Гирлянды

В окнах сияют гирлянды. Красные искорки, зеленые водопады, серебристые змейки, желтые снопы снежинок. Освещают темноту за стеклом. Волшебство длиною в две недели, затем снятое и спрятанное в пыльные пещеры Гималаев до следующего года. Если верить, что волшебство можно купить на местном базаре у быстрого на едкие комментарии торгаша, привезшего гирлянды из Турции по выгодной цене, в четыре раза меньше той, по которой продает. Но вот оно, светится, мерцает в ночи, переплетенное чудесным симбиозом с веточками и листьями молчаливых свидетелей человеческого быта: фиалками и фикусами, денежным деревом и флоксом, геранью и алое.

Между комнатных растений восседают сфинксы, глядя на падающий снег и проезжающие автомобили. Им нет дела до бегущих по своим делам огоньков. Их не съесть, а если сорвать, то получишь от хозяев нагоняй. Пусть уж висят! За спинами сфинксов вырисовываются кухни и спальни, какие-то необъятные залы с пышными люстрами, где впору водить хороводы вокруг елки и рассказывать Деду Морозу стишок об атрибутике Нового Года. Что касается кухонь, если вам интересно, то они в ущельях шкафчиков и сугробах холодильников, на стенах висят шумовки и черпаки, огромные вилки для переворачивания кусков бизоньего мяса и фартуки в рыжих подсолнухах.

Если же говорить о спальнях, то там изредка видны посадочные полосы кроватей и диванов, саркофаги шкафов-купе с мутными зенками зеркал, разрисованных амурами и розами, а еще уютные уголки с компьютерами, мертво шевелящими синими ртами в серую глухоту пустой комнаты. На стенах можно выловить взглядом золотую стайку медалей, платиновую окантовку грамот, глянцевые плакаты умерших музыкантов и плеяду семейных фотографий, где все смеются в объектив, будто увидали падающего Чарли Чаплина, зацепившегося при этом за стойку с зонтами. Хотя никто из них, конечно, не задастся вопросом, существуют ли стойки для зонтиков в наше время.

Иногда окна, на которых висят триумфы праздников, приоткрыты, и оттуда слышна музыка. Владелец вышел в соседнюю комнату, выскочил в магазин, улетел на Венеру собирать семена неоновых маков, а мелодия переполнила помещение и тихо льется из треснутых шлюзов, неся на нотах брызги искусственных светляков. Здесь, внизу, ты видишь, как испускает ввысь охряной дымок Lana Del Rey, сыплет черным песком Sleep Dealer, развивается на холодном ветру Massive Attack, электрическими разрядами палит в атмосферу Klaxons, гарцует с самоубийственной реальностью гитара в The Devil Makes Three или же популярно вещает о несчастной любви Земфира.

Порой сквозь пелену штор и гардин, сквозь джунгли растений и поднятые уши сфинксов, сквозь бастионы бутылок и банок, сквозь магические трели гирлянд, сквозь стеклянные перепонки и туман виднеются силуэты. Они там двигаются, будто в немом фильме. Поправляют занавески, вешают носки на батарею, ходят туда и назад, бесцельно танцуют, радуясь жизни, подносят стопки и стаканы к губам, сгибаются от смеха или боли в правом боку, машут кому-то рукой, а тот, другой, машет им в ответ, но не рукой, а какой-то конструкцией, напоминающей шесть багетов связанных бичевой. Некоторые подходят вплотную к окну, резко и торопливо отдергивают все преграды и смотрят, смотрят вдаль, горячим лбом вжавшись к прохладной слюде. Огоньки опутывают их плечи и тоже смотрят на город и даже дальше, в пустоту, где снег падает с перламутровым шорохом, заметая слова песни о том, что «Такого снегопада, еще не помнят здешние места…».

Я же сижу на лавочке, робко участвуя в спектакле. Рядом со мною лежит пакет с гирляндами. Надеюсь, они будут гореть столь же весело, как и у вас.