Рруссо маэстро. Одиссея первая. Первый отрывок

 начало  http://proza.ru/2017/03/18/2408

Одиссея первая – ПУЭРТО-РИКО, ПЕРВАЯ ПЫЛЬ, - в которой лирический герой «два года обратно» впервые встаёт на преступный путь, но героически разогревает при том замороженных людей.

-------


- До шести можешь резать спокойно, - кивнув коротко стриженой головой, уверил Стременева шеф, - до шести полиция не приедет.

И укатил.  Оставив Стременева до самого завтрашнего утра одного с восемью разбомбленными ванными комнатами в отеле «Гуаяна» и собственными страхами. И, тщательно закрыв за собой все двери, Стременев, привычно содрогнувшись внутри, крепко ухватил свой инструмент. И через секунду близлежащие окрестности огласились истошным визгом, и бурое облако неотвратимо поплыло на соседние белоснежные бунгало с праздными туристами.

Оставшись теперь даже без помощника, Стременев первое время страшно боялся, чувствуя себя крепко пойманным в каменном мешке стен, в который только-то и осталось сунуть руку равнодушным к его проблемам и бедам полицейским. Потом немного обвыкся, притерся к этим страхом – заканчивать свое грязное дело надо было все равно.

Нормальные люди ехали сюда отдыхать. Он приехал работать…

*   *   *

- Не умеют у вас в России работать, не умеют! – на чистейшем русском языке стенал шеф, беспрестанно меряя длину коридорчика широкими шагами, а высоту потолков – артистичными взмахами рук. – Испанец бы эту работу за день сделал, а ты уже второй возишься, и конца еще не видно!

Коридор был совсем коротенький, отчего беснующийся Александр напоминал Стременеву тигра в клетке. А кожаные сандалии на босу ногу вкупе с бородой и усами, искренний такой монолог и взмахи рук предавали шефу безусловное сходство с античным оратором («О, боги, боги!»).

Впрочем, бросивший Стремнева подсобник Николай его сразу предупреждал: «Псих еще тот! Парни ванну не по уровню поставили, он приехал – как давай её пинать!».

Ну, за поставленную не по уровню ванну – трезво оценивал ту ситуацию Стременев – пинать надо было совсем не её, железную, а мастеров, по пояс деревянных: вода ж уходить не будет, ясно и дураку! А вот с его собственной ситуацией выходили сейчас непонятки. Хотя…

- Так, получается, я плохо работаю?

- Нет, - потихоньку включал уже заднюю Алескандр, - просто ты недавно из России.

Стремнев не нашелся, как сейчас вмазать шефу за Россию: еще придумает. Даром что ли капитан его напутствовал в дорогу: «Не подведи Россию!». Ничего – жизнь, она покажет!..

- Ладно, - внезапно глубоко вздохнув, вдруг обмяк Александр, - чего-то я все ворчу, ворчу… Пойдем – чая выпьем!

Стременев согласно кивнул: «это дело!». Хоть и было время ему дорого, но выслушивать такие попрёки – себе дороже.

Яркое солнце лилось на террасу с пластмассовым столиком и стульями, играло в пальмовых ветвях, тонуло в лазоревой воде бассейна. Но эти двое скрылись от его лучей, как и от случайных взглядов соседей, в полутьме гостиничного номера.

- Ты не обижайся, - говорил Александр Стременеву, наливающему питьевую воду из пятилитровой баклажки в кастрюльку. – Тут есть такое понятие: пион…

Ставящий на плиту кастрюльку Стременев повёл ухом: нарциссом его уже несправедливо раньше называли.

- Пион – это подсобник. То есть – принеси, подай… А есть – офисиаль: почти, как офицер, да.  Офисиаль – это мастер, и к нему совсем другое отношение. И оплата другая, соответственно. Понимаешь? Поэтому, если я ворчу который раз на тебя – только для того, чтобы ты поскорее стал офисиалем.

Кипяток поспел моментально. Благо, Стременев вчера не поленился сходить в магазинчик, что находился чуть выше по улице – купил воды питьевой. А то они с Александром давились водой из- под крана – солоноватой на вкус. Александр, правда, утверждал, что все здесь, на острове, такую воду пьют запросто, и каждый раз говорил, что надо, вот, воды питьевой привезти, не забыть бы!

- А выбор чая здесь видел какой? Один-два сорта: не пьют его. Тогда как, кофе – полные полки. А к чаю я на Мальдивах пристрастился.

Стремнев уже достаточно хорошо знал эту историю Александра – как арестовали его, совершающего в одиночку кругосветку на парусной яхте, на Мальдивских островах. За шпиона и диверсанта приняли. Упрятали в тюрьму, где циновка вместо койки лишь в лазарете – остальным бетонный пол. И отсидел там Александр полгода – Библию за этот срок от корки до корки изучил. И только Красный крест, не без помощи миссии католической, его оттуда и вызволил.

Теперь Александр-католик крестился на каждый блеснувший в небе крест соборный - когда ехали они сюда на машине, Стремнев с Николаем пронаблюдали, - и яро спорил с православным Николаем (пионом, как выяснилось) на религиозные темы: «А почему православные в церкви торг затеяли – лавку свечную поставили?».

Стремнев чуть позже, помыкавшись по острову, да пообтершись, сделает вывод, что каждый наш эмигрант здесь обязательно имеет какое-то криминальное прошлое.

Впрочем, покинул Саня родные просторы ровно в тот год, когда большая держава развалилась. Ушел натурально – пешком.

- Самый плохой автостоп – в Голландии, сроду не остановятся. А вот в Германии было: не успел руку поднять – уже тормозят. И вот какой случай там произошел, и в память запал. Я, правда, тогда уже велосипедом обзавелся. Вот, еду по большой дороге, вижу – в сторонке местечко симпатичное: дома трёхэтажные, зелень. Наверняка и магазин там должен быть! А я тогда, честно сказать, на полной мели был – бутылки собирать и сдавать не брезговал. Вот, подъехал к магазинчику – люди около него стоят приветливые, смеются, кто-то и пивко потягивает: совершенно не немецкая атмосфера. Вот, как будто я домой попал… Постоял для приличия, чего-то некстати сказал, кому-то невпопад ответил, со всеми посмеялся, бутылки из урн выудил, поехал дальше. Еду, и вижу вывеску того местечка: психиатрическая лечебница.

Ишь, к какому выводу невольно подвёл!

После четвертой чашки чая засобирался Саня наконец восвояси.

- С судна мне там капитан не звонил? – спросил Стременев напоследок.

- Нет, - мотнул головой шеф, - никто не звонил. Ладно, я помчался! Ну, ты эту ванную сегодня-то добьешь?

Стременев уверенно кивнул. И спровадив шефа, тотчас принялся за работу – солнце было еще высоко.

К шести с ней было покончено – с очередной ванной комнатой. Теперь, под покровом спускающейся ночи, оставалось лишь разделать швы между свежеуложенными керамическими плитками.



Продолжение следует