Записка

Записка


Вся жизнь трагедия.

Начиная с момента ощущать себя, свое я. Собственное. Окружающий мир. И тут тебя начинают бить.
Садик. Вот тут мне повезло. Я не сидел на коллективном горшке. Не ел общую кашу и не водил хоровод под ёлкой. Все обстояло хуже. У меня были две бабушки. Два полицейских. Плохой. И хороший по классической схеме. Так должно было быть. Но все оказалось хуже.
Схема работала так. Плохой полицейский. И очень плохой полицейский.

Две бабушки. Поднявших своих детей после войны. Оставшиеся без мужей-кормильцев. У одной трое родов до 1941го, у второй семеро, двое из которых в голодомор не дождались "счастливого" детства.
Такой мир ждал меня с неприкрытым аппетитом ненасытного чудовища.
Ибо бабки и  были инструментом этого чудовища.
Бабки были людьми верующими. И их жизненная философия была однозначна. Выжить. Выжить любой ценой.
Бог учит доброте .
Бабки учили доброте с зубами.
И поэтому начиная с первого класса идеология школьной программы пионерско - коммунистической крепко перемешалась в мой голове с жёсткой, православной.
Наказание было неизбежно. За все. И всем.
И животный страх перед всевышним.
Как позже я понял, страх глубинный. Перед государством.
Всемогущим. Растаптывающим.
Бабушки добились своего. И к 19-и годкам я вырос человеком добрым. Но жестким. Справедливым , но хитрым.
Компанейским , но до холодного страха - одиноким.
Я перестал любить людей.
Советская армия воистину открыла мне глаза на людей.
Находясь в коллективе , среди 96-и языков, культур и национальностей я ощутил себя муравьем, среди тысяч , пытавшихся построить вавилонскую башню. И обрести счастье , там, на сотом этаже.

К сорока,  я убедился. Мир есть обман. Мир пуст. Дело. Вера. Семья . Дети.
Все придумано манипулятивными сообществами.
Сломать. Распять. Посреди этого залезть в твою душу. И гадить  там. Призывая к своим богам.
И при этом заковывая тебя в цепи невежества.

И я ушел. Не в иной мир.
В свой. Мир дня. Мир ночи. Мир еды для пищи духовной.
Я проснулся утром после тяжёлого похмелья с лёгкой головой.
Мир смотрел на меня глазами сиамского кота.  И мир не держал меня. Ничем. И я его больше не держал. Я сходил в кухню , накормил кота.
Спросил его, ты будешь там, со своими семью жизнями?

Я встал на подоконник.

Открыл окно.


И сделал шаг.


Из материалов уголовного  дела.

Оставил предсмертную записку. Краткую.

" Любите кота. И не жалейте ему вкусняшек, сволочи."
Почерк четкий . Каллиграфический, церковнославянский.