Перед рождеством всякое бывает

        Тонкий месяц повис аккурат посередине звёздного неба. Мороз крепчал и к одиннадцати носу из дома было высунуть невозможно. За - то дома мороз не страшен. Жарко истоплены печи. Тётя Вера с дядей Сашей давно спят. Нам с Аней же, вовсе неспалось.
       – Может на улицу? – предложила я.
       – Ага. А мамка проснётся и нам попадёт так, что все каникулы будем дома сидеть.
        – А мы тихо и недалеко.
       Второклассница Нюта сопела, но уже натягивала тёплые вязаные штаны.
       Я приехала в деревню к тёте вчера, в канун Рождества и стоявшая тёплая погода, вдруг за сутки сменилась сильным морозом за тридцать.
       Мы, держась за руки вышли на крыльцо, плотно прикрыли за собой тяжёлую входную дверь. И, стараясь не скрипеть калиткой, вышли на улицу. Месяц, висящий высоко в небе, хорошо освещал дорогу. Звёзд в небе было такое множество, что если бы два килограмма манной крупы кто - то рассыпал в одной маленькой комнате, было бы то же самое. И казалось, что все они светятся и свет их долетает до высоких сугробов по обочине широкой дороги. Мы с Аней прошлись до поворота на ферму. В сугробе торчала длиная палка. Вчера Колька с Серёжкой здесь устраивали "бой на мечах". Значит где - то рядом есть ещё одна. Анютка схватила палку и стала шишить в сугробе. Она тыкала в снег, скакала и дубасила снежный сугроб, словно сражалась с кем - то невидимым и неизвестным.
       – Хватит дурить. Пошли дальше.
      Анютка замотала головой:
       – Нет. Дальше не пойду. Боюсь.
      –Чего боишься?
      Аня палкой ткнула в воздух и показала путь в сторону фермы:
       – Туда не пойду. Там домов нет. Там темно и страшно.
       Я пожала плечами:
       – Ну пошли назад.
       Анютка взяла палку под подмышку и слегка развернув её к забору, пробежала вдоль первого дома.
От промёрзшего забора от прикосновения с палкой послышался весёлый звон – Брум, Брум, Брум, Брум, Брум.
        Анютка завернула за угол и с той стороны по широким доскам она уже стучала, словно молотком и звук шёл уже совсем другой – блям, блям, блям, бдыц. Блям, блям, бдыц, бдыц.
        Анютка бежала вдоль домов и хохотала. А из под палки – Блям, бдыц, Брум, Брум, Брум. Хрясь. Блям, блям.
       Вместе с нами в дом ввалился клубами мороз. Мы долго возились на кухне, ставя валенки на печку. Вешали пальто. Потом пили чай с малиной. Разбудили дядю Сашу. Он взял папиросы и вышел на крыльцо. В дом снова ввалился клубами холодный воздух. Мы с Анюткой, у тёплой печки с горящими после морозной прогулки щеками, тихо хихикали. Часы показывали полночь.
       Расстеленые кровати у печки прогрелись, мы нырнул под одеяла и долго болтали, сон не шёл, потом зажгли лампу. И читали книжку, которую я привезла с собой. Анютка перебралась ко мне. Смотрела картинки, водила пальчиком по строчкам, потом голова её упала на руку и я услышала ровное дыхание, спящей, младшей сестры.
       Рано утром, когда мы ещё спали в дом вбежали Юлька с Маришкой, они громко, что - то рассказывали тёте Вере, а она их о чём - то расспрашивала. А они наперебой уже кричали. Мы с Аней босиком в маечках выскочили из комнаты в большой коридор, соединяющий три комнаты и кухню. Девчонки возбуждённые размахивали руками и рассказывали:
       – А оно как застучит, как загрохает. И так зло - бум, бум. Ух, бух. А кошка у нас как заорёт. А мы как подпрыгнем. Колька спал на полатях. На улице каааак грохнет. А он подпрыгнул и прям головой в потолок. Юлька приставила ладошку бугорком ко лбу – у него теперь вот такая шишка. Мы с Мариной к окошку подходить боялись. Так там кто - то сильно стучал. И не в калитку.
        Тётя Вера качала головой:
        – Куда же?
       Маришка развела руки в сторону:
       – А везде! И слева и справа и сверху и даже, как будто из под земли.
        – Ага – подхватила Юлька – вот мы сегодня страху натерпелись.
       – А мамка сказала, что перед Рождеством, всякое бывает. И спать нас погнала. А сама на улицу выйти хотела, да Коля её не пустил. Вот.
        Мы с Аней переглянулись и расхохотались.
        – Что Вы смеётесь? Вам бы так, я бы на вас посмотрела – сердито выговаривала нам Маришка.
       Но мы то с Нютой знали, как никто другой, кто незаметно для себя напугал людей в рождественскую ночь.