Глава 1
Сахи уверенной рукой повторил изящный изгиб скулы Авзы на бумаге, затем зарисовал дугу ее брови и сверкающий глаз под ней. Пусть его кистью была грубая спичка, а холстом — блокнот, стащенный из кладовой бригадиров, но его музой была богиня; его инструменты и обстановка не имели значения.
- Красиво, - оценил Парна, взглянув Сахи через плечо. Его дыхание пахло грибным пивом. - Прекрасно! Как у тебя получается так хорошо рисовать?
Сахи рассмеялся:
- Как я могу рисовать плохо, если моя модель — Авза?
Парна тяжело упал на скамью позади него, потягивая свою выпивку.
- Ха! - усмехнулся он, - Я уверен, что мы находим ее одинаково красивой, но если бы я попытался нарисовать ее, она выглядела бы как верзила-Баян.
- Что ты такое мелешь? Хочешь подраться?
- Кто, я? За Авзу? Нет, нет. Вы двое созданы друг для друга. Я никогда еще не видел никого, кто был так же влюблен в девушку.
- Это правда. Но я бы хотел, чтобы она закончила со всем этим.
Сахи, Парна и Авза находились в «Черной Яме», баре, расположенном на убогом сорок девятом слое Нуль-Глубин, самом дне подземного города Хареф.
Даже правители Харефа не знали, как возникла пятикилометровая в глубину и полукилометровая в диаметре Скважина, на стенах которой был выстроен город. Некоторые говорили, что это давно оставленное логово древнего и невообразимо огромного зверя, другие верили, что скважина — сооруженное прежними расами сопло орудия, достаточно большого, чтобы поразить луну; однако население Харефа знало точно, что пропасть была богата минералами и металлами, которые как вены ветвились вокруг погребенных с незапамятных времен реликтов и машин. Именно последние сокровища сделали город богатейшим среди других поселений этого региона.
Конечно же, «Черная Яма» не находилась непосредственно в самой Скважине. В ней возводили лишь мосты и подъемники из синтестали, а также грузовые платформы, денно и нощно скользившие вверх и вниз со страшным грохотом. Как и большую часть города, «Яму» выстроили в рукотворных пещерах вокруг нее, где также располагались шахты, мастерские, грибные ниши, слурджевые фермы, бойни, очистные сооружения, рынки, дворцы, поместья, оружейные, бараки, тюрьмы и трущобы, - углубившиеся на четыре сотни метров от Скважины и семьдесят девять уровней под землю.
«Черная яма» была шумным баром, но не таким, как, например, «Урчание Слурджа» или «Кирка и Лопата», знаменитые своими кулачными боями каждую ночь. Здесь было место для жарких споров и политических прений, для острой умом молодежи Нуль-Глубин, которая на протяжении столетий пыталась расшевелить сообщество Нулей, угнетаемое погрязшими в роскоши и благословленными солнцем Сона и их сплоченными стражами - Баянами.
Именно этим и занималась Авза, именно поэтому Сахи никак не удавалось закончить свой набросок: под напором гнева и недовольства она постоянно меняла позу.
- Братья! - кричала Авза, ударяя ногой по столу, на который она взобралась, - Сестры! Наша свобода не может ждать следующего года! И следующего месяца! Даже завтра уже слишком поздно для нее! Мы все знаем, что ничего не изменится при нашем бездействии. Мы ждали поколениями, пока Сона прислушаются к нам. Мы выдерживали все удары и исправно выполняли их требования. Мы послали тысячи петиций наверх Скважины. Мы доказали десять тысяч раз, что заслуживаем достойного обращения, доказали это работой в шахтах, мастерских, конторах, на кухнях — и все еще Сона лишь безмятежно улыбаются со своей высоты и посылают отряды жестоких Баянов на наши слои, чтобы учить нас манерам и вновь и вновь возвращать нас к непосильному труду со взглядом таким же черным, как дрит в наших легких!
Она подняла сжатый кулак над головой, и сердце Сахи растаяло как и всегда от красоты ее раскаленной добела страсти.
- Они не снизошли до наших слов, братья и сестры! Они не снизошли до наших страданий! Они слепы ко всему этому! Я говорю, что есть лишь один путь открыть им глаза! Явиться на Слой Солнца и окрасить кровью их ненаглядные мраморные полы!
Толпа аплодировала и свистела, поднимая стаканы. Отовсюду раздавались крики «Услышьте, услышьте!», «Авза!» и «Смерть Сона!», но Авза не выглядела воодушевленной, когда спустилась со стола и приземлилась рядом с Сахи и Парной на скамье у стены.
- Всегда одно и то же, - промолвила она, - Они рукоплещут, они бьют кулаками, они пьют. Но они никогда не поднимутся. Неужели они думают, что я шучу, когда говорю, что нельзя ждать до завтра? Почему они не понимают?
- Они понимают, любимая, что если восстанут и пойдут за тобой, будут серьезные последствия, - небрежно заметил Сахи, завершая финальные штрихи на своем наброске, - Настолько серьезные, что завтрашней ночью они уже не смогут выпивать так, как сегодня.
- Я и не предлагаю завязывать с выпивкой, - ответила Авза, потянувшись за своей кружкой, - Но разве возможность пить под луной и солнцем не стоит попытки?
Парна встал и похлопал Авзу по плечу.
- Нуль никогда не восстанет, сестра. Слишком много поколений мы провели здесь, во тьме. Однако, было бы весело попробовать.
Он прикончил свою выпивку и занял место Авзы на освободившемся столе.
- Троекратное ура в честь Сестры Авзы, храбрейшей из нас!
Толпа снова загудела, и Парна поприветствовал собравшихся. Авза тем временем прижалась к плечу Сахи, рассматривая его набросок.
- Ты всегда рисуешь меня более красивой, чем я есть на самом деле, - сказала она.
- Ха! Выходит, слепы не только Сона. Мне никогда не запечатлеть и половины твоей красоты, и неважно, сколько усилий я приложу.
Авза толкнула, затем поцеловала его и повернулась к Парне; Сахи перевернул страницу и вновь приложил обугленную спичку к бумаге.
- Дети. - декламировал Парна, - Вот что они о нас думают. Маленькие синекожие дети. Достаточно смышленые, чтобы вести их счета? Конечно. Наставлять их отпрысков? Несомненно. Управлять их шахтами, пасти стада их слурджей? Почему нет? Апробировать реликты для них? Непременно. Но хватит ли им ума, чтобы править самим? Чтобы владеть собственностью? Чтобы жить на равных рядом с ними? Блюсти порядок? Служить в своей же армии? Нет. Мы слишком дики и капризны. Мы можем навредить самим себе. Мы можем стать для них бременем!
Он поднял свою кружку:
- Я понимаю гнев Авзы, ее жажду восстания, но я до сих пор не убежден. Я до сих пор чувствую, что если мы правильно оформим наши требования, озвучим нужные вопросы или станем для Сона друзьями, мы сможем достичь солнца и луны миром, без каких-либо…
Сокрушительный удар у входных дверей бара оборвал Парну и заставил всех оглянуться. Пара массивных фиолетово-серых патрульных Баянов - в два раза выше любого из хрупких синекожих Нулей и в пять раз тяжелее — пытались пролезть через пробитую дубинами дверь. Очередной удар, гораздо ближе - и задняя дверь тоже поддалась: сквозь нее внутрь протиснулась третья Баянка. Ее мускулы вздулись под кожаной униформой и наплечниками из раковины слурджа — знаки отличия сержанта. Ее мощный череп с коротко остриженными волосами касался потолка.
- Никому не двигаться, - пророкотала она. Ее голос звучал грохотом валунов, катящихся по склону осыпи. - По приказу Собрания Сона вы все арестованы за разжигание протестов и планирование восстания. На колени, руки сложите…
Посетители «Черной Ямы» не стали дожидаться, пока она закончит, и бросились врассыпную. Некоторые попытались прошмыгнуть мимо нее и ее подчиненных в распахнутые двери. Другие полезли через фрамуги окон на уличной стороне бара. Однако большинство устремилось в секретные двери, заблаговременно установленные в «Яме», как и в остальных местах, где собираются подстрекатели.
- Остановитесь.
Необъятная сержант шагнула вперед, пытаясь схватить сразу группу Нулей, сражающихся за возможность нырнуть в люк в полу. В этот момент Сахи увидел свой шанс. Он схватил Авзу за руку и окликнул Парну:
- Парна! Сюда! К ней за спину!
Сахи смеялся, когда им удалось сбежать через сломанную дверь на улицу. Вслед им неслись выкрики сержанта. Но как настолько неуклюжая корова намеревалась поймать троицу бегущих Нулей? Слишком большая и слишком медленная для подобных маневров.
Еще двое патрульных маячило в дальних тенях улицы. Парна споткнулся о тело избитого Нуля, лежащего на камнях мостовой. Сахи и Авза подхватили его, пригнувшись под опускающейся дубиной очередного Баяна. Он обернулся и начал преследование, сотрясая шагами землю.
- Остановитесь.
- Зачем они это повторяют? - задыхаясь, отметил Парна, - Неужели кто-то когда-нибудь подчинился приказу?
- Меньше слов, больше бега, - бросила в ответ Авза.
Они едва не сбили Мать-Беду и ее тележку - старушку часто можно было повстречать на этом пути, торгующую жареными грибами на шпажках — и скрылись в тенях следующего подземного проема.
- Проклятые детишки! - закричала Беда, - Опять вы и ваши проделки, чтоб вам…
Патрульный достиг конца улица и смел все пожитки старой Беды: снедь и горячие угли посыпались из тележки на мостовую. Беда запричитала и отшатнулась, баюкая обожженные руки.
- Баянская свинья! - она выхватила свой нож для чистки грибов и направила его на патрульного. - Только посмотри, что ты наделал! Ты все разрушил!
Сахи оглянулся на крик Беды и увидел, как Баян небрежно ударил ее. Его дубина лишь в два раза уступала росту старой женщины, и от страшного удара она упала на землю. Остановившись, Сахи выкрикнул:
- Нет!
Баяны грохотали уже совсем близко, и Авза потянула его за руку:
- Мы здесь ничего уже не сделаем.
Сахи не мог оторвать взгляда от Беды, обхватившей свою окровавленную голову и пытающейся подняться. Ей почти удалось встать прямо, но вдруг она потеряла равновесие и упала навзничь, мертвая или без сознания. Лишь на стене бара остался кровавый отпечаток ее ладони.
- Сахи! Они уже совсем близко!
Авза и Парна сгребли своего товарища и силком потащили глубже в тени Слоя 49, бескрайнего лабиринта улиц среди беднейших трущоб Харефа.
***
Следующее утро в оружейной было тяжелым.
Сахи, Авза и Парна вместе работали в Камере Сортировки Реликтов. Здесь же они и познакомились, стали друзьями. И здесь же начали говорить о восстании.
Камера сортировки существовала из-за жажды Сона, правителей Харефа, военного превосходства над другими поселениями вокруг, которое требовало оружия, брони и войск, снаряженных ими. Для этого подземной части города требовалось постоянное расширение, чем неустанно занимались жители Харефа: в последние десять лет население выросло практически вдвое, угольные и железные шахты внутри и вне Скважины углубились; мастерские, плавильни отбирали все большие пространства пещер, так же как и грибные фермы и угодья для скота — слурджей, огромных улиткообразных моллюсков - главного источника мяса для города.
Сопутствующим продуктом расширения стал непрекращающийся поток древних устройств, бережно извлекаемых из земли, где они покоились тысячелетиями. Это были артефакты забытых дней, заставшие рождение Скважины. Большинство, конечно, были сломаны, давно разряжены или раздавлены весом останков множества цивилизаций, существовавших после той, что использовала их по назначению. Но многие реликты были в хорошем состоянии и располагали достаточной энергией для использования, и некоторые из них стали опаснейшим оружием в арсенале Харефа. Для выявления такого оружия и требовалась проверка всех устройств, от наименее значительных до смертоносных. Для этого первой линией исследования служили Нули в сортировочных камерах, которые потом передавали стоящие реликты более компетентным нано из числа Баянов, выносящим окончательное решение по поводу того или иного устройства.
Сахи, Авза и Парна работали вместе с шестью другими Нулями за громоздким круглым столом в камере сортировки, представляющей собой просторную комнату, заставленную рядами подобных столов, на которых громоздились кучи нуменер, доставленных с последних раскопкок. Вокруг столов организовали множество испытательных станций, назначение которых состояло в определении пригодности устройства, требуется ли ему зарядка или в предсказании его поведения после активации. За каждым столом также закреплялись три ящика, обозначенных как «Сломано», «Пригодно» и «Требуются дополнительные проверки». Работа Нулей как раз и состояла в распределении устройства по этим трем ящикам.
Работа была скучной и порой опасной: нередко в больших устройствах прятались калиптические крабы, или реликт взрывался в ходе начального осмотра, - однако не столь изнуряющей, как работа Нулей в шахтах, на строительных площадках или на слурджевых фермах. Не приходилось целый день вдыхать дрит, бурить землю ненадежными инструментами, погибать сотнями во время обрушения тоннелей или нападения бродячих кокцитанцев и вероятностной моли.
Сахи работал в сортировочной камере на протяжении трех лет и имел только шрам от ожога размером с тарелку на груди да белую полосу в своих темно-синих волосах, которую получил, когда неизвестный прибор чуть было не прострелил ему череп чем-то, напоминающим луч света. Руки Авзы покрывали шрамы, на левой отсутствовал мизинец после того, как исследуемый ею реликт оказался древним капканом. Парна же напрочь лишился волос за одну ночь, прикоснувшись к прибору с неизвестным и не экранированным источником питания.
- Фрагмент, - сказала Авза, бросая разбитый корпус устройства в ящик. - Раздавлен. Сломан. Сломан. Еще один из тех больших, который ничего не делает.
- Прямо как мой двоюродный брат Исфил, - вставил Парна.
Авза хихикнула, но Сахи только покачал головой, извлекая из кучи очередное устройство — нечто похожее на браслет из потускневшего серебра с квадратным самоцветом размером с ноготь.
- Как вы двое можете отпускать шуточки? Нас вчера видели! Они придут за нами! Нам следовало бежать на Затопленные Слои.
- Ты слишком сильно переживаешь, Сахи, - ответил Парна. - Баяны навещают собрания, как вчерашнее, каждую ночь, но лишь с целью заставить нас сидеть по домам. Безо всяких сомнений у них нет ни возможности, ни желания совершать облавы днем. И я ни за что не пойду в эти старые тоннели. Там все еще можно повстречать магмидов. Я предпочту попытать счастья с Баяном.
- К тому же, - добавила Авза, - Мы смылись достаточно быстро. Пока они топтались в двери, тени улицы уже укрыли нас.
Кровавый отпечаток ладони Матери Беды всплыл в сознании Сахи, когда он вспомнил вчерашнюю погоню, затем его затмили более пугающие сцены.
- Нужно было хотя бы не выходить сегодня на работу…
- Попытка скрыться указала бы на нас вернее любого свидетеля, - сказала Авза. - Бригадир немедленно бы сообщил о прогуле. Нужно сохранять хладнокровие в любом случае, Сахи, хотим ли мы сражаться или бежать. Иначе наше восстание так и останется лишь замыслом.
Сахи пожал плечами и переключил внимание на браслет, пытаясь отыскать выключатель или иной способ активировать его. Он не обнаружил ничего.
- Я знаю, знаю. Просто бездействие в ожидании неизвестности сводит меня с ума.
Парна улыбнулся:
- Неизвестность и не случится. Мы крохотные пещерные рыбки, и мы не заботим их. Им просто нравится проламывать нам головы.
Авза сжала руку Сахи:
- Это чувство пройдет, любимый, и мы продолжим планировать наше будущее.
«Будущее без каких либо восстаний», - закончил Сахи, но вслух не произнес ни слова. Пусть он и ненавидел Сона и Баянов так же сильно, как Авза и Парна, пусть он любил Авзу среди прочего и за повстанческую страсть, глубоко внутри он не хотел восстания. Однако он не был среди тех Нулей, над которыми шутил прошлой ночью, среди тех, кто аплодировал Авзе, но на самом деле боялись, что активные действия могут прервать их вчерашнюю попойку. Он боялся, что в ходе восстания может потерять Авзу.
Он знал, что она права. Жизнь была тяжелой и несправедливой, их народ выживал под тяжким гнетом, но Сахи не желал что-либо менять до тех пор, пока ему дозволяли рисовать и любить Авзу. Невозможно было предсказать, что случиться, если начнутся неприятности. Он мог погибнуть, Авзу могли бросить в тюрьму. Все могло кончиться тем, что они разрушат город вместо того, чтобы освободить его от угнетателей. В конце концов их могли бы просто раздавить окованные железом сапоги Баянов.
Сахи никогда бы не смог поделиться своими опасениями с Авзой. Ее так заботило спасение мира, что она просто не поняла бы его жалкой привязанности к повседневной жизни. Кроме своей любви к нему, похоже, она не имела подобных слабостей. Действительно, он знал, что если искра разгорится, и она встанет перед выбором между ним и восстанием, Авза предпочтет восстание в любую секунду. Поэтому он хранил истинные чувства внутри себя, пытаясь доводами и предостережениями не подпустить Авзу к точке невозврата.
- Может, нам следует быть поосторожнее в будущем? - наконец спросил он. - По крайней мере, с выступлениями в «Черной Яме» стоит завязать…
- Каждому Нулю занять место на своей станции! - раздался приказ бригадира из усилителя голоса — устройства, способного передавать звук на большие расстояния. - Всем подготовиться к проверке!
По всей камере шум сортировки и переговоров затих; рабочие встали в квадраты, вычерченные рядом с каждым столом, и подняли руки ладонями вверх.
- Что это? - шепнул Нуль рядом с Сахи. - Очередная проверка? Очередной недоумок попался с устройством?
Сахи озирался по сторонам, насколько позволяла шея, пытаясь проследить за действиями бригадира, но квадрат у его станции упирался в стену, полностью ограничивая обзор.
Он переглянулся с Парной, стоявшем в соседнем квадрате:
- Ты что-нибудь видишь?
- Совсем ничего.
Он хотел бы спросить Авзу, но ее квадрат был на противоположной стороне стола: он мог видеть ее, но не шепнуть ей. Нулям надлежало хранить молчание на протяжении всей проверки. Он попытался привлечь ее внимание, мотая головой, но она смотрела в другой конец камеры с широко раскрытыми от изумления глазами. Что же она увидела? Что приближается к ним?
Тяжелые шаги сотрясли пол позади него, и четыре фигуры наконец попали в поле его зрения. Двое были Нулями-стражниками, вооруженные шоковыми копьями. Они встали чуть поодаль, уступая место бригадиру также из числа Нулей, но с куда выше задранным носом, чтобы соответствовать начальнику-Баяну, следовавшему за ним. Этим ожившим фиолетовым утесом оказалась та самая Баянка-сержант из «Черной Ямы».
Глава 2
- Вот, госпожа сержант, - сказал бригадир, указывая на Парну, - Это единственный безволосый Нуль, работающий у нас.
Сердце Сахи колыхнулось под волной ужаса и облегчения. Когда он увидел сержанта, он был уверен, что она пришла за Авзой, но на ее месте оказался Парна. Конечно, это было плохо, даже ужасно, как если бы пришли за ним. Но будь это Авза, мир Сахи обрушился бы. Во всяком случае, эта участь миновала его.
- Да, - пророкотала сержант, - Этот. Он выступал, - она указала на Парну. - Ты. Идешь со мной.
Парна безнадежно усмехнулся, выступил вперед и ожег Сахи взглядом: «Не вздумай ничего делать».
Сахи в любом случае не мог ничего придумать. Страх и потрясение парализовали его. Он мог только наблюдать, как сержант кладет свою огромную руку на плечо Парны. Она уводит его! А он теряет своего лучшего друга!
- За что вы задерживаете его?
Голос Авзы. Сахи оглянулся. Она повернулась в своем квадрате. Руки ее опустились, ладони стали кулаками, глаза наполнились яростью.
- Он ничего не сделал! - рявкнула она, - Вы забираете не того Нуля!
Сержант обернулась и остановила пристальный взгляд черно-янтарных глаз на Авзе:
- Ты. Ты была прошлой ночью с ним? Ты была в таверне?
Паника вонзилась в грудь Сахи: Авза собиралась сказать да! Он видел ответ в ее глазах, который готовился выпрыгнуть сержанту прямо в лицо. И тогда они заберут и ее.
- Нет! - Сахи повернулся, - Она была со мной! В моем общежитии! Мы были одни. И не посещали таверну!
Сержант повернула словно вырезанное из гранита лицо в его сторону:
- Ты тоже там был? Все вы друзья?
- Я же сказал тебе! Мы не были там! Не были!
- Их не было! - Парна сжался под взглядом сержанта, - Я был один! Только я! Они не мои друзья!
Брови сержанта столкнулись у переносицы:
- Тогда почему ты их защищаешь? Почему они защищают тебя?
Троица переглянулась, глаза без слов передали все мысли и чувства. Ненависть Авзы вскипала и грозилась перелиться через край. Сахи знал это, именно поэтому ему следовало говорить. Он уставился в стол, пытаясь соображать. Самоцвет на его извлеченном из кучи нуменер браслете пульсировал красным в такт его биению сердца. Что он мог сказать? Как он мог убедить сержанта, что Парна не их друг?
Он взглянул на Баяна и ответ появился в его голове сам собой:
- Я и не защищаю его! Я защищаю ее! Она моя девушка, и этот стадный маргр пытался отбить ее у меня, а сейчас глупая сука напрашивается на арест, пытаясь помочь ему!
Глаза Авзы полыхнули.
- Что? Сахи! О чем ты говоришь?
Речь Сахи шокировала и Парну, но спустя секунду он ухмыльнулся и уловил, в чем суть плана.
- Значит, вот так? Что ж, ненавижу тебя, ты, маленький рогоносец!
Сахи не обратил на них внимания и продолжил убеждать сержанта:
- Забирай его! Скатертью ему дорога! Но не трогай ее. Надеюсь, она придет в чувства, когда мы избавимся от него.
Авза стала обходить стол, угрожающе сжимая кулаки:
- Ты ублюдок! Ты позволяешь им увести его! Своего лучшего друга!
Нуль-стражник шагнул в ее сторону, но Авзу это не остановило. Она попыталась пройти мимо, но стражник ударил ее шоковым копьем и отбросил на пол, будто непокорного ездового слурджа. Упав, она скрючилась от невыносимой боли.
- Авза!
Сахи бросился вперед и распластался на полу подле нее, получив свой удар в лицо.
- Вернуться в свои квадраты! - завопил бригадир. - Вы оба!
Сахи поднялся, отирая кровь с губ, и взглянул на Авзу. Она тоже уже сидела, судороги в ее конечностях до поры не унялись и едва ли могли поддерживать ее в вертикальном положении.
- Авза, ты в порядке?
Она только устремила на него пустой, холодный взгляд, заставивший его сердце содрогнуться.
За ее спиной сержант отвернулась от бригадира, толкая впереди себя Парну, и направилась к выходу из камеры.
- Вам следует лучше контролировать своих работников, бригадир. Эмоции Нулей — угроза продуктивности.
- Вы совершенно правы, мадам сержант, - пробормотал бригадир, семеня вокруг нее как дрессированная шану, - Я приму меры, уверяю вас.
Сахи дополз до своего квадрата и попытался встать, опираясь на стол. Напротив него Авза проделывала то же самое. Их глаза снова встретились, но лишь на секунду — в гневе она отвела взгляд и уставилась в стол.
- Всем Нулям вернуться к работе! - раздался голос бригадира из усилителя.
Сортировочная камера снова наполнилась привычным шумом: звоном и скрипом извлекаемых из куч устройств и шепотом, которым обсуждали произошедшее. Сахи снова попытался поймать внимание Авзы, но оно было поглощено очередным реликтом, извлеченным из ее коробки. Глаз она не подняла.
Сахи тяжело вздохнул и переключился на браслет, все вторящий пульсу его сердца. Было больно от того, что Авза злилась; было также больно от того, что увели Парну, но если бы вместо него оказалась Авза, жизнь Сахи завершилась бы. Он до сих пор не мог поверить, что ему удалось обвести сержанта вокруг пальца и заставить ее поверить, что Авзы не было в «Черной Яме». Вдохновение никогда к нему так быстро не приходило до этого момента. Он был из тех Нулей, которые размышляют над метким ответом часами после того, как задали вопрос.
Но за первой идеей последовали другие. Его голова буквально заполнилась ими — способы помочь Парне сбежать из застенок; идеальные фразы, чтобы вернуть расположение Авзы; строчки протестного гимна о случившемся, который можно исполнить на следующей встрече в таверне; портрет Парны за решеткой, способный пробудить любого к действиям, стоит лишь взглянуть на него. Казалось, кто-то произвел генеральную уборку в тех закоулках разума, которые практически все время были завалены.
Кто-то? Или что-то?
Древний браслет все еще пульсировал в руке, точно живой. И казалось, что с каждой вспышкой самоцвета в голове рождалась новая идея. Похоже, браслет питал его — не только идеями, но и тем огнем и топливом, что требовались для их воплощения в жизнь. Свечение было столь теплым и призывающим, что Сахи невольно возжелал положить его в карман и повсюду носить с собой.
Но нет. Кража из сортировочной камеры —проступок, за которым следует смертный приговор по законам Сона, величайшее преступление, которое мог совершить Нуль. Нет, он не мог взять его с собой. Он не мог рисковать погибнуть, хотя бы до тех пор, пока Авза жива и на свободе. Без нее ничто не было важно.
Он подошел к ящику «Требует дальнейшей проверки» и положил браслет в него, затем вернулся на свое рабочее место, извлек следующее устройство из груды нуменер. Кровь сочилась из его разбитой губы. Он утер кровоподтек и вновь поднял глаза на Авзу. Она не смотрела на него. Тогда он привычно оглядел свою сторону стола, как всегда делал, когда хотел пошутить или обменяться словом с Парной, но его тут уже не было.
Сахи закрыл глаза. Парны не было из-за него! Это он позволил Баянке увести своего лучшего друга, чтобы спасти любимую девушку. Как Нули могли жить в мире, где им приходилось делать выборы, похожие на этот?
Он не мог, просто не мог.
- Будь прокляты Сона.
Он снова вытер губы, на пальцах все еще оставалась кровь.
- Будь прокляты их законы.
Он повернулся, подошел к ящику «Требует дальнейшей проверки» и замер у него.
***
- Не нужно ничего объяснять! - шипела Авза. - Я прекрасно понимаю, зачем ты сделал это!
Она грозила ему своим тонким синим пальцем, Он едва ли проглядывал сквозь грязные манжеты ее потрепанной старой шахтерской куртки.
- И сделал ты это чтобы спасти меня!
- Разве это было неправильно? - шептал в ответ Сахи. - Как я мог позволить им увести тебя?
Она закусила губу:
- Как ты мог позволить увести Парну?
Они спорили в подвальной прачечной общежития, в котором жила Авза. Сейчас комната пустовала, поскольку Сона позволяли Нулям пользоваться водой для стирки лишь каждый третий день. Это было одно из немногих мест в здании, где они могли заполучить хоть толику уединения, и то, за него приходилось платить.
Авза спала в огромном помещении барака, принадлежащего общежитию женщин вне брака на Слое 46. Кровать же Сахи располагалась в похожем сооружении для мужчин вне брака через несколько кварталов. Если они хотели побыть одни, им было необходимо найти свободное помещение и деньги на его оплату. Места общего пользования: прачечная, кухня, туалеты, бани, лестничные пролеты — каждое было закреплено за определенной группировкой, царившей в том или ином здании. Они же и взимали плату за аренду подобных комнат, если кому-либо требовалось уединение. Авза и Сахи заказали полтора часа, и Сахи надеялся, что это время будет потрачено на примирение и секс. И первая часть заняла несколько большее время, чем он рассчитывал.
- Мы ничего не могли сделать, чтобы помешать им забрать Парну, - сказал Сахи. - Мы бы лишь тоже попали к ним в лапы или еще хуже!
- Мы могли сопротивляться!
- Сопротивляться Баянам? - Сахи моргнул. - Погоди-ка минутку. Не ты ли утверждала за момент до того, как появился сержант Баянов, что нам необходимо иметь хладнокровие, чтобы восстание не было пустым замыслом?
- Да, но…
- Что «но»?
- Как я могла позволить им забрать Парну, когда на его месте должна была быть я? - она смотрела на Сахи, и слезы сверкали в ее глазах. - Парна не повстанец, такой же как и ты. Он все еще думает, что можно изменить ситуацию, лишь вежливо и настойчиво попросив. И он стал тем, кого забрали? Это неправильно! Я — единственная, взывавшая к их крови! Я та, кто хочет сотрясти этот проклятый город до основания! Это должна была быть я!
Сахи аккуратно обнял ее за талию под ее курткой.
- Авза, я понимаю, что ты чувствуешь. Но самоубийство никому не принесло бы пользы. Парну все равно бы арестовали, а я бы умер сразу подле тебя, ибо не вынес, если они бы тебя, тебя…
- Убили бы они нас? - Авза вырвалась из его объятий и сверкая глазами уставилась на него, - Смогли бы они? Сколько Баянов было в той камере? Один! А сколько Нулей? Как минимум пятьдесят! Каждый с потенциальным оружием в руках! Если бы мы все поднялись, дюжина Баянов не устояла бы! Только представь!
- Если бы… - тихо вымолвил Сахи. - Если бы мы все поднялись. Но этого не случилось. Другие сортировщики просто бы стояли и тряслись от страха, пока эта камнеголовая сука рвала бы нас на части. Нули слишком пугливы, чтобы восстать, Авза. У них отсутствует сердце для этого.
- Но что если мы дадим им сердце? Что если наша жертва стала бы той самой искрой?
- Прости. Я не собираюсь рисковать тобой ради «что если».
Авза вздохнула и взяла его руку, обнимая его:
- Именно поэтому я прошу тебя уйти, Сахи.
- Что? Уйти? - Сахи ошарашено моргал. - Откуда такие просьбы? Я не оставлю тебя.
- Ты слишком добр, чтобы быть повстанцем. Слишком осторожный. Ты не готов рисковать ни собой, ни теми, кого любишь, ради цели, а с этого момента я собираюсь рисковать. Последняя ночь все расставила по местам. И день тоже.
- Но…
- Ты хороший Нуль, Сахи, - продолжила Авза. - Ты Нуль с сердцем. Но для восстания требуется бессердечные Нули - Нули, способные на ужасные вещи, чтобы прекрасные вещи могли произойти в будущем. Я из этого теста. А ты нет.
Сахи облизал губы. Она же отстранилась от него и собиралась уйти, на этот раз по-хорошему. Но он должен был остановить ее.
- Я… - он прочистил горло и попробовал снова, - Я думаю, я из этого теста. По крайней мере сейчас. Случившееся сегодня изменило меня тоже. Они забрали Парну. Они практически забрали тебя! И причиной было лишь жажда справедливости. Я ненавижу их так же, как и ты, Авза. Честно. Я готов на все, чтобы их остановить!
Авза улыбнулась и погладила его щеку:
- Нет, Сахи. Ты не такой.
Она отступила и направилась к выходу из прачечной.
- Пошли же, наше время почти закончилось. Увидимся завтра в сортировочной, но перестанем встречаться после рабочей смены, хорошо?
Сахи подбежал и схватил ее за руку:
- Нет, не хорошо! Я люблю тебя, Авза! Я не собираюсь тебя отпускать, зная, что ты меня тоже любишь!
Она с улыбкой высвободила руку из его хватки:
- Я действительно люблю тебя, и буду любить, но я не могу позволить тебе сдерживать меня. То, что я собираюсь сделать, куда важнее любви. Даже важнее жизни. Если ты поймешь это, тогда…
Дверь прачечной отворилась, и уродливое лицо Зики-Ножевщицы просунулось внутрь:
- Время вышло, крошки. У меня наготове следующая пара, так что поднимайтесь и проваливайте отсюда.
Авза быстро поднялась и бросила у двери:
- Увидимся, Сахи. Спокойной ночи.
Потребовался еще один приказ Зики, чтобы Сахи, наконец, пришел в себя и смог сдвинуться с места.
***
Сахи бежал по темной улице рука об руку с Авзой, громоздящаяся по сторонам тьма смыкалась за ними. Он услышал шаги Парны позади, его сдавленное дыхание, и обернулся. Там никого не было кроме теней, тянущихся к ним, вьющихся по стенам подобно плесени. Куда пропал Парна? Он же бежал рядом мгновение назад…
Они миновали улицу и прошмыгнули мимо тележки Беды как раз в тот момент, когда она переворачивала шампуры над жаровней. Знакомая сцена наполнила Сахи болезненным предчувствием. Он попытался остановить Авзу за руку.
- Мы должны спасти ее! Она…
- Как ты можешь спасти ее, когда не смог спасти даже Парну?
- Я, я…
Тени выплеснулись за угол, опрокинули тележку с жаровней. Дрожащими руками Беда наставила нож на жуткие черные силуэты. Все повторялось снова. Он должен был остановить их.
- Прекратите! Оставьте ее!
Тени обрушились на нее, пригвоздив к земле.
Сахи отбросило в сторону до того, как он смог настичь тени:
- Нет!
Авза вцепилась ему в руку и что-то кричала ему, но голос его звучал будто за многие мили отсюда. Он не расслышал ни слова. Слышал же он всхлипывания старушки, обхватившей свою разбитую голову и пытающейся подняться. В конце концов тело ее опало на землю, а на стене, служившей ей опорой, остался кровавый след.
- Сахи! Быстрее!
Авза оттащила его за угол. Придя в себя и оттолкнувшись от стены, он побежал и почувствовал что-то мокрое и липкое на руке. Он посмотрел на нее. Его ладонь сочилась красным. Оглянувшись, он увидел свой кровавый отпечаток позади на стене, близнец отметины Беды.
Авза подтолкнула его к двери, и она распахнулась; на ней также остался красный след. Каким-то образом они снова оказались в «Черной Яме». Помещение было забито Нулями, обуреваемыми гневом. Вид их был изможденным, а кожа покрыта пепельными разводами; все они обернулись на них, когда вдруг Авза забралась на ближайший стол и взметнула руку над головой.
- Авза! - проскандировала толпа. Имя звучала, как гул, рожденный в недрах земли, - Авза!
Они в ответ вскинули руки, их ладони стали зеркальным отражением длани Авзы.
- Авза!
Кровь стекала с их пальцев, с пальцев сотен рук. Тысяч! Красные струи текли по запястьям. Они обступили Сахи и Авзу — она смотрела на них с нескрываемой жалостью. Они же продолжали выкрикивать ее имя:
- Авза! Авза! АВЗА!
***
- Авза!
Сахи резко проснулся и сел в кровати, сердце стучало, будто он только что пробежал марафон. Койки вокруг светились переливающимся красным цветом. Это все еще осколки сна? Нет. Это отсвет огонька, пробивающегося сквозь заштопанное одеяло. Браслет, пульсирующий снова. Кто-нибудь из обитателей его барака заметил? Он огляделся. К счастью, все спали.
Он же не мог уже спать. Его переполняла бодрость, которую он никогда ранее не чувствовал. Сон говорил с ним. И он понял послание. Оно было столь отчетливым.
Он замкнул устройство на запястье и стал одеваться. Скорее всего, была середина ночной смены, но у него появились неотложные дела.
***
- Авза!
Он шептал ее имя, глядя на нее. Она откинула одеяла и заморгала, разглядывая его лицо.
- Сахи! Что ты здесь делаешь? Ты не можешь…
Он протянул ей куртку:
- Не волнуйся, я уже заплатил Зике. Пошли, одевайся быстрее. Я знаю, что нужно делать.
- Сахи, рабочая смена начнется через пару часов. Мне нужно выспаться, и я…
- Я думал, ты готова начать восстание.
***
Сахи работал на бойне до того, как получил разрешение стать подмастерьем в Камере Сортировки Реликтов, поэтому он знал, где хранилась кровь. Забиваемые сурджи давали раковины для доспехов, различные телесные жидкости для растворителей, смазок и клея, и, конечно же, мясо и кровь. Последнюю использовали при изготовлении сосисок и соусов, но находились и иные применения. Правильно обработанная, она превращалась в алые чернила, высоко ценимые писарями и счетоводами. Емкости с откачанным воздухом хранили необработанное сырье, громоздясь рядами за каждой бойней, и очень редко охранялись. Голодающие Нули обычно шли к холодильникам, где под замком держали мясо, поэтому стражу выставляли там.
- Кровь? - спросила Авза, когда Сахи перекинул ей наполненный до краев мех через забор бойни. Следом и он перемахнул его. - Ты… Хорошо себя чувствуешь?
- Конечно! Я… Я думал о той искре, о которой ты говорила… - он забрал у нее мех и повел прочь от бойни, - Понимаешь, та самая, которая поднимет всех Нулей. Я понял, что эта искра уже сверкнула.
- Да? Когда? - удивилась Авза. Она все еще была сердитой и в полудреме, но все-таки согласилась с ним пойти. Они достигли лестницы на нижние слои и начали спуск.
- Мать Беда, помнишь? Когда мы сбежали из «Черной Ямы». Стража убила ее походя. Просто проломила ей череп, - комок стал в горле, когда в памяти вновь возникла ужасная сцена; браслет на его запястье запульсировал. В конце спуска начинался Слой 49. Он дал знак Авзе следовать за ним к Внесменному Району, где располагались все таверны.
- Беда не была повстанцем, - продолжил он. - Ей было наплевать на все эти дела. Она лишь продавала свою снедь и ковыляла домой, когда запасы кончались. Честный, трудолюбивый Нуль, как и тысячи из нас. Но эти громилы-ублюдки втоптали ее в грязь. Она была Нулем и стала на их пути, удар — и ее больше нет.
Авза пожала плечами:
- Что необычного в этой ситуации, если Сона и Баяны поступали так с нами в течение многих лет? Я просто не понимаю…
- Эта ситуация необычна, - ответил Сахи, когда они уже ступили на знакомые улицы, - По двум причинам. Первую я уже озвучил. Она была полностью невиновной, не принимала участия в беспорядках и не отлынивала от работы, никогда не отзывалась плохо о распорядителях ее жизни. Вторая же…
Он остановился в начале улицы, где Беда обычно продавала свои грибы, и указал на стену. Кровавый отпечаток никуда не делся, лишь стал коричневым, понемногу сливаясь с окружающей тьмой.
- Вторая — вот.
- Я все еще не понимаю, - нахмурилась Авза.
- Остальные поймут, когда мы им расскажем.
- Сахи…
- Послушай. Ты и Парна можете веками вещать своим друзьям со столов о жестокости и угнетении. Вы можете сподвигнуть своих друзей сражаться за лучшую зарплату, условия труда, но если вы хотите тронуть сердца не только друзей, но и каждого Нуля, нужно прикоснуться к их разуму. Все знают, что те вещи, о которых вы говорите, ужасны, но они столь общие, столь очевидные и повседневные, что их попросту не чувствуют. Вам необходима простая история, такая, которая наполнит каждого гневом, и символ, способный обозначить ее. Так, сквозь символы, люди увидят сердцем, и каждый раз они будут наполняться чувствами при виде их.
- Следуй за мной, - Сахи увлек ее дальше, в небольшой закоулок.
Авза проследовала за ним на Улицу Желоба, центральную в этом районе. Ее обступали большинство баров и таверн, а также прилавки с едой, пустующие сейчас, на исходе ночной смены. В самом ее центре, озаренном светящейся сферой уличного фонаря, стоял патрульный ящик — закрытая коробка из синтестали, где Баяны хранили обходные листы, в которых помечали все свои смены. Спереди на нем было отчеканено солнце — Символ правителей Сона.
Сахи поставил мех с кровью на землю, погрузил свою ладонь в него и поднялся. Красный самоцвет его браслета-нуменеры замерцал, стоило ему лишь дотронуться стенки патрульного ящика, Он оставил алый, пятипалый след, моментально пустивший множество впечатляющих кровоподтеков. Даже казалось, что отпечаток впитал в себя свет браслета и теперь тоже светился красным.
- Вот, - сказал он, - Идеально.
- Ха! Действительно! - встрепенулась Авза — она больше не выглядела сонной. - Постой, пока нет.
Она взяла руку Сахи и провела указательным пальцем по его окровавленной ладони, затем подписала под отпечатком - «Беда».
- Сейчас идеально.
Они обменялись улыбками. Сердце Сахи радостно билось, и браслет вторил ему. Авза тоже светилась. Он все еще помнил, что она собиралась его бросить, но не смог совладать с собой и поцеловал ее.
Она поцеловала его в ответ.
После длительного момента самозабвенного наслаждения, она отступила, коснулась его щеки, не отрывая взгляда от его глаз, и подняла мех с кровью.
- Пошли, давай сделаем еще.
За ними кровавый след на стене все еще светился странным красным цветом.
Глава 3
- Кто такая Беда? - спросил Нуль, пытаясь втиснутся в плотный круг столпившихся.
Авза подмигнула Сахи, затем возвысила голос над всеобщим бормотанием:
- Мать Беда торговала печеными грибами, - сказала она. - Неподалеку от «Черной Ямы». Баяны убили ее, когда оно возмутилась, что они опрокинули ее тележку.
- Ей было семьдесят, - добавил Сахи, - Или даже больше.
- У нее были внуки, - продолжила Авза. - Она никогда никому не причиняла беспокойств.
Они собрались у оружейной, ожидая последних рабочих, чтобы открылись ворота и началась новая смена, и прямо здесь появился кровавый отпечаток с подписью «Беда» на богато украшенном гербе Сона, владевшими этим предприятием. Длань казалась неестественно красной, как будто кровь была еще свежей. Даже светящиеся сферы, сияющие на полную перед новой сменой, меркли в этом алом цвете. Никто не мог оторвать взгляда от знака. И все пересуживались о нем — и о Беде.
- Животные, - прорычал мускулистый механик. - Они нас даже не замечают, ведь так? Сбили ее так же, как и ее тележку, не заметив разницы.
- Я знал ее, - вымолвил кочегар, стоящий за ним.
- Как и я, - отозвался кто-то еще. - Не раз покупал у нее грибочки. Ни разу не слышал от нее дурных слов о ком-либо, даже о правителях. Как они могли наступить на нее, как на угольного таракана?
- Вот что они делают с нами, когда мы вздумаем встать у них на пути, - сказал его товарищ сквозь зубы.
- Мне больно говорить вам об этом, - снова подала голос Авза. - Но им не нужна причина, чтобы убивать нас. Нули гибнут под дубинами стражников каждую смену. Сона просто не предают это огласке.
- Как тогда всплыл этот случай? - спросил механик. - Кто и как узнал о Беде? Кто оставил все эти красные длани?
- Я знаю! - воскликнул уборщик. - Скорее всего, проделали сегодня ночью. Заметил пятерых из них неподалеку отсюда этим утром.
- Были свидетели произошедшего, - вступил в разговор Сахи. - Они видели тех, кому не все равно; тех, кто хотел, чтобы все Нули узнали.
- Нарываются на неприятности с правителями, - сплюнул механик.
- Ну и что? Под их начальством убили старушку ни за что! Это чудовищно! - кочегар в злобе затряс головой. - Если бы только один из этих жирных ублюдков попался мне один и без панцирного мундира, я бы… Я бы…
Его тираду прервал колокол. Ворота растворились, и толпа рассеялась под сводами оружейной: каждый спешил к своему рабочему месту до второго сигнала.
Сахи и Авза обменялись воодушевленными взглядами. Все Нули вокруг них только и говорили о Беде, красных дланях и как они появились словно по волшебству за одну ночь. Более того, Нули бросали ожесточенные взгляды на надзирателей-Баянов и стражей-Нулей, когда они шли мимо. Воздух ощутимо наполнялся гневом.
- Мы зажгли искру, - прошептал Сахи.
- Ты зажег, - ответила Авза. - Это была твоя идея.
- А ты вдохнула в нее пламя. И все получилось.
- Посмотрим, - пожала плечами Авза. - Боюсь, все выгорит до конца смены.
Они достигли сортировочной камеры и принялись за работу.
***
Однако возмущение не улеглось. На перерыве посреди смены люди все еще обсуждали случившееся. Ситуация обрастала новыми подробностями и слухами. Говорили, что патрульные-Баяны не вернули тело Беды ее семье и даже не удосужились узнать, кем она была. Они сожгли ее тело и бросили пепел в братскую могилу на слое 41. Ее сын был избит, когда попытался узнать о судьбе Беды. Даже возвращаясь к опасному процессу сортировки после обеда — а это занятие требовало немалой сосредоточенности — Нули злобно перешептывались, что поразило Сахи и Авзу.
- Похоже, терпение Нулей на пределе. - тихо отметил Сахи, когда они оба повстречались у ящика «Пригодно».
Авза кивнула, восхищенная происходящим:
- Не могу поверить! Хотела бы я, чтобы Парна был здесь, видел и слышал!
- Да, я тоже, - ответил Сахи, все еще преисполненный вины.
***
Ко времени, когда Нули стали расходиться по домам через ворота оружейной в конце смены, все красные длани были убраны — закрашены или соскоблены.
Авза со злобой сжала кулаки, завидев свежую краску:
- Уже стерты.
Сахи огляделся. Другие Нули тоже поглядывали на перекрашенные стены и перешептывались. Он толкнул Авзу и кивнул в их сторону:
- Однако разговоры не утихли. И всегда есть слурджевая кровь, которую можно достать. Мы можем сделать еще сегодня ночью.
Авза расцвела в улыбке и пожала ему руку:
- Значит, увидимся в начале ночной смены.
Сахи шел к общежитию внебрачных мужчин так, словно пружины были в его башмаках. Прошлая ночь принесла столько веселья, сколько они с Авзой не испытывали очень долго. И он не мог дождаться поучаствовать в ночной вылазке снова.
***
- Проклятие! Часовые повсюду!
Сегодняшняя ночь не походила на вчерашнюю. Все патрули Баянов были подняты на ночную смену.: группы по двое прочесывали главные улицы, боковые аллеи, закоулки, дворы и площади. Чтобы оставить шесть дланей, у Авзы и Сахи ушло больше двух часов; сутки назад за это же время они успели отметить пятьдесят поверхностей.
Сахи вжался в стену, когда по улице, на которой прятались они с Авзой, скользнул взгляд патрульного, выступившего из-за угла.
- Может, подождем пару дней, пока все уладится? - сказал он. - И только тогда продолжим?
- В этом больший смысл, когда мы ставим их на краю опасности, - покачала головой Авза. - Люди видели патрули и догадаются, чего стоила каждая отметина.
Она затянула воротник своей шахтерской куртки и подала сигнал Сахи, когда патруль скрылся на другой улице.
- Пошли за ними, отметим те места, где они только что были.
Сахи перевел дух и прокрался вслед за ней. Его переполняла храбрость прошлой ночью, когда улицы пустовали, однако сейчас казалось, что в животе копошиться целая стая пауков. Он жалел, что под рукой не было реликта, способного спрятать от чужих глаз, - о таком как раз недавно говорили в сортировочной камере. Как было бы здорово иди за Баянами и знать, что они не увидят тебя.
Они пересекли улицу и уперлись в дверной альков в тридцати шагах от марширующего патруля.
- Здесь!
Сахи опустил свой мех и погрузил ладонь в теплую кровь. Браслет мерцал, когда кровь стекала с пальцев на дверь, как и прежде, оставляя свечение в кровоподтеках. Авза также обмакнула палец в кровь с ладони Сахи и вывела имя Беды под отметиной.
- Отлично, - сказала она. - Где они сейчас?
Сахи отер ладонь о тряпье, специально захваченное им для этой цели, и выглянул из алькова. Баяны достигли конца улицы и собрались сворачивать, как вдруг остановились. Им на встречу вышел другой отряд. Часовые замерли, переговариваясь.
- Постой, - предупредил Сахи. - Они повстречали еще один патруль. Они осматривают каждый закоулок.
Авза выглянула из-за его плеча. Баяны разговаривали в привычной манере, выражая практически все эмоции руками, однако взгляды продолжали шарить по окрестностям.
- Камнелицые олухи, - хмыкнула она. - Они вполне могут болтать как о выпивке или прелестях своих жен, так и об очередном убийстве Нуля. Невозможно понять, сколько бы не вглядывалась в их лица.
- Их было бы легче прочитать, разговаривай они руками — кивнул Сахи.
Авза обернулась на отпечаток на стене:
- Как, например, мы говорим своими?
Сахи рассмеялся, но вовремя опомнился и снова спрятался в алькове:
- Скист! Еще один патруль идет этим путем!
Авза попыталась отпереть дверь — заперто. Она попыталась толкнуть ее, но массивная дверь не сдвинулась с места. Сахи дерзнул выглянуть на улицу еще раз. Не находилось ни угла, ни иного укрытия, чтобы шмыгнуть в него и незамеченными переждать марширующий отряд. Если же они останутся на месте, то безусловно попадутся — альков не достигал и метра в глубину.
- Бездонные Глубины, нас поймали!
- Нет, - сказала Авза. - Сейчас мы побежим к переулку. Пока они недостаточно близко.
Сахи подобрал мех и глубоко вдохнул:
- Хорошо, я готов.
Он сжал руку Авзы, она ответила тем же.
- Сейчас!
Они помчались из алькова на середину улицы и прочь от патруля. За ними раздался рык и грохот окованных железных сапог; шум, ставший сигналом для остальных патрулей.
Ответные шаги не заставили себя ждать: эхом со всех сторон со страшным звоном к ним сбегались Баяны. Сахи практически парализовало от страха, однако Авза уверенно вела его по темным переулкам. На этом слое у зданий отсутствовали крыши, но по крайней мере стены были прочными, не такими, как, например, в районе торговли Нулей. Они бежали по этому каменному лабиринту, вытесанному прямо в тверди пещер. Однако многие дома обросли балконами, террасами, незаконными пристройками на уровне крыши, что позволяли владельцем захватить дополнительное пространство. И на одну такую пристройку с распахнутым окном указала Авза.
Сдирая локти и колени, она начала карабкаться по водосточной трубе, Сахи бросил мех в мусорную кучу и полез за ней. Он чувствовал себя на самом виду, когда ждал, пока Авза залезет в окно. Он оглянулся — тени Баянов уже маячили на улице в нескольких шагах от дома.
- Руку, быстро!
Сахи нашарил руку Авзы, и она втянула его в окно. Вместе они обрушились с глухим стуком в комнату. Не смея двигаться, они ждали, что крики Баянов настигнут их прямо здесь.
Но приказа схватить их не последовало, лишь отдаленный звон сапогов и сдавленный рокот голосов остался на улице, и, казалось, никто не видел, где они спрятались.
Авза позволила себе облегченный выдох:
- Спасибо Судьбе! Похоже что мы…
- Каких лааков занесло ночью в мой дом?!
Сахи и Авза подпрыгнули от неожиданности. Старый Нуль без одежды рядом с ними поднялся со своего матраца и схватил железный лом, в то время как его жена с распахнутыми от изумления глазами пыталась укрыться за одеялом.
- Тише! - зашипел Сахи, но было уже поздно: грохот голосов и шагов Баянов зазвучал ближе и настойчивее.
- Какого черта «тише»?! - заверещал старик. - Ты пытаешься заткнуть мне рот в моем собственном…
Удары, которые невозможно приписать никому другому, кроме Баянов, обрушились на дверь и прервали гневный вопль. Хозяин вновь обернулся к незваным гостям:
- Вы привели Баянов прямо ко мне? Будьте вы прокляты, малолетние хулиганы! Убирайтесь! Тем же путем, каким пришли!
Он стал надвигаться на них, размахивая ломом. У Сахи и Авзы нечем было защищаться, и им пришлось отступить к окну.
- Но они убьют нас! - голос Сахи дрожал.
- А если они найдут вас здесь, то убьют и меня! - огрызнулся старый Нуль.
- Он прав, - сказала Авза. - Мы не можем позволить случиться очередному убийству на наших глазах. Бежим.
У Сахи перехватило дыхание, когда Авза прыгнула в окно и скрылась в темноте, куда уходил водосток. Он не мог заставить себя сдвинуться с места. Тогда старый Нуль замахнулся в его сторону, и паралич Сахи прошел. Он ухватил трубу и канул с высоты вслед за Авзой, окончательно содрав кожу с ладоней, когда достиг земли рядом с возлюбленной. Пока он шарил в темноте в поисках меха, Авза высунулась из-за угла дома и крикнула Баянам, пытающимся вломиться в неожиданно прочную дверь:
- Эй, скистобрюхие! Сюда!
Сахи услышал, как попытки взлома прекратились, и Авза отпрянула от угла, схватив его за запястье.
- Давай, бежим!
От неожиданного толчка он выронил только что подобранный мех, но было слишком поздно, чтобы снова подбирать его. Он бежал рука об руку с ней, сердце трепетало в страхе — но также и в восторге.
***
… который постепенно сменился разочарованием, пока они, прижимаясь к земле, семеня на цыпочках в тенях и уклоняясь от новых патрулей, возвращались к общежитию для внебрачных на сорок шестой слой. Сахи был рад оказаться в объятиях Авзы, но и они не успокоили его.
- Только семь дланей за целую ночь. Вряд ли стоило того риска…
Но Авза не дала ему закончить:
- Будут еще ночи. Я не намерена сдаваться и отказываться от столь замечательной идеи.
- Тогда и я буду с тобой, - застенчиво улыбнулся Сахи.
Они поцеловались и разошлись по своим общежитиям. Сахи радовался, что Авзе понравилась его идея, и тому, что она по всей видимости передумала уходить от него. Но все равно — только семь дланей.
***
К началу следующей смены по дороге в оружейную, где их уже ждала работа, они с Авзой увидели множество дланей повсюду. Сахи насчитал десяток на одной улице общежитий; в торговом квартале было уже порядка двадцати и все разных размеров — большие отпечатки, маленькие, но все подписанные именем «Беда».
- Кто все это сделал? - спрашивал он, - Неужели мы вдохновили других?
- Это… Это просто невозможно, - бормотала в ответ Авза. - Даже если бы ситуация была еще хуже, потребовалось бы время, чтобы вовлечь людей в подобное противостояние. А это случилось всего за два дня! Откуда в них столько страсти?
- Что ж, выходит, это не такой уж плохой символ, - надулся от гордости Сахи.
Авза рассмеялась:
- Ничего не имею против твоей новой эмблемы, но тут кроется что-то еще. Похоже, в Нулях скопилось больше недовольства, чем я думала.
На улице, ведущий к воротам оружейной, они попали в толпу Нулей, пытающихся разглядеть то, что творилось впереди.
- Что происходит? - спросил Сахи. - Эти Нули не из оружейной. Зачем они собрались здесь?
Наконец, им удалось протиснуться на площадь. На ней возвышался помост, наспех сколоченный из строительного мусора. Толпа не отводила взгляда от виселиц на нем, в которых болтались трое молодых Нулей; их нагие синие тела стали красными от многочисленных истязаний. Над ужасным зрелищем высилась табличка «За публичный вандализм».
Живот Сахи скрутило при виде повешенных, но в смеси гнева и отвращения также промелькнуло и облегчение.
Парны среди них не было.
Глава 4
Странная тишина воцарилась на следующие два дня. Ни Баяны, ни их хозяева-Сона не обратились к населению о беспорядках, родственники Нулей-зачинщиков не требовали крови убийц-Баянов, однако в послерабочие смены появилось еще больше красных дланей, превосходящие количеством предыдущую ночь. Росло и число казненных в начале дня, подвешенных на помосте за «Вандализм».
Каждый раз, когда они подходили к оружейной, Сахи и Авзу сковывал страх за друга, но каждый раз среди умерщвленных не было Парны.
В конце рабочего дня Сахи и Авза тайно встречались с другими Нулями-революционерами из «Черной Ямы», чтобы обсудить, как направить скопившееся негодование народа в нужное русло. Как всегда почти все время таких собраний отнимали разговоры и споры о том, кто чего заслуживает, и кто будет писать манифест вместо поиска нужных решений. Но благодаря своим силе духа, убедительности и страсти, Авза постепенно склоняла спорщиков и демагогов к созданию настоящего плана действий.
События же не стали дожидаться, пока этот план будет закончен и приведен в исполнение.
Их череда началась в ночную смену третьего дня. Сахи только прилег, обессиленный после очередной вылазки с Авзой, как услышал крики совсем рядом с общежитием. Воздух мгновенно наполнил запах отдаленного пожара. Другие Нули в бараке тоже повскакивали с лежанок, пытаясь разобраться, что происходит.
Хуру, Нуль, спавший ближе всех к Сахи, мотал головой:
- Не знаю. Мне показалось, что я слышал Баянов на первом этаже, и кто-то пререкался с ними. Только не знаю, по поводу чего.
Сахи взглотнул. Неужели пришли за ним? Кто-то все-таки увидел их с Авзой? Им удалось оставить пятнадцать отпечатков этой ночью и скрыться примерно от такого же числа патрулей. Но наверняка один из них проследил за ними до общежитий. Он уже надел в темноте свои сапоги и изготовился к побегу через окно, как к ним вбежал Дион, смотритель этажа, с округлившимися от страха глазами:
- Они забрали Гали, делегата доменщиков! Они сразу заковали его в цепи!
- Да? - отозвался кто-то. - Не того ли старого Гали, мастера на все руки, который засыпал на каждом собрании гильдий?
- Им не могло придти в голову, что он стоит за красными дланями, - ответил Сахи.
- Может, и не могло, - сказал Дион. - Еще больше Баянов на другой стороне улицы, у брачной застройки, и я видел, как повязали старую леди Мир, наставника по чтению и письменности в оружейной школе. А еще Рого, управляющего плавильней. Похоже, они сгребают всех старших, кто когда-либо говорил слово поперек властителям города.
- Бесконечная тьма, это же практически все из них! - раздался чей-то нервный смешок.
Страх пробудился в сердце Сахи.
- Я… Я не понимаю. Они думают, что наши старейшины организовали заговор и красные длани? Но это же случилось просто так. Они возникли спонтанно!
- Баяны думают именно так, - ответил Хуру. - В их под завязку набитых мускулами телах нет места извилинам. Поэтому они ухватились за эту идею и теперь шныряют по слою, забирая любого Нуля, который хоть что-то смыслит в организации чего-либо, даже если их назначали сами Сона! А потом они собираются выбить из них признание, чтобы волнения прекратились.
- Попутно уничтожая тех, кто оставил отпечаток или два, - добавил Дион.
За этими словами наступило молчание. Нули поглядывали друг на друга. За прошедшие ночи о дланях говорили все больше и больше; возрастало и число Нулей, которые оставляли свои ладони на стенах. Смотрители этажей отворачивались, когда в их смену из общежитий сбегало на вылазки растущее число смельчаков. Но смогут ли они и дальше отводить глаза, когда Баяны будут ломать им пальцы один за другим в синтестальных тисках? Гали же был смотрителем первого этажа, наверняка он видел многих…
Сахи вновь взглотнул. Остальные последовали его примеру. Им всем было ведомо, что прямо сейчас в застенках караульных старейшинам задают вопросы, и не важно, насколько они выносливы и преданы своим сородичам: рано или поздно им придется рассказать все.
На следующий день по пути в оружейную Авза поведала, что из ее общежития также забрали двух смотрительниц, и она слышала о беспрецедентном количестве арестов по всему слою:
- Они забрали Нисс, работающую на ферме, прямо из родильного района, оставив ее плачущего ребенка совсем одного. И…
Она остановилась, изумленная, на повороте, ведущему к Улице Желоба. Сахи проследил за ее взглядом и тоже остолбенел: «Черная Яма» сгорела дотла. Остались обугленные каменные стены; остатки мебели и отделки, превращенные в груды щепок, были разбросаны вокруг. Над бывшим входом в заведение красовалась желтая надпись:
«Закрыто по Приказу Совета Харефа за поддержку беспорядков».
И «Черная Ямы» не была единственным пострадавшим в минувшую ночь заведением. по всей Улице Желоба каждый бар и таверну заколотили, сожгли, или и то, и другое сразу. На дороге громоздились сломанные пополам скамьи и столы, входные двери запечатаны той же надписью: «Закрыто за поддержку беспорядков».
- Так вот что за дым я почувствовал ночью, - пробормотал Сахи. - Клянусь тьмой, они закрыли все места, где можно было встретиться и поговорить. Они пытаются заставить нас сидеть по домам.
- Как будто это поможет им, - сказала Авза. - Мы будем говорить в мастерских, мы будем говорить в общежитиях. Они просто глупцы!
- Твоя истина, - поддержал ее разозленный Нуль, шедший мимо. - Никто не смеет вставать между Нулем и его выпивкой. Никто.
***
Площадь перед оружейной едва вмещала собравшихся на ней Нулей, и на сей раз они не хранили молчание. Сахи и Авза пытались пробиться сквозь толпу. Бормотание и перешептывания перерастали в гневный ропот, напоминающий завывание ветра в нижних шахтах, громкий и настойчивый.
Сахи поднялся на цыпочках, чтобы понять, что послужило причиной такого негодования, и едва смог сдержать вопль: посреди площади возвышался уже основательный, громоздкий помост с виселицами — минимум для пятнадцати тел, и с каждой свисал Нуль. Сахи попытался найти Парну среди несчастных, но их было слишком много, чтобы разглядеть наверняка.
- Черные глубины, - Авзу трясло под ее курткой, - Там Нисс и старая Яво!
- И Гали! - ужаснулся Сахи. - Баянские выродки! Удосужились ли они опросить их? Или повесили без суда и следствия?!
- Ха! - смех Авзы больше напоминал плач. - Разве ты не видишь? Они виновны, потому что они были Нулями!
Пока толпа сбивалась все плотнее, один из Баянов на возвышении — капитан, судя по красным полоскам на наплечниках, - встал перед линией висельников и прорычал:
- Ваши владыки, Сона, преподали вам урок. Они также напоминают, что не потерпят любую форму проявления несогласия. Если красные длани снова появятся, в петлях окажутся новые виновные, и их будет столько, сколько…
Вдруг из толпы полетел камень и угодил капитану в нижнюю челюсть. Его голова неестественно запрокинулась назад; Нули затаили дыхание, на площади повисла тишина, как на погосте.
Капитан пришел в себя и отер кровоточащую губу тыльной стороной ладони:
- Вы выдадите мне Нуля, бросившего камень. Вы…
Следующие два камня снова попали в него, третий просвистел над головой.
- Вы немедленно прекратите! И больше не будет…
На капитана обрушился целый камнепад, вынудив его отступить за мертвецов. Прикрываясь телами, он резко отдал приказы подчиненным. Пятнадцать огромных туш, услышав его приказы, спрыгнули с помоста и погрузились в толпу. Их раскатистые, бесчувственные голоса пытались вразумить собравшихся Нулей:
- Всем разойтись! По домам! Живо!
Нули вокруг них в страхе и ярости бежали. Но, к удивлению Сахи, бежали они не прочь, а прямо на Баянов, обступая, облепляя их со всех сторон, и били, били их всем, что только оказалось под рукой: камнями, инструментами, кулаками и ножами.
Холодный пот пробил Сахи. Бунт! Прямо сейчас возник настоящий бунт!
- Быстрее, - пробормотал он, пытаясь отыскать Авзу в толпе. - Нам нужно поскорее выбраться…
Авза уже влилась в поток бунтующих Нулей, в ее руках был камень из дорожного покрытия.
- Авза!
Она не обернулась на его крик.
Выругавшись, Сахи тоже поднял камень и побежал к ней.
***
Поначалу удача улыбалась им. Баяны, несмотря на свое превосходство в росте и силе над Нулями, несмотря на свое оружие и броню, а также десятилетия опыта в их угнетении, быстро сдались и стали отступать, пораженные внезапными напором и яростью толпы. Многие пали, погребенные под слоями синих тел, погибли с выцарапанными глазами и сотнями маленьких ран от крохотных потайных ножей. Однако на выручку приходило все больше других стражей с массивными щитами, движущиеся плечом к плечу неотвратимыми, непреодолимыми рядами. В ход пошли тяжелые дубины, обрушивающиеся на протестующих в унисон грузным шагам. Нули без счета падали с пробитыми черепами, со сломанными конечностями и вывороченными внутренностями на разбитую брусчатку, где все превращались в кашу под окованными сапогами Баянов.
Сахи, наконец, удалось найти Авзу прямо у железных ворот оружейной, куда наступающие со всех сторон Баяны прижали остатки Нулей, словно косари, окружившие последнюю поляну синей травы.
- Они собираются убить нас всех! - задыхаясь, выговорил Сахи. - Они будут наступать со всех сторон, пока не встретятся друг с другом посреди горы наших трупов!
- Нет, это не может кончиться так!
Авза вытянулась, чтобы посмотреть поверх голов на железные сходни над створками ворот. На них столпились бригадиры и стражи из числа Нулей, с тревогой наблюдавшие с высоты за происходящим.
- Братья! - выкрикнула Авза, стараясь привлечь их внимание руками. - Помогите нам! Растворите ворота! Они вот-вот вырежут всех до последнего!
Несколько Нулей-стражников было бросились к спуску, но бросив взгляды на марширующие ряды Баянов, их начальников, остановились.
- Братья, прошу вас! Неужели вы будете просто смотреть, как ваших родичей давят, убивают, калечат?! Мы — ваша семья! Вы встанете с нами против наших убийц?!
Нули не двинулись с места.
- По всей видимости, не встанут, - едва выдохнул Сахи — давление пойманных в окружение тел грозило вот-вот перемолоть ребра.
Ему приходилось бороться за каждый сантиметр лишь для того, чтобы дышать. За ним Авза пыталась вскарабкаться ему на спину.
- Что ты делаешь?
- Позволь мне встать тебе на плечи!
- Что…
- Ну же!
Сахи умудрился повернуться и слегка присесть в ужасающей давке. Авза забралась на него как на приставную лестницу, встала на плечи и одной рукой оперлась на ворота.
- Братья! Сестры! - Авза попыталась перекричать шум схватки. - Если мы не будем двигаться, как один, мы погибнем как один! Внутри этого здания полно оружия! Разрушительного оружия! Мы должны сломать ворота! Поворачивайтесь и толкайте по моему сигналу! Раз, два, три, жми!
Если Нули в чем и преуспели за годы жестокой эксплуатации и принудительных работ в группах, так это двигаться вместе. Понадобилось всего три счета, прежде чем толпа превратилась в единый живой организм, существовавший для одной цели.
- Раз, два, три, ЖМИ!
В первых рядах образовалась настоящая мясорубка. Сначала ворота стояли неподвижно, и с несколькими сотнями Нулей за спиной Сахи чувствовал, что скоро в виде фарша просочится в швы и зазоры воротных створок. Его щека и ключица кровоточили там, где соприкасались с железной поверхностью, а ноги уже давно оторвались от земли: толпа подняла его как бушующий водный поток.
- Раз, два, три, ЖМИ!
Наконец, ворота начали поддаваться. Створки пришли в движение, и Сахи слышал, как засовы за ними стали проскальзывать в поддающихся проушинах.
- Раз, два, три, ЖМИ!
Нуль рядом с ним упал и был раздавлен теми, кого принесло на его место. Сахи в отчаянии пытался удержать равновесие — если он так же упадет, то уже не сможет подняться. Над ним Авза гуляла по плечам и головам, как по ковру: Нули сбились так плотно, что она могла не смотреть, куда ступает.
- Раз, два, три, ЖМИ!
Очередной удар живого потока, и он вырвался на свободу. Засовы затрещали, и створки ввалились внутрь оружейной, а за ними — оставшиеся в живых Нули. Многие сразу попадали и пропали из виду, когда их товарищи хлынули вперед, но Сахи успел заметить Авзу, еще державшуюся над ними:
- К оружию, братья и сестры!
Он поймал ее в тот самый момент, когда ушла из под ее ног последняя опора, и они побежали с остальными, направляясь прямо к складским помещениям. Бригадиры бросились прочь от них, в то время как надсмотрщики-Баяны уже ждали их с дубинами на изготовку, но пустить их в ход не успели — Нули-стражники, стоящие неподвижно, когда Авза взывала к ним, наконец набрались храбрости и атаковали Баянов с тыла своими шоковыми копьями, опрокидывая их на колени, чтобы разъяренные бунтовщики могли растерзать их.
Авза и Сахи обошли кровавую бойню, пытаясь вновь завладеть всеобщим вниманием.
- Сюда, братья и сестры! - крикнула Авза.
Она повела их мимо сортировочных камер к небольшому строению, где устройства, определенные как оружие, снабжались рукоятками, прикладами, ремнями и прицелами, чтобы солдаты могли использовать их в бою. Здесь хранилось множество оружия, и не только ожидающего оснастки, но уже готового, сложенного в шкафы и ящики в ожидании распределения среди воинов Харефа или отправки покупателям из других городов, таких как Вемар и М’ра Джолиос.
Конечно, это означало, что им придется пробиться в наиболее охраняемый участок оружейной. Отряды охранников-Баян, хорошо обученных и снаряженных реликтовыми устройствами всех возможных форм и функций, ждали у главного входа на склад; решетки преграждали окна; стены щетинились зубцами из усиленного стекла. Но защита подобного рода мало что значила для Нулей, которых и так никогда не пропускали туда через главный вход.
Пусть мастерские, прилегающие к складу, занимали и охраняли исключительно Баяны, Нулям все равно приходилось вычищать их, доставлять и упаковывать оружие, выносить мусор, готовить еду. Двери на кухню, грузовые доки, мусорные отверстия — вот те входы, которые никто не охранял. Через них Авза и ввела сородичей внутрь.
Следуя за ней, Нули проникли на склад практически беспрепятственно. Затем они растеклись по коридорам, как яд по венам тяжелого каменного зверя, окружая стражей Баянов до того, как они успевали забаррикадировать двери, которые даже не охраняли. Они достигли испытательной и сборочной камер, похватали полусобранные и отбракованные устройство, не имя ни малейшего понятия, как их использовать, и обратили их против Баянов, собравшихся у коробок с проверенным и готовым оружием.
Именно здесь началась самая ожесточенная схватка, в которой погибла большая часть Нулей, многие из которых от собственных рук, сжимавших нестабильное или направленное не в ту сторону оружие, расплавившее их собственную плоть без необходимых рукояток, облучившее их смертоносной радиацией без должного экранирования. Сахи прижало к стене, когда расширяющиеся сферы синего, желтого и белого пламени заполонили мастерскую и взорвались, раскидывая тела и их части, превращая несчастных в эпицентре в пар. Но их число все еще было велико: сотни, а сейчас, возможно, уже тысячи Нулей штурмовали склад; они видели, что происходило при использовании того или иного устройства, и больше не совершали ошибок в обращении с ними, пусть и знание это стоило жизни их предшественникам. Они начинали целится правильно, и вместо себя поражали уже своих врагов и преграды: сжигали Баянов распылителями желеобразной кислоты, плавили двери вибрирующими со страшной силой пушками, взрывали замки и засовы касанием кристаллических жезлов.
И вскоре под руководством Авзы, смеющейся и такой красивой, какой Сахи никогда ранее не видел ее, они добрались до ящиков с готовым оружием и разбили замки. Наиболее эффективное оружие оказалось в руках Нулей, слишком большое для крохотных тел, но работающее безукоризненно.
- Убивайте хозяев! - кричала Авза, когда вооруженные Нули хлынули прочь со склада. - Смерть Баянам! Мы гибли без счета от их рук. Теперь их черед!
Сахи был потрясен. Убийства в пылу схватки — это одно, но хладнокровное истребление?
- Ты собираешься убить их? Убить их всех?!
Авза рассмеялась ему в лицо, будто он нес околесицу:
- Конечно, любимый! Что же, ты думал, означают красные длани?
- Я думал… Мы желали равенства, а не резни.
- Одного невозможно достичь без другого. Пошли, Сахи. Давай завоюем наше равенство!
Вооружившись тяжелой трубкой, позволяющей поднимать объекты над землей, попутно разрывая их на части, Авза повела своих собратьев через оружейную, преследуя Баянов, по неосмотрительности не успевших унести ноги. Затем она возглавила вылазку на улицы и площади слоя, сметая все на своем пути. Основной отряд распался на банды, разбежавшиеся во всех направлениях; они использовали уже кровь Баян, чтобы отмечать каждую поверхность алой дланью. Бунтовщики выбивали окна, двери, выворачивали мебель из домов в порыве безумия: одержимость Нулей не брезговала даже собственностью Баянов и Сона. Слишком долго они терпели жестокость и угнетения, и сейчас их ярость била гейзером, грозя обварить любого, вставшего на ее пути.
Наконец, Авза, Сахи и немногие из той группировки Нулей, заполучивших оружие на складе, собрались у караульных помещений Баянов. Большая часть строений пустовала — стражники, не будучи глупцами, поспешно бежали перед лавиной возмездия. Они укрылись в Скважине на своих уровнях и забаррикадировали все подъемы за собой.
Парну отыскали в третьем здании охраны. Его заточили в одной из камер вместе с полудюжиной других Нулей, изможденных и грязных, в ужасных условиях. Стражники-Баяны прихватили с собой ключи, поэтому очень кстати пришлось устройство, которое раздобыл себе Сахи. Оно напоминало лук со сверкающей тетивой, разрезающий любой материал. С его помощью вскрыли замок и открыли дверь камеры.
Авза подбежала к Парне и склонилась над ним, не сдерживая слез и прижимая его покрытую струпьями голову:
- Парна! Хвала Судьбе, ты жив!
Он в ответ лишь моргал, как пещерный кви:
- Авза… Сахи. Откуда вы появились? Они что, заперли и вас тоже? Или… - ему наконец удалось разглядеть других Нулей позади друзей, а также их оружие, и его озарило, - Клянусь солнцем! Вы сделали это! Вы восстали!
Авза обняла его и одарила ослепительной улыбкой:
- Именно так, брат. И мы прогнали Баянов с нашего слоя. Теперь мы — полноправные владельцы Нуль-Глубин!
- До сих пор не могу поверить в это, - Парна лишь покачал головой. - Я уже думал, что нет в мире вещи, способной развеять всетерпимость Нуля. Как тебе это удалось? Что ты такого сказала?
- Мне и не пришлось ничего говорить, - рассмеялась она, кивая в сторону Сахи. - Это все он. Он и его красная длань.
- Я даже не буду делать вид, что понял, о чем идет речь, - хрипел Парна, пока Авза помогала ему подняться. - Жду с нетерпением, когда все проясниться. Сейчас же, надеюсь, мы можем найти хоть толику равенства — или хотя бы достоинства — в этом городе. Не исключено, что это начало эпохи справедливости и разума, о которой я всегда мечтал.
***
Когда последний Нуль был освобожден из заточения последней караульной, и последний замок был срезан с последней камеры, чтобы никто не мог быть посажен туда впредь, Авза, Сахи и Парна вернулись на площадь перед оружейной. На ней множество семей оплакивала мертвых — как тех, кто погиб в боях, так и уже снятых с виселиц.
Стоны и причитания прекратились, когда Авза взобралась на помост. Сахи услышал, как Нули зашептали ее имя:
- Это та, что объединила нас, чтобы сломать ворота.
- Говорят, первую длань оставила тоже она.
- Да, и повела к складу с оружием. Она дала нам силу встретить Баянов лицом к лицу.
Но звучали и иные голоса:
- Если бы она не напала на стражей, мой мальчик все еще был бы жив!
- И стоило это всей той пролитой крови?
- Мы никогда не оправимся от этого…
Голоса замолкли, стоило ей подойти к краю помоста.
- Братья! Сестры! - обратилась она к толпе. - Сегодня было много смертей, и я очень опечалена ими, опечалена гибелью такого большого числа Нулей, таких же храбрых и самоотверженных, как эти мученики, которых вы освободили от петель. Возможно, некоторые из вас возложат вину на меня, ибо думают, что красные длани, которые Сахи и я начали наносить на стены, обратили гнев Баянов на наши головы, послужили началом этому бедствию.
Те, кто смотрел на нее с осуждением, одобрительно перешептывались. Она выждала некоторое время прежде чем продолжить.
- Но не я начала это бедствие. И не вы. И даже не Беда начала его, хотя именно она оставила первую красную длань на первой стене. Но не ее воля направила руку, сделавшая кровавый отпечаток, а жестокость стража-Баяна, который пробил ей череп, вынудив ее взбираться по стене в поисках опоры.
Голоса зазвучали громче, преисполненные негодования, и снова Авза дала им время, чтобы успокоиться.
- Теперь, если вы спросите, кто начал все это, я отвечу, что причина всему — Баяны! И Сона, стоящие за их спинами, отдающие кровавые приказы! Бездумным убийством невиновного, престарелого Нуля наши извечные угнетатели породили поток восстания, который уже невозможно остановить. Поток, начавшийся с кровоподтеков Матери Беды, бедной лоточницы, вберет в себя всю пролитую кровь и утопит в ней наших угнетателей, а нас вознесет на верх, прямо к солнцу!
Толпа взревела, а у Сахи что-то оборвалось в душе. Больше крови? Неужели ее еще не достаточно? Конечно, Авза осознает это. Теперь они контролируют Нуль-Глубины, а Сона и Баяном придется считаться с этим. Здесь располагались большинство ферм и шахт, отсюда новые партии реликтов поднимались наверх, когда Нули выкапывали новые помещения и тоннели. Без еды, топлива и устройств прошлого, которыми Нули обеспечивали весь Хареф, их бывшие хозяева попросту вымрут от голода. Нужды раздувать огонь восстания выше не было. Они уже победили. Наступал черед уступок и переговоров.
Авза же подняла руки, и рокот толпы устремился ввысь. Удивительно, как ей хватало голоса перекрикивать его:
- В эту смену мы одержали великую победу здесь, в самых глубинах. Но это только начало. Если мы остановимся, властители среагируют и спустятся сюда пожинать наши жизни. Мы должны ударить первыми, ударить как можно сильнее!
Рокот возрос до громовых раскатов. Авза сняла и отбросила свою шахтерскую куртку на помост. Рядом лежал труп Баяна в целом море собственной крови от сотен мелких порезов. Авза нашла место, где она еще не успела засохнуть, обмакнула в него ладонь и затем прижала ее к спине своей куртки, обратившись к толпе:
- Спите, пока есть время, братья и сестры! До начала следующей смены мы снова вступим в сражение!
Она вновь надела куртку и продемонстрировала свежую отметину, только что оставленную ей. Толпа воздела руки в ответ. И многие из них также были в свежей крови.
- Пойдем же в следующую смену на слой Баянов, покажем им, как мы оставляем красные длани!
Оглушительный рев толпы едва не заставил Сахи рыдать.
Глава 5
Это была короткая и жестокая кампания, но Нули взяли верх, и две недели спустя Авза рука об руку с Сахи и Парной вступила в залитый солнцем тронный зал Владыки Фания Третьего, повелителя Харефа, смеясь над преклонившим колени Сона. Ее Павшие Товарищи, группа бывших Нулей-оборванцев, ставших лучшими солдатами, отразившими все ответные атаки и сломившие сопротивление Баянов и Сона в ходе кампании, были уже здесь. Они оттаскивали к стенам тела дворцовой стражи и бросали на колени подле их Владыки немногочисленных оставшихся в живых советников и придворных.
Авза шагнула к Фанию, Сахи и Парна переглянулись и сделали шаг назад, опасаясь того, что сейчас произойдет. За последнее время было слишком много крови, слишком много убийств. В ночь, когда они поднялись на слой Баянов, по меньшей мере тысяча его обитателей погибла, и не только стражники, но и матери, сыновья, дочери, старики. Авза все твердила Сахи, что резня неизбежна и даже желательна, чтобы доказать, что Нули больше не беззащитны, что в их руках сила не меньшая, чем у их бывших хозяев. Сахи принимал это, по крайней мере, разумом. Сердце же его сжималось каждый раз, когда поднимали сопло жуткого пулемета прошлого или очередная голова отрывалась от плеч, срубленная реликтовым клинком. В худших случаях бледнел даже Парна.
- По всем правилам, - произнесла Авза, смотря на Владыку сверху вниз, - Мне следует убить всех вас, как мои Нули были убиты вашими рыцарями и наемниками-Баянами. От вас исходили приказы подавлять нас, ломать наши тела и дух. Вы в одиночку решали, что Нулям запрещается владеть собственностью, растить своих детей, ограничивали перемещение выше двадцатого уровня, не дозволяли гулять под солнцем, кроме как в сопровождении своих хозяев! Вы самолично отвергали все наши прошения о лучшем обращении, все наши просьбы о пощаде, все наши мольбы о компромиссе!
Авза встряхнула головой:
- Встречал ли ты, Владыка, хоть кого-нибудь из нас лично? Хоть раз пытался изменить свои законы? Никогда. Ты все решал сам, и если ждешь от меня иной милости, чем смерти, ты глупец.
Владыка Фаний только усмехнулся:
- Что еще я мог ждать от Нуля? Пещерным лаакам неведомо милосердие.
Авза ударила его так сильно, что вырвала прядь его белых волос, а на его золотой щеке застыл кровоточащий синяк.
- Это забавно, - ответила она. - Мы то же самое говорили о вас, Сона. И чтобы доказать, что ты заблуждаешься о пещерных лааках, я проявлю милосердие. Ко всем вам.
Она рассмеялась, когда ряд коленопреклоненной знати подняли головы в страхе и надежде.
- Я проявлю милосердие, которым вы одаривали всех Нулей на протяжении столетий. Братья и сестры, уведите их в глубочайшие шахты, в самые недра Глубин, на самые отдаленные слурджевые фермы. Выдайте им кирки, лопаты, копья для выпаса слурджей. Выдайте им плетей, если они будут отлынивать от работы. Выдайте им половину рациона, если они не успеют за нормативами. Дайте им тьму, сырость и холод, но никогда не давайте им солнца и его свет.
- Итак, ты обвиняла нас в тирании, но сама же поступаешь как настоящий тиран! - рассмеялся Фаний. - Пожалуйста, присядь на мой трон. Уверен, он придется тебе впору.
Жилы напряглись под ее синей кожей, глаза сверкнули:
- Нет, - сказала она. - Никогда!
Она повернулась и направила свою разрушающую трубу на белоснежный алебастровый трон таких размеров, что целые дома Нулей казались куда меньше. В его спинке сверкало золотое солнце, которое стало подниматься вместе со всей конструкцией под воздействием энергии трубы. Гул ее стал оглушительным.
Сахи благоразумно отступил. Он уже много раз видел, что творило это устройство, но Сона смотрели с открытым ртом, как символ из власти и превосходства покрывает едва заметная рябь. Вдруг трон взорвался, осыпая белыми и золотыми осколками весь зал, присутствующие закашлялись от тяжелой пыли. Когда же она улеглась, они увидели, что от величественного трона остались только обломки на полу.
- В Харефе больше не будет тронов, - сказала Авза, поворачиваясь ко всем; волосы ее из черных превратились в белые. - Здесь теперь будут править люди.
На сердце Сахи полегчало, и он с надеждой взглянул на Парну. Сострадание и отказ от проявления силы. Буйства восстания стали настоящим ужасом для него, и подобные перемены вселяли надежду. Возможно, Авза больше не станет проливать кровь, сложит свои полномочия. Возможно, сейчас революция и кончится, и они смогут начать перестраивать Хареф так, как всегда мечтали, превращая его в город равных.
Авза обратилась к Павшим Товарищам:
- Уведите их отсюда. И ты, Парна, оставь нас. Я хочу побыть наедине с Сахи.
- Лады, Авза, - кивнул Парна. - Мне все равно нужно выпить.
- Слушаюсь, Авза, - подтвердил Буар, капитан Товарищей. - Мы покажем этим пещерным лаакам их новые рабочие места.
Подгоняя окровавленных Сона шлепками, пинками и насмешками, Павшие Товарищи погнали побежденных из тронного зала, за ними проследовал и Парна. Наедине с эхом празднества нескольких тысяч Нулей на Слое Солнца остались Авза и Сахи.
Авза повернулась к своему возлюбленному с широкой улыбкой:
- Мы сделали это! Мы заполучили справедливость для наших братьев и сестер и преодолели этот путь к небу! И ничего бы не случилось без тебя и твоих красных дланей. Не завоюй мы сердца Нулей, нам бы не достались ни их преданность, ни их готовность сражаться.
Браслет Сахи вспыхнул, когда она заключила его в объятия.
- Пообещай мне, - вымолвил он, отстраняясь от ее поцелуя, - Что с этого момента мы перестаем разрушать и начинаем строить. Пообещай, что бойня закончилась.
Авза рассмеялась и заключила его в еще более крепкие объятия:
- Конечно, я обещаю тебе. С этого момента любой, кто желает лучшего Харефу, будь то Нуль, Баян или Сона — наш брат. Настало время поднимать город из пропасти.
Она начала стягивать с него куртку через голову:
- Ну же! Раздевайся. Займемся любовью там, где Сона занимались войной.
- З-здесь? - спросил Сахи, нервно оглядевшись. Кровь убитых стражей еще не успела запечься, а клубы пыли все еще медленно оседали на мраморные осколки. - Сейчас?
Авза сняла свою рубашку и предстала перед ним по пояс обнаженной:
- Разве есть лучший способ отпраздновать момент, который мы ждали все эти столетия, чем прожить его в полной мере?
Сахи не мог спорить с этим. Он снял свою куртку, расстегнул пряжку на ремне Авзы и глубоко поцеловал ее. Тронный зал залил пульсирующий алый свет, вторящий ритму их страстных стонов.
***
Позже, намного позже, они босиком пересекли пол, усеянный осколками трона, и растворили двери, ведущие на балкон Владыки.
Они уже выходили за границу пропасти: множество схваток отгремело на Слое Солнца — части Харефа, возвышающейся по краю Скважины, точно ряд сталагмитов, устремившихся в небо. Но эти вылазки были в пылу борьбы, они не видели ничего вокруг себя, кроме врагов и слепящего света. Сейчас же они замерли. Несмотря на то, что сверкающее солнце уступило место уютным ночным сумеркам, слишком широкий простор открывался их взору, слишком высоко нависало небо и слишком велики были расстояния на поверхности. Они видели вдаль на многие километры, и от этого тяжесть сдавливала их сердца.
- Ты первый, - подтолкнула его на пороге Авза.
- Нет, это твоя награда. Иди первой.
Авза взглотнула, затем кивнула.
- Ладно.
Вдохнув поглубже, она вышла на балкон и огляделась, высоко задрав подбородок.
- Видишь? - бросила она Сахи, обернувшись. - Это не так уж и страшно. Иди сюда.
Сахи прикусил губу и проследовал за ней. Мурашки разрядами пробежали по его коже, когда открытое пространство поглотило его. Ему пришлось приложить немалое усилие, чтобы не метнуться под своды тронного зала. Он осмотрелся. Бледная, неправильной формы луна возвышалась над ним — высоко-высоко.
- Как… Как все это держится там? - выдохнул он.
- Провода, возможно. Кабели. В любом случае красиво, ведь так?
- Вроде того…
Открывшийся перед ними пейзаж действительно поражал красотой, но в то же время и пугал, грозя обрушится им на голову в любую минуту.
Авза осмелилась подойти к перилам и поманила Сахи за собой. Он пошел, но колени его тряслись, а взгляд упирался под ноги. Под ними разверзлась пасть Скважины, идеально скругленная пустота, рассекаемая мостами, подъемными кранами и грузовыми платформами, надежно скрепленными прочными синтестальными сваями. Город показался Сахи ужасной сценой, в которой необъятный каменный червь пытался целиком заглотнуть не менее чудовищного черного мотылька. Было страшно подумать, что он прожил на дне этой пропасти всю свою жизнь.
Он поддался неконтролируемой дрожи и отступил:
- Я… Я думаю, что…
- Ха! - раздался голос позади. - Оденьтесь, вы, варвары. Я тут принес немного съестного, освобожденного из застенок дворцовой кухни.
Сахи и Авза оглянулись и увидели Парну, лавировавшего на богато украшенной тележке между останками трона. Она едва не переворачивалась от бессчетного количества тарелок с весьма аппетитными на вид яствами. Запах от них исходил невероятный.
Парна улыбнулся и отсалютовал им, когда, наконец, добрался до них:
- Что ж, тогда перекусим прямо здесь?
Сахи и Авза испуганно переглянулись.
- Нет, - сказала затем Авза. - Давайте найдем обеденный зал Владыки Фания.
***
Еда стала настоящим откровением — приправленные мясо и овощи, а также фрукты, о названиях и виде которых они даже не догадывались. Урча от удовольствия, они наелись до отвала.
- Похоже, все это растет здесь, на фермах под солнцем, - заключил Сахи. - Я просто не могу поверить, насколько все было вкусно.
- Еще одна вещь, которую наши бывшие хозяева оставили только себе, - сказала Авза. - Но все изменится. Каждый Нуль должен попробовать эту пищу.
- Ммм, - поддержал Парна. - Лучше слурджевого стейка в любую смену, скажу я вам.
Он с головой погрузился в кипу книг и бумаг из архива Владыки, и поэтому едва ли следил за мыслями своих друзей.
Они еще попробовали несколько блюд в тишине, затем Авза, блаженно вздохнув, улеглась, наблюдая за Сахи с полуоткрытыми глазами:
- Только что пришло в голову. Нам понадобятся знамена и флаги для дворца. Могу я попросить тебя сделать их? Красные длани на черном поле, как раньше. Только более.. Строгие.
Сахи нахмурился и погрузил зубы в очередной фрукт, наслаждаясь вытекающим из плода соком.
- Конечно, без проблем. Но не думаешь, что нам лучше оставить длани позади? Это было наше боевое знамя — призыв к действиям и переменам. Может, лучше выбрать другой, новый символ? Нечто, что будет символизировать объединение, восстановление, изменения к лучшему?
- Понимаю, к чему ты клонишь, - кивнула Авза. - Я тоже думаю, что рано или поздно время для такого символа придет. Но не сейчас. Красная длань знакома людям. Они следовали за ней. И смена флага может привести их в замешательство. К тому же борьба еще не окончена. Мы захватили дворец. Город под нашим контролем, но в его тенях все еще есть Сона и Баяны, жаждущие повернуть все вспять. Это если еще не брать в расчет тех, кто сбежал в Утесы Сагуса, Сада Эмиду и дальше. Они попытаются собрать отряды наемников и с их помощью вернуть себе власть в Харефе.
Сахи кивнул, но испытал разочарование. Ее доводы имели вес, однако его душа лежала к созданию нового символа надежды, а не к продолжению работы над пламенеющими яростью красными дланями.
- Разумно, - заключил он. - Ты лучше в этом разбираешься.
Азва коснулась его плеча:
- Эта задача займет еще немного времени, Сахи. Я обещаю, что…
Фыркающий смех Парны прервал их, заставив обратить на него внимание. Он едва не подавился печеньем, поэтому пришлось подождать несколько секунд, прежде чем он, указывая в книгу пальцем, откашлялся и заговорил:
- Я только что прочел… - кашель снова прервал его. - Я только что прочел самую невероятную, самую… Вы просто подумайте…
- Глубокий вдох, Парна, - осадила его Авза. - И выдох.
Парна кивнул и сразу же отмахнулся от нее:
- Эта древняя книга — хотя, я подозреваю, лишь перевод древней книги — о первых днях города и народе, его основавшем.
- О Сона? - предположил Сахи.
- Ха, нет! Совершенно нет! - Парна поднес книгу к друзьям. - Посмотрите. Здесь. Видите предупреждения? «Не читать эту книгу под страхом смерти!», «Совершенно секретно!», «Только для глаз Владыки!». Теперь понимаете, что я не мог пройти мимо книги с такой обложкой? И я только что обнаружил причину всех этих предупреждений!
- И? - поторопила Авза.
- Сей фолиант, однако, ни слова не содержит о тех, кто основал город — во всяком случае имя народа я не нашел. Всюду «Мы сделали то», «Мы сделали это». Кажется, у читателя не должно было возникать вопроса, кто все это сделал. Но все-таки один отрывок из «Мы сделали это» я вам прочту.
Парна прочистил горло и устроился поудобнее:
- Вот, прямо здесь. Слушайте: «В качестве рабочей силы на нашем объекте мы рассмотрели местную популяцию антропоидов, расу, самозовущуюся «человечеством». Они в меру сообразительны и имеют гибкий, легко поддающийся изменениям генетический код», - ума не приложу, о чем эта строка. «Мы продолжили видоизменять эту популяцию в соответствии с нашими потребностями. Одних мы видоизменили в невысоких, наилучшим образом приспособленных к жизни в темноте и низкому содержанию кислорода в воздухе, существ. Им надлежит стать нашей основной рабочей силой, клерками и счетоводами. Других мы превратили в огромных особей, сильных и с прочными кожными покровами. Они займут наиболее тяжелые рабочие места, станут воинами, защитниками от зверей, враждебных племен и шпионов из других корпораций».
От удивления глаза Сахи едва не выскочили из черепа:
- Глубочайшая тьма! Здесь написано о нас и Баянах!
Парна предостерегающе воздел руку:
- Постой, постой, постой! Ты не дослушал до самого главного.
- Так зачитай уже, - сказала Авза. В отличие от двух друзей она не выглядела столь же захваченной открытием.
- Вот, вот оно! - заговорщически улыбнулся Парна. – «Наконец, оставшуюся часть мы наделили красотой и грацией — изящными телами, золотой кожей и белыми волосами. Им предписано служить нам лакеями и наложниками, приятными компаньонами, скрашивающими наш досуг...»
Сахи зашелся хохотом, расплескав по столу вино:
- Лакеи и секс-рабы? И это наши бывшие хозяева? Набор милых игрушек для удовольствия? Авза, можешь в это поверить?
Она вовсе не выглядела удивленной.
- Шлюхи, ставшие тиранами. Можно подумать, что рабы жаждут равенства больше других, но нет. Они сохранили эту систему, лишь поставив себя во главе. Отвратительно! И что хуже всего, они знали, что под разноцветной кожей мы — один народ, но угнетали нас, будто людей второго сорта!
Устыдившись, Сахи осекся:
- Да, ты права. Это не смешно. Это лишь усугубляет вину Сона перед нами.
- Воистину, - заключил Парна, захлопнув книгу. - Но всему этому уже пришел конец. Со сброшенными вниз Сона, Хареф, наконец, станет справедливым городом для всех его обитателей.
- Да будет так, - в унисон поддержали Авза и Сахи.
Они подняли свои бокалы и выпили.
Глава 6
- Какие вопросы еще остались? - устало спросила Авза.
Сахи сидел, прислонившись к мраморной урне, и рисовал, чего не случалось уже множество дней с тех пор, как безумие восстания покончило с его привычным ритмом жизни. Его набросок отражал членов временного правительства, собранного Авзой, которая в данный момент восседала с остальными за круглым столом с той стороны, где раньше возвышался трон Владыки. Хотя обстановка из изящных кресел и хрустальной посуды отличалась от убранства «Черной ямы» с ее грязными скамьями и глиняными плошками, как мел от сыра, старые споры из того самого бара велись здесь и сейчас.
Манф из конституционного комитета поднял руку:
- Нас осаждают с требованиями просители Баяны и Сона. Они просят разрешения ознакомиться с последним черновиком конституции. У них есть вопросы к некоторым трактовкам, которые могут указывать на них, как на второсортный класс…
Авза оборвала его взмахом руки.
- Термины, в которых написана конституция, не сделает их второсортным классом граждан. Просто их гражданство будет зависеть от их преданности. Как только они пройдут соответствующие проверки, получат точно такие же права, как и у всех в Харефе.
- Э, да, Председатель Авза, - неуверенно ответил Манф. - Я… Я думаю, что их жалобы в основном оттого, что эти «проверки» достаточно сложно... Пройти. Например, как говорится здесь: «Гражданство не может быть присвоено до тех пор, пока хоть один из представителей Баянов или Сона выступает открыто против нового правительства». Такая формулировка подразумевает, что преданность и готовность к сотрудничеству большинства сводится на нет горсткой повстанцев, укрывшихся в глубинах, и, что еще сильнее осложняет положение, теми, кто сбежал в другие земли и чью преданность оценить попросту невозможно.
- Я понимаю их озабоченность, - кивнула Авза. - Тем не менее, путь к гражданству они получают, чего мы, будучи под их гнетом, не видели даже во сне.
- Но такой столь узкий путь… - попытался возразить Манф.
- Тогда насколько широким мы должны его сделать? Следует ли нам присваивать гражданство без каких-либо ограничений? И позволять им прогуливаться среди нас, участвовать в собраниях, а затем передавать наши тайны своим дружкам-повстанцам?
Она откинулась в кресле, разводя руками.
- Если они жаждут полных гражданских прав, пусть спускаются в пропасти и путешествуют в другие города и призовут своих братьев и сестер к ответу. Пусть приведут их под знамя Красной Длани. Это будет той проверкой, с которой я соглашусь. Именно так они докажут свою преданность.
- Но Председатель Авза, - было начал Манф, но Авза не дала ему продолжить.
- Я не понимаю тебя, Манф. Ты хочешь обрушить наше новое общество, которое еще даже не было выстроено до конца?
- Нет, конечно же нет! - испугался советник. - Я просто хотел…
- Замечательно, тогда давайте двигаться дальше. Что еще осталось?
Пальцы Манфа побелели на подлокотниках его кресла. Следующей решила высказаться Шол из рабочего комитета, подняв руку.
- У меня много шахтеров, пастухов слурджей и доменщиков, которые хотят узнать, когда они смогут подняться из глубин и встретить солнце, как их соплеменники. Также многие желают сменить свои рабочие места на новые, расположенные выше Нуль-Глубин.
- И я не смею винить их, - сказала Авза. - Но город должен функционировать бесперебойно, чтобы выжить. Людям все еще необходимо работать в шахтах и на фермах, поэтому мы отсылаем столько Баянов и Сона им на помощь, сколько можем выделить. От твоих подопечных требуется не так много труда после таких изменений. Боюсь, пока мы не наладим новую систему смен, наши благородные браться и сестры в разработках, кузнях и слурджевых фермах вынуждены ждать чуть дольше.
- Справедливо, - согласилась Шол. - Но можем ли мы хотя бы поднять их жалование? Сейчас они получают те же гроши, что платили им Сона. Фактически же, многим задержали выплаты на недели в связи с беспорядками…
- Мы что-нибудь придумаем, - заверила Авза. - Я обещаю тебе. Но мы не многое можем позволить себе в связи с необходимыми восстановлениями после разрушительных диверсий со стороны Баянов и Сона, ведь они предпочли разрушить стратегически важные объекты, а не отдать их в наши руки. Пожалуйста, передай нашим родичам мои слова, что их жертва в настоящем станет залогом их славного будущего. Как только чрезвычайное положение минует нас, для каждого настанет день процветания.
Улыбка стоила Шол некоторых усилий:
- Что ж, я передам им твое обещание, но не думаю, что им оно понравится. Они хотят славное будущее уже сейчас.
- Как и все мы. И оно наступает. Все, о чем я прошу, лишь толика терпения.
- Если говорить о Сона и Баянах в забоях… - подал голос Бейл из комитета общественной безопасности. - У нас есть небольшая проблема в этой области.
- Какая проблема? - подняла бровь Авза. - Они отлынивают от работы?
Бейл удивленно покачал головой.
- Это наименьшая ее часть. Дело во Владыке. Он и его советники объединяются с теми, кто был отослан вместе с ними — с Баянами-солдатами, рыцарями Сона, перебежчиками-Нулями. Он пытаются убедить их, что они смогут все вернуть под свою власть.
За столом раздался сдавленный смех, однако Авза хранила молчание. Она вонзилась взглядом в Бейла.
- К примеру, две ночных смены назад, - продолжил он. - Старый Фаний и несколько Баянов попытались сбежать из отведенного им общежития и прорваться к Затопленному Слою, где они могли бы отыскать скрывающихся повстанцев.
- Что?! - Авза поднялась, едва не опрокинув кресло. - Почему мне об этом не доложили?
Бейл рассеяно моргнул:
- Ну… Я докладываю вам сейчас.
- Два дня спустя!
- Право же, инцидент не стоил вашего внимания. - пожал плечами советник. - Им даже не удалось вырваться из барака. Наша стража уложила всех предоставленными вами устройствами и обеспечила им глубокий сон. Все было закончено, не успев начаться.
- Нет, - сказала Авза. - Еще не закончено. Они пытались поднять восстание. За это все до единого будут казнены.
Совет погрузился в напряженную тишину. Все смотрели на нее. Даже Парна, по обычаю погруженный в чтение на противоположном конце стола, поднял голову.
Сахи тоже ошарашенно наблюдал за ней. Его рука замерла посреди рисунка.
- Но… Как же милосердие? Вы обещали даровать им милосердие!
- И они швырнули мой дар мне в лицо! - огрызнулась Авза. - Милосердие не состоит в том, чтобы позволять бывшим угнетателям замышлять восстание за нашими спинами. Нет. Шанс оправдать себя они получили, но воспользовались они им только для того, чтобы плести интриги против нас!
Авза вздернула подбородок, взглянув свысока на советников:
- Это будет отличным примером для остальных. Для Баянов, для Сона и да, даже для Нулей. Пусть все видят, что мы справедливы, но не слабы. Работайте с нами, выполняйте свои обязанности, возводите новый город среди равных, и вы взойдете к солнцу вместе с остальными. Нарушайте свои обещания, противьтесь нам, пренебрегайте своим долгом, и мы поступим с вами, как с обременительным грузом.
Удар ее кулака сотряс круглый стол.
- Мы сбросим вас в пропасть.
***
- Алая длань! - скандировала толпа, когда бывшего Владыку и восемь других Сона и Баянов вывели на обширную грузовую платформу, двигаемой к зеву пропасти усилиями Павшимих Товарищей Авзы.
Цепи сковывали пленников, некогда пышные одежды превратились в лохмотья. Головы им обрили, и они не смели поднять их. Только Владыка смотрел прямо. Он шел, будто и не потерял своего титула.
Платформа остановилась на самом краю Скважины перед просторной, окруженной кузницами и мастерскими площадью, где обычно хранили товары и подготавливали их к отправке в далекие земли. Здесь собралась огромная толпа. Нули стремились занять места повыше: на грудах ящиков, опрокинутых вагонетках, даже на складских крышах, готовых вот-вот обрушиться — настолько плотно сгрудились на них зрители. Каждый жаждал увидеть, как их извечных угнетателей, наконец, сбросят вниз.
- Давай считать это необходимостью, - рассуждал Парна. - Последней необходимостью.
Он и Парна занимали места среди остальных советников Авзы на балконе старой канцелярии надзирателя за вагонетками. Они не разделяли радости остальных из круга приближенных к Председателю, ликующих и аплодирующих вместе с толпой.
- Надеюсь только, что это не войдет у нее в привычку, - вздохнул Сахи. - Нам нужно смотреть вперед, не оглядываясь.
- Я тоже на это надеюсь, - сказал Парна. - Очень многое предстоит организовать. Настоящее правительство прежде всего.
Рев собравшихся смолк, когда Авза вступила на платформу и подняла руки. В одной из них она сжимала усилитель голоса, который раньше использовали бригадиры; за ней построили Владыку и других заговорщиков. Ограда, обеспечивающая безопасное передвижение по платформе, была убрана с противоположного края. Авза поднесла усилитель к губам:
- Жители Харефа! Нули, Баяны, Сона! Вы здесь, чтобы засвидетельствовать наказание, кару, ожидающую всех тех, кто угрожает новому, справедливому порядку, за который вы все так усердно боролись!
Она обвела рукой заключенных:
- Этим мужчинам и женщинам предложили место в новом обществе — справедливое место: возможность работать так же, как и мы, есть ту же пищу, что и мы. Но разве благодарны они за подаренное право строить славное будущее вместе с нами? Приняли то же ярмо, что несет каждый из нас?
- НЕТ! - взревел народ. Крик отразился от противоположной стены Скважины и оглушающим потоком ударил по ушам Сахи.
- Нет! - согласилась Авза. - Они отказались. Вместо этого они попытались сломать все наши планы на будущее, посягнули на нашу свободу в попытке вернуть рабский строй прошлого! Они украли оружие, направили его на своих сотружеников и желали воссоединиться с останками прошлого правления, скрывающимися в темнейших глубинах Харефа!
Толпа гудела в ярости.
- Они желали убивать, братья и сестры! Они собирались погубить невинных Нулей-надсмотрщиков, поверивших ложным признаниям в дружбе и показной жажде сотрудничества. Мы не потерпим подобное двуличие, подобное варварство, мы ответим на них возмездием. Пусть для всех будет урок: тем, кто готов сотрудничать, кто станет рядом с нами перед новым начинанием, мы протянем длань дружбы. Тем же, кто против нас, мы протянем только красную длань!
- Красную длань! - подхватила толпа. - Красную длань! Красную длань!
- Буар, - обратилась Авза к капитану ее Падших Товарищей. - Протяни им красную длань.
Буар отсалютовал и повернулся к Нулю, держащему мех с кровью слурджей. Буар опустил ладонь в черно-красную гладь, затем подошел к первому из заключенных, угрюмого вида Сона с запекшимися ранами в виде креста на макушке — следами, оставленными цирюльниками-Нулями на месте его белоснежных прядей. Он не сопротивлялся и не произнес ни слова, когда Буар прикоснулся к его груди влажной от крови ладонью, но не смог сдержать невольный вопль, когда толчок опрокинул его за край платформы прямо в пропасть Скважины.
Толпа утонула в исступленном ликовании еще до того, как тело Сона скрылось из виду.
- Красная длань! Красная длань!
Следующей была женщина-Баянка, ее шею и запястья смыкали колодки. Буару пришлось подняться на цыпочки, чтобы дотянуться до ее груди, но силы столкнуть ее не хватило. Однако Буар предвидел это: незамедлительно подоспели еще два Товарища, вооруженные шоковыми копьями, и стали толкать ее к обрыву. Она рычала от боли и пятилась, пока, наконец, не потеряла опору.
- Красная длань! Красная длань!
И так продолжалась казнь, от обреченного к обреченному. Стоически, рыдая и увещевая, они встречали неизбежную гибель с кровавым отпечатком свежей крови на своей груди, и каждого собравшиеся провожали радостными возгласами и насмешливым улюлюканьем.
Последним остался Владыка. Фаний вертел головой из стороны в сторону; в глазах его сверкала злоба и гнев, когда он поднял свои оковы, угрожая и обращаясь к толпе, но без усиливающей голос нуменеры никто его не услышал. Нули смеялись над его нелепыми движениями, унижающих его еще больше прежнего.
Буар прервал его речь ударом по лицу, затем коснулся груди и начал толкать, как остальных. В отчаянии, Владыка попытался сохранить равновесие на самом пороге пропасти, размахивая скованными конечностями, но подскользнулся, ударился лицом и грудью о край платформы и с криком скрылся в бездонной тьме.
- Красная длань! Красная длань!
Сахи закрыл глаза.
Глава 7
- Взгляните на новое знамя, хозяин. - произнесла Нефеле, протягивая Сахи готовый образец. Она была незнатной Сона, ранее работавшей каллиграфом, в чьи обязанности входило написание речей и приглашений для одного из великих домов Сона, поэтому неудивительно, что она быстро стала лучшим работником под началом Сахи.
- Не обращайся ко мне так, Нефеле, - отметил Сахи уже третий раз за день. - Зови меня братом или бригадиром, если тебе так хочется. В городе больше нет ни хозяев, ни слуг. Теперь мы все равны.
Нефеле почтительно склонила голову:
- Да, хозяин. Я хотела сказать, бригадир.
Сахи нервно усмехнулся. Подначивает ли она или в самом деле серьезна? По ее вечно спокойному лицу Сона сложно судить. Он взглянул на знамя, которое она держала. Хорошая работа: аккуратно изображена изначальная красная длань, лишь прежние грубые волны жидкой крови заменены на изящные алые изгибы, однако будоражащего чувства действия и злобы она не утратила благодаря широко раскинутым пальцам и углу расположения на черном поле.
Хоть Сахи испытывал благодарность за возможность работать со своей командой над этим заказом, процесс больше не трогал его сердце, как раньше. Так же и браслет перестал возгораться рубиновым сиянием, когда на свет появлялась новая длань. На самом деле, он даже забыл, когда последний раз видел его свечение. Точно ни разу с того момента, как они с Авзой предались любви среди осколков алебастрового трона Владыки.
Что ж, и не важно то, что работа не волнует его сердце. Красная длань по-прежнему вдохновляет других Нулей, и стараться стоило только ради этого, разве нет?
- Замечательно, Нефеле. - похвалил Сахи. - Аккуратно сверни его и отправь во дворец. У нас будет еще работа, как только справишься с поручением. Нужно еще тридцать для Палаты Справедливости.
- Всего момент, хозяин. Я передам остальным.
***
В эту ночь Авза рыдала на руках Сахи.
- Они все такие эгоисты! - причитала она. - Каждый пытается перетянуть власть на себя, очерняя остальных! Очерняя меня! Почему только я знаю, что должно быть сделано и как?!
Сахи гладил ее волосы:
- Может, стоит…
Но она не слушала:
- Все в переходном совете кричат на меня, чтобы я провела выборы, - сейчас, сейчас, сейчас! Как мы можем провести выборы, если у нас даже нет конституции!
- Что сдерживает ее принятие? У нас же был черновой вариант…
- Представители Баянов и Сона манипулируют процессом, требуя, чтобы я упростила получение полного гражданства, а эта хладнокровная пещерная рыба Манф поддерживает их — даже после предотвращения восстания Владыки, которое доказало, что и Баяны, и Сона работают против нас!
- Получается, что не будет выборов, пока не будет конституции, - нахмурился Сахи. - А конституции не будет, пока представители Сона и Баян не согласятся с тем, что не смогут получить гражданство, пока не подтвердится, что никто из их людей не замышляет восстание?
- Да, именно!
Сахи заколебался, боясь начать ссору, но кто-то должен был ей сказать правду рано или поздно.
- Значит, выборов никогда не будет.
Авза уставилась на него:
- Конечно, они будут! Что ты такое говоришь?
- Авза, послушай. Согласишься ли ты со следующим. Допустим, три месяца назад, Владыка бы объявил, что напишет конституцию для Харефа, в которой было бы сказано, что Нули могут получить полные гражданские права только после того, как докажут, что никто из их собратьев не замышляет ничего дурного против нее. Ты бы согласилась?
- Конечно же! Никто из Нулей никогда открыто не выступал против его власти. Мы просто…
Сахи рассмеялся.
- Авза! Ты сама говорила, что жаждешь пролить кровь Сона на их же мраморные полы!
- А потом в следующую смену я спокойно шла на работу, как и все мы. Это были только слова, Сахи, сказанные, чтобы призвать Нулей постоять за свои права. Мы не поднимали беспорядков, пока Баяны не начали убивать нас. И никогда не было Нулей-повстанцев, прячущихся в глубинных пещерах, как эти проклятые террористы Баяны и Сона!
- Как насчет Зафа и его Ямоголовых Парней? Те, которые обитали на самом дне старой беложелезной шахты?
- Эти идиоты? - Авза закатила глаза. - Они не стали бы поднимать восстание, даже если сам Владыка спустился бы к ним и попросил об этом.
- Тем не менее, они были против существующих порядков.
- Тогда я попыталась бы договориться с ними или вообще бы сдала властям. Будь у Нулей шанс получить гражданство, я бы нашла путь.
- Ты… Ты смогла бы сдать их? Своих соплеменников?
Авза вскочила с кровати, обнаженная, прекрасная и яростная. Она указала большим пальцем себе в грудь.
- Мои соплеменники — это те, с кем я работаю над будущем, в котором все расы и народы живут в мире! Они не станут стоять на своем, если цена тому — это будущее! Если Сона и Баяны действительно желают быть гражданами в нашем новом городе, им следует бросить тела своих родичей-предателей к моим ногам, вместо того, чтобы канючить гражданство, не заработав его!
Сахи привстал и примирительно поднял руки:
- Хорошо, хорошо, я понял, забудь об этом. Ну же, возвращайся в постель. Зачем нам вообще говорить об этих вещах, когда мы наедине? Ложись со мной рядом, и давай просто поспим. Пожалуйста.
Напряжение долгое время не покидало Авзу, ее трясло изнутри, движения были порывисты. Наконец, она расслабилась, словно марионетка, у которой перерезали нити, и вернулась в объятия Сахи.
- Прости меня, любимый. - сказала она, изо всех сил прижимаясь к нему. - Я просто… Просто истощена. Временами кажется, что я — единственная, сохранившая зрение, а все вокруг — слепцы! Я очень рада, что ты со мной. Не знаю, что бы я без тебя делала.
Сахи кивнул и лишь крепче обнял ее. Вскоре ее дыхание замедлилось и она уснула у него на руках. Он же еще долго-долго бессонно вглядывался в темноту.
***
Следующая неделя принесла еще больше восстаний, куда более разрушительных, чем первое. Банды Баянов и Сона, потерявшие надежду в способности переходного совета утвердить конституцию, чинили насилие, требующее незамедлительного вмешательства Буара и Падших Товарищей, которые отныне называли себя Стражами Народа.
Бастовали даже некоторые Нули. Шахтеры, доменщики, рабочие со слурджевых ферм, до сих пор не получившие ни возможность увидеть солнце, ни обещанного повышения жалования, ни даже настоящих кроватей, поднялись с глубины на Слой Солнца и заполонили его улицы, били окна и перекрывали дороги, требуя плодов блистательной победы Авзы. Пришлось их тоже отправить обратно вниз силами Стражей Народа. Уже к началу следующей недели организаторы беспорядков присоединились к повстанцам Сона и Баянов на грузовом лифте и проследовали за ними в пропасть, отмеченные красными дланями.
Еще через неделю после этих событий во дворце начали ходить слухи, что некоторые из членов переходного совета вознамерились устроить переворот и сбросить Авзу с того самого лифта. Сахи не верил им и не смел передать их Авзе, чтобы не спровоцировать очередной приступ гнева с ее стороны, но подозревал, что она уже в курсе. Близости между ними не было больше недели - она организовала спальное место прямо у себя в кабинете, утверждая, что только так сможет справиться с возросшим объемом работы.
Правда, это нисколько не огорчало Сахи, наоборот, он чувствовал облегчение. С недавних пор Авза проявляла несвойственную ей обеспокоенность, не принимала и не оказывала знаков внимания. Последние ночи, проведенные с ней, Сахи не спал, слушая, как она бормочет и ворочается рядом с ним до самого рассвета.
***
- Братья и сестры, - обратилась Авза, вступая в зал, где уже собрался переходный совет. - У меня есть объявление. Мы совершили прорыв.
Сахи оторвался от своего альбома; все советники рассыпались в вопросах и поздравлениях:
- Какие великолепные новости! - сказал Манф. - И что же это за прорыв?
- Тот, который ты ждал очень долго, брат Манф. - улыбнулась Авза. - После личных переговоров с главой сообщества Баянов при уступках и условиях с обеих сторон, я рада сообщить, что мы пришли к соглашению по новому образцу конституции, и Баяны теперь готовы его подписать.
Волна оживленных голосов прокатилась по залу совета. Сердце Сахи подпрыгнуло от радости. Неужели Авза, наконец, пришла в чувства и смогла понять, что только через взаимовыгодное сотрудничество можно придти к славному будущему?
Манф был поражен больше остальных. Со стороны могло показаться, что даже чересчур.
- Как у тебя это получилось, Председатель Авза? Что за уступки и условия?
Авза властно скрестила руки на груди:
- С моей стороны, я согласилась даровать Баянам полное гражданство до того, как они смогут гарантировать преданность всего своего народа, однако они должны будут постепенно искоренить все недовольство в своих рядах.
Совет снова зашелестел вопросами, однако Авза продолжила:
- С их стороны они согласились оставить часть рабочих мест на высоких слоях, чтобы их могли занять те Нули, которым я обещала трудоустройство в других местах.
В зале настала внезапная тишина, советники переводили друг с друга тяжелые взгляды.
- Председатель Авза. - осмелилась нарушить молчание Шол из рабочего комитета. - Я не понимаю. Чем будут заняты эти Баяны? У нас попросту нет стольких вакансий!
Улыбка Авзы превратилась в нескрываемую усмешку:
- Согласно новым соглашениям, Баяны вернутся к тому, чем занимались испокон веков — к обязанностям стражей, солдат, часовых, а также моих персональных телохранителей.
Удивленные крики посыпались на нее:
- Авза, ведь Баяны убили Беду! Они били и унижали нас! Они повесили многих из нас!
- Все это только по приказу Сона, - парировала она. - Вот в чем их величайшая добродетель. Пока Баянам платят, пока их семьям ничего не угрожает, они исполняют приказы, и не важно, какие это приказы и кто их отдает. И пока Сона будут не в состоянии их отдавать, нет нужды бояться, что они снова станут инструментами угнетения других.
- Но председатель Авза! - запротестовал Буар. - Я и мои люди - ваши телохранители! Мы ваши стражи!
Авза одарила его взглядом, полным холода:
- Да, вы были ими. Были до того момента, как я узнала, что ты и брат Манф замыслили свергнуть меня и занять мое место. Сейчас же я…
- Это неправда! - закричал Буар. - Мы всегда были преданы тебе! Мы — твои Павшие Товарищи! Мы…
- Ох, заткнись, Буар. - вздохнул Манф. - Конечно, мы именно это и замышляли. Как вообще можно что-либо предпринять, пока эта параноидальная дура, не способная доверять никому, занимает кресло Председателя? Единственный способ снова идти в будущее, это идти наперекор тебе, Авза. И если для этого потребуется убить тебя, то так тому и быть.
Манф достал некое устройство из складок плаща, и Сахи тут же с криком кинулся к нему, изготовившись повалить на пол, но фиолетовый луч вдруг вырвался из темноты боковой комнаты и сразил Манфа. Он упал, дрожа и корчась, пока, наконец, не затих.
Советники пораженно уставились на проем, ведущий в неприметный покой, примыкающий к залу совета. Из него выступил целый ряд Баянов, вооруженных самым надежным и смертоносным лазерным оружием, имеющимся в арсеналах Харефа. Их черную униформу отмечала красная длань на груди.
Авза самодовольно обратилась к советникам, бездыханно наблюдающим за Баянами:
- Пока все обстоятельства заговора не станут ясны, я распускаю переходный совет и наделяю себя временными и единоличными исполнительными полномочиями. Собрание совета окончено.
Глава 8
Облавы и аресты последовали незамедлительно. Баяны Авзы в черной униформе, получившие титул Революционной Стражи, хватали зачинщиков всех трех рас и доставляли их в Палату Правосудия, откуда они уже не возвращались. Бывших Нулей-советников призывали к ответу прямо из их домов вместе с семьями.
Авза приказала Сахи сделать новые знамена с лозунгами «Верность — путь к свободе» и «Измена без донесения — твоя измена».
Он отвечал ей, что понадобится работать и днем, и ночью, чтобы выполнить все ее заказы; ему приходилось ночевать в мастерской, но вряд ли она вообще это заметила. Также он искусственно задерживал создание знамен. Будучи неспособным отказать Авзе, он замедлил процесс как только мог, хоть сердце его все равно болело, а разум мутился.
- Как это случилось? - восклицал он, когда однажды ночью к нему в мастерскую пожаловал Парна. - Почему она стала этим… Этим…
- Чудовищем? - предложил Парна.
- Не было же никого, кто желал бы справедливости так же, как она! - причитал Сахи. - Никто из нас не мог сравнится с ней в чистоте помыслов и преданности делу! Но она стала худшей из нас!
Парна подлил себе еще немного и передал бутыль Сахи. Они расположились между его кроватью и мольбертом, в то время как его подручные Нули, Сона и Баяны усердно работали за обрезочными станками и швейными машинами этажом ниже.
- Одна из главных проблем революций, по крайней мере тех, о которых я слышал или читал, - начал Парна, - Заключается в том, что те, кто обладает страстью и силой вести за собой людей, наименее приспособлены к управлению после победы. Провозвестники, разжигатели, фанатики — все из них теряются, когда им приходится заключать соглашения и искать компромисс в повседневном управлении. Да, это скучно. Да, порой, повергает в одно расстройство. Эти навыки требуют терпения и дипломатии, доверия и веры друг в друга. Это не битва, которую можно выиграть только смелыми словами и решительными действиями.
- Но это все, в чем они преуспевают, - согласился Сахи. - Поэтому они неустанно ищут врагов, чтобы обеспечить себе постоянную схватку. В точности, как делает сейчас Авза. Найти бы способ показать ей, убедить ее остановиться, и если потребуется…
Сахи осекся, когда понял, что собирается сказать, но все же произнес:
- Заставить ее остановиться.
Парна с грустью усмехнулся:
- Еще одна проблема в революциях после революций возникает тогда, когда они получают в руки силу, вооруженную поддержку и средства прошлого режима, что делает их недосягаемыми для любого вида убеждений.
Сахи прикончил бутылку и устремил взгляд на мастерскую, набитую до самой крыши черно-красными флагами и знаменами разной степени готовности.
- Получается, из-за их безумия их невозможно вразумить, из-за силы, которую они получили, их невозможно заставить… Что еще мы можем сделать?
- Начать восстание? - хихикнул Парна.
- Ты не можешь… Ты же не серьезно! - Сахи едва не задохнулся от мысли об этом.
- Нет, нет, конечно нет. - поднял руки Парна. - Минует не одна тысяча смен, прежде чем Хареф будет готов к еще одной. Уличные демонстрации, забастовки, диверсии, сатирические стишки — посмотрим, сработает ли для начала что-нибудь из этого. Может, если Авза услышит нас, она вспомнит, как мы начинали.
- Нас?
- Многие из прежних надзирателей объединились с недавно разжалованными. Присоединишься к нам?
Сахи надолго прикрыл глаза.
- Мне не хватит смелости. Просто не хватит.
***
Площадь перед дворцом Владыки и прилегающие улицы заполнили люди, - в основном, Нули, но также несколько Баянов и Сона. Они держали в руках свечи и пели Авзе, стоявшей с Сахи на балконе в окружении огромных телохранителей. Толпа пела песню, которую Нули часто исполняли в минувшем восстании, но возникла она в беспорядках и недовольстве задолго до нее, уже никто не мог вспомнить когда.
Куем мы железо, и сталь мы куем.
Пищу растим и все к солнцу несем.
Ополовинена плата, но выход двойной.
Чем хозяева нам отвечают? Только бедой.
Пальцы Авзы впились в каменную ограду, обрамляющую балкон:
- Как они смеют петь это мне?! Я не хозяин! Я лишь пытаюсь защитить их, уберечь от новых восстаний, но нет, они относятся ко мне так, будто я Владыка Фаний собственной персоной!
- Может, тебе все же стоит прислушаться? - негромко спросил Сахи. - Многие их жалобы вполне оправданы.
- Например? - Авза вонзилась в него взглядом.
- Только то, за что они сражались: лучшая зарплата, свобода от угнетения, право выбирать и так далее.
- Все это уже на подходе, - огрызнулась она. - Неужели они и вправду верят, что их жизнь станет раем всего за одну ночь? Чрезвычайное положение не окончено! Ничего не будет достигнуто, пока я не наведу порядок!
- Но неужели ты не видишь, - Сахи пришлось повысить голос. - Чем дольше ты откладываешь их просьбы, тем больше они злятся, и потому становятся причиной беспорядков. Чрезвычайное положение так никогда не закончится!
Но Авза лишь отмахнулась от его доводов:
- Нули не умеют злиться. Разве ты не помнишь? Мы едва ли могли добиться от них аплодисментов хорошей речи в том баре, не говоря уже о том, чтобы заставить выйти на улицы.
Сахи бросил взгляд на толпу, поющую и смотрящую прямо на них:
- Они выглядят вполне разозленными.
- Ха! - рассмеялась Авза. - Ты такой наивный, Сахи! Это даже не настоящий протест! Им попросту заплатили, чтобы они здесь столпились. Это все деньги моих врагов из совета. Безуспешная попытка убедить меня, что народ настроен против меня, чтобы я отступила. Жаль, что пришлось потратить впустую столько средств.
- Авза, послушай себя! - Сахи едва не сорвался на крик. - Как твои враги могли заплатить всем этим людям? У них нет денег! Все сбережения города только у тебя! Почему ты не можешь принять…
Крики из толпы заглушили его, и все внимание Авзы снова переключилось на происходящее на площади. Со всех окружающих ее улиц выплеснулись Баяны в черной униформе, тесня людей огромными щитами и кроша черепа привычными дубинами. В толпе началась настоящая паника; собравшиеся в страхе пытались скрыться от стражи, убежать от неминуемого насилия; многие гибли, растоптанные соплеменниками.
Сахи в ужасе наблюдал за хаосом, разворачивающимся перед глазами. Затем перевел взгляд на Авзу. Происходящее тоже исказило ее некогда красивое лицо, но ее челюсти оставались крепко сжатыми.
- Авза, - наконец, промолвил Сахи. - Как ты могла отдать такой приказ? Это же твой народ.
Авза спокойно направилась во дворец.
- Значит, мой народ состоит из глупцов. Надеюсь, я отучила их прислушиваться к шепоту лжецов и предателей.
Сахи не пошел за ней. Он наблюдал за погромом, и слезы катились по его щекам. Он должен был сделать что-то, найти решение.
Но какое?
***
Нули больше не приветствовали красную длань. Они боялись ее. Алый пятипалый силуэт на черной униформе Баянов или на полотнах, свисающих с окон Палат Правосудия, отныне вызывал либо проклятия, либо раболепие. В ней больше не было крови народа, показывающей раны страждущих сильным мира сего. Теперь в этих красных отметинах запеклась кровь с рук стражей, тюремщиков, палачей, возвышающихся над телами своих жертв.
В течение нескольких дней после разгона толпы на площади раскрыли и предотвратили еще больше собраний, раскроили намного больше черепов. Аресты, казалось, происходили без какой-либо логики — людей забирали из дому, даже не разбираясь, принимали они участие в беспорядках или нет.
Подобными действиями Авза достигла желанной цели: спустя всего неделю репрессий улицы оказались пустыми за исключением небольших групп, спешащих на работу или домой. Взгляды прохожих не поднимались от мостовой, никто не рисковал даже расправить плечи; передвигались они словно мыши вдоль стен. Бары были закрыты, рынки опустели. Хареф погрузился в неестественное молчание, нарушаемое лишь извечным свистом ветра в Скважине. Открытыми оставались только больницы и дома хиургов из-за наплыва раненых.
Сахи разрешил своим подручным и их семьям оставаться в мастерской. Благодаря своей должности личного живописца Авзы, это здание не подвергалось облавам Революционной Стражи в отличие от домов рабочих. Так братьев Нефеле уже забрали, она ничего не знала об их судьбе.
Сахи хотел навести справки во дворце, но побоялся привлечь внимание к ней и тем, кто укрывался у него. На самом деле, ему не хватало смелости показываться во дворце вообще: настроение Авзы слишком быстро металось между беспросветной депрессией и кровожадной злобой, а настроения попадаться под горячую руку у него не было.
К несчастью, Парна сообщил, что грядущим вечером он и члены распущенного совета намерены подать прошение Авзе. Ему пришлось пойти во дворец.
***
Сахи как всегда принес с собой альбом, но был слишком возбужден, чтобы что-либо рисовать. Он лежал на его коленях, раскрытый, но чистый, пока Сахи, сидя на стуле у стены, наблюдал, как Авза беспокойно расхаживает по залу, окруженному двадцатью лучшими из ее телохранителей-Баянов.
- У меня слишком мало времени. Они не скажут ничего нового, а обсуждать старое уже поздно.
Она прекратила метания лишь когда растворились двери и вошел Парна в сопровождении его приближенных и еще двух Баянов-стражников. Сахи узнал Шол и Бейла среди прибывших. Они, как и другие знакомые ему по посиделкам в «Черной Яме» до восстания, выглядели хмурыми и уставшими. Сахи, правда, разглядел и новые лица — Баяна, двух Сона и еще несколько незнакомых Нулей.
Они миновали большую часть зала, гулко вышагивая по мраморному полу, поравнялись с Авзой и отвесили ей поклон.
- Что ж, - сказала она. - Излагайте кратко.
- Несомненно, Авза. - поклонился еще раз Парна. - Мы лишь хотели…
- Председатель Авза. - поправила она.
- Мы пришли к тебе не как советники, Авза. - улыбнулся Парна. - Но как старые друзья, с кем ты была не прочь пропустить плошку-другую за свежей речью в «Черной Яме» после рабочей смены.
- Не припомню, чтобы я когда-либо пила с Сона. - Авза снова холодно прервала его. - Или с Баяном
- Это новые друзья, - невозмутимо продолжил он. - У них похожие взгляды и характер, поэтому не возражаешь, если мы будем обращаться друг к другу как в старые добрые времена и затеем небольшое обсуждение, правда?
Лицо Авзы казалось каменным — ни единой эмоции не проскользнуло в нем:
- Пусть будет так. Говори, хоть мне и незачем слушать. Я знаю заранее о твоем небольшом обсуждении, и я заранее против.
Парна снова улыбнулся. Сахи показалось, что напряжение момента ничуть не влияло на него: он оставался полностью спокоен. Вполне вероятно, он просто был пьян, как «в старые добрые времена».
- Получается, - продолжил он. - Что ты думаешь, мы пришли просить тебя восстановить совет, продолжить разработку конституции и как можно скорее провести выборы?
- Разве нет?
- Вовсе нет.
Сахи от неожиданности вскинул брови. По тому, что Парна втолковывал ему ранее, он думал, что именно об этом предстоит разговор на встрече.
- Все события прошедшей недели указывают на то, - начал декламировать Парна. - Что ты, Авза, была полностью права. Потребуется немало времени на то, чтобы исключить все повстанческие элементы в Харефе. И поскольку, по твоему заявлению, пока этого не случиться, и выборы проводиться не будут, на твои плечи возлагается единоличное управление Харефом в течение всего ранее озвученного периода.
Глаза Председателя с недоверием сузились, будто она хотела, но не могла найти насмешку в словах Парны.
- Продолжай, - наконец промолвила она.
- Мы пришли к тебе не затем, чтобы требовать, но чтобы предложить тебе помощь. Поверь, нам известно, какой это колоссальный труд — управлять городом в одиночку; как много деталей требуют твоего пристального внимания, как много сложных решений следует принять, и сколько времени занимает эта рутина. Позволь нам разделить ее с тобой. Отправь наиболее скучную работу нам. Большинство из нас уже справлялись с подобными задачами на позиции советников — Шол, например, в рабочем комитете, Бейл — в восстановительном, я — образовательном. Ушти знает, как уладить любой вопрос с ее родичами-Баянами, а Псалмате и Хелеке могут договориться о чем угодно с Сона. Сделать нас твоими министрами — производства, общественных работ, связей с Баянами и Сона, - будет мудрой и дальновидной идеей. Управление городом пойдет как по маслу, и вместе мы приблизим тот день, когда Хареф будет готов к выборному правительству.
Он снова улыбнулся и небрежно прислонился к одной из колонн, напомнив Сахи себя самого во время диспутов в баре. Не хватало только плошки в его руке.
- Ну, что думаешь, Авза? Согласись, звучит превосходно?
Сахи задержал дыхание, ожидая ответа Авзы. Конечно, сам он догадывался, что замыслил Парна: он надеялся, что вместе со своими новыми «секретарями» станет щитом между Авзой и гражданами Харефа; все вместе они наверняка смогут обуздать ее бессмысленную жестокость и успокоить город. Попытка была рискованной, но вдруг удастся убедить Авзу?
Он не сводил с нее глаз, ожидая, что вот-вот она перестанет сдерживать себя, ее плечи содрогнутся под немыслимой ношей, а по щекам потекут слезы облегчения. Он мог поклясться, что видел влажный блеск в ее глазах за секунду до того, как ее взгляд вновь стал острым, как бритва.
- Умная уловка, Парна. - после длительной паузы провозгласила Авза. - И я действительно желала бы, чтобы ваше предложение высказывалось от чистого сердца. Но я знаю, что на самом деле скрыто за ним.
Сахи застонал. Она видела план Парны как на своей ладони.
- Ты жаждешь занять мое место Председателя. - продолжила она. - И, поскольку у тебя недостает силы убить меня, ты выбрал более изощренный способ. Ты пришел во дворец со льстивыми речами, раскланиваясь и готовый стелиться передо мной, как придворный Сона. - она бросила взгляд, полный ненависти, на чету Сона, пришедшую с Парной. - И я догадываюсь, кто натаскал тебя подобным приемам. Для начала ты собираешься забрать у меня эти полномочия, затем другие, пока в конце концов не обретешь власть убрать меня, сбросить в Скважину, а самому воссесть здесь со своими новыми дружками. И Хареф вновь обретет своего Владыку! - она снова впилась глазами в Сона. - Владыку в окружении Сона снова!
Безмятежная улыбка сошла с лица Парны. Он выглядел потерянным, каким себя чувствовал и Сахи. Как могла Авза понять все не так? Да, Парна действительно пытался обвести ее вокруг пальца, но только затем, чтобы его друзья встали между ней и народом Харефа. Он никогда не хотел быть Владыкой! И уж точно не искал способа ее устранить!
- Авза, послушай. Я не хочу смещать тебя. И никто из моих друзей не преследует этой цели. Мы здесь ради людей, каковыми и были в «Черной яме». Мы пытаемся сделать жизнь проще для них, и для тебя. Я…
- Ах, да! - вспомнила Авза, прервав его. - Тебя не раз замечали, беседующим с людьми: с Нулями-организаторами беспорядков, с агитаторами Сона и Баянов, с такими же, как твои новые друзья здесь, жаждущими снова прибрать власть к рукам после моего свержения!
- Авза, мы никогда не хотели свергать тебя! - отчаяние звенело в голосе Парны. - Мы любим тебя! Каждый из нас! Ты превосходишь любого из нас во всем! Храбрейшая, сильнейшая и мудрейшая! Но… Но ты теряешь расположение народа, и рано или поздно они свергнут тебя, если ты не остановишься. Ты должна позволить нам помочь тебе, ради всего, за что мы боролись, ради себя самой! Да, мы навещали повстанцев, Авза, навещали представителей Сона и Баянов, чтобы убедить их отложить свои диверсии, чтобы сказать, что ты прислушаешься к гласу рассудка. В противном случае… - он обхватил свою голову. - В противном же случае они убьют тебя, Авза. Они оставят тебе свои красные длани.
Лицо Авзы вдруг стало холодным и пустым.
- Вот и оно. - пробормотала она. - Кинжал обнажен. Делай то, что говорят повстанцы, или будешь убита. Я услышала достаточно.
Парна вскинул в мольбе руки:
- Авза, нет! Ты все снова не так поняла, послушай…
Она уже повернулась к своей страже:
- Убейте их всех. Никто не должен покинуть зал живым.
Сахи подпрыгнул на стуле, когда Баяны отступили от стен, смыкая круг.
- Что?! Авза, нет! Ты не можешь! Это же Парна!
Он подбежал к ней и хотел обнять, но она оттолкнула его с нескрываемой злобой:
- И он обратился против меня, как и все остальные! Его разум совращен повстанцами, Сона и…
- Но он не обращался против тебя! Неужели ты не слышала…
- Он грозился убить меня! Угроза карается смертью!
- Он не говорил этого, он…
- Угроза карается смертью! - Авза обрушила на него весь свой гнев, сломив его окончательно.
Сахи отступил, пораженный, в ушах у него звенело. В этой женщине не осталось ничего от той Авзы, которую он помнил. Ее красота, воспрявшая и закалившаяся во время революции, пропала: некогда прекрасное лицо стало маской ненависти; глаза, ранее искрящиеся острым умом, теперь стали бритвенно-острыми лезвиями обсидиановых кинжалов.
Находясь на грани рассудка, Сахи раскинул руки и упал перед ней на колени:
- Тогда убей и меня, Авза. Потому что я верю в то же, во что верит Парна. Я желаю того же. Если после этих слов ты посчитаешь и меня предателем, что ж, и я заслуживаю смерти.
Авза моргнула в замешательстве, и на миг ее прежний взгляд вернулся к ней.
- Нет, Сахи. Ты — моя удача, моя надежда. Мир должен быть таким, каким являешься ты. Если тебя постигнет гибель, погибнет все. - она подала сигнал страже, - Но я не могу позволить тебе подвергаться дурному влиянию и дальше. Сакти, запри его, затем расправься с остальными. А после того, как закончишь здесь, отправляйся в трущобы Сона и проделай то же самое там. Их ядовитые языки помутили разум даже моих самых верных друзей.
- Да, Председатель. - прогремела Баянка.
Сахи попытался снова подбежать к Авзе:
- Авза, пожалуйста! Я…
Но он попал в железные объятия. Его бросили на колени, связали руки и ноги и, точно мешок, закинули на плечо одного из стражей.
Последнее, что он успел увидеть, подпрыгивая на спине Баяна, была Авза, наблюдавшая, как окровавленная дубина с хрустом опустилась на голову Парны. Большинство тел других просителей уже плавало в огромной луже алой крови.
Глава 9
Сахи мерил шагами камеру; горе и страх едва не повергали его в безумие. В его сознании мелькали жуткие сцены: череп Парны разлетается на куски, присоединяясь к кровавому морю на полу; как ведется охота на каждого Сона в городе, а среди них — Нефеле, ее родители, другие Сона из мастерской, все те, кого они любили и знали; каждый из них убит, раздавлен и смешан с тысячами тел других несчастных.
Но Сахи знал, что даже это не станет концом страданий Харефа. Авза погубила своих самых близких друзей, так что остановит ее от убийства других Нулей? Безумие заточило ее в мире, где каждый стал ее врагом, поэтому любые средства с ее стороны были оправданы. Ее нужно остановить, но прежде всего — предотвратить резню Сона. Возможно, время уже истекло.
Он осмотрел камеру, пытаясь представить способ, с помощью которого смог бы сбежать и предупредить их о надвигающейся беде, но такой способ отсутствовал. Толщина стен достигала целого метра, прутья дверной решетки сбиты плотно и обхватом превосходили его запястье. К сожалению, Сахи не являлся ни ключом, ни клинком, о которых рассказывают в легендах, в чьих силах было разрезать синтестальную преграду, прорубить себе путь через сотни стражников и выбраться из подземелья дворца. Он также не мог раздвинуть стены по своей воле, как это делают нано. Он был просто Нулем, и уж точно не умнейшим или сильнейшим из их числа.
- Что это за свет? - прорычал страж в коридоре. - Ты развел костер в камере?
«Свет?» - подумал Сахи: «Что за свет?»
Наконец он заметил его. Красный свет пульсировал на сырых каменных стенах. Сахи посмотрел вниз. Его браслет. Он ожил снова. Уже месяцы он не подавал сигналов, как раз с той самой ночи, когда они с Авзой занимались любовью в разрушенном тронном зале Владыки.
По крайней мере, Сахи теперь знал причину свечения браслета. Он всегда пульсировал в минуты приливов страсти, что бы их ни вызывало: любовь, вдохновение, ярость. Последняя как раз охватывала его сейчас. Но какая в этом польза? Раньше браслет усиливал эти чувства, давал энергию, чтобы соединить две идеи и получить третью, открывал новый взгляд на старые замыслы, подсказывал те, что вызовут наибольший отклик в сердцах других. Сейчас же нуменера просто вторила его страху за судьбы тех, кто вскоре окажется мертвым по приказу Авзы. Это чувство до боли терзало его сердце, но могло ли оно сломать окружающие его стены?
За решеткой показался страж-Баян с тупым взглядом из-под низко нависших бровей. Голос его напоминал скрип переваливающихся в штольне камней:
- Что это за свет?
Сахи вгляделся в бесстрастное лицо Баяна. Это ли хотел от него браслет? Мог ли он, воспользовавшись своими злобой, страхом и красноречием убедить стража помочь? Задача столь же бесперспективная, как и попытка пробить стену. Баяны славились отсутствием эмоций, а Сахи — косноязычием. С переговорами куда лучше справлялась Авза, он лишь пристраивался в тени и рисовал. Но чем он мог воспользоваться? Ни альбома, ни карандаша, только его страсть.
Он взглотнул:
- Слушай, страж. - нервно начал он. - Слушай меня внимательно. Мне нужна твоя помощь. Я не собираюсь просить тебя выпустить меня или что-то в этом роде. Я не глупец. Мне просто… Просто может понадобиться твоя помощь, чтобы передать сообщение. Ты должен найти способ рассказать Сона в их гетто, что Авза послала отряды, чтобы убить их, убить всех, до последнего. Мужчин, женщин, детей. Она хочет их смерти, ты понимаешь? Возможно, эти отряды уже в пути, тебе надо поторопиться.
- Свет идет от браслета? Это реликт? Заключенным не позволяется иметь при себе реликты.
Сахи застонал. Произошло то, что он и ожидал.
- Бескрайняя тьма, послушай же меня! Сегодня может погибнуть много людей! Целая раса будет вырезана под корень!
- Пожалуйста, просунь браслет через решетку.
- Ладно, ладно, может, тебе плевать на Сона, оно и понятно. Я имею в виду, хоть ты и работал на них, их тоже не заботила твоя судьба, ведь так? Точно так же, как они плевали на нас, Нулей. Сона заставляли вас делать всю грязную работу, убивать и пытать людей, патрулировать улицы, часами сторожить преступников, здания, места, их не волновало, убьешь ли ты в это время кого-нибудь или покалечишь. Почему теперь тебя должно заботить то, что всех их скоро перережут?
- Пожалуйста, просунь…
Сахи продолжил бормотать, не в силах остановиться. Слова текли из него, как кровь из открытой раны:
- Послушай же, тебе следует знать, что на Сона подобная жестокость не закончится. Наверняка ты уже был свидетелем последних событий с тех пор, как Авза — я хотел сказать, Председатель Авза - захватила власть. Думаешь, она печется о тебе и твоем народе с большей заботой, чем о Сона? - Сахи нервно рассмеялся, но смех его больше походил на писк лаака. - Она презирает тебя и твой народ едва ли не больше, чем Сона! Только посмотри, еще неделю назад вы были врагами, ведь так? Да, пусть она сейчас пользуется вашими услугами. Вы нужны ей для тяжелой работы, она использует вас прямо как Сона, но в глубине души она ненавидит вас. Искренне ненавидит, как… Как…
Его голос едва не сорвался в плач. Судорожно вдохнув, ему удалось подавить рыдания и продолжить:
- Как она ненавидит всех. Послушай. Сейчас она посылает вас, Баянов, чтобы убивать Сона. Она уже натравливала вас на Нулей. Сколько времени пройдет, прежде чем она отправит вас за кровью других Баянов? Сколько ей нужно, чтобы заставить вас врываться в дом к своим же собратьям, а сколько, чтобы отдать приказ умерщвлять ваши же собственные семьи — матерей, отцов, братьев и сестер? Что тогда вы будете делать? Как всегда стоять, выслушивать и исполнять с тупой физиономией и бессердечной покорностью, которые стали притчей во языцех по всему Харефу? Что будешь делать ты?
Дыхание и идеи Сахи одновременно подошли к концу; он, лишенный сил и надежды, осел на пол, ожидая, что страж продолжит ворошить тишину своими просьбами передать браслет через решетку. Но Баян затих, уставившись на него между прутьев. Ритмичное свечение браслета вычерчивало из темноты его окаменевшее лицо. Казалось, он не собирается ни моргать, ни отводить взгляд. Неужели он заснул? Он вообще услышал хоть слово?
Некая неизвестная сила заставила Сахи глубоко вдохнуть и предпринять очередную попытку пробудить чувства стража. Не могло быть такого, что в душе Баяна не осталось ни единой струны, до которой невозможно дотянуться.
- Пойми, пожалуйста. Она вашими руками обрекла на смерть своих самых близких и преданных друзей.
Нежеланная вспышка воспоминания, в котором Парна, прислонившись к колонне, улыбался, причинила ему невыносимую боль, от которой Сахи едва не упал.
- Она обрекла на смерть моего лучшего друга. Что, что же заставляет тебя думать, что она не отдаст приказ убить твою…
- Моя двоюродная сестра. - выговорил страж.
- Что? - оторопел Сахи.
- Моя двоюродная сестра присоединилась к повстанцам. В пещерах на Слое 33. Председатель Авза посылала нас за ними.
- Так… Это уже случилось? - волна сочувствия захлестнула сердце Сахи, будто он только что сам получил такой приказ отправиться за своей двоюродной сестрой. - И ты… Ты исполнил…
- Я задержал ее. Я сказал ей, что будут одни вопросы. Я… Я думал, что это действительно будут одни вопросы.
- Хуже?
- Да. - покачал головой Баян.
- Мне очень жаль. - вздохнул Сахи.
Баян перевел взгляд на его браслет, а затем опять на него:
- Ты бы не позволил этому случиться. Я позволил.
- Мне очень жаль. - прошептал Сахи.
Он подошел ближе к решетке.
- Тогда давай не позволим случиться этому снова! Пожалуйста! Предупреди Сона до того, как Стражи Революции убьют их! Тебе нужно торопиться!
Страж медлил — так долго, что Сахи хотел уже закричать. Неужели он так и не осознал, что люди, может быть, погибают прямо сейчас, пока он стоит и ворочает мыслями?!
Наконец, страж отстегнул ключи от пояса и шагнул к решетке. Сахи отпрянул, опасаясь, что Баян вознамерился отобрать его браслет силой, но когда дверь отворилась, он отошел в сторону, освобождая проход.
- Сона не станут меня слушать. Они мне не поверят. Они поверят тебе. Беги.
***
Однако Сона не поверили ему, по крайней мере, сначала. Многим было известно о том, какое положение занимал Сахи, поэтому они думали, что он пришел, чтобы обмануть их, заставить сделать то, за что Авза сможет арестовать их. В конце концов, с помощью пульсирующего браслета и свидетельства стража-Баяна, чье имя было Хавака, Сахи удалось убедить старейшин Сона отправить разведчиков навстречу Стражам Революции. Когда они вернулись, задыхаясь от страха и спешки, Сона все же решили укрыться в недоступных глубоких пещерах; дети и пожитки грузились на спины и в ветхие тачки и тайными тоннелями отправлялись в укрепленное подземное убежище.
Там Сахи пришлось заново пересказывать свою историю и убеждать еще более подозрительных вожаков повстанцев, но с помощью Хаваки и старейших из гетто, им позволили остаться в убежище.
После их разговоры перешли к более насущным проблемам: как разместить тысячу новоприбывших, как их прокормить и защитить от неизбежного нападения, - к которым Сахи мгновенно потерял интерес. Они вместе с Хавакой бегали, кричали, спорили слишком долго с того момента, как страж выпустил его из камеры, поэтому сил на новые прения у него не осталось.
Сердобольная Сона провела их к временной кухне, организованной в боковом ответвлении главной пещеры, где их снабдили тушеными грибами и пещерной водой в посуде из раковин слурджей. Еда казалась безвкусной и едва ли питательной после дворцовых яств, однако они вдвоем так проголодались, что проглотили все, будто никогда не пробовали лучшей.
Во время трапезы на кухню пожаловала длинноволосая Сона. Она улыбнулась, завидев их.
- Сахи! - она пересекла помещение и обняла его. Это была Нефеле. - Я так и думала, что ты пришел спасти нас. Спасибо тебе. Все, кто работал с нами в мастерской — Сона, Нули, Баяны, - тоже здесь, в безопасности.
- Спасибо Судьбе за такие новости. - с облегчением вздохнул Сахи, затем пристально посмотрел ей в глаза, - Теперь ты зовешь меня просто Сахи?
- Ты больше не мой хозяин, - улыбнулась она.
- Я никогда не был твоим хозяином.
Она рассмеялась и закатила глаза:
- Может, ты и не считал себя таковым, однако ни Сона, ни Баянам, а только тебе дозволялось покидать мастерскую. Ты мог убить любого их нас, не понеся наказания. Как еще можно называть того, кто обладает такими привилегиями?
- Тогда я рад, что оставил эту должность. - проговорил Сахи. - Я хочу навсегда оставить все это.
- Что? - Нефеле села напротив него и одарила серьезным взглядом. - Ты не можешь оставить нас.
- Почему нет? - отвращение, словно тошнота, вдруг переполнило его. - Все, что случилось с того самого момента, как Авза повела толпу на склад оружейной сквозь сломанные ворота, до этой секунды, принесло столько боли, столько ужаса. Все, о чем я желал, перевернулось с ног на голову, свело Авзу с ума. Я больше не могу выносить этого. Я… Я жалею, что придумал красные длани, глядя на те злодеяния, на которые они вдохновили… На которые я вдохновил…
Хавака издал утробный рев, прочищая горло.
- Поэтому ты не можешь оставить нас. Ты хороший человек, Нуль. Ты умный человек. Но ты позволил случиться ужасным событиям. Теперь тебе надо воспользоваться своим умом, чтобы все исправить.
- Новое восстание не за горами, Сахи. - кивнула Нефеле. - Оно неизбежно. И тебе ведомо это. Отныне твоя ответственность, твой долг — сделать так, чтобы оно стало последним.
Сахи застонал. Казалось, что его тело покинули все силы разом. Конечно, она была права. Они оба правы. Он и никто другой привел механизм событий в действие. Он дал начало смертям, преследованиям и потрясениям, оставив первую красную длань. Но неужели он снова должен пройти через все ужасы минувшего времени? Снова испытать отчаяние, следующее за восторгом первых дней; снова засвидетельствовать смертоубийства, продиктованные необходимостью, но не принесшие ничего, кроме страданий; увидеть, как идеалы, выпестованные светлыми умами в ветхой лачуге, будут попраны коррупцией и паранойей в тронном зале; как хрупкая утопия из самых сокровенных его мечтаний превращается в уродливую реальность в политических играх и борьбе за власть? Единственным ответом на эти мысли было желание отрубить себе запястье вместе с браслетом.
Пошатываясь, он направился к выходу из пещеры, тошнота душила его, а слезы слепили.
- Я просто не могу. Простите меня. Не могу пройти сквозь все это снова. Просто не могу.
Нефеле и Хавака звали его, но их слова звенели безликим шумом в его ушах. Он побежал, не разбирая дороги, через тоннели в неизвестные пещеры, ища лишь место, чтобы побыть одному, чтобы спрятаться в темноте, уснуть и никогда не просыпаться.
***
Но сон не приходил.
Усталость наконец свалила его в темном уголке лабиринта ходов, окружающего главную пещеру Сона. Пусть он и лежал, закрыв глаза и прислонившись к холодной каменной стене, дыхание и пульс его замедлились, но разум отказывался принимать отдых.
Было трусливо и неправильно убегать, и он знал это. Еще более непростительными были поиски смерти, чтобы избежать чувства вины и расплаты за сделанное — и не сделанное — за дни правления Авзы. Но любая попытка все исправить, проигрываемая в его сознании снова и снова, не вызывала ничего, кроме скорбной усмешки. Всем им так или иначе не суждено принести плодов. Восстание не сработало. Оно искалечило и извратило повстанцев до неузнаваемости, так что к моменту, когда им удалось сбросить угнетателей, они сами взяли на себя их роль; колесо тирании лишь повернулось, сохранив целостность, и уже никогда ничего не изменится.
Хоть он и знал, что прилагать усилия тщетно, что любое новое стремление обречено на провал, некая часть его, словно копошащийся в обвале лаак, противилась смиренному бездействию. Что если еще существовали мосты в славное будущие? Что если они останутся нетронутыми после того, как пламя восстания выгорит? И по ним пройдут повстанцы, чьи мысли будут не о вечной борьбе, а о том, как изменить взгляды власть предержащих?
Ошибка также заключалась в символе красной длани. Она служила призывом к разрушительным действиям, к ответной жестокости против угнетателей, она заострила ненависть Нулей против остальных народов, объявила их единственными жертвами, оправдала все насилие против Сона и Баянов, превратила его в справедливое воздаяние. Истина же заключалась в том, что жертвами расслоенного общества Харефа оказались все три расы. Возможно, Нули были самыми очевидными, ибо они не властвовали над своими жизнями и имели худшие условия существования. Но Баяны страдали не меньше: лишенные эмоций, творческого начала, отстраненные от всех решений, формирующих их жизни, предписанные Сона быть ходячими изваяниями. И так же сами Сона, хоть и купавшиеся в роскоши, оказались жертвами, неспособными позаботиться о себе без целых отрядов слуг, укрытые от тягот жизни, словно птицы в золотых клетках, теряющие самообладание стоит лишь дверце клетки раствориться.
Для славного будущего требовалось выстроить общество, в котором к нему стремились все три расы на равных. Именно так можно было окончательно разорвать порочный круг и обратить в пепел старый порядок, где одни господствовали над другими. Баяны, Сона и Нули должны были расселиться по всем слоям Харефа и делить невзгоды и радости существования в городе поровну.
Но возможно ли прийти к такому? Даже повстанцы трех рас оказались разрознены: подземный лагерь Сона стоял в отдалении от базы недовольных правлением Нулей, а Баяны, отказавшиеся вновь стать слепым орудием, заняли третье укрытие. Если бы преуспела одна из групп, другие две так же стали бы у подножия нового социального строя. Как объединить их и убедить сражаться не за власть, а за равенство? Какой символ необходимо избрать для этого? Как противовес красной длани? Что-то, что тоже призывает к действиям, но не к войне? Символ соединения, а не разъединения?
Корень всех проблем крылся в том, что каждая раса действовала лишь в своих интересах и главной задачей ставила защиту своей идентичности от остальных двух. Но ведь жители Харефа не должны представлять угрозу друг для друга, не так ли?
Мысленно Сахи вернулся к тому обеду в тронном зале Владыки, когда он и Авза разговаривали о новых знаменах с изображением красных дланей для дворца, а Парна читал книги, позаимствованные из тайной библиотеки Владыки. Тогда его рассмешил отрывок, в котором говорилось, что Нули, Баяны и Сона в прошлом были людьми, впоследствии модифицированными давно забытыми хозяевами, избравшими для них облик согласно предусмотренным занятиям. Однако внутри все три народа были одним: с похожими мозгами, одной кровью, такими же органами. Такими же.
Внезапно вдохновение снизошло на Сахи. Он нашел! Нашел символ, объединяющий все расы в одну и дающий понять, что внутри все они одинаковы, побуждающий к действиям, но не к войне.
Он обшарил карманы, пытаясь обнаружить карандаш или кисть, но с собой у него не было инструментов для рисования. Он огляделся: в расступающейся от пульсирующего камня браслета темноте не оказалось ни камня, ни даже погасшего факела, из которого можно было добыть уголек.
Что ж, все намекало на то, что теперь ему нужно пролить свою кровь ради своей же веры.
Да.
Хоть и было совсем поздно.
Шипя и морщась от боли, Сахи прикусил кончик среднего пальца до крови, затем повернулся к стене, поднял свою руку и нарисовал то общее, что все три народа Харефа имели под разноцветной кожей.
Он нарисовал сердце.
Об авторе
Натан Лонг — сценарист и писатель, принявший участие в создании двух фильмов, сериала «Приключение субботним утром», а также нескольких телевизионных эпизодов в живом и анимационном исполнении. Кроме того, на его счету одиннадцать романов в жанре фэнтези и несколько коротких рассказов, отмеченных наградами. Натан родился и вырос в Пенсильвании, где также учился и принимал участие в нескольких панк- и рок-группах, и лишь затем отправился в Голливуд за своей писательской мечтой. Сейчас же он работает профессиональным писателем, а иногда, как в прежние времена, играет в группах.
Numenera Нуменера Перевод рассказа Красная Длань
© Copyright: Алексей Хикари, 2022
Свидетельство о публикации №222010301806
Свидетельство о публикации №222010301806
Рецензии