Chapter 6

<Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО СКАЗАТЬ, СЛОВНО СИЛ ВО МНЕ НА ОДНО ДЫХАНИЕ>

    А чего я, собственно, ожидала? Что он останется в моей жизни, заверит в том, что я для него - единственная женщина на свете? Буду честна сама с собой и признаюсь: да. На проверку я оказалась наивной аки малолеточка и верила в сказочный исход событий. После столь прекрасного акта физической близости башню мне снесло конкретно, и я, ранее не особо отличающаяся здравомыслием, теперь подавно растеряла крупицы критического мышления, и, напялив на переносицу очки с розовыми стеклами, сомлела, спроецировала свои эмоции на Мерфи, понадеявшись, что после сеанса «любви» он станет чуть добродушнее и мы с ним сможем все спокойно обсудить.
    Стоило отдать должное Коллинзу, - благодаря ему я узнала наконец, насколько божественным может быть секс с любимым мужчиной. Он был одновременно нежен и дерзок, баланстируя на грани и доводя меня до исступления своими действиями, чередуя жестокость с лаской, вознося мееня на самый пик блаженства. Как любой продвинутый пользователь, я проводила вечера на различных форумах и знала, что среди женщин процентов шестьдесят оргазм мастерски имитирует, поскольку их партнеры попросту не удосуживаются довести начатое до конца, и, получив разрядку, заканчивают дело. Мерфи же был внимателен и не остановился доаже когда я забилась в конвульсиях, не в силах обуздать сокращение мышц во всем теле. Без прикрас, это было лучшее, что случалось со мной, и даже когда стало понятно, что это был last time, я с уверенностью могу сказать, что ни о чем не жалею. И, если уж быть циничной и идти по пути правды до конца, беря во внимание брошенные им на прощание слова, то стоит отметить, что в моей голове нет-нет, да и мелькала не самая оригинальная мысль о том, что физическая близость с моим Аполлоном стоила этих шестисот тысяч реалов. За такое наслаждение, скажу я вам, и Сатане не жалко душу продать.
    - Тебе было в кайф, детка? - ухмыльнулся Мерфи и, перекатившись на спину, закинул руки за голову, рассматривая потолок. Я молча кивнула, завороженно наблюдая за лежащим парнем. Наверное, прошла целая вечность, на протяжении которой я пялилась на утонченный профиль Коллинза, а затем он встал, не спеша оделся и, уходя, бросил напоследок, что деньги он, как мог, отработал и более не желает иметь со мной никаких дел.
    Он не спросил даже моего имени, но когда я это осознала, был уже глубокий вечер, и в своей огромной квартире я находилась одна. Кое-как заставив себя принять вертикальное положение, я поплелась в прихожую и задвинула щеколду на входной двери. Появившуюся было идею залечь отмокать в джакузи я отмела как непригодную, поскольку отчаянно не хотела, чтобы вода смыла с кожи прикосновения Мерфи. Не уверена, смогу ли я поделиться новостью о том, что больше не девственница, с Электрой, тетушкой или Вилли. Я не Бригитта Макинтайр, которая хоть и казалась близкой мне по духу на первый взгляд, но была во сто крат бойче и решительнее меня.
    Некоторые места моего тела, которым Коллинз уделял повышенное внимание, тлели словно головешки от оставшегося костра, а основание мей шеи и кожа, обтягивающая ключицы были похожи на маковое поле от расцветающих засосов. Лелея эти ощущения, я поймала себя на том, что стою, прислонившись плечом к стене и глупо улыбаюсь. М-да, как мало мне, оказывается, нужно для счастья. Знала бы, что это будет настолько волшебно, не засиживалась в девках. Хотя, вряд ли я нашла бы того, кто смог бы превзойти Коллинза в искусстве любви, так что на тот момент я считала, что все сложилось великолепно и верила, что если бы вместо моего Аполлона оказался какой-то левый мужик, к которому я испытывала бы лишь легкую симпатию, я б не ощутила тот спектр эмоций, которые вызвал во мне половой акт с Мерфи.
    В тот вечер я легла спать нагишом, не желая, чтобы к моему пылающему от послевкусия кожному покрову прикасалась даже пижама, и впервые за все время проспала восемь часов кряду.
    На следующий день я проснулась в великолепном настроении. С аппетитом позавтракала круасанами и поскакала на работу, вспоминая прошедший день как красочный сон. Мне до сих пор было трудно поверить в то, что Мерфи реален, меня преследовала мысль, что все, произошедшее - выдумка, плод моей фантазии. Я даже зашла на тот злополучный сайт во время обеденного перерыва, дабы полюбоваться на фотографию Коллинза, однако его анкета была уже удалена, и кроме зыбких memories не осталось ничего, указывающего на то, что все происходило в действительности.
    Вернувшись домой около полуночи, я поняла, что сидеть дома мне совершенно не хочется и решила прогуляться по ночному Рихтенвальду. Достала из шкафа свое лучшее платье, и, облачившись в него, полюбовалась на собственное отражение. Единственное, что мне нравилось в своей внешности - это фигура. Я, нужно признать, выиграла в генетическую лоторею, являясь счастливой обладательницей «hourglass». Помнится, в юности я наткнулась на глупейшего рода статью, где говорилось о том, что великая Марни Морион, культовая блондинка Долливуда, удалила себе пару ребер для того, чтобы добиться идеальных параметров. Как обладательница тонкой талии и пышных бедер хочу заявить: никакие манипуляции «песочным часам» делать не надо, - лишний вес всегда располагается в районе груди и бедер, а туловище при этом не полнеет совершенно. Некоторые мои коллеги на полном серьезе считают, что я ношу корсеты, и потому у меня осиная талия. Убеждать их в обратном я не стала. Если это делает их счастливыми, пусть думают что хотят. В какой-то степени я их понимала: мне и самой Марни Морион кажется слишком красивой для того, чтобы поверить в то, что она - живой человек из плоти и крови, а не сказочный эльф, спустившийся с лунного Хрустального замка.
    Год назад мне в Интернете на глаза попалась забавная дискуссия, посвященная прекраснейшей блондинке, где обитательницы форума делились своими предположениями касательно того, что Марни сильно похудела за полгода до смерти. Большая часть обсуждающих склонялась к тому, что причиной потери веса была депрессия, но я, в свое время перелопатившая тонну материалов относительно госпожи Морион, знала, что на самом деле лучезарная блондинка перенесла операцию по удалению желчного пузыря и, как следствие, ей пришлось отказаться от жирной пищи и еще более тщательно следить за своим питанием. Те, кто считают, что Марни загибалась от депрессии, не ведают, что знаменитой актисе были свойственны резкие перепады настроения. Человек, сидящий на антидепрессантах, вряд ли смог работать на съемочной площадке. Я видела на MyTube нарезки из последней кинокартины с рабочим названием «Случайности не случайны», в съемках которого принимала участие госпожа Морион. Он так и остался недоснятым из-за внезапной смерти легендарной артистки. Режиссер, давая интервью, обмолвился, что фильм был обречен с самого начала: сперва долго не могли подобрать мальчиков, которым надлежало исполнить роль детей героини Марни, затем госпожа Морион простудилась во время съемок в бассейне и пролежала в болинице с гайморитом, потом ждали подходящих погодных условий, так как по сценарию действие происходило в Монтеаудио, где почти круглый год стоит тропическая жара.
    Кинолента должна была выйти на большие экраны еще в сентябре, но из-за того, что съемки неоднократно откладывались, релиз был перенесен на ноябрь, а затем на исходе лета умерла долливудская Афродита, и проект свернули, потому как заменить сию красавицу не мог никто. В комментариях к видео на MyTube многие писали, что на этих кадрах Марни на себя не похожа, и я не могу с ними не согласиться: этой женщине безумно шли пышные формы, и, резко похудев, она как будто лишилась своей «изюминки». Именно по этой причине я никогда не сидела на диетах и сильно расстраивалась, если теряла аппетит и худела. Всегда стараюсь быть верной своему весу и считаю свои параметры верхом совершенства.
    Я бродила по узким улочкам родного города до рассвета и, проспав три часа, чувствовала себя на удивление бодрой и жизнерадостной, однако совсем скоро в моей жизни начался период, который иначе как «ночной кошмар» охарактеризовать нельзя.
    В четверг у меня неожиданно появились неприятные ощущения в области груди. Тяжесть была настолько невыносимой, что я, наплевав на правила хорошего тона, стянула с себя лифчик сидя за рабочим столом в своем кабинете, благо, на мне была блузка из плотной ткани и соски не сильно просвечивали. Конечно, сильная чувствительность этой зоны была мне присуща и наступала, как правило, перед месячными, однако до следующего цикла было еще далеко, и оттого я была напугана поведением своего организма и, немедленно связавшись со своим терапевтом, записалась к ней на прием.
    Боли не проходили несколько дней, порой я не могла даже прикасаться к этой части своего тела, настолько мой бюст стал чувствительным. На следующей неделе я сдала кровь и, вернувшись в квртиру, пожарила себе глазунью, но съесть ее не смогла. Мое некогда любимое блюдо показалось мне отвратительным на вкус, словно я жевала паленую резину. Решив, что мне попались тухлые яйца, я сделала себе кофе с молоком и поняла, что от вида этой бурды меня жутко тошнит. В конечном итоге я отправилась в офис с пустым желудком и перекусить смогла только батончиком мюсли из торгового автомата.
    Усилившаяся пигментация хорошего настроения мне не прибавила, но неладное я заподозрила только когда моя кожа принялась буквально сиять от избытка себума. Периодически у меня кружилась голова, а перед глазами мерцали черные мушки, и, если я в этот момент находилась на ногах, мне требовалось немедленно ухватиться за стену, дабы не рухнуть в обморок.
    Я была убеждена, что заразилась этим чертовым рубиновирусом, эпидемия которого бушевала на Эмбле не первый год и даже морально готовилась к тому, что мне придется взять больничный и лечь в инфекционное отделение. Ко всему прочему у меня участились мигрени, к которым я была склонна с раннего детства, и напрочь пропал аппетит, так что, когда терапевтша позвонив мне, озвучила «диагноз», я была готова услышать что угодно, только не то, что произнесла сеньора Лунис.
    - Уровень прогестерона в вашем организме четко указывает на то, что вы беременны, - высказалась она. - Примите мои поздравления, госпожа Джейкобс.
    Я, заплетающимся языком промямлив «спасибо», отшвырнула от себя телефон, словно он был ядовитой змеей, - безжалостной коброй, вытатуированной на мускулистом предплечье Мерфи. Признаться, я никогда не задумывалась о материнстве и в ближайшие десять лет становиться родителем точно не планировала, однако, конечно же, понимала, что в отдаленном будущем, выйдя замуж за порядочного человека, я захочу обзавестись порочкой карапузов. Яснее ясного, что зачатие произошло в момент моей близости с Коллинзом, ведь у нас был незащищенный половой акт, а я, как последняя дура, пребывала в уверенности, что от певрого раза точно не «залечу».
    Сломя голову я побежала покупать тест и, узрев тоненькую, едва заметную розовую полосочку, пересекающую жирную красную линию, убедилась в том, что сеньора Лунис меня не разыгрывает, и я действительно нахожусь в интересном положении.
    Мысль об аборте в мою голову даже не просочилась, - это ведь ребенок от моего любимого мужчины, и оборвать развитие крошечного эмбриона в своей утробе было для меня равносильно тому, чтобы лишить себя очень важной части тела. Еще не осознавая всей ситуации до конца, я уже знала, что буду рожать, и мое истерично колотящееся сердце согрело видение крошечного малютки, лежащего на моих коленях.
    Конечно, я была в курсе первых признаков беременности, но, на мой взгляд, у меня они проявились слишком рано, буквально спустя несколько дней после того, как я переспала с Мерфи. Наверное, все дело в том, что все мы разные, и мой организм отреагировал на подобное состояние именно таким образом. Стараясь не сильно паниковать, я позвонила в женскую консультацию и записалась на прием к миссис Янг, которая считалась лучшим специалистом в области гинекологии.
    Как мне объяснили чуть позже, больнинство будущих мам не чувствуют так называемой «перестройки» во время первых двух триместров, однако мне «повезло» испытать на собственной шкуре не только прелести токсикоза. Ко всем перечисленнам пунктам можно было прибавить повышенную сонливость, хотя нормально спать уменя не получалось, поскольку вскакивала по нескольку раз за ночь, однако в скором времени на смену усталости и раздражению пришло спокойствие, граничащее с апатией. Я ощущала себя словно в вакууме, мне хотелось лежать весь день, не вставая, и когда затекала спина, я переворачивалась на бок, находясь в неком подобии полудремы, когда сон и явь, смешавшись воедино, образуют парящий вокруг тебя кокон миража, искривляюший пространство и все предметы кажутся нечеткими, словно я находилась внутри картины, нарисованной широкими мазками.
    Госпожа Янг предупредила меня, что в моем случае симптомы будут усугубляться, так что я, желая избежать досужих разговоров, ушла в декретный отпуск и засела в своей комнате, обложившись подушками со всех сторон. У меня, на удивление, не возникло желания сообщить радостную новость никому из своего окружения, даже тетушке Линн, общением с которой я бесконечно дорожила, а своему другу Вилли я и вовсе соврала, что отправилась в путешествие по Эвропе.
    Каждый день я замечала новые симптомы стремительно развивающейся беременности. Во-первых, под воздействием гормонов стали быстрее расти волосы и ногти. На четвертой неделе возникли проблемы с частыми походами в туалет, и миссис Янг объяснила, что сие явление обуславливается тем, что матка, увеличиваясь в размерах, давит на мочевой пузырь. Прогрессирующие сбои вкусовых ощущений сменились полным отвращением к еде, которая стремительно переросла в сильнейший токсикоз, во время которого любая пища вставала поперек горла. Меня тошнило постоянно, я осунулась и лежала в постели как камбала на дне океана, стараясь не двигаться вообще, потому как стоило мне шевельнуть рукой, как накатывали рвотные позывы.
    Еще до того, как я «слегла» с сильнейшим токсикозом, меня мучала одышка, при том, что живот был еще абсолютно плоским. То есть буквально с первой недели беременности я начала чувстовать себя все беспомощней и беспомощней, и теперь, проводя целые сутки в горизонтальном положении, я лишь изредка доползала до туалета, поглощая лишь сухари и запивая их сладким чаем. Мне было хреново до такой степени, что казалось, буто я умираю.
    От приступов мигрени не спасал «цеттопарамол» - единственный препарат, который мне было разрешено принимать. Порою бессилие было таким невыносимым, что я умывалась слезами, абсолютно утратив способность хотя как-то сдерживать свои эмоции. Согласно статистике, только десять процентов женщин тяжело переносят беременность, и меня угораздило попасть в число этих «счастливиц».
    На третьем месяце стало настолько худо, что пришлось лечь в стационар. Находясь под капельницей в пустой палате, рассчитаной на шесть человек, я впервые за долгое время испытала чувство голода и попросила медсестру как можно быстрее принести мне обед. На картофельную запеканку я набросилась с таким остервенением, что наблюдать за процессом поглощения мною пищи, было, наверное, до жути весело, но я, наплевав на то, что выгляжу сбежавшей из концлагеря пленницей, запихивала в род еду, всерьез опасаясь, что из-за истощения могу потерять свою драгоценность, эту крошечную пока частичку Мерфи в своем чреве.
    Больше всего меня напрягали тянущие ощущения внизу живота. Госпожа Янг заверяла меня, что тонус матки во время pregnancy - нормальное явление, однаок всякий раз, когда это происходило, я пугалась, что может случиться выкидыш.
     Покинув стационар через десять дней, я, шатаясь от слабости и ломоты в костях, вернулась домой, и, держась за стенку, с трудом переставляя ноги доковыляла до окна в гостиной и, вскрикнув от внезапной боли, рухнула в кресло. С трудом закинув ступню правой ноги на колено левой, я выдернула впившийся в кожу острый предмет. Поднеся его к глазам, я моментально расклеилась и захлюпала носом, потому что это оказалась сережка в форме креста - украшение, которое, судя по всему, обронил мой Аполлон, пребывая в этой квартире целую вечность назад.