были бы уже ханты.) Безусловно, так коми в разы приходилось тратить больше усилий на выращивание одного оленя, чем это делали ханты. Почему так? - об этом чуть дальше, а сейчас мы лишь примем это как факт.

Ещё раз, - не следует путать приручение и дрессировку. “Приручение” это всегда воздействие на коллективное сознание, в то время как “дрессировка” это воздействие на некое конкретное сознание. Так вот, в случае ханты воздействие на коллективное сознание северных оленей со стороны человеков минимальное. А это значит, что с теми своими знаниями, что северные олени в нём удерживают, они вполне смогут существовать и без человеков. А вот в случае северных оленей коми, так те без помощи человеков уже не смогут, нет, - их коллективное сознание, вместе со всеми знаниями, что в нём были, предварительно было полностью человеками уничтожено через уничтожение самого их коллектива. (Хотя сама такая возможность - выжить без помощи человеков - полностью для них не исключается, нет. При условии, что северным оленям коми повезёт и они успеют заново сформировать собственное коллективное сознание и накопить в нём необходимые для процессов их жизнедеятельности знания. Но, - ещё раз, - это при условии, что до тех пор пока сами они не будут уничтожены под влиянием факторов среды и невозможности обеспечения собственных потребностей.)

Потому в случае северных оленей ханты (и вообще) говорить о каком-то там их ими приручении не приходится, - северные олени как были дикими всегда, так дикими с тех пор и остались. Поэтому вопрос “Когда были приучены северные олени?” так не имеет смысла вообще. А потому нам гораздо интереснее даже не он сам, а человеки, которые на него при том при всём отвечают, - “не ищите чёрную кошку в тёмной комнате тем более, если её там нет” (Конфуций). Сегодня мы можем говорить лишь о некотором сближении коллективных сознаний северных оленей и ханты, которое в свою очередь определяется единым контекстом, в котором они и существуют.

Так вот, само это сближение коллективных сознаний ханты и северных оленей похоже началось примерно 20 - 15 тысяч лет назад. Когда предки ханты решили не полагаться на сезонность миграций оленей, а следовать вместе с ними. Сама эта возможность требовала от ханты наличия у них соответствующих знаний, как то: знания “удержание огня”, но только не как его поддержание, а как его получение, когда это надо. И знание “перемещение посредством самих оленей”. И много каких ещё знаний, которые помимо невещественных знаний предполагали в том числе и вещественные.

С одной стороны это был по тому времени безусловно прорыв для коллективного сознания ханты. Но, с другой стороны, в долговременной перспективе это, - связанность коллективного сознания ханты с коллективным сознанием северных оленей, - и стало в итоге тем естественным ограничением для роста количества знаний в коллективном сознании ханты, которое не позволило ему потом развиваться. Проще говоря, сегодняшние ханты с их образом жизни абсолютно ничем не отличаются от ханты же, но уже с их образом жизни десятитысячелетней давности.

Но главное ханты с обретёнными ими знаниями тогда совершили, - они внедрили в сознания остальных человеков представление о реках не как о неких препятствиях, а как о дорогах, которые давали самим человекам возможность познать этот Мир. Более того, олени, которых ханты использовали для передвижения, расширяли так их возможности познавать этот Мир в разы, - ещё как минимум за десять тысяч лет до приручения лошади и изобретения колеса ханты уже могли совершать свои путешествия на тысячу километров и далее за один только сезон. В контексте того времени в аспекте уже имевшихся у них знаний ханты были безусловными лидерами среди человеков по количеству знаний в их коллективном сознании. А потому, когда открылась необходимость в доставке (и “продаже”) соли другим человекам, сама такая возможность, чтобы подобное событие вообще могло потом состояться в Действительности, была только у ханты и ни у кого больше из человеков. Они этой своей возможностью тогда воспользовались сполна.


Язык ханты

Язык ханты, как и любой из диалектов Древнего языка, строился на тех же самых сутях, - звуков со значениями, - что и все прочие. Причём помимо самих сутей в разных диалектах Древнего языка были ещё и похожие знания связей, а это значит, что их носители вполне понимали тогда друг друга. Тем более, что кроме контекста “слово” в диалектах Древнего языка контекста “предложение” тогда ещё и не было. Самих же сутей было не так чтобы много, но, что для нас особенно важно, значения у них всех, - ещё раз, - во всех же диалектах Древнего языка были практически одинаковыми. Потому нам не составит труда “прочитать” значения тех или иных слов в Древнем языке, в том числе ханты.
И начнём мы со знания звучания “ханты”, которое использовали сами ханты для задания соответствия с самими собой, проще говоря, которые посредством его так называли сами себя. Понятно, что это очень сложное объединение и оно не могло возникнуть в Древнем языке. Потому как единственной возможной схемой по которой оно и могло возникнуть, будет следующая: {”х” “ан”} - “хан” - {”хан” “ты”} - “ханты”, правильно будет рассмотреть её в обратном порядке, так мы исключим возможность ошибки.

Итак, - “ханты”, - [прилипать] (1), [хантыйский] (2), [распарывать] (3), - это те три значения, что есть у данного знания звучания в языке ханты. Многовато, конечно, для одного-то знания звучания, но в Языке так бывает, - омонимия (многозначность) достаточно распространённое в нём явление. Значения (2) и (3) я здесь не рассматриваю, - (2) потому как образовано оно на основе знания звучания, а потому само по себе ровным счётом значить ничего не может, а оно и не значит. А значение (3) к нашей теме не относится, потому и не здесь. И, да, - значение [ханты] соответствует знанию звучания “ханты ёх”, но об чуть позже (”ёх” множественное число [народ] /[мужчины]).
Уже из омонимиии знания звучания “ханты” следует, что оно могло образоваться только в условиях контекста “предложение”, т.е. совсем даже не в Древнем языке, а именно, что в хантыйском языке. А, если нам даже и удастся “прочитать” некое же значение такого знания звучания, то много общего с тем значением, что у него есть в языке на самом деле (в Действительност) мы вряд ли обнаружим. А потому никакого такого смысла “читать” его значение нет, потому как звуки, что его образовали, собственные значения в нём таким образом уже потеряли. А имели значения только сами те объединения, из которых оно и состоит, - “хан” и “ты”, вот с ними мы и поработаем.

(Кстати, прежде одно замечание, - из всех значений нас будет здесь интересовать только значение (1) - [прилипать] ещё и потому, что выражаем мы его объединением (словом) хоть и руского языка, но абсолютно хантыйского происхождения, - “липнуть”. Исходная его хантыйская форма и сегодня существует в русском языке в первоначальном своём звучании и первоначальном своём значении, - “ляпа”, -  и широко при этом в нём используется. Правда в очень даже специфическом для него контексте, - в детских играх. “Заляпать” в игре, это значит, что водящему необходимо догнать и коснуться рукой играющего, - игра построенная на подражании необходимости взрослых метить оленей. Ведь, если два стада оленей пересекаются, - что тем более в те времена происходило довольно таки часто (оленей, как и сопровождавших их ханты, тогда было гораздо больше, чем сегодня), - то разделить их просто так было невозможно. (Даже если места касланий, - миграции и пастьбы оленей, - были определены и согласованы заранее, пересечений избежать всё равно невозможно.) А чтоб оленей развести было возможно, их предварительно метили [краской] “олипа” (”олифа” - звука (ф) у ханты в языке никогда не было, в этом звучании это знание было заимствовано уже в другие языки, где этот звук уже был), которая представляла из себя жидкую смесь жира и глины. Такая смесь, - “олипа”, - не смывалась дождём и держалась достаточно долго, а по её цвету, - у каждого ханты глина была только его цвета, - разделить оленей было уже запросто.
 
И здесь на память мне приходит знание “ширина задницы лошади”, возникшего ещё во времена Древнего Рима, а сегодня улетевшего в космос, - вот уже несколько тысяч лет, как носители руского языка не занимаются оленями, а знание о них продолжает существовать в играх их детей до сих пор. )

Итак, - “ты”. Понятно, что само это объединение сформировалось в Древнем языке, как и понятно, что так оно участвует в формировании объединения уже хантыйского языка, а именно “ханты”. Потому с него мы сразу и начнём. Во-первых, в хантыйском языке древний звук (дт) в своё время никак не детализировался, а так и вошёл в него как знание звучания “т”. В смысле знания звучания “д” в хантыйском языке никогда не было. Во-вторых, - значением “(дт)” в Древнем языке, напоминаю, было [коллектив (человеков) и всё то, что так или иначе с ним связано], ханты же для, своего “т” из “всё то” выбрали именно только “действие” (”движение”).

И это потому так, что образ жизни ханты не предполагал больших коллективов, они всегда жили небольшими чумами (домами) на одну семью, в отличии от тех же коми, которые пользовались, как мы бы сегодня сказали “общежитиями” - землянками, в которых одновременно жили все члены коллектива, и которые они называли “ад”. Поэтому в хантыйском языке для звука (дт) основным знанием для его структуры значений было не “коллектив. как группа человеков“, - собственно у них такого и не было, - а “действия, которые у этой группы человеков (коллектива) вообще возможны”.

Таким образом ханты связали знание звучания звука “(дт)”, - ещё раз напоминаю, что звучало оно у них как звук (т), а потому и называть мы теперь его будем у них как знание звучания “т” (знания звучания “д” в хантыйском языке тогда не было, оно было заимствовано в него позднее с соответствующими знаниями), - не со знаниями признаков действительности как те же коми, а со знаниями признаков сознания, проще говоря с действиями.

Знания признаков сознания тем отличаются от знаний признаков действительности, что обладают многократностью. Потому у ханты в языке звук (ы) значил тогда именно многократность, а отнюдь не множественность, которую он потом стал значить в руском языке. В подтверждение тому существование у них звука (и), значением которого в противоположность (ы) у ханты было именно однократность (и совместность в том числе) действия. А так как звучание (ы) в сочетании со смягчением (ь) очень напоминало (и), то они и ввели у себя в языке соответствующее знание связи, согласно которому звук (ы) мог употребляться только в конце объединений, а звук (и) где угодно, но только не в конце объединений. Таким образом ханты образовали у себя в языке объединение “ты”, объединение которого со знанием звучания соответствующего знания признака действительности значило, что из структуры его значений используется в данном случае только знание соответствующего действия и ничего больше. А чтоб и тупым было всё понятно, они определили ему ещё и постоянное его место в конце объединения, и тому был в помощь звук (ы), место которого к этому времени давно уже было определено.
 
Ещё раз, - ханты, это прежде всего охотники и рыболовы. Более того, это кочующие охотники и рыболовы. Более того, это охотники и рыболовы следующие за стадами оленей на сотни и даже тысячу километров! Поэтому в их жизнедеятельности движение (как один из основных видов действия, что есть у человеков вообще) играет огромную роль. Отсюда огромное же количество знаний признаков сознаний ему соответствующих в их коллективном сознании, а значит и огромное же количество соответствующих уж им знаний звучаний у них в языке.

При минимуме знаний признаков действительности, - ну, скудный край, их (признаков) там вообще не так, чтобы много, да и те, что есть, особо и не нужны, если на всё есть олени, - поражает огромное количество знаний признаков сознаний (в нашем случае это признак “движение”). Они значат такие нюансы, каких вы не найдёте ни в одном другом языке!

Так, например, в русском языке “садиться” это куда угодно и как угодно садиться. В смысле для подобного уточнения понадобится как минимум ещё одно слово. В то время как в хантыйском языке есть объединение со значением [садиться в сани], а не куда-нибудь. Или огромное количество глагольных приставок, которые задают значение знаням движения такие как: [к берегу] / [от берега], [по течению] / [против течения], [вниз от берега] / [вниз к берегу], [вверх] / [вниз], [сверху вниз] / [снизу вверх], [наружу] / [внутрь], и т.д., и т.п.

Ещё раз, - всё это ханты проделывают исключительно в контексте “слово”, контекст “предложение” у них возникает позднее.

Таким образом значение “ханты” это безусловно глагол, в нашем случае [прилипать], таким оно стало однажды в хантыйском языке. При этом оно безусловно имеет в нём и состав собственных значений, потому как родное оно для него (в нём и возникло). В смысле оно формировалось в нём как устойчивое сочетание двух объединений, которые тоже свой смысл тогда имели. С объединением “ты” мы уже разобрались, давайте же разберёмся теперь с “хан”.

(Кстати, значение [хантыйский] родным для ханты не является, потому как знание это ими заимствовано. Это видно из того, что построено оно на знании звучания (примерно как потому [петин], что мальчику Пете данный признак и принадлежит, а звали бы мальчика Вася, то был бы [васин], при том, что сам признак от этого никак бы не изменился) а значит собственного состава значений в хантыйском языке у него просто быть не может, - а его у него и нет. Заимствованность значения подтверждает в том числе то, что оно нарушает соответствующее знание связи хантыйского языка, - оно глаголом в нём не является, хотя бы в соответствии с ними и должно. Это и есть причина, по которой мы рассматривать его здесь не стали. Рассмотрение же значения (3) - [распарывать] - велико и огромно, а потому и не здесь.)

Итак, - “хан”. Безусловно, это объединение Древнего языка, которое само возникло из устойчивого сочетания знания звучания “х” и знания звучания “ан”, рассмотрим их оба. И начнём мы с “ан”, потому как оно будет для нас попроще.

“Ан” является объединением (модуляцией) знания звучания “н” со знанием звучания “а”. Значением знания звучания “н” в Древнем языке было [наименьшая (сама обладающая структурой) часть (чего-то, что тоже обладает структурой)], и использовалось оно обычно для выделения элемента из однотипного множества. “А”, - это был сигнал присутствия с довольно таки сложным значением. Подробное описание его займёт почти страницу, а потому здесь мы ограничимся более простой формой его значения, - произнесения сигнала “а” давало знание другим, кто именно его произнёс и где он находится, - огромная и достаточно таки исчерпывающая информация для окружающих. А с учётом его интонационных составляющих и контекстов, где он был произнесён, значения его могли очень даже отличаться.

В любом случае нам нет сейчас необходимости “читать” значение объединения “ан” в Древнем языке, потому как мы знаем его значение в хантыйском языке. В соответствии со знаниями связи объединение “ан” используется в хантыйском языке на конце образуемых уже с ним объединения в значении [быть с]. В смысле значением образуемого с “ан” объединения будет [”значение некого признака” (с которым “ан” объединение и образует), возможностью которого является знание “быть с ним”]. Например, - “саран” - “сар-ан” будет значить [знание (звучания) признака действительности ”сар”, возможностью которого является знание “быть с ним”]. Значение знания “сар” в хантыйском языке является [лопата], а это значит, что значением объединения “саран” будет [быть с лопатой]. Но это значение следует из “прочтения” объединения “саран”, в то время как в самом хантыйском языке значение у него [коми].

И вот здесь хочу предупредить слабых на голову лингвистиков, - подобное явление для Языка вообще очень типичное и весьма в нём распространённое. Потому правильно будет не орать на каждом углу о неких гипотетических здесь совпадениях, как вы это любите, - да, самая такая возможность совпадения безусловно присутствует, но очень уж она маловероятная (не путать значения со звучаниями, - у последних возможность совпадения на порядки больше), - а так ответить на вопрос, - “Как и почему возникло расхождение между значениями знания звучания с тем, что следует из его “прочтения” и с тем, что у него есть в языке?” Вспоминаете? - ведь у того же “ханты” помимо значения [прилипать] в хантыйском языке существует ещё и значение [распарывать]. Вопрос,- “Каким образом у одного и того же знания звучания в языке могли возникнуть два совершенно разных значения?”. Это только у лингвистиков ответы на подобные вопросы занимают не больше абзаца. На самом же деле, чтобы ответить на них, порой может понадобится даже контекст отдельной книги, настолько много включают они в себя необходимых знаний.

Ещё раз, - чтобы удержать те или иные знания у себя в Сознании, нам необходимо сформировать из них некий, гораздо более сложный и больший, чем это есть у исходных знаний, невещественный циклический процесс знания. И чем сложнее это знание, и чем меньше мы используем Механизм веры в его формировании, тем больше будет контекст, на основе которого мы его и сформируем. (С Механизмом веры достаточно и контекста “предложение”, очень его за это любят дураки, - и трудиться думать не надо, и “знать” с ним можно вообще уже всё.)
 
Гораздо интереснее, потому как сложнее, значение знания звучания “х”, и вот почему. В Древнем языке существовал единый звук (кгх) со значением [человек и всё то, что так или иначе с ним связано]. Похоже, что подобное его значение сформировалось за счёт того, что у всех прочих, похожих на форму Жизни “человек”, такого (возможности извлекать) звука (кгх) просто не было. И связано это было скорее всего с развитием речевого аппарата, а значит и Сознания. В любом случае носитель его, получается, признавался всеми его соседями уже как “человек”, в то время как тот, у кого его не было, человеком точно для них не был.

В дальнейшем в различных диалектах Древнего языка происходит детализация знания звучания звука (кгх) на три звука (к), (г) и (х) в соответствии с контекстами. В смысле в этих контекстах вместо древнего звука (кгх) формируется только какой-то один из этих трёх (к), (г) и (х) звуков - но никак вместе! - с тем же самым значением. Другие оставшиеся таким образом становятся в этих диалектах потом заимствованными, - они приходят в эти диалекты уж вместе с заимствованными знаниями. Отсюда следствие, - в знаниях звучаний одних и тех же признаков в различных диалектах Древнего языка так начинают чередоваться соответствующие звуки, что в итоге меняет не только сами знание звучания, но и их значения. Сравните, - “гунны” - “хунны”, это уже не просто разное звучание признака “человек”, но это уже и разные человеки.
 
Затем в самих этих контекстах происходит уже детализация общего для них значения [человек] на другие значения с ним связанные. Так в руском языке у знания звучания “г” значение [(возможность) говорить] вместо значения [человек] формируется на знании, что кроме человека говорить на самом деле (в Действительности) никто больше и не может. Понятно, что сам процесс осознания этого знания занял некоторое время, как и смена значений у знания звучания “г” в руском языке.

(Кстати, не все коллективы человеков вели свою “родословную” именно с использованием знаний звучаний (звуков) “к”, “г” и “х”. Очень часто ими использовались знания звучания “р” - [самец] и “д” - [коллектив]. Например различного рода “ары” и “уды”, - татары, сарматы, хазары, мари, и т.д., и чудь(ы), водь(ы), людь(ы), и т.д. Отличались они стратегиями накоплений знаний в их коллективных сознаниях. Те, что использовали в назывании себя “р”, таким образом обозначали своё предпочтение к накоплению знаний в их коллективном сознании посредством патриархата. Те же, кто использовал “д” в назывании самих себя (или другие, кто так их называл), так объявляли всем, что они склонны накапливать знания в своём коллективном сознании посредством не только патриархата, но и матриархата в том числе. В этом плане интересны руси, - да, возникли они как профессия, потому и “р”, - в те времена только у мужиков и могла быть какая-то профессия. Но национальным признаком (проще говоря из представителей профессии так они стали представителями народа) они обзавелись уже на основе коллектива (д), а именно коми.)

Но вернёмся же к “х”, только которое нас здесь и интересует. А именно к вопросу, - “Почему именно “х” использовали в знании звучания своего самоназвания ханты?”. Причём дважды, - чтобы быть точным, следует знать, что значение [ханты] в хантыйском языке имеет только устойчивое сочетание {”ханты” “ёх”}, где “ёх” является множественным числом значения [мужчина] (или [народ], но только не [народы]).

Напоминаю, что первые значения как соответствия знаниям признаков формировались у тех знаний звучаний, звучания которых у самих этих признаков и были на самом деле. (Здесь не путать знание признака, - оно в Сознании, - с самим признаком, - он в Действительности.) Например, если процесс питья воды с поверхности сопровождался признаком “звук (св)”, то его знанием звучания безусловно являлся он сам, - “(св)”. (С накопление знаний в Коллективном сознании усложняется одновременно и структура Языка, и структуры значений в нём слов. Проще говоря, одно какое-то знание звучания начинает соответствовать в нём не одному какому-то значению (одному какому-то знанию признака), а целой структуре знаний признаков, объединённых соответствующими знаниями связей. А потому его значениями (знаниями признаков) в зависимости от контекстов могли быть [питьё воды с поверхности], [вода], [звук] и т.д. Причём в каждом контексте используются совсем даже не все знания, что есть в структуре значений того или иного знания признака. Единственным же контекстом, в котором используются вообще все знания из структуры значений знания признака, является сам язык.

Абсолютно то же самое происходит со знанием звучания “х”, оно присутствует в знании звучания “хр” (хрюканье) у самцов северных оленей во время гона. Понятно, что именно знание звучания “хр” и имело тогда одним из значений [северный олень (самец)], - в то время как ни о каких таких собственных значениях у “х” и “р” говорить тогда ещё и не приходилось, - по этой причине не использовались они тогда по отдельности в древнем хантыйском языке, однако. Их там таких, - отдельных, - в древнем хантыйском языке просто ещё не было.
 
Другое дело, что с накоплением всё новых знаний происходит детализация как значения (знания признака), так и знания звучания объединения “хр” (и не только его одного). Таким образом у “х” и “р” в хантыйском языке формируются собственные интегрированные значения, и они начинают использоваться в нём уже по отдельности, а не только в составе “хр”. Таким образом и возникает окончательное значение “хр” в хантыйском языке как [олень-бык], что лишний раз доказывает, что значением самого “х” было у них тогда вовсе даже не [человек], а именно, что [олень]. В то время, как значением “р” у них уже было [самец] ([бык]). Появление же новых знаний связей с постоянно растущим количеством знаний вообще у них в языке, предполагало им говорить уже “хор”, а не “хр”.

(Кстати, мы находим знание звучания “хор” и в руском языке, но с абсолютно уже другим у него в нём значением, - [группа человеков орущих одновременно и вместе]. Хотя, если я утверждаю, что руский язык начинали формировать руси-ханты, то было бы логичнее, ожидать что, если “хор” как [хор] в Руском языке и существует, то и “хор” как [олень-бык] должен был бы существовать в нём тоже, - ан, нет! - Почему?

“Хор” как [олень-бык] в хантыйском языке возникает по схеме, - “(хр)” - “хр” - “хор”, в то время как “хор” как [группа человеков орущих одновременно и вместе] возникает в контексте совсем не древнего хантыйского языка, а гораздо его позже, в одном из контекстов Руского языка. (Напоминаю, - “руский язык”, это профессиональный язык торговцев солью руси-ханты и руси-коми, в то время как “Руский язык”, это язык соответствующего народа (Русь), представлявших соответствующее коллективное сознание с соответствующим же национальным признаком.) И формировалось оно по схеме, - {”х” “ор”} - “хор”, где значением “х” изначально было [человек], а значением объединения Древнего языка “ор” было [совместное занятие группы мужиков сопровождаемое громким криком]. Таким образом значением всего объединения “хор” было [человеки, возможностью которых является их совместное занятие сопровождаемое громким криком]. Знание “самец” (”мужик”) потому в этом значении отсутствует, что к моменту образования этого объединения в руском языке совместно заниматься и при этом громко материться могли уже не только мужики, но и женщины тоже.
 
Обращаю внимание, что значение объединения Древнего языка “ор” формируется в таких контекстах Руского языка, где признака “олень” не было и быть никогда не могло. Потому как предполагало оно признак совместных работ связанных с земледелием. В местах же, где было возможно земледелие или рытьё арыков, северный олень в соответствии с особенностями своей биологии жить просто не мог. А это значит, что никакого такого знания “северный олень” в объединении “хор” Руского языка нет, - нет признака в Действительности, нет и его знания в Языке. (Или, другими словами, - исчезает признак из Действительности, со временем исчезает и знание о нём из Языка.)

Но не стоит расстраиваться, - да, “хор” как [олень-бык] в Руском языке не сохранилось, нет. Зато в нём сохранилось его производное, и вы его знаете, - “хорошо”. Предлагаю вам самим разобраться как оно в нём возникло, - это не так сложно, - а заодно и узнаете, как возникло у “ханты” в хантийском языке ещё и значение [распарывать]. Небольшая подсказка, - когда происходили соответствующие детализации в хантийском языке, в нём был один только шипящесвистящие звук (шс), в смысле ни (с), ни (ш) в нем тогда по отдельности не было.)

Таким образом объединение “ханты” с его значением в хантыйском языке [прилипать] называло так не самих ханты (сами ханты называют себя “ханты ёх”, - “прилипнувшие мужики”), - а именно что их образ жизни. Причём прилипали так ханты, - как это и следует из значений звуков, что его образуют, - именно к стадам северных оленей, а ни к чему(кому)-нибудь ещё. Впрочем на этом об этом пока и достаточно.

Потому как на примере объединения “ханты” я показал вам насколько давно сложились подобные обоюдовыгодные взаимоотношения северных оленей и ханты, и им никак не меньше уже двадцати тысяч лет. Ещё раз, - понятие “приручение” настолько сегодня ещё не определено, что использовать его в этом контексте бесполезно. Но, - и это мы знаем точно, - если мы и хотим кого-то приручить, то прежде следует полностью предварительно разрушить коллективное сознание этих “кого-то” (если таковое у этих “кто-то” есть). Те же северные олени, у которых есть коллективное сознание, не являются прирученными. И наоборот, северные олени без коллективного сознания могут быть уже приручены.
 
Человеки, выбравшие в те давние времена для себя образ жизни ханты, стали таким образом интеллектуалами Древнего мира, со всеми из этого вытекающими следствиями. Ведь, для возможности вести подобный образ жизни, им пришлось накопить столько новых знаний, сколько не было и не могло тогда быть у других древних людей. Другое дело, что вынужденная связанность их коллективного сознания и коллективного сознания северных оленей явилась ограничением, которое не позволило развиваться их коллективному сознанию дальше, - прилипли к северным оленям, жизнь таким образом удалась, зачем искать чего-то ещё?. В то время, как весь мир продолжал совершенствоваться, - у большинства коллективов древних людей просто не было таких ограничений, а потому их коллективные сознания по количеству накопленных знаний очень скоро догнали и перегнали ханты.

Но здесь нам важно сейчас даже не это знание, а знание именно того “момента” из жизни ханты, той их “минуты славы”, когда они оказались вдруг “впереди планеты всей”. Ведь именно тогда они и начали формировать руский язык, в смысле занялись солью. Потому как необходимость в соли тогда была у всех древних людей, что жили вдали от Океана. А вот возможность доставлять её из мест, где она была в каменном её виде, туда, куда это и было надо, в виде северных оленей была у одних только ханты.

Ведь прилипнув к северным оленям, ханты помимо возможности использовать вещественные знания, что у тех были (мясо, шкура, и т.д.) получили в том числе и невещественные знания, что с северными оленями были связаны. Так, чтобы иметь возможность передвигаться вместе с северными оленями и не отставать от них, отдельных из них они выдрессировали для перевозки собственных грузов. Отсюда было уже недалеко и до использования северных оленей для просто поездок ханты, всё равно куда. Так собственные возможности по передвижению у ханты за счёт использования северных оленей увеличились по сравнению с другими древними людьми, у которых таких не было, в десятки, а в некоторых случаях и в сотни раз. Можно сказать, что ханты отличались от всех прочих древних людей так, как сегодня автомобилист отличается от пешехода. Более того, если раньше северные реки (как и все реки вообще) воспринимались всеми как непреодолимые летом препятствия, то теперь зимой реки ханты воспринимали уже как дороги, причём единственно только и возможные тогда дороги. Дороги, для езды по которым изобретение колеса только мешало. А потому уже как минимум за десять тусыч лет до приручения диких лошадей с последующим изобретением колеса, ханты уже вовсю разъезжали по большей части северного мира, накапливая таким образом всё новые знания в своё коллективное сознание.

Ещё раз, только у ханты наряду с необходимостью иметь соль тогда существовала ещё и соответствующая возможность ее доставить (оттуда, где она и была). Поэтому было бы странно, если бы однажды сама эта возможность не была бы ими реализована, в смысле не стала бы так свершившимся фактом, - а она в итоге им и стала.

Соль была необходима для ханты особенно летом, когда другой возможности долго сохранять мясо кроме как с помощью соли у них не было. Другие континентальные жители, особенно те, которые по большей части были травоядные, всегда испытывали нехватку соли, - слишком мало её содержалось в растительной пище. Поэтому ничего удивительного, когда у ханты возникли с ними такие связи, в результате которых они стали доставлять им соль тоже, так возникли руси-ханты.

Ещё раз, - знания, которые появлялись тогда у руси-ханты, в самом их хантыйском контексте абсолютно не были нужны. Потому так они принадлежали уже не коллективному сознанию ханты (хантыйскому языку), а только той части коллектива ханты, - руси-ханты, - что занималась доставкой и продажей соли. В смысле, хоть это и были знания части, но только сама эта часть тоже была уже коллективом (не сразу нет, безусловно у этого коллектива предварительно был период самоорганизации), а значит и коллективного сознания ещё одних ханты, которые профессионально занимались доставкой и продажей соли, т.е. принадлежали эти знания уже профессиональному рускому языку. Таким образом, в соответствии с основополагающими занятиями произошла детализация древнего хантыйского языка на хантыйский язык древних охотников и рыболовов (ханты ёх), и хантыйский язык продавцов и доставщиков соли (руси).

Не следует искать общность языков охотников-ханты и руси-ханты в их знаниях признаков, - это абсолютно разные контексты, чтоб у них было много общих знаний признаков. Тем более, что тогда вообще знаний признаков в Языке было не так, чтоб и много (порядка в тысячу раз меньше, чем это есть в Языке сегодня). А ещё добавьте сюда процессы в соответствии с которыми некоторые признаки со временем уходят из Действителььности, а вслед за ними через некоторое же время уходят из Языка их знания, то вам так сразу станет понятно, почему сегодня общих слов в хантийском языке и Руском языке не так, чтоб и много.

(Кстати, что касается знаний признаков, то общность лучше искать даже не в них, а в их производных, в смысле в тех словах, в которых лингвистики никогда не смогут найти то, что они зачем-то называют “корень” (хотя сами до сих пор не могут договориться друг с другом, что это такое вообще, - и не договорятся, потому как до формирования контекста “предложения” корня как такового в Языке быть не может, а он же у лингвистиков по их представлениям должен быть вообще везде. Впрочем, пошли они на хрен! (в смысле туда в лес, где и живут умные ханты, - а вы что сейчас подумали?), - общих производных в обоих языках и сегодня ещё достаточно много.)

То ли дело знания связей! - если знания признаков для любого языка можно любые же и подобрать, то только не знания связи, на которых языки и строятся. В смысле, абсолютная схожесть знаний связи древнего хантыйского языка и знаний связи древнего руского языка и позволяет нам утверждать, что один возник из другого. Только эта глава вовсе не для того, чтобы разбирать их здесь оба - Руский и хантыйский языки, - буквально по косточкам. А потому я только перечислю только некоторые из них.

Так все мы знаем, что в Руском языке не может быть слов (кроме имён собственных) начинающихся со звука (ы). Более того, можно утверждать, что звук (ы) употребляется в Руском языке всегда только на конце слов. Это знание связи пришло в Руский язык из хантыйского, где звук (ы) употреблялся на конце слов и, - вот здесь уже с Руским языком разница, - значил многократность (действия, т.е. признака сознания). В то время как в Руском языке он значил множественность.

Ещё раз, - как практикующие охотники и рыболовы, ханты из структуры значений знания звучания (дт) выделили именно знание “действие (коллектива или его члена)”, в то время как все другие, - собиратели, сеятели, и т.д., - в соответствии с характером ими накапливаемых знаний предпочли выделить из неё знание “(сам) коллектив или его члены”. Таким образом ханты было сподручнее сформировать значение [многократность], нежели [множественность]. А у всех остальных всё то же самое, но с точностью до наоборот.
Или звук (и), который у ханты значил однократность действия и совместность, - руси несколько “подправили” его значение под себя, и так он стал у них значить ещё один признак принадлежности (совместности в том числе).

Или привычка ханты за счёт специальных приставок уточнять то или иное действие, она тоже перешла в Руский язык, правда с несколько иными знаниями звучаний. Например “раз” соответствует действию, в результате которого предмет разделяется на части: “раздавить”, “раздать”, “разбить”, и т.д. Или “за”, - соответствует законченности действия: “зайти”, “зарезать”, “забрать”, и т.д. Или “рас”, которое соответствует рассредоточенности действия: “расходиться”, “рассмотреть”, “рассмеяться”, и т.д.
Обращаю внимание, здесь заимствовались даже не сами конкретные знания связи, а - бери больше! - именно сам способ, как их правильно образовывать. Что лишний раз доказывает, - это не ханты так брали у руси, а именно руси так брали у ханты.

(Кстати не одни руси, другие человеки тоже. Самое красноречивое (потому как знания признака) заимствование мы находим в языке англичан, - “hunt” - “хант” - [охота]. Знания связи посредством которых это объединение в этом его значении и возникло однажды в английском языке, пробивайте дальше сами, это просто. А здесь я лишь замечу, - это (объединение) у них от ханты. А если у кого ещё и остались хоть какие-то сомнения, то напомню английское “in”, - оно у них от хантыйского “ин”, а это уже покруче будет, потому как от знания связи! А немецкое “nach” - со значением завершённости действия в том числе и с [на], и с [в], ещё если я подскажу, что это самое “нах” с тем самым его значением у них от ханты? Впрочем пока достаточно.) 
 
Ещё раз, - древний руский язык, это не какая-то калька древнего языка ханты, а это он сам и есть. Другое дело, что в процессе детализации он выделяется из древнего языка занты, а с обретение национального признака становится уже полноценным Руским языком.
 
(Кстати, сами руси очень даже ханты уважали за их знания, что те уже накопили в своём коллективном сознании. Это видно из существования и до сего дня устойчивых выраженй, - “пошёл на хер” и “хер его знает”. Первое является предложением человеку по вине которого все остальные оказались в трудной ситуации пойти к [человеку (х), возможностью (проживания) которого является лес]. В смысле так сходить к ханты, похоже за советом. А второе именно, что заверяет, что кроме ханты (“хер” - [человек (х), возможностью (проживания) которого является лес]), никто больше знать и не может.) 

Задача, ради которой ханты и создавали свой профессиональный руский язык, была вовсе не в назывании всё новых признаков, хотя и это тоже, а в создании возможности объединения в одном языке знаний, если не всех, то большинства других контекстов Древнего языка. И этого требовала от них ситуация, в которой они оказались. Смотрите, руси-ханты, с одной стороны, выступали в достаточно сложные торговые отношения с представителями огромного числа различных контекстов (диалектов Древнего языка), которые требовали от них и других их участников чётких договорённостей. С другой стороны, достичь этих самых договорённостей только с использованием тех языков (диалектов Древнего языка), что тогда уже были у представителей различных контекстов, было попросту невозможно. Потому как детализация Древнего языка к тому времени произошла уже настолько, что в различных его диалектах тогда использовались различные же знания связи.
 А это значит, что одному и тому же знанию звучания в разных диалектах так соответствовали разные же значения. Более того, теперь сами структуры значений у них строились совершенно по разному, из чего следовало, что даже при одних и тех же знаниях признаков в структурах значений, сами они так были уже разными!

Напоминаю, единственный контекст, что был в Древнем языке, это контекст “слово”. И теперь, когда одни и те же знания звучаний стали в разных диалектах Древнего языка значить разное, обмениваться знаниями стало просто невозможно. А ведь торговля вообще, и солью в частности, были тогда наиболее мощным каналом обмена знаниями между коллективными сознаниями. Потому, для развития торговли (солью в первую очередь), в смысле обмена знаниями, требовалось развить руский язык. И этот выход конечно же руси был найден, только вовсе похоже не руси-ханты, а руси-коми. Слишком уж ничтожно сегодняшнее коллективное сознание ханты, чтоб поверить, что когда-то, пусть даже не сами они, а только часть их, - руси-ханты, - были способны на решение столь грандиозной задачи.

А задачу руси решили тогда просто, - они придумали контекст “предложение”, где не действовали знания связи контекста “слово”, а действовали только знания связи контекста “предложение” и наоборот. Так можно было заимствовать уже любые знания, даже те, где знания связи не соответствовали тому языку, куда его и заимствовали. В смысле у заимствованного слова в новом для него языке сразу пропадал состав значений, в смысле в нём его невозможно было никак “прочитать”. Но с контекстом “слово”, точнее с его знаниями связей, этого было уже и не надо, достаточно было только самого того значения, с которым то или иное знание связи было заимствовано в язык. Впрочем, об этом и многом другом уже в следующей главе, а именно “Руский язык коми”, а здесь лишь два неотредактированных напоминания, но это для меня не доя вас.
Пока! И с Новым годом!

(Кстати, кто забыл, тем более не знал, - Дед мороз он из наших, вятских.)


Дальше не читать, это для меня, чтоб в следующей главе не упустил, здесь так сохраняю. Аминь!
Ещё раз, - если контекст “фраза” со временем возникает во всех вообще языках, то отдельные звуки со своими собственными неинтегрированными значениями возникают только в руском языке. Проще говоря, все эти “у”, “в”, “с”, “и”, “к”, “о”, “а” возникают только в руском языке и нигде больше, потому как только в таком, руском, контексте они и могли возникнуть.

Блин! Чередование "п" и "с", детализация (вс) - вставить обязательно
И напоследок, - на 1-ом этапе формирования Руского языка в контексте ханты-руси возникает топоним “Сибирь” со значением [место/человеки где соль(ы) имеют возможность быть поменеными на продукты (производства) мужиков]. Топоним “Европа” возникает позже, на 2-ом этапе формирования Руского языка, уже в среде контекста коми-руси. В смысле после обретения знания “Руский путь”.