Что Путин уяснил из распада Советского Союза

Распаду Советского Союза предшествовал «период застоя». Сравнивая показатели стагнирующей экономики России с годами застоя СССР, иные наблюдатели полагают, что у России наблюдается подобная траектория развития. Однако, авторы статьи в Foreign Affairs предостерегают против такого упрощенного подхода.


Вот что они пишут 29 Декабря 2021 г. в статье с заголовком «Что Путин уяснил из распада Советского Союза» (What Putin Learned From the Soviet Collapse).


* * *

Когда 30 лет назад, 25 декабря 1991 года, распался Советский Союз, его распад последовал за десятилетиями экономической стагнации. Советский лидер Михаил Горбачев, надеясь провести реформы, назвал 1970-е и 1980-е годы «эпохой застоя». Тем не менее, хотя он осознавал проблему, Горбачев не смог спасти больную социалистическую систему. Действительно, его неудачная попытка системных реформ в конечном итоге привела к распаду Советского Союза.

На первый взгляд, экономика России сегодня выглядит столь же больной. Доходы на душу населения не улучшились за последнее десятилетие. Доля России в мировом производстве снизилась в сравнении с 2008 годом. А крупные сектора экономики остаются технологически отсталыми или отчаянно нуждаются в модернизации. Общее экономическое состояние снова можно охарактеризовать как «застой».


Однако Президента России Владимира Путина и его правительство вряд ли постигнет участь их советских предшественников. Лидеры Кремля, так же как и лидеры коммунистической партии в Пекине, штудировали советскую историю, чтобы избежать ее повторения. Они извлекли уроки из неудачных попыток Советского Союза повернуть вспять спад в 1970-х и 1980-х годах, и многие ключевые атрибуты российской экономики и российской экономической политики отражают желание избежать повторения советского опыта времен Горбачева. Как недавно заметил российский экономист Сергей Гуриев, «макроэкономическая политика России намного более консервативна, инфляция находится под контролем, имеются большие резервы, сбалансированный бюджет и отсутствие внешнего долга», рыночная экономика России «намного более эффективна и устойчива», чем была в Советском Союзе.

Безусловно, Россия все еще пытается найти экономическую модель, способную обеспечить непрерывный рост и снижение зависимости от экспорта ресурсов. Тем не менее, Москве удалось укрепиться в устойчивой конкуренции с Соединенными Штатами. Экономика представляет собой не серьезную слабость, а прочную часть стратегии Путина по обеспечению стабильности режима, поддержанию преемственности и противодействию введенным Западом санкциям.

УРОКИ СОВЕТСКОЙ ЭПОХИ

Российские политики извлекли уроки из суматохи позднесоветского опыта, а также экономических потрясений 1990-х годов. Обвал нефтяного рынка в 1986 и 1997 годах нанес огромные бюджетные потрясения Советскому Союзу и молодой Российской Федерации. Среди политиков в Москве эти потрясения вызвали глубоко укоренившиеся опасения по поводу того воздействия, которое волатильность рынка ресурсов может оказать на финансовую стабильность экспортно-зависимых экономик.

Создание новых стабилизационных фондов вскоре после вступления Путина на пост Президента в 2000 году стало прямым ответом на эти опасения. Эти средства позволили России накапливать резервы от экспортных поступлений, которые помогли бы ей выдержать макроэкономические последствия скачков цен на нефть и снижения экспортных доходов. Несмотря на значительное падение цен на нефть по сравнению с пиками последних лет первого десятилетия этого столетия и экономический спад в 2014 и 2015 годах, Москва успешно восстановила свои валютные резервы, а также активы, которые менее уязвимы для будущих санкций США. Россия приспособилась к гораздо более низким ценам на нефть и встроила амортизаторы, которые делают зависимость от экспорта энергоносителей гораздо менее уязвимой.

При Путине Россия также стремится снизить свою зависимость от импорта. Здесь также политическое мышление формировалось на основе опыта позднесоветской эпохи, когда хроническая неспособность производить достаточные объемы стратегически важных товаров, в том числе основных потребительских товаров, таких как зерно, а также высокотехнологичное оборудование, заставляла страну сильно полагаться на импорт, увеличивая его зависимость от доходов от экспорта нефти. Когда в 1986 году разразился нефтяной шок, каждая третья буханка советского хлеба производилась с использованием импортного зерна.

Руководство России усвоило урок, что финансовая слабость ограничивает свободу действий страны на международной арене. В конце 1980-х Горбачев обладал ограниченными возможностями, когда столкнулся с беспорядками в Варшавском договоре и перспективой объединения Германии. Ведущие государства Варшавского договора были в большом долгу перед Западом, в то время как Москва была ограничена в своей способности поддерживать неустойчивую экономику этих сателлитных коммунистических режимов. Получение финансовой поддержки со стороны Германии было также фактором согласия СССР с объединением Германии.

Как результат, Россия в глазах большинства в Москве игнорировалась во внешнеполитических вопросах на протяжении 1990-х годов. Это была великая держава только по названию. Как только руководство России выплатило долги страны и уменьшило зависимость государства от внешних финансов, оно начало восстанавливать глобальные позиции страны.

СПРАВЛЯТЬСЯ СО СТАГНАЦИЕЙ

Несмотря на внешнее сходство, особенно с периодами Брежнева и Андропова, на практике Кремль сегодня сталкивается с глобальной экономической системой, совершенно отличной от той, которая препятствовала амбициям его предшественников позднесоветской эпохи. И, несмотря на экономический спад в России, политики, контролирующие эту систему, извлекли уроки из неудачных попыток советского руководства справиться с социально-экономической стагнацией. Вот несколько ключевых отличий.

Рассмотрим производство продуктов питания. Советский Союз обладал одной из самых неэффективных сельскохозяйственных систем в истории человечества. К 1980-м годам большая часть советского бюджета была направлена на субсидирование производства продуктов питания. Советский Союз был полон парадоксов: ведущий производитель сельскохозяйственного оборудования, но в то же время крупнейший в мире импортер продуктов питания, что оказывало огромное давление на бюджет страны и требовало огромных продаж нефти для финансирования растущих счетов на импорт продуктов питания. Напротив, сегодня Россия является крупнейшим в мире экспортером пшеницы и близка к тому, чтобы стать вчистую экспортером продовольствия. Несмотря на то, что по-прежнему в экономике доминирует государство, российская экономика гораздо более рыночна и гораздо менее неэффективна в жизненно важных секторах по сравнению с советской экономикой.

Российское руководство также стремится избежать расточительных военных расходов своих предшественников. Оценки советских военных расходов различаются, но большинство современных аналитиков оценивают бремя советской обороны где-то между 15 и 25 процентами Валового дохода. Военные расходы такого масштаба часто оставляли другие секторы экономики без ресурсов. Сегодня общая нагрузка на оборону России составляет менее пяти процентов ВВП. Такой уровень военных расходов вполне позволителен в условиях низких темпов роста и вряд ли приведет Москву к экономическому краху. Что еще более важно, это не является серьезным фактором внутренней экономической неэффективности и не истощает ресурсы других секторов, как советское бремя обороны.

Помимо огромного военного бремени, которое нес Советский Союз, руководство страны финансировало чрезвычайно дорогостоящую внешнюю политику, конкурируя за лидерство в социалистическом мире с Китаем и против капиталистического мира во главе с Соединенными Штатами. Москва поддерживала уровень жизни в Восточной Европе и субсидировала государства-клиенты по всему миру. На практике таких обязательств у России сегодня нет. По сравнению с чрезмерным напряжением советской внешней политики 1970-х годов нынешние обязательства и отношения Москвы за рубежом гораздо менее затратны, а многие из них в большей степени ориентированы на бизнес. Сегодня российские элиты заинтересованы не в соперничестве за идеологию, а в возможностях получения материальной выгоды. Россия больше ориентировалась на глобальный статус, чем на глобальное лидерство, и держит свои жизненные интересы ближе к дому, сосредоточивая внимание на соседних государствах и на бывшем советском пространстве.

Наконец, советская экономика в 1980-х годах столкнулась с системным кризисом, отчасти из-за ее интеграции с мировыми рынками нефти и зерна, а крах Советского Союза наглядно продемонстрировал, насколько подверженность влиянию международных рыночных сил несет риски для экономической безопасности. Политики в Москве сегодня слишком хорошо осведомлены об этих рисках, особенно с учетом того, что углеводороды по-прежнему составляют подавляющую часть экспорта России (хотя сама экономика намного более разнообразна). Обеспечение экономической безопасности страны при одновременном управлении рисками интеграции в мировую экономику является важнейшим компонентом более широкой стратегии Москвы по укреплению своего суверенитета и независимости. Москва поняла, что она должна играть активную роль на ключевых мировых рынках, таких как нефть, чтобы формировать внешнюю среду в свою пользу. В то же время российские лидеры укрепили систему, чтобы уменьшить воздействие экономических инструментов принуждения, которыми обладают такие страны, как Соединенные Штаты, в силу своего положения и структурного влияния в мировой экономике.

ХРОНИЧЕСКИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НЕДОМОГАНИЯ

Сегодня перед российской экономикой стоят три взаимосвязанные проблемы. Во-первых, уровень инвестиций составляет около 20 процентов ВВП, что слишком мало для проведения широкомасштабной модернизации экономики. Руководители России открыто признают, что уровень инвестиций от 25 до 30 процентов ВВП необходимо поддерживать в течение десятилетий, чтобы она стала высокодоходной и технологически конкурентоспособной страной. Во-вторых, из-за множества хронических недугов, таких как низкие инвестиции, повсеместная погоня за рентой среди патронажных сетей и неэффективные государственные предприятия, годовые темпы экономического роста с 2013 года составляют 0,8 процента, что ниже среднемирового показателя, составляющего около трех процентов. Это означает, что доля России в мировой экономике сокращается, что приводит к третьей проблеме: снижению уровня жизни. Реальные располагаемые доходы сейчас ниже, чем десять лет назад.

Однако, благодаря консервативному подходу к макроэкономическому управлению, эти недостатки не представляют реальной угрозы для руководства России. Россия оказалась способной к адаптации во время финансового кризиса 2008 года, недавней рецессии 2014–2015 годов и снова во время глобальной рецессии 2020 года, вызванной пандемией COVID-19. Несмотря на все свои недостатки, политическая элита России создала систему, которая способна выдерживать шоки цен на нефть, рецессии и санкции лучше, чем когда-либо в прошлом. Когда в 1986 году цены на нефть рухнули, советское руководство было вынуждено иметь огромный бюджетный дефицит, печатать деньги (что вызвало инфляцию) и занимать огромные суммы у международных кредиторов. В 2020 году бюджетный дефицит России составлял 3,5 процента (половина от бюджета европейских стран), который почти полностью финансировался за счет собственных значительных ресурсов. Эти внутренние ресурсы также помогли России адаптироваться ко многим вызовам, с которыми она столкнулась после введения западных санкций в 2014 году.

Долгосрочные экономические проблемы, с которыми сегодня сталкиваются российские лидеры, серьезны, но они не определяют будущее России. На протяжении всей истории России как великой державы, ее доходы на душу населения были значительно ниже, чем у ее основных соперников, и она редко обладала широкими технологическими возможностями своих современников. Тем не менее, лидерам России, ориентированным на безопасность, последовательно удавалось накапливать достаточную военную мощь относительно отсталой экономики, чтобы более чем удерживаться на международной арене. Из-за небольшой доли России в мировом ВВП она может казаться экономическим карликом (особенно при использовании рыночных обменных курсов), но эти показатели обманчивы, поскольку говорят больше об экономическом влиянии, чем о реальной способности государства или способности государства выдерживать конкуренцию. Способность России мобилизовать ресурсы остается значительной и исторически устойчивой.


Те, кто ожидает повторения 80-х годов, должны помнить, что не застой сам по себе обрек советскую систему на гибель. Экономический застой побудил Горбачева провести широкие системные реформы, которые положили начало цепочке событий, которые в значительной степени способствовали распаду Советского Союза. Однако такой результат был не только результатом стечения событий, идей и материальных влияний, а, в первую очередь, результатом выбора, сделанного советскими элитами. Несмотря на медленный экономический рост, нынешнее руководство России предпочитает постепенную корректировку существующих экономических подходов радикальным реформам. Кроме того, они старательно избегают тех системных реформ, которые могут подорвать основы режима, его способность выступать в роли арбитра между элитами или его способность управлять изменениями.

Сегодня экономическое недуги России не так важны для способности Москвы отстаивать свои интересы за рубежом или формировать глобальные дела, чем это было в контексте холодной войны. Поскольку глобальная политика изменилась, а главным конкурентом Вашингтона является Пекин, экономическая стагнация, с которой сталкивается Москва, вряд ли приведет к падению власти и ее обнулению, как это произошло с Советским Союзом во время последней части холодной войны. Фактически, когда Соединенные Штаты находятся в состоянии конфронтации с Китаем, Россия может обнаружить, что, несмотря на слабую экономику, у нее появляется все больше возможностей для маневра - и растет, а не уменьшается влияние на мировой арене. Устанавливая предположения и ожидания в отношении стратегической среды, Вашингтон должен задать себе основной вопрос: после многих лет экономической стагнации легче ли сегодня справиться с Россией, чем десять лет назад? Если ответ однозначно отрицательный, то на чем основаны ожидания, что такая стагнация может резко облегчить это геополитическое бремя в ближайшее десятилетие?

РИЧАРД КОННОЛЛИ – (RICHARD CONNOLLY) директор Eastern Advisory Group и ассоциированный член Королевского института объединенных услуг (Royal United Services Institute, RUSI).

МАЙКЛ КОФМАН – (MICHAEL KOFMAN ) директор программы исследований России в Центре военно-морского анализа (Center for Naval Analyses ) и старший научный сотрудник Центра новой американской безопасности (Center for a New American Security).