Адрана. Хроники войны. Империя под ударом. гл. 29

Глава 29

Было уже совсем темно, когда по разъезженной дороге, прихваченной вечерним морозцем, всадник миновал пограничный столб, указующий, что здесь начинаются частные владения северного клана. По обеим сторонам дороги тянулись грязные сугробы, из овражков виднелась обледеневшая ольха, похожая в темноте на сгоревший хутор. Всадник для порядка, а больше по привычке, зорко поглядывал по сторонам. Шансы встретить здесь разбойников или мутантов равнялись нулю, а тот патруль, что остановил его четверть часа назад, дал добро на дальнейшее продвижение – влиятельная подпись стояла на подорожной, да и печать королевского двора пока никто не отменял.

Мерин, что продали Корнею Гагу в корчме, оказался сущим барахлом – сколько Корней его ни подстегивал, тот только тряс головой и, высоко вскидывая задние ноги, лениво рысил по звонкой дороге и екал селезенкой. Корней вспомнил, как корчмарь с бельмом на глазу заикался от азарта, расхваливая мерина, который философски вздыхал и пережевывал солому, и губы его сами собой растянулись в улыбке. Люди – самые забавные твари на свете, а мошенники в особенности. Лошадь Гагу была нужна, ударили по рукам. В грязной лапе продавца утонул кошель с медяками, туда же перекочевал золотой.

- Это за овес, - сказал Корней. – Засыпь моему коню.

Корней бросил поводья, конек фыркнул и перешел на шаг. Самый опасный участок пути позади, теперь можно не спешить. В стороне, в перекрестиях перебегающих прожекторов, вырастал замок Сокола. Патруль появился на дороге в тот момент, когда Корней Гаг раскуривал сигарету. Мерин встал как вкопанный. Корней выпустил дым и прищуренным глазом разглядывал всадников. Было темно, он увидел только, что их шестеро, и все, кроме офицера, вооружены длинными пиками. Патрульные окружили его.

- Желаете закурить, господа? – спросил Корней.

- Кто таков? – произнес уверенный голос.

- По поручению министра обороны. Следую в замок Сокола. Дело государственной важности.

- А ну-ка, бумаги подай.

Левой рукой Корней вынул из-за пазухи кусок тонкого пергамента, перевитый двухцветным шнуром с сургучной печатью, а правую, под плащом, привычно положил на рукоять меча.

- Прошу.

Делая вид, что разворачивает свиток, офицер исподлобья разглядывал Корнея.

- О каком поручении идет речь?

- Не скажу. Я не обязан объявлять об этом каждому встречному.

- Хм…. Что-то голос мне твой знаком.

- Вот как? К сожалению, о тебе не могу сказать того же. Или к счастью?

- Эй, Рэм, посвети-ка. Слишком темно, ничего не разобрать, - произнес офицер.

Один из солдат зажег фонарь и, держа за кольцо, поднял его над головой. В красноватом свете Корней разглядел на мундире офицера нашивки капитана королевской гвардии. Тот молча всматривался в него. Краем глаза Корней заметил, что один из солдат целится в него из арбалета, и старался не двигаться, чтобы не заметили его правую руку, и не вышло недоразумения. Капитан опустил глаза, вчитываясь в грамоту, провел согнутым указательным пальцем по усам, сплюнул и сказал:

- Можешь ехать, Корней Гаг из Карфагосса. – Помолчав, он добавил: - До замка тебя проводят двое моих людей. Веди себя благоразумно, и тебя не тронут.

Тот, что целился, опустил арбалет. Второй повернул коня и шагом поехал по направлению к замку.

- Спасибо, капитан. – Корней улыбнулся и спрятал пергамент.

Было видно, что офицеру очень хочется задержать Гага, но найти предлога он не может. Он сидел прямой на лошади шоколадной масти, сжав губы, и держа Корнея под прицелом внимательных эгинских глаз.

- Не скажете ли, капитан, его светлость теперь в замке?

- Скоро узнаешь, - отозвались на его вопрос сумрачно.

Гвардейцы, сопровождавшие Корнея, не принадлежали к числу болтунов. Это его вполне устраивало. Этот идиот, капитан, разозлил его и, сжав зубы, Гаг ехал несколько минут, стараясь успокоиться и не смея оглянуться назад. Но все-таки повернул голову. На прямой дороге, уходящей далеко в темноту, патруля не было.

Они все ближе подъезжали к замку, который отсюда казался холодной горой. Время от времени непонятный низкий гул доносился с той стороны. Они стали подниматься по склону. Дорога здесь была настолько узкая, что лошади то и дело сбивались на обочину, с хрустом ломая наст. Корнею показалось, что по мере подъема растет и склон, но тут они оказались на вершине холма. Все как-то вдруг изменилось, тучи отнесло в сторону, сияли луны, и лицо первого гвардейца, когда он обернулся, было как у утопленника. Холодный, водянистый, жемчужно-зеленоватый свет озарял пустошь, вмиг разбив ее на дымчатые и угольно-черные многогранники, а в центре внезапной геометрии стоял замок в пятнах лунного света.

Замковые стены кольцом окружал ров, непроницаемый туман нависал над ним, как мокрые одеяла. На совершенно открытом пространстве тянулась цепочка костров, можно было различить сидевших возле них людей. Корней не заметил ни одной палатки, зато неподалеку находился небольшой табун лошадей.

Дорога, по которой они ехали, стала петлять, то тут, то там поднимались какие-то насыпи, словно весь склон был изрыт гигантскими кротами. У подножия холма рос карликовый больной лес, который сразу обступил всадников влажной густой тишиной. Сквозь узоры спутанных ветвей виднелся замок. Корней вздохнул полной грудью, - запах леса напоминал запах карфагосских сосен, но был горше и темнее, с длинных и острых, как клинок, листьев стекал полновесными каплями туман. Так же внезапно лес поредел и отступил совсем, и всадники очутились на голом просторе, залитом луной. Осторожный Корней замечал каждую мелочь. Ему не доводилось бывать в замке Сокола, с Лаэртом они встречались в других местах. В лагере пахло дымом костров, слышалось бряцанье оружия и голоса гвардейцев. Дорогу преградили несколько пеших. Сопровождавшие Корнея назвали пароль. Солдаты у костров болтали, смеялись и умолкали, провожая их взглядом, когда они проезжали мимо.

Еще раньше Корней заметил другую дорогу, которая вероятно, огибала холм. Теперь она была хорошо видна в стороне и вела прямиком к замку. По ней бешеным галопом неслись трое всадников с факелами по направлению в ночь, в необъятную пустошь. Оживленное местечко, подумал Гаг. Когда, наконец, подъехали к воротам, повалил мокрый снег, и Корней, подавленный громадой стены, нависавшей над головой, с содроганием ощутил, как намокает и тяжелеет его плащ.

По периметру бесшумно скользили лучи прожекторов. Всадники попали в полосу яркого света, и Корней Гаг невольно закрыл лицо локтем. Спереди послышался шум, басовитый голос произнес:

- Не двигаться.

Двигаться и в самом деле было некуда: впереди стена, сзади – ров с уже поднятым мостом.

- Опусти руку. Хочу посмотреть на тебя.

- Это ты мне?

- Тебе, а кому же еще?

- Нас трое.

- Своих братьев я знаю. Тебя – нет.

Корней разглядел несколько бойниц над арочными воротами, и ему стало не по себе.

- Кто ты? Откуда?

- Доброволец из Карфагосса.

- Доброволец. Допустим. Но почему ты пришел прямо в замок?

- А куда мне было идти?

- Добровольцы на Ведьминой пустоши, там лагерь. Тебя бы задержал первый же патруль. Итак, кто ты?

- Я уже ответил.

- Да. Но теперь я хочу услышать правду. Бумаги у тебя есть?

- Имеется грамота. – Корней помахал свитком.

- Отдай тому парню.

Один из гвардейцев, сопровождавших Корнея, подъехал к воротам, из какой-то щели высунулась рука, и тут же втянулась обратно вместе с пергаментом. Снег пошел еще гуще, поглощая все собою, слышался все тот же медленный монотонный гул - шумело Северное море. Воздух, и тот изменился – стал соленым и упругим, как волна. Ворота натужно заскрипели, шестеро стражей с алебардами стояли вдоль арочных выступов, а по центру, скрестив руки, возвышался огромных размеров гвардеец. Он окинул Гага испытующим взглядом, повернулся спиной и бросил:

- Сойди с лошади и следуй за мной.

Корней спешился, стал отстегивать седельную сумку. Провожатый неторопливо шел по замковому двору, уверенный в том, что приезжий в его руках, и теперь-то уж никуда не денется. Пришлось его догонять. Вдвоем они поднялись по неширокой лестнице, гвардеец заговорил со стражником. Тот кивнул, и изрядно продрогший Гаг ощутил, наконец, крышу над головой. Провожатый повернулся к нему:

- Подожди здесь. Тебя отведут к его светлости.

- Слава богам! – Корней вздохнул с облегчением.

Гвардеец молча посмотрел на него и быстро вышел. Ждать пришлось около часа. Первым делом Корней вытащил из сумки бумаги и сунул за пазуху, под рубашку, серую от пота и пыли. Мимо ходили солдаты и офицеры в мундирах королевской гвардии и Наемников Двора. Корней сначала пялился на них, потом задремал, подложив сумку под голову.

- Ты, что ли, из Карфагосса?

Корнея точно хлестнули перчаткой по щеке. Он открыл глаза.

- Ну, я.

- Мне поручено проводить тебя к господину министру. Его светлость извещен о твоем прибытии.

- Я рад. У меня один вопрос.

- Какой?

- У меня забрали коня и оружие…

Светлые подкрученные усики гвардейца дрогнули, и он сказал:

- Хм… вернут. Нам чужого не надо.

- Это обнадеживает.

- Его светлость не любит ждать.

- Тогда пошли, - сказал Корней Гаг, вставая.

Они шли по замку. О том, что Лаэрт нетерпелив, Гагу было хорошо известно. Лаэрт ничего не делал наобум, целился долго и бил в точку. Но мелкие проволочки его раздражали. Замок был буквально нашпигован охраной. Новый провожатый не счел нужным развлечь Гага беседой, он шел немного впереди с отсутствующим видом, время от времени отдавая честь встречным военным.

Они вышли из бокового коридора и свернули к лестнице, уходящей далеко вверх, в темноту, мерцающую гроздьями свечей. Но провожатый выбрал противоположный путь. Миновав стражей, стоявших по стойке «смирно», они стали спускаться вниз, где народу было поменьше, а воздух холоднее. Спуск был крутым, судя по всему, они миновали несколько уровней, не встретив ни одного коридора. Стражников Корней замечал дважды: те стояли с восковыми лицами у каменных опор. Наконец, они сошли со ступеней, хотя лестница делала изгиб и спускалась еще дальше в подземелье. Гвардеец остановился и обернулся к Корнею.

- Почти пришли, - произнес он. – Вон тот коридор, видишь? Тебе туда. Там одна только дверь, не заблудишься.

Корней вошел в узкий и пыльный коридор. Нет, конечно, это не было подземелье, но очень на то смахивало. Он поежился, подумав так. В полумраке на полу лежала черта света, Корней шагнул туда и наткнулся на что-то мягкое, что заворчало и поднялось, – огромный волкодав с пастью, как топка. Не зная, чего ожидать, Корней толкнул дверь и скользнул внутрь. Лаэрта он заметил не сразу, в отличие от еще одного пса серой масти, лежащего на ковре.

- Корней Гаг, ты сделал все, как я просил? – прозвучал знакомый голос.

- Да, ваша светлость, - ответил Корней не сразу.

Лаэрт сделал приглашающий жест, и Гаг уселся в кресло с широкими подлокотниками. Лаэрт тут же спросил:

- Где бумаги?

- При мне, - сказал Корней учтиво и похлопал себя по левой стороне груди.

- Ну, давай, давай, - Лаэрт зашевелил пальцами, сверкнул кроваво-красный рубин.

Гаг вытащил бумаги, сложенные вчетверо. Их разделял массивный инкрустированный стол для письма, и Гагу пришлось встать, чтобы передать министру документы. Тот взял бумаги, - глаза его стали как буравчики – и тут же углубился в чтение.

Корней от нечего делать принялся осматривать кабинет. Шкафы, книги, в нише статуя Забара, огромных размеров глобус с Континентом и Островами, темно-зелеными морями и нарисованными чудовищами. Стол, Лаэрт в роскошном халате, пес, который, кажется, дремлет, вот и все. Туман в его мозгу стал сгущаться, и Корней закрыл глаза.

- Тебя покормили?

Корней вздрогнул:

- Что?

Лаэрт поднял голову от листа.

- Дали поесть, спрашиваю?

- Признаться, нет… Я только что прибыл. Прямо с дороги, - Корней пожал плечами.

- Ну, хорошо. – Лаэрт вздохнул и хлопнул ладонями по крышке стола. – Подожди здесь, за тобой придут. Располагайся пока. – Он встал, потянул за какой-то шнур, тут же несколько книжных полок отъехали в сторону, и открылся замечательный зеркальный бар.
- Я должен поговорить с королевой. Теперь есть, чем подтвердить мои слова, - произнес министр многозначительно.

- Позволите закурить? – спросил Гаг.

Лаэрт слабо улыбнулся.

- Только не стряхивай пепел на ковер, - сказал он.

У двери министр обернулся.

- Ты оказал большую услугу королевству, Гаг. Большую.

- Рад стараться!

Оставшись в одиночестве, Гаг покосился на волкодава, затем направился к бару. Вкус у Лаэрта отличный, ничего не скажешь. Корней с удовольствием окинул взглядом ряд красивых бутылок, зажмурился и выбрал, не глядя.



***


- Признаюсь, господин Лаэрт, я рада этому. - Сулла двумя пальцами приподняла желтоватый лист, подумав, отпустила, и плотная бумага с шорохом легла на место. – Знаете, как я себя чувствую? Словно разрешилась от бремени.

- Сомнения мешают жить, ваше величество, - учтиво произнес Лаэрт.

- Дорогой мой, - она, наконец, впервые улыбнулась. – Сомнения как раз то, что короли не вправе себе позволить.

Она прошла мимо стола, мимо Лаэрта, обдав его ароматом духов и шумом платья, и остановилась у окна.

- Сомнения, - глухо пробормотала Сулла. – Сомнения…

- Ваше слово, королева, - уверенно произнес министр.

Сулла обернулась. Взгляд у нее жесткий, настолько жесткий, что Лаэрту становится не по себе. Но она улыбается. Полные, покрытые кармином губы искривила усмешка, которая не сулит ничего хорошего.

- Магистр Бустаманте запятнал себя. И части совершенного им, достаточно, чтобы предать его в руки Инквизитора.

Королева поднесла к губам тонкую изогнутую трубку, затянулась и выпустила дымные кольца. Это был беотский ароматный табак лайт, запах смешивался с ароматом духов королевы.

- Бустаманте давно ведет опасную игру, - сказал Лаэрт. – Если мы не остановим его теперь, то уже не сделаем этого никогда.

- Никогда?

- Я считаю, ваше величество, что, промедлив, мы рискуем совершить преступление против королевства, - продолжал министр. – Бустаманте не властелин Эгина, хоть и стремится к этому.

Не сводя глаз с королевы, он тоже закурил, в отличие от нее – простую сигарету. Руки его заметно дрожали. Однажды Бустаманте сделал рискованный ход. Только несколько человек в королевстве знали, что династия Росомах прервана, и кто Сулла на самом деле. Бустаманте их уничтожил. Остался один, последний – Аленкар. Королеву это не волнует, она знает своего врага. Теперь она стала опасной для Бустаманте, и ждать, когда он ударит – сущий идиотизм.

- По счастью, Магистр теперь в замке, - глухо произнесла она. – Вы знаете, господин Лаэрт, как поступают с предателями.

Лаэрт встал, высокий и худой, похожий на журавля, в лазоревом камзоле и черных чулках. Глаза их встретились, и несколько секунд они оставались неподвижны. Потом Лаэрт быстро зашагал к двери. Она внимательно смотрела, как в кабинет входит капитан гвардейцев, и Лаэрт отдает приказ. Просто удивительно, что этого не произошло раньше…

- Лаэрт, идите сюда!

Он обернулся. Он был бледен.

- Слышите, как воет? Слышите? Леденит душу.

- Это восточный ветер. В марте на Побережье всегда так.

- На этот раз вы ошиблись, Лаэрт. Ветер здесь не причем. Это голос Скволеда. Откройте дверь, я хочу на волю!

Они очутились на балкончике, нависавшем над внутренним двором. Пара каменных мантикор служила перилами, ветер гнал тучи по скату небес. Зеленое платье королевы колыхалось, как знамя, а рыжие кудри были подобны пламени.

- Еще недавно я думала, что мой цветущий Эгин никогда не вернется ко мне. Что это был только сон. Сон, и не более. Я думала, надежда навсегда покинула эту страну, мой бедный народ обречен, и сама готовилась погибнуть вместе с ним. Но я ошиблась!

Лаэрту удалось остаться бесстрастным. Он давно не видел королеву в таком состоянии, последнее время она была, как туча. Известие о победе Эгина на равнине Отрубленных Голов дало новую надежду, новую волю к сопротивлению.

- Значит, вы верите, что мы победим?

- Я знаю, что мы победим. У нас просто нет выбора, - отозвалась Сулла.

- Каньону понадобится какое-то время, чтобы оправиться от удара.

- И мы используем это время. – Помолчав, Сулла сказала: - Наш посол почти достиг Адранских предгорий. Он уже дважды подвергался нападению леттов. Больше рисковать мы не можем. Лисимахский хребет охраняется дозорами Адраны, там посол будет в безопасности, но до этого времени никто не поручится за его жизнь. Мы не можем так рисковать, пусть летит на драконах.

- Да, моя королева.

- Лаэрт! – Сулла резко повернула голову, глаза ее горели. – Когда-то люди и боги объединились для борьбы. Теперь объединится Адрана и Эгин, я верю! Росомахи и Ромулы встанут под одни знамена!

Черная завеса закрыла горизонт и разрасталась над морем. Надвигалась буря. Лаэрт пристально глядел на Суллу. Теперь, как и всегда, он был ей предан. Выражение ее лица смягчилось, и она опустила глаза.

- В море идет шторм. Скоро все побережье будет охвачено бурей. Идемте, моя королева.

Дверь с узорным стеклом закрылась, и разразился, наконец, настоящий дождь.



***

Черная буря бушевала над островом Эмески, с рёвом вздымались штормовые валы и разбивались о скалы. Стены монастыря сотрясались под напором ветра, но, как много веков подряд, седой, покрытый коркой льда, он твердо стоял на мокрых, блестящих, как стекло, мертвых камнях.

Ангел сидел, закрыв лицо ладонями. Негде укрыться от воя бури, даже здесь, в глубине хранилища, он слышал ее безумный крик. Тьма надвигается, уже накрыла половину Лангрена, война изменит судьбы многих. Наставник Гибил не покидал Ангела, старик на многое открыл ему глаза. Сделал его воином духа. Ангел знал, что скоро ожидание закончится, и готовился к этому. Что-то страшное творится на юге, льется кровь. Его место не здесь, среди монахов, он должен быть со своим народом. Он знал, так и будет. И скоро придут корабли.