Нехороший человек

Солнце не спешило показаться из-за туч: ожидало, что первыми сегодня улыбнутся женщины организации N в стареньком здании под старой липой, а уж затем и оно в ответ сразу на все окна одарит их своей улыбкой, как никогда праздничной и лучистой.

Женщинам улыбаться было некогда. Над душой каждой дамокловым мечом висел срочный отчёт в вышеспящую (так часто говорил и сам любивший вздремнуть за рабочим столом бывший начальник) организацию NN. В нетерпении заполучить отчёт пораньше, их куратор Андрей Олегович ещё с вечера левой пяткой отстукивал на низы азбукой Морзе: «Отчёт! Срочно! Отчёт! Срочно!»

Подчинённых с периферии он торопил не в силу своего образцового служебного рвения, а по иному безотлагательному мероприятию: календарь демонстрировал дату – 7 марта (короткий предпраздничный рабочий день), и от того, как быстро куратор получит отчёт, зависела степень его собственного опьянения в компании коллег противоположного пола.

Всё настойчивее побрякивали женщины стопками и под общий смех отпускали острые шуточки в адрес Андрея Олеговича. По молчаливому согласию сторон они имели такое право один день в году, и сейчас безбоязненно пользовались им на полную катушку. Начальник изо всех сил терпел колкости. Моральные издержки он без излишней волокиты и необходимости быть чрезвычайно вежливым надеялся возместить водочкой под праздничную закуску.

Но оставим вышеспящую организацию NN и вернёмся в старенькое здание под старой липой, где по общему сговору вскоре приготовившие отчёт женщины сунули его под сукно.

В некотором роде расчёт их был коварным. При появлении начальника Сергея Михайловича они имитировали озабоченный вид, а сами выжидали удобный момент для рапорта об успешной отправке злополучного отчёта, в котором ни раньше ни позже срочно нуждалось начальство. По разумению женщин, куратор вышеспящей организации NN с чистой совестью кинет его в ящик стола и забудет о нём в лучшем случае до следующего утра.

Меж тем Сергей Михайлович тяжело входил к ним в кабинет и почти откровенно принюхивался, не пахнет ли водочкой, да присматривался, не видно ли где следов приготовления к празднику.

«Ишь, раскатал губу, - сердито думала бухгалтер Анна Ивановна. - Мы тебя потчевали 23 Февраля! Теперь твой ход!»

Начальник не имел способности на расстоянии читать чужие мысли (ему и до своих было не всегда легко достучаться), поэтому о сговоре коллектива тянуть время с отчётом не догадывался и уже готов был в нетерпении топать ногами, но не из-за неготовности отчёта, а по иному, для него более печальному поводу. Сколь часто он ни наведывался, ни один стол не блистал яствами, спиртным ничуть не пахло и селёдку в шубу одевать никто, похоже, не собирался.

Раз за разом психологический поединок длился не дольше трёх минут, но ожидавшим праздника сторонам казался вечным.
Начальник уходил к себе за новой порцией терпения, а женщины изводили себя догадками, услышат ли они поздравления.

Так прошёл первый трудовой час, на вахту заступил второй, а в кабинетах организации N в стареньком здании под старой липой заметных движений вокруг столов всё ещё не наблюдалось.

Грусть всё тяжелее давила на женщин и единственного с ними мужчину по имени Роман Степаныч, которому с каждой даром пропавшей минутой становилось труднее сдерживать рвущиеся из души горестные вздохи. В этот день едва ли можно было придумать худшей пытки человеку с похмелья. Роману Степанычу грезились на столе шампанское и банка рассола, и за ними он готов был бежать хоть на край деревни, хоть за край, поэтому работа очень стеснялась напоминать ему о себе и совесть Романа Степаныча не будила.

Второй час передал эстафету ожидания третьему, а сам сгинул, как и первый, не обеспокоенный тем, что стороны так и не пришли к консенсусу.

Начальник заходил и выходил. Женщины гнули свою линию, но об открытой просьбе поздравить их с праздником не помышляли.

- Слушай, Роман Степаныч, - наконец не выдержала старшая по возрасту Валентина Геннадьевна, - а не выйти ли тебе поинтересоваться погодой?

- В окно слабо посмотреть? - огрызнулся Роман Степаныч, а с места себя не сдвинул.

Женщины только притворяются слабым полом. Некий умник в Интернете как-то посоветовал мужикам попробовать ночью перетянуть одеяло на себя, чтобы убедиться в обратном. Роману Степанычу пришлось-таки поинтересоваться погодой, а по возвращению ему рекомендовали сбегать до магазина за бутылкой шампанского и парочкой шоколадок.

Добровольно вывернутые коллегой карманы брюк продемонстрировали жалкую их пустоту, но женщины тут же вручили Роману Степанычу только что собранные собственные деньги. Мария Петровна под ручку вежливо сопроводила гонца до двери.

- Иди, родной! - напутствовала. - Но не просто иди, а за шампанским и двумя шоколадками. Да на дороге не задерживайся, а не то быть тебе нами битым!

Солнце из-за облаков в четвертинку глаза наблюдало за жизнью коллектива организации N в стареньком здании под старой липой, и ему становилось всё интереснее знать, увидит ли оно женщин улыбающимися.

Входил и выходил всё откровеннее недовольно хмыкавший начальник. Всё круче сводили брови женщины, к 12 часам отправившие отчёт и уже получившие положительную оценку, а на вопрос о его готовности напропалую несли начальнику небылицы. Скажи они правду, он тут же прикажет разойтись по домам, словно и не женский сегодня день и праздновать его не обязательно. Расходиться на все четыре стороны, не вкусив шампанского и не выслушав поздравления, женщинам откровенно не хотелось.

Гонец где-то запропастился; ни слуху о нём не было, ни духом его не пахло.
Роман Степаныч тенью вошёл в кабинет, когда в воздухе уже настойчиво витала мысль об утерянных надеждах не только услышать поздравления, но и увидеть бутылку шампанского с двумя шоколадками и хотя бы таким образом ощутить праздник.

- Разбил?! - воскликнула Анна Ивановна.
- Обокрали?! - ужаснулась Валентина Геннадьевна.
- С кем-то взяткой рассчитался? - нахмурилась Мария Петровна.
- Лучше сразу сознайся: сам вылакал? - не сдержалась Раиса Дмитриевна.
- Можно к бабке не ходить: нашим шампанским опохмелился! - заявила Мария Сергеевна.

Роман Степаныч слушал молча. Спорить или оправдываться у него не было сил, поскольку ещё не пришёл в себя после встречи с Сергеем Михайловичем перед входом в старенькое здание под старой липой, где, как известно, оба и трудились не первый год.

Из правой руки Романа Степаныча начальник конфисковал бутылку, которую тот нёс женщинам с таким радостным видом, будто на свои деньги ку-пил в подарок неподъёмный букет живых цветов; а заодно из левой руки прихватил две шоколадки. Сказал очумевшему подчинённому: «Гуляй, Вася!» и скрылся в кабинете. Естественно, Роман Степаныч обрисовал женщинам не всю правду об исчезновении покупки. Только и произнёс:
- Шеф изъял на хранение.

Вслед за гонцом очумели и женщины. Ранее они были наслышаны об умении нового начальника выпить за чужой счёт, однако женщинам и в голову не могло прийти плохо о нём думать в самый неподходящий момент. Но не зря в народе считают: правда что шило – остриё из мешка обязательно покажет, да ещё и уколоть может.

Почувствовав окончательный упадок настроения в коллективе, стыдливо скрылось за облаками солнце.
Тень накрыла старенькое здание под старой липой, и теперь оно выглядело сгорбившимся и опиравшимся на клюку обессилевшей бабушкой…

Телефонный звонок заставил вздрогнуть всех, включая Романа Степаныча, в эту самую минуту сожалевшего об уплывшем из руки шампанском. Горючими слезами заливалось его похмелье.

Прежде чем созвать всех в свой кабинет, начальник поинтересовался у Анны Ивановны судьбой отчёта, услышал спокойное «Отправили», переспросил, так ли это на самом деле и только потом вяло произнёс:
- Заходите.

- Садитесь, - буркнул он и указал на два облезлых стула (новые забрал с собой старый начальник), но женщины и с ними Роман Степаныч остались стоять вдоль стены, что, впрочем, ничуть начальника не смутило.

- Сейчас я буду поздравлять вас с праздником.
Достал из ящика стола шампанское и шоколадку, подал Роману Степанычу, произнёс едва ли не приподнято:
- Наливай!

Роман Степаныч без выстрела пробки и радостного гомона женщин открыл бутылку, до краёв наполнил стакан, оглядел собравшихся, раздумывая, кого вне очереди угостить, но начальник сам опорожнил стакан, отломил от шоколадки солидную пластинку и снова сказал:
- Наливай!

Поздравляемые точно набрали в рот воды; казалось, тишина звенела от напряжения.
Будь 8 марта жив хоть одни комар, все непременно услышали бы его мирное посапывание. Под грустное молчание Роман Степаныч исполнил команду начальника.

Хотел спросить, кому подать стакан, но услышал:
- Это тебе!
Роман Степаныч застыл со стаканом в руке.

В недоумении переглянувшиеся женщины потянулись к двери, а в своём рабочем кабинете молча принялись собираться домой.

Они всё ещё ждали. Казалось, войдёт улыбающийся начальник, пошутит на предмет того, что всё только что случившееся в его кабинете всем приснилось, а на самом деле он накрыл праздничный стол в соседнем кабинете.

Роман Степаныч появился не сразу, но лучше бы не приходил. Вошёл с пустой бутылкой в одной руке и стаканом в другой. Из-под мышки торчала обёртка шоколадки. Поднял бутылку над головой и, перевернув её вверх дном, подставил стакан, но в него не скатилась ни одна капля. Обёртка шлёпнулась о пол; шоколадки в ней не было.

- Ну, правда, не виноват я, - промямлил Роман Степаныч. - Вторую шоколадку начальник конфисковал. Сказал, угостит жену. Праздник же.

Старенькое здание под старой липой женщины покидали без слов и поодиночке, точно подпольщики явочную квартиру…

Через неделю они уволились по собственному желанию, а начальник на всех углах трезвонил, мол, не понимает он подобный финт сотрудниц.

- Зарплата хорошая! Чего им ещё надо?- возмущался начальник организации N Сергей Михайлович, в глазах теперь уже бывших ему подчинённых выглядевший нехорошим человеком.

- Редиска! - охарактеризовал бы Сергея Михайловича герой кинофильма «Джентльмены удачи», будь он с ним лично знаком.