Полабский рубеж фрау Моревой. Глава 2

    Прошло ровно три года с момента, когда в государственной организации, скрытой за аббревиатурой ФАПСИ, было сформировано новое подразделение с ничего не говорящем подавляющему числу людей названием, – Особый Отдел. Ну, отдел, ну, особый… Да мало ли каких особых у нас в государстве российском за прошлый век понаоткрывали?

    Правда, с тем же успехом их закрывали тоже, но этот Особый был особенным! Дело в том, что вел он родословную от Спецотдела ВЧК/ОГПУ, который основали буквально сразу после октябрьского переворота 1917 года. Поразительно, однако, несмотря на страшный голод и полную разруху в стране, повсеместно охваченной Гражданской войной, о Спецотделе власти не забывали ни на минуту. Оттого спустя несколько лет его структура насчитывала семь подразделений, а их штат рос себе и рос, как грибы.

    Например, 7-ое отделение Спецотдела на тот момент было самым элитарным подразделением Советских секретных служб. Здесь изучали практически все, что хотя бы в малейшей степени могло вынести на себе оттенок таинственности: от снежного человека до нейроэнергетики и НЛО. В общем, в указанном подразделении изучали много чего загадочного. Правда, изучали только до 1937 года. Почему? Да просто позже, хм… Этим делом заниматься оказалось некому.

    Однако спустя шестьдесят четыре года 7-ое подразделение Спецотдела возродилось опять, словно мифическая птица Феникс. Теперь, назвавшись немудрено, «Особый Отдел», организация свило уютное гнездышко. Да не где-нибудь в глуши Тмутараканской, а в Поселке, где нашла тепло и уют.

    К примеру, начиная с 2001 года, если ты окажешься в указанном населенном пункте, пройдешь по его улицам, выйдешь к обширному и ухоженному парку, то сразу залюбуешься увиденной картиной. Облагороженные аллеи с идеальным асфальтовым покрытием, везде чистота и порядок. Чуть ли не под каждым фонарным столбом – массивная парковая скамья с высокой спинкой и поручнями из чугуна. На добротно возделанных клумбах – разнообразие из множества ярких цветов. Хотя последнюю картину можно увидеть лишь в теплое время года. Зато неизменным будет являться следующее.
 
    Посреди этого садово-паркого великолепия с аллеями к небу поднималось трехэтажное здание постройки начала ХХ века. При обзоре его габариты и без того немалые увеличивал высокий цокольный этаж. Под стать ему являлся главный подъезд здания с двустворчатой дверью из мореного дуба, причем в два человеческих роста.  Правда, последняя деталь внешнего облика здания, скорее всего, будет интересной для любознательных и наблюдательных людей.

    Я, например, являлась из числа таких особо пытливых, и когда увидела вблизи это здание, у меня сразу родилась мысль: «Надо же, будто замок из красного кирпича, потемневшего от времени! Да наверняка, как и положено всякому старинному замку, он набит под самую крышу страшными тайнами». Мою догадку невольно подтверждал угрюмый вид окон, изнутри завешанных плотными шторами.

    Да, тогда я подумала о великих секретах и не ошиблась. Дело в том, что предо мной красовалось главное, и оно же единственное здание, в котором под личиной «Ботанический Институт» спряталась наша организация. Спору нет, подлинный институт существует, только он располагается неподалеку в корпусах современной постройки. В результате все остались довольны.

    У нас появилась неплохая легенда, которая объяснила бы любопытствующим закрытость работ в старинном здании института. Сама легенда гласит незамысловато, мол, в указанном корпусе, не покладая рук, работают умники-ботаники над проблемой. Какой? Да мало ли у нас проблем в сельском хозяйстве!
Например, повышение надоев у отечественных буренок. Хотя, прошу pardon-а, надои, это по части животноводства! Что ж, тогда борьба с главным вредителем наших полей и огородов, колорадским жуком. Ну, чем не отговорка. А если серьезно, то работы засекречены якобы из-за того, что идет селекция новых сортов пшеницы для космических исследований. Ведь как не крути, а покорение Марса не за горами.

    Как водится, перед заселением в старинное здание наша организация провела в нем капитальный ремонт. Вернее, полную реконструкцию. И провела, надо сказать, на совесть. Например, деревянные перекрытия заменили на железобетонные, так как у нас пожаробезопасность превыше всего. Окна полуподвального этажа заложили кирпичом похожего цвета – дескать, кыш-кыш, шпионы-Трианоны всякие!
После чего мы в свое удовольствие начали жить поживать – общежитие через дорогу – и добра наживать. А последнее, как известно, приносит работа. Что в настоящее время мы и делаем на благо отчизне.

    В свою очередь, родная страна в лице органов безопасности кроме установки шлагбаумов и выдачи пропусков сотрудникам озаботилась возведением забора вокруг охраняемого объекта. На его территории нашлось место как для бывшего здания института с ухоженным парком вокруг, невысокой церквушки, так и для трех корпусов общежития для сотрудников нашей организации, торгово-оздоровительного центра и автохозяйства. Иными словами, в результате территориально-административной реформы в стране появился очередной, но довольно-таки своеобразный закрытый городок. Этакий городок в Поселке.

    Что касается руководства настоящего Ботанического Института, то для него нынешняя ситуация, – просто манна небесная! Ибо на счета Института дополнительно и притом регулярно поступают изрядные финансовые вливания из федеральной казны.
Не скрою, я тоже тешила себя мыслью, что в случае благоприятного исхода от предстоящей операции, не окажусь в стороне от денежного ручейка из бюджета страны. Поэтому в настоящую минуту эти приятные размышления о всяких тугриках-евриках подстегнули меня резво, словно первоклассницу, сбежать вниз по каменным ступеням лестницы.

    По ступеням, чуть стертых ногами тысяч студентов, которые за истекшие сто лет существования Института протоптали на лестнице настоящую тропу к знаниям. Теперь данная тропа привела бы меня прямиком на цокольный этаж здания.
Там, в полуподвальном помещении расположился святая святых нашей организации, – госпиталь. Да не простой и не золотой, а, подавай, круче – специальный, так как в конторе у нас все особое.

    Здесь не ошибусь, если добавлю, что умеют наши службы поддержать надлежаще комфортную температуру в коридорах и кабинетах госпиталя. Равно как и прохладно свежую в операционной, где совсем недавно мне установили катетер. Иначе нельзя, так как во время «странствия» с его помощью в мое тело будет вводиться физраствор и прочие необходимые медикаменты. А до этого два часа ушло на сдачу анализов, обязательных перед каждым «странствием». И всего десять минут назад в сопровождении санитара я наконец-то подошла к внешним дверям бокса под № 8.
 
    Затем, правда, теперь в одиночестве я прошла в «предбанник» бокса. Здесь «странники» и медперсонал были обязаны переодеться. В шкафчике с табличкой «Морева» нашла приготовленное для меня одеяние. Покрой робы для всех «странников» одинаков что для мужчин, что для женщин. Роба представляет собой короткую – до половины бедра – ночную рубашку. Переодевшись, я миновала крайнюю дверь. Называю ее крайней, а не последней, так как мнительна. И вот, будучи суеверной – пару раз тихонько постучала по дверному косяку – и верующей, – поцеловала золотой нашейный крестик – я переступила порог крайней (!) двери, чтобы в следующем помещении занять соответствующее место для отправки в очередное путешествие во времени.
 
    Кстати, теперь пора лозунгов, вроде такого, мол, ура, ура, даешь хоть мелкого, но много, ушла безвозвратно. Канули в лету лихие броски по коридорам времени, когда «вход» в них мог начаться экспромтом. Например, элементарно из-под какого-нибудь густого куста чапыжника или из трюма списанного буксира. В лучшем случае из обшарпанной квартирки заурядного жилого дома.

    Впрочем, нет. Про куст я, пожалуй, переборщила! В текущем времени все-таки какая никакая, а культура есть. Здесь, можно сказать, порядок. Однако в прошлом или в… Ну да ладно, о том, где именно можно очутиться, сейчас говорить не буду.
Скажу о другом. Когда, к примеру, отработаешь задание и соберешься уйти в обратное «странствие», то экстрим может обвалиться на тебя неожиданно. И тут не угадаешь, из какого форс-мажора придется выбираться. То грохот стрельбы вокруг, то свист мечей или стрел, а то вдруг услышишь вдогонку недоброе заклятие колдуньи по твою душу. Конечно, не дай Бог, но…

    Между тем, час «Ч» дня «Д» наступил. В такой шутливой форме я обозначила момент, когда меня подчеркнуто аккуратно уложили на роскошную спецкровать. На этой постели во время «странствия» должно безбедно покоиться мое тело. Мало того, данная кровать выступит в роли каталки, когда после возвращения из командировки меня срочно потребуется перевезти в реабилитационную палату.

    Кровать конструкторы снабдили многими приспособлениями для удобства при эксплуатации. В том числе, например, ремнями из мягкой кожи, с помощью которых дородная медсестра с предосторожностью тщательно и надежно зафиксировала меня в горизонтальном положении на этой суперлежанке. К слову сказать, сие чудо техники изготовили не где-нибудь, а в Дойчляндии. Отсюда я сделала вывод, что плодотворное сотрудничество с Гансами вышло на новые горизонты.

    Пока крепкого телосложения медсестра, которая встретила у входа, помогала мне устроиться, из-за ее спины вынырнула вторая сестричка. Она оказалась маленького роста. Само собой, тоже в белоснежном халате, шапочке и тканевой маске на пол-лица, отчего были видны лишь живые карие глаза и переносица, усыпанная веснушками. Эта сестричка проворная, будто бы мышка, быстрым кивком поздоровалась. Затем ловким движением обработала спиртом нужные места на моем теле. Спустя минуту в тех же точках ловко наклеила датчики.
 
    Тем временем сестра, условно назову ее Большая, тонометром замерила у меня давление. Потом закрепила на штативе капельницы пластиковый пакет с физраствором и сразу соединила означенный пакет с катетером.

    Третьей появилась главная операционная сестра. Не нужно говорить, что и она выполнила ритуал с приветствием. Ее голос звучал приветливо, правда, в глазах словно плавали льдинки. Одним словом, – профессионал. Главная без промедления четко и деловито проконтролировала правильность исполнения работ ее подчиненных.
   
    Когда средний медперсонал занял рабочие места согласно предписанию, рядом с постелью показался врач. На время всего «странствия» он или его сменщик будут курировать меня, а точнее сказать, мое тело. Этот доктор производил положительное впечатление и, надеюсь, был по-мужски красивым. Точную характеристику его внешности дать затруднилась бы, так как собственную привлекательность он скрыл за обязательной в подобных случаях маской на лице. Тем временем доктор подключил датчики к аппаратуре.

    Последним в череде медперсонала нарисовался врач-анестезиолог. Правда, работы ему не нашлось и на этот раз. Дело в том, что я ухожу в «странствие» без анестезии. Слишком сильным является препарат для указанной процедуры, чтобы им можно было злоупотреблять. Хотя действует он только на краткий миг, когда симбиоз сознания и души покидает тело «странника», однако тем, кто максимум четырежды и подряд воспользуется данным препаратом, не позавидуешь!

    К препарату страшный эффект привыкания, поэтому здесь надо выбирать. Или решаешь остаться в ясном уме. Или только в памяти сослуживцев. Ибо все сотрудники знают о негласном правиле. В случае невозвращения из экспедиции, «страннику» даже ординарной могилки не полагается. Если его душа потеряется в лабиринтах времени, то от его тела, по сути пустой оболочки, гораздо проще избавиться с помощью печи в крематории.
 
    Между тем «лечащий» врач дежурной смены повернулся ко мне. Со столика для перевязки взял в холеные руки – невольно отметила! – заряженный шприц. Потом заученным до автоматизма движением ввел из него эликсир «Симбо Ц» в пухлый от физраствора пакет. Указанный препарат является катализатором для управляемой реакции по разделению человеческой личности на составные части: тело и (сознание + душа.
 
    Впрочем, за прошедшие годы я просто и морально и физически устала бояться наступления момента, когда «Симбо Ц» неприятным холодком побежит по верхней полой вене к предсердию и… Я свыклась, что сейчас предстоит испытать и пережить. Опять почувствовать, как в икрах объявятся хорошо мне знакомые «иголочки», и как они возьмутся жалить мои мышцы изнутри.

    Следом придет мелкая дрожь. Она становится все сильней и сильней. Спазм! Другой, третий! Между тем «иголочки» неумолимо продолжают бег по телу. Ну вот, наступает черед бедрам. Далее приходит онемение в паху. Почти одновременно начинают неметь подушечки у ребер ладоней. На мышцы у локтей, словно ложатся невидимые тяжелые оковы. Возникает легкое покалывание в руках от кончиков пальцев до локтей. Следуют мелкие судороги мышц плечевого пояса. Спустя минуту тело начинает судорожно изгибаться, но ремни безопасности не дают ему свалиться с койки.

    Где-то в недрах позвоночника на уровне выше поясницы зарождается упругое и плотное образование. Оно напоминает тяжелое мокрое и вроде скользкое эластичное полотенце, которое сейчас пытается отжать неведомая чудовищная сила. Поднимается волна чудовищной боли, которую я немедленно хочу исторгнуть из собственного тела! Желаю, во что бы то ни стало! Распахнутый от напряжения рот застывает в немом крике. Трудно, почти невозможно дышать.

    Боль добирается по мышцам шеи до мозжечка! Что-то неведомое изо всех сил, словно живой организм, лихорадочно стучит в затылочную кость черепа и сквозь нее старается вырваться наружу. Ослепительно яркая бело-голубая вспышка! У-о-о!..
Стоило мне в образе «странника» покинуть собственное тело, как до сих пор владевшая мной сладкая эйфория улетучивается в мгновение ока. На смену тотчас – буквально, на автопилоте – включаются мои сугубо профессиональные навыки. Я немедленно принимаюсь «заворачивать дугу». Данную фигуру из высшего пилотажа у «странников» выполняю по двум причинам.

    Во-первых, чтобы скорее отдалится от своего тело. Кстати, раньше я бы не удержалась от рассказа о захватывающих подробностях процесса расставания с ним, любезным, однако теперь…  Хватит, насмотрелась! Нагляделась со стороны и на себя, красавицу, да и на прочих меня провожающих тоже.

    Что на доктора, который в эту минуту внимательно наблюдает за показаниями приборов, провода от которых, словно пуповина, жгутом протянулись к моему телу. Что на медсестер, которые в данный момент напряженно застыли на своих рабочих местах, но по первой же команде, если последует, готовые тотчас устремиться к спецкровати, чтобы спасти «пациента».

    Тем более что за последнее время о ситуациях, когда человек, который находится при смерти, вдруг начинает видеть себя и людей со стороны, в наших СМИ не написал, пожалуй, только ленивый. Тогда зачем обсуждать некий газетный штамп, вызывающий у читателя лишь скуку или понятное отторжение?
   
    Поэтому оставим в покое мое бренное тело, которое на эту минуту находится под неусыпным контролем людей в белых халатах. Лучше перейду ко второй причине. Она чрезвычайно проста. Чем скорее, и чем дальше я окажусь в стороне от известного пути к Последнему тоннелю, тем лучше окажется для меня как «странницы», так и для выполнения моего предстоящего задания.

    Для чего я, этакой воображаемой юлой, стремительно завертелась вокруг своей оси и, кроме того, продолжила движение по виртуальной пространственной спирали. Причем таким образом, что ее каждый новый виток увеличивался бы в диаметре, а моя скорость с каждым оборотом нарастала. Слов нет, психической, иначе ментальной, энергии я потратила бы на порядок больше, чем в случае, если бы плавно и медленно поднималась, так сказать, в заоблачные дали, но… Мне нельзя было ждать милостей от природы. Поэтому один участок кривой, второй, третий! Что-то тяжело мне дается настоящее восхождение… Ерунда, осилим! Главное, не отвлечься на пустые волнения и сомнения, которые неожиданно могут явиться ко мне. Ты же профи, Дарья, а не дилетант!

    Наконец, я почувствовала, что первый этап моего восхождения пройден. Ну, а теперь, можно сказать всей душой, я должна броситься в омут временного лабиринта, и по его коридорам, где побреду, а где побегу иль полечу к намеченной цели. Итак, мое сорок третье по счету «странствие» началось.