Тайны полетной карты

 Неизвестные страницы географии

На моем рабочем столе лежит полетная карта с пометками в виде красных крестиков, разбросанных по всей территории Хабаровского края. Значение этих крестиков известно только троим – членам экипажа нашего вертолета.
Это общий секрет, который мы поклялись хранить. Совсем недавно  поставили на карте крестик в черте города Хабаровска, во дворе здания учебного центра малого аэропорта. Там на вечную стоянку поставлен вертолет с бортовым номером 14270. Иногда я прихожу к машине на свидание, прикасаюсь к капоту двигателя, отслужившего свой срок МИ-4. От него по-прежнему исходит тепло. Поднимаю  голову, пытаясь снова увидеть лицо нашего командира. Вот он улыбается и дает команду экипажу: “Друзья мои, занимайте рабочие места. Пора трогаться…”. И не было слаще слов перед полетом, чем те простые дружеские пожелания, от которых хотелось без устали трудиться.
 Первый крестик на карте с грифом ‘секретно” мы поставили 35 лет назад. День тогда выдался солнечный и командир, как всегда с улыбкой на лице, сообщил нам в полете свой прогноз: “Над всей Швейцарией безоблачное небо”. Мы дружно смеялись, понимая, что погода благоприятствует выполнению задания. Маршрут пролегал вдоль берега Охотского моря со стороны Магадана. Уж и не помню, что тогда съели на обед, но садиться “по нужде” пришлось в довольно спешном порядке на ближайшую сопку. Разбежались по кустам, когда винты еще вращались. Смотрю, командир выглядывает из стланика и кричит: - мужики, откуда на сопке, на которую по моим данным не ступала нога человека, магнето? Открыли крышку проржавевшего агрегата. “Сделано в СССР. 1935 год”. Оглянулись вокруг. Среди камней были разбросаны останки старого военного самолета времен Великой Отечественной войны. Прихватив с собой магнето, полетели дальше, не подозревая, что на безымянную сопку придется возвращаться еще много раз.
На наш запрос ответ из Москвы пришел на удивление  быстро. Экипаж обнаружил останки самолета ТБ-3, который разыскивался военным командованием четверть века. На сопку прилетали ученые, писатели, военные, родственники погибших летчиков. А позже была издана книга, куда попали и наши имена. Экипаж был счастлив, что оказался первым в районе заповедника реки Кава в Охотском районе на месте трагической гибели легендарного самолета. Красный крестик на карте поставили, уже понимая, что он будет не последним.
Вторую пометку на карте в долине реки Бургали решили засекретить. История тогда приключилась романтичная. Однажды, подсев на сопку для дозаправки топливом из бочки, изрядно измотавшись, я предложил передохнуть. Не знаю, как у меня в кармане оказался этот камень и чем он так приглянулся. Только по возвращении на базу попал он в руки геолога, который, ударив по камню пару раз молотком, поздравил меня с находкой. Красный гранат, сказал, хоть и не так ценен, как зеленый, но считается полудрагоценным камнем, потому на полтысячи потянет. Командир с любопытством взглянул на меня – где взял? На сопке, говорю, где заправлялись. Утром рано без согласования маршрута мы вылетели на сопку снова, прихватив с собой геологические инструменты. Вернулись к вечеру с полными мешками камней. Добычу поделили поровну, правда, разошлись красные камни довольно быстро. Подарки получили все мало-мальски знакомые симпатичные девчонки. Как молоды мы были…. Но на карте появился секретный крестик без надписи. Больше мы на ту сопку не летали, но когда речь заходила о пенсии, многозначительно поглядывали друг на друга, намекая, что, мол, вот отлетаем положенное, разбогатеем, купим домик в деревне…. А командир, поглядывая на всех,  вслух добавлял - на “Жигули” тоже хватит…
Я смотрю на карту в долине реки Ядра. Место помечено на ней как  мертвое и опасное. Все гадали тогда, что это вокруг сопки так грибов и ягод много? Хоть косой коси. Особенно лесного лука да дикого винограда. Я ненадолго задремал в кабине пилотов и не помню, почему рука потянулась к висевшему на стене дозиметрическому прибору ДП-3б. Наверное, просто от скуки. Только стрелка прибора зашкалила, загорелась красная лампочка, из динамика донеслись громкие щелчки. Мысленно посчитал дозу облучения и закричал: - Радиация!  Экипаж заскочил в кабину.  - Не может быть! 
Мы утекали из той долины, высоко задрав хвост вертолета, и больше никогда не подлетали к “гнилому месту”. Позже геологи объяснили, что попали мы на урановую сопку. А командир частенько посмеивался над вторым пилотом, когда тот шел на очередное свидание с девушкой - ну как, Светка еще не разлюбила?
Самая распространенная болезнь у летчиков – гастрит. У кого от недоедания, у кого от переедания, а то и от замучившей всех тушенки. Однако выход из положения наш экипаж нашел довольно быстро. Побережье Охотского моря славится неиссякаемыми источниками лекарственных растений. Мы тоже об этом слышали, но не видели. В районе полуострова Нурки под Аяном есть замечательная поляна. Я ее на всякий случай крестиком пометил. Красный цвет крестика был тут как нельзя кстати. Растения из земли торчат сантиметров на пять, а корень длинный, чуть ли не в полметра. Белая как снег сердцевина корня излучает необыкновенный запах бальзама. Очищенную мякоть мы настаивали на спирту, и пили по ложке перед едой. Гастрита как не бывало. Позже медики нам объяснили, что золотой корень полезен и помогает от многих болезней. Только найти его не просто. Ну, это вам не просто, подумали мы тогда, а нам – пару раз плюнуть…
Если вы думаете, что самая чистая пресная вода в озере Байкал, то ошибаетесь. Среди хребтов Джугджура лежит маленькое озерцо со схожим названием - Байкаленок. Его легко отыскать на карте, но трудно до него добраться. А вот для винтокрылой машины проблемы нет. Это место мы так и назвали “Джугджурский санаторий”. Экипаж частенько отдыхал там как на курорте. И рыбка есть, и дичь, а главное - неописуемая тишина. 
- Если вдруг на озере кто задумает здравницу открыть, так будем претендовать на  процент от прибыли, - смеялся командир. - А вообще, чем позже люди узнают об этом удивительном месте, тем природе лучше, да и нам тоже. А крестик на карте все же поставь…
Открою еще один секрет, о котором мало кто знает. На этот раз крестик пришлось поставить точно на границе Хабаровского края и Магаданской области. Пролетая в этих местах много лет  назад, наш экипаж наткнулся на любопытную картину. Таежный забор из камней длиной несколько километров. Камни были отесаны с трех сторон и смахивали на пирамиды. Место не имеет названия и не помечено ни на одной карте. Сесть там практически негде, но нам удалось. Вдоль каменного забора были разбросаны человеческие кости. Однажды один из геологов намекнул мне, что это место гибели сотен заключенных, обустраивавших в этих страшных местах границу между территориями по приказу Сталина.
В силу особенностей воздушного транспорта тропинки в небе Хабаровского края не сильно протоптаны, а потому самые любопытные места, связанные с историей и географией, остаются не только малоизученными, но порой и неизвестными. Этот жирный зеленый крест на карте неоднократно обводился ручкой из-за ежегодно повторяющегося события – нереста нагульной сельди. Основные места ее размножения отмечены на севере Хабаровского края в районе залива Ушки. В конце мая вода в море здесь становится белого, с голубым оттенком цвета. Молоки самцов сельди покрывают площади до нескольких гектаров, но видно это пару дней в году только с высоты птичьего полета. Для ихтиологов событие знаковое, ведь они дают прогнозы на путину, от их решения во многом зависит удача рыбаков. Но не только для рыбаков, но и для водолазов.
Спустя время под воду в этих местах спускаются люди в гидрокостюмах, чтобы, согласно договору с японскими бизнесменами, выполнить свою любопытную миссию. Заказ японцев на добычу морской капусты с приклеенной к ней сельдевой икрой обычно не превышает объема 10 тонн за сезон. Биоресурсы срезают особыми ножами очень аккуратно. Оказывается, из морской капусты с икрой в Японии изготавливается ритуальное блюдо под названием комочичомбу. Стоимость тарелочки с этим яством оценивается в 100 долларов за 100 грамм. На похоронах в сельской местности на столах японцев оно обязательно и имеет глубокий смысл. Веточка сельдевой икры на листике морской капусты символизирует жизнь, которая продолжается и после смерти крестьянина. К сожалению, сегодня заказ японцев на деликатес переместился на Аляску и в Канаду, где экология в море сохранила свой первозданный вид. Апофеозом сельдевой путины становится выброшенные волной на берег залива Ушки тонны икры. Воздух на побережье в такие дни имеет особый запах, который нельзя встретить больше нигде. Потому и к крестику на карте наш экипаж добавил дату 25-27 мая. К этому времени мы старались попасть на берег залива, чтобы видеть необыкновенное зрелище и вдыхать незабываемые ароматы.
Лишь однажды жирный красный крест на карте оказался прямо в море. Но связан он в моей памяти с неприятным событием. Пролетая над Чумиканом на небольшой высоте, второй пилот вертолета заметил на воде длинную черную “сигару”, похожую на подводную лодку. Сначала мы долго спорили – что это? Ведь в Аянскую бухту часто заходят белуги. Потом - рассказывать об этом кому или нет? Решили доложить командованию с подробным описанием объекта. Вскоре нас вызвали в органы на допрос. Много раз пришлось описывать неопознанный объект. Только наученные горьким опытом, позже ни мы, ни другие экипажи вертолетов, даже если что и видели похожее, то никому и никогда не рассказывали, потому и крест на карте стоит с неприятным оттенком горечи. Ведь мы так и не узнали, заходила ли в Чумиканский залив тогда иностранная подводная лодка.
А теперь о самом любимом крестике на карте. Его я поставил более 30 лет назад около северного поселка Черпулай. Оленеводческое стойбище эвенов здесь имеет интересную историю. На одном из пожилых пастухов я заметил странные очки. Голубые стекла и резная оправа говорили о том, что они сделаны не в России. На дужке очков виднелась надпись на английском языке – Аляска, 1869 год. Откуда ты, дед? – спросил я оленевода. И он рассказал мне о своих предках, живших некогда в Северной Америке и пришедших на хабаровскую землю через Чукотку и Берингов пролив. Это удивительно добрые люди, никогда не изменявшие своей профессии. Пастух угостил меня лепешками и вышел из палатки. Недалеко от стойбища горела сопка, а он по совместительству был еще и шаманом. Вечером около костра старый оленевод бил в бубен и просил у бога дождя. На следующий день дождь действительно пошел и на целую неделю испортил нашему экипажу летный прогноз. Жить пришлось в чуме, а внучка деда все это время была со мной. Она варила мне вьюшку из оленьего мяса, собирала хворост, умело поддерживала в печи огонь. На вид не больше 10 лет, а родители ее погибли от лап медведя. Уже на третий день она стала называть меня папой, а когда погода наладилась, и настал час улетать, долго плакала. Мы расстались с ней на 10 лет. Встретились лишь однажды случайно в столице эвенов поселке Арка. В очереди за билетами в кино я услышал окрик – папа! Передо мной стояла красавица лет 20, в то время как мне стукнуло всего 30. Экипаж мой не мог удержаться от смеха – и когда ты успеваешь? Сегодня  точно знаю, что в далекой тайге на севере края живет моя “дочь”, прадедушка и прабабушка которой родом из Америки. Я же благодарен судьбе, что она сделала мою жизнь такой интересной. А полетная карта и крестики на ней всегда будет напоминать о счастливых годах, проведенных в небе Хабаровского края. Карта есть у всех членов экипажа. Жизнь неумолимо летит. Мы договорились между собой, что самый последний крестик будет поставлен на месте “последнего полета” каждого из нас. Уже не нашей рукой….  Карта же останется на добрую память детям и внукам.
Андрей СМИРНОВ