Ы

Ы

Лобзиков выдавал дочь замуж. Стервозного вида красотка металась в ограниченном пространстве собственных иллюзий, словно желая придать наступающему событию необратимое ускорение.

Её жених Фёдор, унылый, как високосный год, пребывал посреди суеты, бессмысленно уставясь в будущее. На попытки гостей отвлечь и развлечь его, делался ещё унылее и отвечал односложно: «ы… ы… ы».

– Замечательная досталась тебе жена, Фёдор, – отрабатывали гости угощение, – другой такой, поди, не сыскать.
– Ы…ы… ы, – слышалось в ответ.

И на процедуре бракосочетания Федя не сделался разговорчивее, изъясняясь не иначе, как при посредстве упомянутых звуков.

– Согласны взять в жёны?
– Ы… ы… ы.
– Любить, беречь, холить, лелеять?
– Ы… ы… ы.
– Жениху вас чудной, – намекнули  Лобзикову добрые люди.
– Слюбится — стерпится, – отмахнулся тот.
 
Случилось, однако, непредвиденное.  Оставшись с бывшей невестой наедине в постели, бывший жених, а ныне трудящийся на ниве супружества, с головой зарылся в подушки и захрапел.

– Ты чего, парень? – ошеломилась  столь откровенным попранием брачного ложа ныне законная супруга. – Пенсию заработать надо!
– Ыыы… – промычал  спросонья Федя.

Едва дождавшись рассвета, дочь Лобзикова ворвалась в отцовскую обитель  и, не скрывая худых намерений, пригрозила отцу условием для нас непонятным, а для него невыполнимым:

– Ещё однажды за такого выдадите, сами, папаша, на мне и женитесь.

Лобзиков за штаны — и к зятю. А тот нырнул в себя, как в подполье, привычно реагируя изнутри: «Ы… ы… ы».

– Ах ты, философ собачий! – изощрился Лобзиков, просверливая указательным пальцем в собственно виске дырку, – как это раньше не разглядел в тебе дефект?

На что, вышедший из оцепенения зять в законе истово огрызнулся наперекор столь явно возводимой напраслине:

– Подбросили неликвид, думали  дураку сойдёт.  Ан нет! И дурак для себя умный.
– Ну и гад! – восхитился Лобзиков, кидаясь на зятя. – Да я тебя, сучий потрох в крематорий на вечное поселение упеку. 

И ушам своим не верит: «Ы… ы… ы».

Лобзиков так и не сумел взять в толк, состоялась ли дискуссия с зятем или к происшедшему следует относиться с осторожностью, как к плоду, пускай не больного, но несомненно порушенного воображения. Поэтому на приставания дочери отвечал нервозно:

– Погоди, не мельтеши. Прежде дай самому разобраться, как следует.
Борис  Иоселевич