Санта-Барбара

Санта-Барбара
История эта произошла с моей двоюродной тетушкой по отцу. Красивое имя ее, данное ей при рождении, Луиза, было давно и бесповоротно исковеркано. Все называли ее Лужэ, с ударением на «э». 
Жизнь у нее была нелегкой, но, наверное, как и многие другие, она к ней привыкла. Да и нрава она была веселого, что облегчало не только ее жизнь, но и жизнь окружающих… Любила розыгрыши…. Ей было около пятидесяти… Она работала в колхозе….  Была замужем.… Вела свое хозяйство….   Сын уже вырос, отслужил в армии, вернулся домой.  Хорошими хлопотами были наполнены Лужины дни: шла подготовка к свадьбе. Как-никак единственный сын намеревался жениться на подруге, верно ждавшей его два года.
Кто теперь вспомнит год, когда в жизни наши пришли телесериалы…. Вот и в жизнь Лужэ  ворвалась стихия, разделив ее на два параллельных мира – жизнь вне сериала и жизнь в сериале.… Саундтрек Санта-Барбары ежедневно призывал своих адептов прикоснуться к жизни богатого курортного городка. Никакие дела, никакие гости, никакие катаклизмы не могли воспрепятствовать вечернему просмотру очередной серии. Вот разве что смерть, и то, не чья-то, а своя собственная….
Не знаю, на какой серии приключилась эта история, но сюжет, похоже увлек уже Лужэ настолько, что вырваться из этого добровольного плена она не могла.  В принципе это не мешало семейству жить. Между сериями  хлопоты по поводу свадьбы подошли к своему логическому завершению. И свадьба между сериями тоже уже  была сыграна. И молодая невестка уже была привлечена к обязательному  ежевечернему просмотру сериала. И все бы ничего, но случилось следующее….
Как говорилось в замечательной передаче «Служба спасения 911» в тот день ничего не предвещало беды. Освободившись со своих работ пораньше, женщины пришли домой. Пообедали вдвоем, обсудили вчерашнюю серию.  Поглядели на часы. До встречи с героями оставалось еще пара-тройка часов.  Решили прибраться в доме, а вечером…  вечером вместе посмотреть Санта-Барбару….
Распределяя обязанности Лужэ, пожалев молодую, еще стеснявшуюся ее невестку, велела ей заняться стиркой, а сама принялась за уборку дома. Такой подход позволял им работать вместе, но, не сталкиваясь ежеминутно, поскольку планировка дома была таковой, что  справа во дворе был выстроен дом с жилыми комнатами, а слева –  «летняя кухня», к которой позже уже была пристроена ванная комната. 
Каждая принялась за свой фронт работы. Лужэ, приведя в порядок комнаты,  решила кое-что поднять на чердак.  Чердак в их доме являлся аналогом  кладовой комнаты в квартире, т.е. промежуточным пунктом для вещей, которые пора уже снести на свалку, но рука пока не поднимается. Поэтому они, вещи, сначала попадали на чердак, потом в сарай, и уже только из сарая на свалку… в лучшем случае, в худшем – в другой сарай, который был расположен подальше, и уж только потом на свалку.
Итак, подняв пару баулов со старым тряпьем на чердак, Лужэ поняла, что чердак не резиновый, и для ранее поднятого старья пришло время перекочевать в сарай.
Она и сама потом не могла ответить на вопрос, что  на нее нашло…. Но что-то нашло на нее точно…. Сбросив какую-то тяжелую рухлядь вниз, она истошно закричала. Стремительный бег невестки, испуг на ее лице и глаза «как блюдца»  повеселили Лужэ. Ничего не сказав, лишь взглянув на свекровь  снизу  вверх и улыбнувшись, видимо из приличия,  невестка удалилась в ванную, чтобы продолжить свою стирку. Трижды она еще прибегала на крики о помощи.   Пятый раз, видимо был тем самым, когда можно с уверенностью сказать «мысль материальна»…
Именно в этот раз невестка решила проигнорировать поднадоевшие шутки свекрови.  Поэтому она и не подумала идти в дом, услышав грохот и крики Лужэ. Выглянув на шум голосов из ванной и увидев  вбегавших в дом соседок, она попыталась их успокоить, объясняя им на ходу, что свекровь с самого утра без конца ее разыгрывает.
Однако, войдя вслед  за ними в коридор, ей было уже не до смеха. Она увидела свекровь, лежащую на полу возле холодильника.  Это же надо было так удачно поставить холодильник прямо под входом на чердак! Лицо свекрови было залито кровью. Впрочем,  как и дверца холодильника. Лужэ держалась одной рукой за голову, сквозь пальцы которой струилась кровь,  второй рукой  она пыталась убрать с лица прядь волос. Глаза ее было невозможно разглядеть, однако лицо пугало. Пугало  сменой  эмоций. Громкий смех переходил в  плач… Отрывочные слова и жесты, объясняющие причину и траекторию падения, чередовались с причитаниями по поводу  разбитой головы.  А кровь между тем сочилась….
Первый испуг прошел. Как всегда в критических ситуациях, находится тот, кто берет командование на себя. Поскольку мужчин дома не было, одна из соседок,  быстрее других  сориентировавшаяся, начала отдавать распоряжения: соседского мальчишку послали бегом к председателю вызывать скорую помощь, невестку –  в ванную за тазом с водой, чтобы отмыть лицо и холодильник, кто-то побежал к себе за бинтом.
Неоднократные попытки приладить бинт к голове, и тем самым остановить кровотечение, не увенчались успехом. Знаний по десмургии (учение о наложении повязок) явно не хватало. Как потом вспоминала невестка, каждый из присутствующих предлагал свои варианты помощи…. В ход пошли народные  средства: холодные примочки, вынужденное положение, прикладывание чайных мешочков и не только….. Пробовали уж если не все, то многое…. 
Тем временем прибыла скорая помощь. Наспех смыли с тетушки кровь, переодели  ее частично в чистое. Переодеть кофту, перепачканную кровью, не решились, боясь сбить кое-как наложенную повязку. Тетушку усадили на диван.  А она все никак не могла угомониться. В красках и в лицах  она рассказывала  соседкам и бригаде скорой помощи, как четыре раза невестка-таки прибегала на ее крики…. И как в пятый раз, замахнувшись останками сломанного стула, она не удержалась, и сама вслед за ним рухнула, стукнувшись головой об угол холодильника так, что «аж искры из глаз посыпались».
Бригада скорой  помощи, наспех прослушав ее рассказ, уточнив детали мимоходом,  заметив  ее возбуждение, да еще и соотнеся скорость пропитывания повязки на ее голове кровью со степенью вдавления угла  холодильника, не решилась размотать повязку и осмотреть рану на месте. От греха подальше врач принял решение везти пациентку в районную больницу.  Благо была она неподалеку.
И все бы ничего, вроде и Лужэ согласилась, но выходя из дому, она  глянула на часы и  забеспокоилась, успеет ли она вернуться домой к началу очередной серии Санта-Барбары. Дорога должна была занять около получаса плюс осмотр минут на 10-15. Прикинув все это в уме, она  решила, что  времени, конечно, мало, но успеть можно. Будучи женщиной темпераментной,  тетушка  все делала очень быстро. Как правило, она и от других ждала той же скорости,  а не находя ее в окружающих, могла подхлестнуть не только крепким словом, но и подзатыльником.
Свято веря в неслучайность названия скорой помощи, она  села в машину, все еще всплескивая руками, мотая головой, и периодически срываясь на хохот. Соседки махали вслед удаляющейся карете скорой помощи…. Кто-то даже перекрестил ее….
Чем дальше она отъезжала от дома, тем тревожней ей становилось. Да и обстоятельства тому способствовали:  сначала у машины спустилось колесо, потом закончился бензин, в довершение к этому всему доктор решил заехать к какому-то больному по пути. Время шло. Внутреннее напряжение нарастало. Когда по подсчетам Лужэ, времени оставалось ровно столько, что бы она могла на попутках доехать до своего дома (до своего телевизора!!!), она уже была не в силах себя контролировать. Она бросалась от врача к фельдшеру и обратно, умоляя, если не отвезти ее обратно домой, то хотя бы выпустить из машины.  Они объясняли ей, что с такими травмами ее должен осмотреть хотя бы хирург. Поскольку они были непоколебимы,  ее запал нарастал, она уже была недалека от срыва. Мольбы закончились. Уже переходя на крик,   она пыталась донести до них, что события сегодняшней серии имеют судьбоносный характер, а поскольку ей завтра утром нужно быть в поле, она не сможет посмотреть повтор сегодняшней серии.  Представьте себе, немолодую женщину, невысокую, худощавую, в кофте, испачканной кровью, с несуразным бело-красным «тюрбаном» из килограмма бинта на голове, съезжающим на один глаз, в лицах пересказывающую  диалоги героев Санта-Барбары,  и при этом мечущуюся по машине скорой помощи. Лужэ всегда была артистична.  Когда и это не помогло, тетушка прибегла к крайним мерам –  пару раз она пыталась открыть на ходу дверь машины  и выпрыгнуть.
То ли врач был молодой, то ли у страха и вправду глаза велики, но переглянувшись,  врач и фельдшер, видимо единодушно пришли к выводу, что вот она… эректильная фаза травматического шока, характеризующаяся психомоторным возбуждением, требующая проведения комплекса противошоковых мероприятий, препятствующих переходу во вторую фазу, гораздо более страшную и даже порой необратимую для пациента.
Практически шепотом фельдшер передал  водителю просьбу врача: «Не останавливаясь у районной больницы ехать как можно быстрее в республиканскую, поскольку только там есть нейрохирургическое отделение!».
Тем временем в поведении Лужэ произошли изменения…. Драгоценное время было упущено…. Уже никаким чудесным образом Лужэ не смогла бы добраться до своего телевизора ко времени. Смирившись  с неизбежностью, она прилегла на носилки. Успокоилась, во всяком случае, внешне.
Это ее «спокойствие» окончательно выбило бригаду скорой помощи из равновесия.  Врач, позабыв об этике и деонтологии, орал не своим голосом в рацию: «Свяжитесь с приемным покоем РКБ! Мы уже подъезжаем! Пусть нейрохирург спускается в приемный покой! У нас травматический шок! Торпидная фаза! (вторая, та самая, которую опасался врач)».
А Лужэ, с ее слов, тихо лежала. Усталость навалилась. Все-таки полдня дом драила, еще и в спешке…. Да и ушибы  стали давать о себе знать. И голова побаливала…. И говорить уже не хотелось….
Она не сопротивлялась, когда ее под руки практически вынесли из машины (благо, комплекция ее позволяла это делать без особого труда), посадили в инвалидное кресло и покатили в приемный покой.
В процедурном кабинете нейрохирурга не было. Он был занят в операционной.  Удар на себя приняли молодой хирург и студент-практикант. Пока молодой эскулап  собирал анамнез и заполнял медицинскую документацию, студент разматывал вкривь и вкось намотанный бинт.
На очередном витке лицо его застыло, руки замерли в воздухе. Уловив эту заминку, хирург взглянул на него. Студент, бледный и ошарашенный, лишь кивал подбородком на голову пострадавшей, тараща глаза каким-то совершенно ужасным образом.  Тетушка потом еще долго его копировала.   Хирург, пытаясь сохранить спокойствие, свое и пациентки, продолжая расспрос, встал со своего стула и подошел к Лужэ. Долго смотрел на рану. Руку студента, потянувшуюся к ране с пинцетом, отдернул.  Потом долгим, как показалось Лужэ, внимательным взглядом посмотрел ей в глаза, кивнул ей, словно подтверждая какие-то свои мысли, и продолжая что-то говорить, вернулся к столу. 
Трубку в операционной подняла санитарка.
- Что там нейрохирурги? Заканчивают? Пусть не размываются! У нас тут открытая черепно-мозговая травма! Нет, в сознании! Да, в сознании! Разговаривает!  Сейчас побреем и поднимем!
Из всего этого потока слов сознание Лужэ выхватило два – «Побреем» и «поднимем», интерпретировав их как прямую угрозу, вызвав в душе раздражение. «Кого побреем? Куда поднимем?»…  Раздражение стало переходить в иное качество – это уже была агрессия….  Молодой хирург отправил студента за бритвой, а сам принялся успокаивать Лужэ. Она категорически отказывалась брить голову. Подумать только, брить голову в ее-то возрасте!
Вконец измотанный хирург решил прибегнуть к крайней мере – описать пациенту реальное положение вещей: «Понимаете, у Вас тут череп проломлен, и мозговая ткань видна, мозги Ваши, понимаете?»
Она с минуты смотрела на него, не на шутку испугавшись. Потом резким движением содрала остатки бинта, на ощупь нашла рану и, пошарив в ней вслепую, достала какое-то красно-белое месиво.  И чуть не бросив его в лицо врачу, сказала, едва сдерживая свой праведный, по ее мнению, гнев:  «Какие мозги, .......! Ты что, скотский врач (подразумевалось, ветеринар)?.....Ты где учился?!...........! Какой ты хирург, …..! (непечатная лексика сыпалась из нее как из рога изобилия)! Ты же сыр от мозгов отличить не можешь!!!»  – кричала тетушка. Все это перемежалось колоритными осетинскими выражениями… Непечатными, к сожалению….
Обитатели приемного покоя веселились еще пару часов, пока Лужэ локально выстригли волосы в области раны, промыли ее, и провели первичную хирургическую обработку. Всех интересовала личность того, кому в голову пришла идея с сыром,  еще больше всем хотелось посмотреть на лицо того, кто это претворил в жизнь – запихнул свежесделанный сыр ей под скальп…. Ответить она на эти вопросы не могла.…  Лишь с гордостью поясняла, что пол-улицы суетилась вокруг нее…
Сын, бросившийся искать мать, как только вернулся домой с работы, нашел ее сидящей в коридоре приемного покоя. Она рассказывала  медперсоналу и многочисленным пациентам  о том, как чудесно она разыгрывала свою невестку. И сокрушалась не столько о том, что последняя попытка посмеяться самой и посмешить невестку не удалась, сколько о пропущенной серии Санта-Барбары…
Благо,  молодой хирург выдал ей справку. И утром вместо колхозного поля ей предстояло явиться в поликлинику для  перевязки и открытия листа нетрудоспособности («больничного листа») – ценной бумажки, которая давала ей невероятный бонус – возможность  в течение недели смотреть каждую серию Санта-Барбары дважды – вечером и утром. 
И только этот бонус нивелировал  горечь от пропущенной в этот день встречи  со ставшими родными членами  семейства Кепфелл, с Софией,  «дрянью такой», гуляющей  от своего законного супруга Сиси с Лайонеллом, «бессовестным козлом», которому непонятно что не хватает  в собственной жене – красавице….
PS. Историю эту Лужэ с удовольствием рассказывала потом на всех семейных мероприятиях. Тактику врача скорой помощи (мысли о травматическом шоке) удалось восстановить после разговора с сыном, которому врач скорой помощи объяснял, почему было принято решение транспортировать пострадавшую в город…    А вот выяснить, кому пришла в голову идея с сыром, не удалось. Никто не признался... По версии невестки, «наверное, тому, кого Лужэ,  «запарила» своими шутками»…