Эрна Абрамовна

  Бабку звали Эрна Абрамовна. Последние лет 60. А до этого её звали, видимо, просто Эрночкой. Но тот период её жизни, удачно совпавший с первыми пятилетками, мало кто уже помнил. Эрна Абрамовна жила и трудилась в городе Быхове. Там же она трижды выходила замуж и все разы очень удачно. Все её избранники были людьми достойными, хотя и крайне слабыми по части здоровья. Но она была хороша собой и плодовита как целый гарем. Про каждого очередного мужа она говорила – «Он у меня работящий, хоть и не професcор». Это же она говорила и про детей, которых нарожала великое множество.
 
  Эрна Абрамовна въехала в США в свои неполные 84 года с твёрдым намерением
изучить английский язык. Младший внук Изя, недоучившийся студент филологического факультета, сказал ей – «Ты, бабуля, ещё Шекспира будешь читать в оригинале». «Хорошо, голубчик» - согласилась Эрна Абрамовна, пытаясь вспомнить с кем же она сейчас рaзговаривает. «Английский не сложнее  русского» – продолжал Изя – «А русский же ты выучила».  «Выучила» – гордо подтвердила старушка. Изучение английского не казалось её задачей непомерной, ибо к этому моменту и русский-то язык в её представлении насчитывал не больше чем пару десятков слов. Самым красивым из них было слово «голубчик». Эрна Абрамовна употребляла его часто, хотя и не была при этом абсолютно уверена что это – еда или человек.
 
  Как только улеглась первая эмигрантская суета  Эрну Абрамовну тут же отдали в учение. Поскольку среднее образование у неё уже имелось, на семейном совете решили – Чего там время терять, пусть идёт прямо в колледж. Группа, куда её определили на занятия, насчитывалось примерно 30 человек. Несмотря на то, что возраст студентов варьировался от 60 до 100 лет, группа была шумна и активна. Группа издавала сильный запах валидола, смешанного с нафталином. Преподователи старались держать окна открытыми даже в морозные дни.

  С первого дня Эрна Абрамовна зарекомендовала себя, как капризная и плохо подготовленная студентка. Она отказывалась садиться в автобус, который возил её на занятия и обратно, мотовируя это тем, что она  боится проходить мимо чёрного водителя, и упорно продолжала говорить  «Хорошо, голубчик» вместо «Yes, it is». Внук Изя нервничал и пытался закрепить в бабкиной голове простейшие фразы с помощью мнемонических приёмов. Про Шекспира он больше не упоминал. «Thank you very much»–говорил он–«похоже на - Сенька, бери мяч! Видишь как просто. Ну, повтори». «Сенька, бери мяч» – строго повторяла Эрна Абрамовна, очевидно сердясь на непослушного Сеньку.

  Через 3 года,  когда она окончательно перестала соображать, её вручили диплом об окончании колледжа с правом преподавания в средней школе. Ректор в чёрной шляпе, с торчащими из-под ней непокорными по-юношески пейсами, лично пожал старушке руку. Эрна Абрамовна взглянула на него выцвевшими глазами и прошамкала «Сенька, Сенечка, голубчик. Это ты? Ну, беги поиграй с мячиком».

  Жизнь шла своим чередом. Несмотря на получение диплома Эрна Абрамовна на работу устраиваться на стала. Она проводила время в скверике среди таких же потенциальных преподавателей, а когда похолодало взяла шефство над одиноким профессором, проживавшим этажом выше. Бывший профессор благосклонно воспринял появление Эрны Абрамовны в своём доме, видимо считая её новой домработницей.

  Эрна Абрамовна любила слушать бесконечные рассказы о незнакомой её столичной жизни, о кознях, творимых в Московских ВУЗах и проводила в его квартире всё больше и больше времени. Однажды даже Изя, видимо опасаясь как-бы чего не вышло  был вынужден отправиться на её поиски. В квартире профессора он застал сцену, достойную периода раннего мeссианства.

  Хозяин сидел напротив телевизора в окружении потенциальных преподавателей средних школ и ублажал собрание синхронным переводом. На экране разыгрывалась нешуточная драма с участием Чака Норриса. «Son of the bitch» – кричал в телевизоре один из негодяев. «Солнце уходит с пляжа» – переводил профессор. «You are – dead body» – надрывался другой негодяй. «Ты стал отцом, приятель» – продолжал переводчик. Старушки, обрадованные столь приятным сообщением, загалдели, но тут же смолкли, ибо к их великому удивлению Чак Норрис вдруг прыгнул за железную тумбу и открыл оттуда бешеный огонь из двух пистолетов. При этом он очевидно старался попасть в людей, сообщивших ему эту новость. «Наверно не расслышал» – прошамкала одна из старух. «Расслышишь тут, такая пальба» – ответила другая, кутаясь в оренбургский платок. Тут не выдержал Изя – «Да он просто в колледж ездить не хотел и по-английски ни черта не понимает. Пошли, бабуля, домой. Двенадцатий час».

  Время шло и, как оказалось, к счастливой развязке. Через полгода Эрна Абрамовна обьявила, что выходит замуж за профессора. Церемония бракосочетания прошла просто – сходили в китайский ресторан, где молодожёны отказались принимать какую-либо пищу, а к вечеру Изя перетащил чемодан с вещами этажом выше.

  Как-то, уже весной, Изя встретил их на улице. Профессор шагал в распахнутом пальто, читая на ходу «Новое русское слово», а Эрна Абрамовна катила следом тележку, набитую пухлыми продуктовыми пакетами. Старушка взглянула на внука счастливыми глазами и сказала  – «Он у меня хоть и профессор, а совсем не работящий». И Изя понял, что жалеть ее не надо.