А привязаться всё-таки заставила

Две из шести живших у меня в разное время кошек попали ко мне после смерти прежних питомцев, из-за привязанности к которым я так сильно переживала разлуку с ними, что решила к этим новым двум не привязываться и потом не страдать. Однако именно эти двое вопреки моей воле заставили меня больше, чем кто-либо другой, повозиться с ними и в результате привязаться к ним сильнее всего.

Одной из этих двух кошек была Мелкая. Просто Мелкая – даже нормальной клички я её за пятнадцать лет не удостоила. Ей она и не требовалась – обращаться к ней не приходилось: вела себя тихо, никуда не лезла, не пакостила, ела что дают, общения со своими собратьями избегала.

Появилась она у меня не в добрый час и не по моему желанию: обозналась я, приняв за ту, которую искала. А искала потерявшуюся неудачно пристроенную в добрые руки кошечку, к которой за два года успела привязаться. Отдала, опасаясь, что в моей квартире такой отчаянной верхолазке небезопасно. Ни отправить обратно на улицу оказавшуюся не той кошку у меня рука не поднялась, ни пристроить в добрые руки, вера в которые с тех пор у меня пропала. Так и осталась она у меня вместо ненайденной.

Найденная кошка, как потом я выяснила, родилась в подвале у бездомной, поэтому, видимо, и была неручной: не лезла на колени хозяйки, как другие кошки, не требовала ласк. За все годы ни разу не привлекла к себе внимания. Развлекала себя сама, играя с собственным хвостиком или подолгу с большим интересом наблюдая в окно за птичками. Так и прошла бы незаметно её жизнь, если бы…

Прибежав на её отчаянные крики, я увидела такую картину: она лежала на спине, вжавшись в угол холодильника, а над ней возвышался кот, намереваясь вцепиться зубами в её горло. После освобождения мной кошка ушла качаясь, ударяясь о стены. Потом она оправилась, и я забыла бы о произошедшем, если бы через десять дней кошка не упала. Ни с того ни с сего, на ровном месте. Лежала и не двигалась. Решив, что это конец, я не стала её трогать. В конце концов не выдержала – повезла в ветеринарную клинику. Диагноз – инсульт. Ну а дальше полмесяца – стационар, капельницы, кормление из шприца лечебным кормом, пелёнки-клеёнки… Кошка стала ходить, волоча безжизненные задние лапки. Еда во время кормления вываливалась из её рта: парализовало одну сторону челюсти.

Чтобы больную не беспокоили другие кошки, я поставила ей большую палатку в конце длинного узкого коридора напротив двери кухни. Устав от приёма пищи, когда каждый глоток требовал от неё немалых усилий, Мелкая стремилась поскорее добраться до своей постели, а потому, собравшись с силами, она пулей вылетала из кухни и по прямой – в палатку. Только на последнем метре кошкин зад заносило в сторону, она замечала, что промахнётся мимо входа, поэтому, чуть притормозив, усилием воли корректировала направление, вписывалась в открытую дверь палатки, слегка задев боком её «косяк», и в изнеможении падала, подтянуть оставшиеся снаружи задние лапки сил уже не хватало.

Когда кошка стала запрыгивать на кровать, а с неё на стол, где предпочла спать ночью, мне было страшно за неё, не сорвётся ли, ведь на лапке катетер. Подстраховывала, чтобы вовремя подхватить, если сорвётся. Однако ни разу не сорвалась: готовилась к прыжку, тщательно его рассчитывая.

Она любила играть «в футбол» мышкой-игрушкой. Когда сил не хватало, играла лёжа. Отбросит лапкой мышку и смотрит на неё. И так хочется ей, чтобы та сама подбежала! Тогда я стала пинать ей игрушку, как мяч. Так и пинали друг другу. Играть в такой футбол кошка готова была подолгу.

Ещё она стала любить ласки, в благодарность очень громко мурлыча. Ей явно пошёл на пользу массаж, и она через полтора года уже стала прямо ходить, не хромая, стала самостоятельно есть…

И вдруг – второй инсульт, роковой…

Не хотела я привязываться к этой кошке, но как после такого не привяжешься! Одно утешает: я подарила ей полтора года жизни, наполненных вниманием, заботой и лаской, которых она была лишена тринадцать лет.