Восхождения кубанских казаков на вершины Эльбруса

Мой Вождь, мой Бог, моя Икона,
Дороже жизни во сто крат,
Отчизны царская корона,
Седой Великий Арарат!

Овеян ласковым закатом
И сизым облаком повит,
Твой снег сияньем розоватым
На кручах каменных горит

А против Арарата, слева,
В снегах, алея, Алагёз,
Короной венчанная дева,
Со старика не сводит глаз.

Валерий Брюсов

Существует устойчивый стереотип, что казак, это исключительно конный воин на лихом коне, ну, или пластун. При этом очень скромно говорят, что казаки – это ещё и хорошие мореходы, которые были способны на речных лодках преодолеть Чёрное море, и, разбив ненавистных басурман, с добычей (как часто бывало) вернуться домой. Кроме всего, казаки – это ещё и путешественники-первопроходцы: имена Атла;сова, Ермака, Дежнёва, Поя;ркова, хорошо известны любителям отечественной истории. Благодаря неукротимой энергии казаков, их стремлению открыть неведомые земли, Государство Российское увеличивало свои территории. В далеком 1912 году в уйгурском городе Суйди;не китайский купец Фен-Ты-Мин, обращаясь к командиру Сибирской казачьей бригады, сказал фразу, ставшую крылатой: «Границы Российского государства лежат на арчаке  казачьего седла!» [1].
Очень часто казаков привлекали для сопровождения различных конвоев, караванов и научных экспедиций, изучавших новые территории и производивших картографическую съёмку. Находясь в таких экспедициях, казаки вместе с топографами и учёными стойко переносили все трудности походов. Например, Николай Михайлович Пржевальский (1839-1888), знаменитый путешественник и исследователь Амурского края, Средней и Центральной Азии, всегда набирал в свои экспедиции только казаков! Мало кто знает, что Лавр Георгиевич Корнилов также внёс свой весомый вклад в исследование малоизученных районов Средней Азии. Часто в одиночку или с несколькими сопровождающими он длительное время находился в безводных пустынях или горных районах, составляя топографическую карту местности.
В данной статье предлагается взглянуть на казаков как ещё и успешных горных восходителей, побывавших на самых высоких вершинах Кавказа и Закавказья – горе Эльбрус и  Арарат.
Первая попытка взойти на одну из вершин Эльбруса  с участием казаков была предпринята в июле 1829 года: в тот год, по инициативе генерала Г. А. Эммануэля (1775-1837), была организована специальная научная экспедиция. В состав экспедиции вошли действующие члены Императорской Академии наук, академик А. Я. Купфер (1799-1865), адъюнкт Э. Х. Ленц (1804-1864), адъюнкт Дерптского университета К. А. Мейер (1795-1855), хранитель Зоологического кабинета Э. П. Менетрие (1802-1861) и горный инженер Глеб Вансович из Горного департамента. К экспедиции также примкнули главный архитектор Пятигорска И. К. Бернадацци (1788-1840) и Янош Карой Беш (Жан-Шарль де Бесс) – этнограф и сотрудник парижского журнала «Хроника иностранной литературы».
По словам научного руководителя экспедиции, Адольфа Яковлевича Купфер: "Целью этой экспедиции был сбор точных сведений о строении края, о высоте гор его пересекающих, о направлении и глубине долин, об изобилии древесины, пастбищ, руд и иных продуктов и нахождение надлежащих позиций для военной линии, что обезопасит навсегда жителей равнины от набегов горцев. В то же время генерал желал продемонстрировать этим народам, любящим войну, что их скалы, и их узкие ущелья, их горные реки и их снега отнюдь не являются непреодолимыми препятствиями для таких солдат, привычных, как и они, ко всякого рода тяготам.
Видно, что экспедиция генерала Эммануэля была вызвана мудрой осмотрительностью; эмиссары Оттоманской Порты возбуждали бодрость врагов России и собирались втянуть в своё предприятие черкесские народы, уже принесшие России присягу на верность; буря возможно разразилась бы, если бы уверенность, с коей генерал ступил на их территорию, не принудила замечать крикливых недоброжелателей… С этой точки зрения экспедиция заслуживала уже достаточно, дабы привлечь внимание правительства; но генерал хотел еще привлечь внимание Европы, обратившись к Академии, дабы пригласить её употребить с пользой для наук оказию, впервые представлявшуюся и более в скором будущем невозможную"[2].
Вместе с учёными для восхождения были отобраны горцы и  казаки; к сожалению, ничего не известно о количестве, полковой или войсковой принадлежности этих казаков. Когда казаки и черкесы были собраны, им объявили слова генерала, что тот, кто первый достигнет вершины Эльбруса, получит 400 рублей, второй, получит 200 рублей, а те, кто дойдут до половины горы, также получат награду .
26 июля (8 июля по н. с.) 1829 года в 10 часов утра экспедиция начала восхождение. Достигнув предгорий Эльбруса и перейдя реку Малку, участники экспедиции оставили лошадей и далее пошли пешком. После 6 часов движения, в 4 часа пополудни, они достигли границы снегов, поднявшись на высоту 3.000 метров: здесь восходители провели первую ночь. О трудностях перехода Янош Беш пишет: "Мы медленно, шаг за шагом, продвигались вперед. Мырза-Кул шёл во главе колонны. Через каждые 10 шагов надо было останавливаться, чтобы набрать воздух в легкие."[3]
На другой день, 10 июля, в 3 часа утра восхождение продолжилось. Но оттепель и встречающиеся на каждом шагу камни и расселины, которые необходимо было обходить, блеск солнечных лучей, отражаемых снегом, – все это делало восхождение в районе высоты 4200 метров весьма затруднительным, а порой и совершенно невозможным. В газете "Тифлисские ведомости" автор заметки "Экспедиция к Эльборусу" А. Щ-в, наблюдавший из лагеря за восхождением, писал: "Утренний мороз много им способствовал, и они продвигались довольно успешно; но чем далее, тем шествие их становилось медленнее, ибо снег таял от солнца и обрушивался под ногами. Наконец стали они довольно часто останавливаться для отдыха и растянулись на небольшие отделения. Мы, оставшиеся в лагере, с крайним любопытством наблюдали медленное шествие сих странников. К 9 часам утра прошли гораздо более половины горы, расположились они за скалами отдыхать и скрылись от нас совершенно».
По расчету, до вершины оставалось ещё около 420 метров, но в этот момент все вынуждены были остановиться и подумать о возвращении, не менее трудном, чем восхождение. Несмотря на сложившиеся обстоятельства, адъюнкт Ленц в сопровождении двух горцев и одного казака, всё же решился попробовать достичь вершины и отправился дальше, но, не дойдя до вершины, как он полагал, около 200 метров, был вынужден отказаться от дальнейшего восхождения.
Сколь трудным было восхождение, можно представить из рассказа А. Я. Купфера: «Поспешность, с которой мы стремились достигнуть вершины раньше, чем поверхность снега будет размягчена солнечными лучами, истощала наши силы, и мы должны были останавливаться для отдыха почти на каждом шагу. Разреженность воздуха такова, что дыхание не в состоянии восстанавливать потерянные силы. Кровь сильно волнуется и вызывает воспалительные процессы даже в самых слабых частях тела. Мои губы горели, мои глаза страдали от ослепительного блеска солнца, хотя я, по совету горцев, зачернил порохом лицо около глаз... Все мои чувства были притуплены, голова кружилась <...> я чувствовал непонятный упадок сил, которого я не мог преодолеть <...>. Ближе к вершине Эльбрус представляет ряд голых скал, образующих как бы лестницу, которая очень облегчает подъём; однако Мейер, Менетрие, Бернардацци и я – мы чувствовали себя утомленными до такой степени, что решили отдохнуть час или два, чтобы с новыми силами отправиться в путь».
Между тем, заметив, что экспедиция, не достигнув вершины, решила вернуться обратно, карачаевец (по другим сведениям кабардинец) Киллар Хачиров в одиночку продолжил восхождение, и в 11 часов утра очутился на вершине Эльбруса. Генерал Эммануэль, наблюдая за восхождением из базового лагеря в зрительную трубу, первый увидел Киллара, стоявшего на вершине, после чего ружейные выстрелы известили о том всю окрестность.
О том, как происходил спуск экспедиции, А. Я. Купфер написал так: «Снег, который несколько часов тому назад выдерживал нас, проваливался под нашими ногами. Казаки и черкесы, следовавшие за нами, связали себя попарно верёвками, чтобы оказывать друг другу помощь». В итоге, самого Купфера горцы спустили вниз на бурке.
На следующий день генерал Эммануэль приказал дать торжественный обед, а место базового лагеря отметили надписью, высеченной на большом валуне: "1829 года с 8 по 11 июля. Лагерь под командою генерала от кавалерии Емануеля"[4].
 21 июля экспедиция вернулась в Горячеводск. Несмотря на то, что не все участники экспедиции достигла вершины, с научной точке зрения, обследование Эльбруса все-таки произошло. В ходе восхождения были обнаружены образы полезных ископаемых, о которых было доложено в рапорте № 174 генерал-адъютанту графу Чернышёву от 22 июля Управляющему Главным штабом Его Императорского Величества.  Куратор экспедиции и ее инициатор, генерал Эммануэль докладывал, что было открыто: "...как то: 1-е свинец, 2-е каменной уголь, 3-е точильный сланец, 4-е алебастр, 5-е мел и 6-е сосновый лес, весьма полезный для Минеральных вод…
10-го числа выступили все к предположенной цели; но после самых величайших усилий, достигнув выше половины Эльборуса, обратились назад; один только кабардинец по прозванию Хиляр успел достигнуть около 111/4 часов самую вершину сей горы, на которой водрузил палку с ним имевшуюся и обложив ее камнем спустился обратно, показав первый возможность быть на высочайшей из гор в Европе, почитавшейся по ныне вовсе неприступной. Принесенные сим Хиляром два камушка с самой вершины Эльборуса вашему сиятельству присем честь имею представить"[5].
По возвращении в Горячеводск по просьбе генерала Эммануэля на Луганском литейном заводе, были отлиты чугунные плиты с памятной надписью, где указаны имена участников экспедиции и первовосходителя на Эльбрус .
Следующее восхождение  наших соотечественников на Эльбрус было совершено только через 60 лет.  В июле 1891 года,  А. В. Пастухов (1858-1899) военный картограф, знаменитый исследователь Кавказа был удачливее своих предшественников и совершил успешное восхождение на высшую (западную) вершину Эльбруса (5642 м). Вмести с ним в восхождение приняли участие 7 казаков Хопёрского казачьего полка, из которых лишь троим удалось достичь вершины. Годом ранее, в июле 1890 года, Пастухову удалось взойти на Казбек. К сожалению, осталось неизвестным, были ли рядом с ним казаки на том восхождении или нет. Вероятно, Андрей Васильевич был единственным или одним из тех, кто в Российской Империи, за несколько лет (1890-1893) совершил восхождение на все самые высокие вершины Кавказа.
27 июля в 10 часов утра из небольшого горского кутана (хутора) в Баксанском ущелье между реками Азау и Терскол с высоты 2116 метров казаки начали восхождение на Эльбрус. Дойдя до высоты 3370 метров, они расположились на ночлег, так как в это время началась гроза с дождём и градом. Весь следующий день Пастухов с казаками шёл ледниками; из-за наступившей оттепели продвигаться было очень трудно. Восходителям, связанные между собой веревками, приходилось обходить ледниковые трещины, к тому же с запада надвигались плотные тучи, предвещавшие непогоду. По этой причине решено было сделать второй ночлег на высоте 3670 метров, с тем расчётом, чтобы продолжить восхождение рано утром, когда ночной мороз укрепит снеговой покров .
На следующее день в 4 часа утра термометр показывал 5 градусов мороза, и казаки продолжили своё восхождение. В этот день казакам без особых проблем удалось взойти до высоты 5050 метров, что на 15 метров выше вершины Казбека. На ночлег, в виду плохой погоды, снова остановились очень рано, за несколько часов до наступления сумерек. В 9 часов вечера мороз на этой высоте достиг 10 градусов. В это время внизу началась сильная гроза, были слышны раскаты грома, казаки видели, как блестела молния. Сверху небо оставалось тёмно-голубым, и на нём ярко блестели звезды. Спали казаки между камней, плотно прижавшись друг к другу, накрывшись бурками. Как не странно, всем было тепло и спалось хорошо.
Утром 30-го июля стали подниматься дальше, но вскоре некоторые казаки стали чувствовать тошноту, а вскоре этот недуг одолел всех без исключения. При движении тошнота усиливалась, при остановках – уменьшалась. Учитывая это обстоятельство, казаки подвигались медленно и с большими усилиями. Взятый с собой лимонный сок не уменьшал тошноты. За весь день шли всего 4 часа и поднялись до высоты 5325 метров – седловины Эльбруса. Головокружение и тошнота несколько смягчались после питья чая, который приготовили из талого снега на печке, заправляемой фотогеном – горючей жидкостью наподобие керосина, получаемой из бурого угля.
На следующий день, 31 июля, в 7 часов восхождение продолжилось, но не в полном составе: с Пастуховым осталось только три казака, а остальные четверо вследствие тошноты и головокружения не смогли продолжить движение. На этом рубеже мороз доходил до 18 градусов по Цельсию, и в 9 часов утра самоотверженные восходители наконец-то достигли своей цели – высшей точки Эльбруса, где никогда не тает снег, потому, что отражает более 95% излучения солнца.
В этот день, на вершине Эльбруса, вместе с Пастуховым побывали и кубанские казаки. История сохранила их имена, и сейчас есть возможность вспомнить отважных героев: Дорофей Мернов (ст. Бекешевская), Дмитрий Нехороший (ст. Зеленчукская) и Яков Таранов (ст. Баталпашинская).
На весь путь к вершине горы казакам потребовалось 4 суток, на обратную дорогу по тому же маршруту – ещё двое. Так успешно закончилось восхождение группы Андрея Васильевича Пастухова на Западную вершину высочайшей точки Европы (5642 метра) – потухший вулкан Эльбрус[6].

Эльбрус красавец смотрит сквозь тучи
В белой папахе в синеву
Снежной вершиной самой могучей
Налюбоваться не могу!!!

Через 5 лет, 26 августа 1896 года, Пастухов А.В. вновь совершил восхождение на Эльбрус, в этот раз его спутником оказался житель аула Урусбиева, по имени Агбай. Считаю уместным привести фрагмент из воспоминаний Пастухова об этом восхождении, для характеристики его попутчиков. Для сравнения, казаки совершили восхождение за «Рады стараться!», а второй раз, Пастухову пришлось платить, да еще несколько раз превысить плату, чтобы простимулировать своего попутчика взойти на саму вершину. Как говорят, почувствуйте разницу!
"Вдруг мой Агбай заявил, что она дальше не пойдет. Я стал уговаривать его, говоря, что позорно отступать, когда мы ужу почти на вершине (до нее действительно, оставались пустяки), но это не помогло. Тогда я пообещал ему прибавить 10 рублей, - он поворчал еще немного и согласился ...
За скалами оказалась покатость, покрытая мелкими камнями и щебнем, и по ней очень трудно было идти, так как ноги вязли в щебне и вместе с ним сползали вниз. Агбай снова начал охать и ворчать и вскоре опять объявил, что он дальше не пойдет. На этот раз я уже не тратил слов на увещание и прямо обещал ему прибавить еще 10 рублей, и он, кряхтя, пошел за мной. Мы сделали еще усилие и достигли восточной вершины Эльбруса". [7].

Несколько слов об истории восхождений на Арарат.
Первое восхождение на легендарную гору, совершённое нашими соотечественниками, произошло в 1829г. : 27 сентября научная экспедиция под руководством Иоганна Парро;та (1791-1841) ступила на вершину Большого Арарата. После этой экспедиции были и другие удачные попытки восхождения на гору, предпринятые в 1845 г. Германом А;бихом (1806-1886), а позднее и множеством других восходителей.
Как выяснилось, в составе некоторых экспедиций, совершавших восхождения, находились и казаки. Например, кубанские казаки, которым удалось подняться на легендарную вершину, проходили службу во 2-м Кубанском пластунском батальоне, 1-м Ейском, 1-м Лабинском и 1-м Полтавском казачьих полках. Замечу, первым казаком, взошедшим на вершину Большого Арарата был казак Дохно;в, уроженец станицы Семикаракорской, на то время служивший вахмистром в 37-м Донском казачьем полку. Это событие произошло 6 августа 1850 года в экспедиции в составе 65 человек, возглавляемой военным картографом Иосифом Ивановичем Хо;дзько (1800-1881). Примечательно, что при этом восхождения, вахмистром Дохновым, на вершине Арарата, был установлен  деревянный крест, высотой 3 аршина. «Водрузить крест, было поручено донскому казаку Дохнову, с величайшей ревностью, принявший эту дорогую для всякого христианина ношу, на самом трудном подъеме на гору. Достигну назначенного места, он упал на колени и, после трех земных поклонов, принялся устанавливать крест. По утверждении этого символа христианского обладания библейской горой, все обнажили головы и  искренне помолились всевышнему, при которой присутствовал мусульманин, персидский подданный Науруз» [8]..
Возникает логичный вопрос, каким образом и по каким причинам, кубанские казаки оказались у легендарной горы, и тем более совершили на неё неоднократные восхождения? Дело в том, что до 60-х годов ХIХ века на российско-персидской границе несли службу донские казаки, которых впоследствии сменили кубанские и терские. На основании приказа по Военному ведомству от 26 апреля 1866 года, было принято решение о замене Донских казачьих полков, нёсших службу в Закавказье. На смену донцам решено было отправить 30 конных сотен и 1 пешую сотню кубан-ских казаков и 10 конных сотен терских. Все подразделения были сводные, без привлечения к службе казаков из полков 1-ой очереди. В приказе было сказано:
«30 кубанских конных сотен сформировать из старого населения Войска, то есть, из трёх военных округов: Таманского, Екатеринодарского и Ейского, по 6 сотен от каждого, а пешую роту – из состава 13-го Пешего батальона. 10 конных сотен терских казаков вызвать от всех полков, соображаясь при этом с народонаселением их и численностью» [9].
Из всех 40 сотен кубанских и терских казаков было сформировано 6 сводных полков шестисотенного состава. Казаки заняли посты на Ленкораньской кордонной линии (Азербайджан), с отделением из полка по одной сотне в распоряжение Бакинского, Тифлисского и Эриванского военных губернаторов, для несения полицейской службы внутри губерний. Впоследствии эти сводные части были заменены первоочередными подразделениями Терского и Кубанского  казачьих войск, которые продолжили нести службу в этих местах вплоть до начала Первой мировой войны.
Знакомясь с подробностями восхождений, обращает на себя внимание тот факт, что казаки поднимались на вершины без каких либо специальных приспособлений, не беря с собой палаток и захватив очень скромный запас еды.  Одежда была уставная: черкески, полушубки, бурки, и все покорители вершин были обуты в сапоги.  Время, за которое казакам удавалось достичь самого пика, занимало несколько переходов с одной, реже с двумя ночёвками – это говорит о том, что служивые перед восхождением на пятитысячник долгое время находились в высокогорье и, тем самым, прошли крайне необходимую для такой задачи акклиматизацию. Причём ночевать в зоне высокогорья приходилось на каменистом грунте, при низкой температуре, что свидетельствует о крепости здоровья и хорошей закалке восходителей. Учитывая, насколько физически труден такой подъём, и в какой сильнейшей степени зависит он от погоды, можно только удивляться, что все восхождения прошли благополучно. Правда, не всем казакам в силу самочувствия удалось подняться на саму вершину, несмотря на то, что предварительно проводился строгий отбор кандидатов для восхождения, и выбирались наиболее крепкие и здоровые.
Кстати, попытки привлечь курдов в качестве проводников, не оправдали надежд: пройдя 2/3 маршрута, «проводники» поворачивали обратно… Никто из курдов ни разу не поднялся ни на одну из араратских вершин, несмотря на то, что по физической силе они были ровней казакам. Тут, скорее всего, сыграли свою отрицательную роль недостаточное время акклиматизации или, скорее, генетическая неприспособленность их организма к высоте (так называемый «высотный порог»).
По мнению младших казачьих офицеров, подобные выходы в горы были весьма полезны для личного состава. Эти своеобразные «тренинги», не предусмотренные планами боевой подготовки, помимо физического развития и умению ориентироваться в условиях горной местности, позволяли ещё более сплачивать воинский коллектив: «Нельзя отрицать необходимость таких прогулок с привлечением большого количества людей. Такие прогулки, как упражнения в ходьбе и в совокупности с частыми столкновениями с враждебными нам курдами, представляют отличную практическую школу для охотничьих команд  и их командиров. Но, к сожалению, ими мало пользуются…» – писал участник восхождения хорунжий  Константин Земба;тов». Но, если верить словам Константина Александровича, здравая инициатива младших офицеров, к сожалению, не получила поддержки вышестоящего начальства: на «прогулки» казаков по горам старшие командиры смотрели как на проявление ребячества с целью развеять тоску унылой пограничной жизни…
К слову сказать, одним из мотивов восхождения на вершину Арарата для некоторых казаков являлось желание побывать на горе, по которой, возможно, ходил сам библейский Ной!
«Побывать на вершине Священной горы, о которой они так много слышали в детстве…» – так об этом говорили казаки Андрею Васильевичу Пастухову, руководителю последующих, самых известных российских экспедиций на Арарат. Учитывая, что все восхождения предпринимались, в основном, в августе , когда гора в большей степени свободна от снежного покрова, ни казакам, ни учёным, проводившим свои исследования, не удалось отыскать каких-либо фрагментов легендарного Ноева ковчега… Несмотря на это, даже в наше время, в XXI веке, всё ещё можно услышать различные безответственные заявления, что останки ковчега, якобы, сохранились до сих пор и находятся под слоем то ли каменистого грунта, то ли льда.
Теперь – непосредственно о героях тех восхождений, кубанских казаках.
Летом 1893 года по поручению начальника Кавказского военно-топографического отдела полковника П. П. Ку;льберга (1843-1909) для произведения топографической съёмки вблизи Большого Арарата была сформирована научная экспедиция. В состав экспедиции вошли её руководитель А. В. Пастухов, лаборант Московского университета А. А. Ивановский, чиновник Тифлисской контрольной палаты О. И. Тамм, а также студент Петербургского университета В. В. Бутыркин. Примечательно, что в эту экспедицию были назначены и 9 кубанских казаков: Карпенко, Сорокин и Житченко из 1-го Лабинского казачьего полка, и Елисеенко, Ищенко, Костюк, Пивовар, Вивчар (ст. Старо-Щербиновская) и Марченко из Ейского казачьего полка. [10].
2-го августа в 7 часов 30 минут утра при ясной и тихой погоде участники экспедиции оставили курдскую кочёвку  вблизи источника Сарда;р-Була;к (Царский родник) и направились в юго-западном направлении к одному из безымянных ущелий, спускавшихся с восточной стороны Большого Арарата. По этому ущелью можно было передвигаться верхом и достичь на конях наибольшей высоты, сохраняя, тем самым, свои силы для дальнейшего пешего восхождения. Вмести с участниками экспедиции со стоянки вышли 3 курда, вооружённых скорострельными ружьями с запасом патронов и небольшим количеством свежих лепёшек. Судя по их приготовлениям, было ясно, что они тоже запланировали подняться в гору настолько, насколько это будет возможно. Один из курдов знал несколько русских слов и постоянно твердил, указывая рукой на Сардар-Булакский перевал: «Там много разбойников осман-куртин…», после чего указывал на свою винтовку и грозил кулаком в том направлении. Потом он кивал на вершину Арарата и повторял: "Якши, якши" – мол, я там уже побывал… Жестами он показывал, что готов быть проводником экспедиции и защитником в случае нападения разбойников.
По дну ущелья тянулась узенькая тропинка, по которой можно было передвигаться верхом, но по мере продвижения эта тропа становилась всё круче и круче, и всё чаще на ней стали попадаться завалы из камней. Наконец, подъём стал настолько крут, что лошади уже не могли идти… Тогда было принято решение спешиться, отправить лошадей вниз вместе с двумя казаками и назойливыми курдами. Оставшиеся участники экспедиции продолжили восхождение в пешем порядке. Двигаться стало крайне затруднительно, поскольку вся тропа оказалась завалена небольшими камнями вперемешку с огромными глыбами, сильно затруднявшими путь. Но этот трудный участок всё же удалось преодолеть и выбраться на острый гребень боковой море;ны , тянувшийся вдоль левой стороны ущелья. После двухчасового продвижения по гребню, где пришлось преодолевать уже не отдельные валуны, а целые скалы, восходителям удалось выйти на относительно ровную площадку. В этом месте решили сделать кратковременный привал, благо, что вблизи протекал ручей, сама площадка была покрыта молодой травкой, и в целом картина была очень живописная!
После небольшого отдыха движение к вершине продолжилось. Через пару часов экспедиция вышла на снеговое поле, под которым были явно заметны ручейки. Ввиду опасности провалиться в скрытые под снегом ледниковые трещины, Пастухов приказал двигаться гуськом, друг за другом, а сам пошёл несколько впереди, всё время пробуя штыком глубину снежного покрова – так все участники экспедиции благополучно преодолели это ледниковое поле.
За этим полем открылась довольно большая площадка, также обильно усеянная камнями, в конце которой был заметен огромный кулуа;р  с текущим по дну стремительным потоком. Крутизна кулуара была около 40;, и пройти через него было крайне сложно из-за подвижной сыпу;хи  под ногами, но, не смотря на трудности, его преодоление завершилось благополучно. В 5 часов 20 минут участники экспедиции выбрались из кулуара, и в том месте решили сделать ночёвку. Поужинав и вдоволь напившись чаю, все улеглись спать. После утомительного восхождения все уснули мгновенно, несмотря на низкую температуру окружающего воздуха
Ночь прошла спокойно, утром все проснулись в 6 часов – небо было светлое и чистое, термометр показывал –2;C. После завтрака экспедиция в 9 часов утра покинула место ночлега и продолжила восхождение по снеговому полю, держась северного направления. Пройдя некоторое расстояние, все обратили внимание, что движение затруднено по причине слишком обременительного  ненужного груза. Тогда Пастухов принял решение оставить все лишние вещи на склоне и продолжить дальнейшее движение без них. Действительно, идти стало гораздо легче, но вскоре на всех участников навалилась другая напасть: тошнота и головная боль… Около 2-х часов пополудни, когда решили сделать привал и перекусить, никто к еде даже не притронулся: сильная тошнота отбивала аппетит. Отдохнув в этом месте, экспедиция продолжила движение, и около 5 часов пополудни восходители достигли отвесных скал, которые преградили дальнейший путь. Чтобы пройти их, необходимо было обогнуть скальный выступ, прижимаясь к нему вплотную и крепко обхватив руками. Затем по каменному жёлобу, работая руками и ногами, все поднялись на ещё один скальный выступ, выше которого дальнейшее движение не представляло никакой сложности. Эти скалы были единственным серьёзным и опасным препятствием на пути участников экспедиции, но они всё же сумели его преодолеть.
Ровно в 6 часов вечера на высоте около 16.000 футов (примерно 4800 метров) была сделана остановка на ночлег. До наступления темноты оставался один час, и Пастухов отправил вниз ещё трёх казаков, чувствовавших себя не очень хорошо – к тому месту, где они оставили вьюки с тёплой одеждой и остальной груз. Казаки крайне неохотно двинулись в обратный путь: все они очень хотели побывать на вершине Арарата! (Как, впрочем, и те, кто остался внизу с лошадьми…) Оба раза Пастухов действовал силой приказа: в первом случае он выбрал более расторопных казаков, а во втором – отправил вниз тех, кто испытал на себе негативное воздействие разреженного воздуха…
Место второго ночлега было выбрано между двух скал, с юга и запада, прикрывавших стоянку от сильного ветра. Устройством ночлега занялись два казака, а также Тамм с Бутыркиным – они чувствовали себя лучше всех. Учёные заложили камнями то место, откуда поддувал ветер, в то время как казаки занялись приготовлением чая, растапливая снег для получения воды. В это время Пастухов заметил, что отправленные вниз бедолаги уже достигли того места, где была оставлена тёплая одежда и лишний груз: «жертвы горня;шки » прошли это расстояние всего за час, в то время как недавнее прохождение этого отрезка вверх заняло около 7 часов. После выпитого чая у всех прошла тошнота, головная боль и появился аппетит, что позволило восходителям теперь уже основательно подкрепиться. Плотно перекусив, все мигом уснули, несмотря на завывания ветра, который к утру, вдобавок, ещё и усилился.
Утром 4 августа в 8 часов 15 минут экспедиция снова тронулась в путь. Вскоре, миновав очередные скалы, экспедиция вышла на гладкую поверхность с небольшим налётом снега. Как только участники экспедиции вступили на это открытое пространство, они ощутили сильный запах сероводорода, который по мере продвижения всё больше усиливался, отчего всем было очень трудно дышать. Ранее Генрих Абих предположил, что подобное явление вызвано тем, что
«Порода порфира, составляющая основу горы Арарат, насыщена маленькими кристаллами пирита, состоящего из серы и железа. От совокупного действия воздуха и влаги этот минерал теряет свою твёрдость и превращается в желотистый купорос. Особый сернистый запах сопровождает подобные реакции в воздухе».
 Несмотря на «сероводородный» воздух, этот участок пути на вершину всё же был пройден. За ним пошёл крутой и скалистый подъём. И вот ровно в полдень экспедиция достигла высшей точки Арарата. Вместе с руководителем экспедиции Пастуховым, на вершину взошли Ивановский, Бутыркин, Тамм и кубанские казаки Сергей Карпенко, Савватий Ищенко, Яков Елисеенко и Мартын Костюк (ст. Уманская). Всем участникам восхождения открылась шикарная панорама, которою подробно описал Пастухов:
 «Отсюда глазам нашим представилась величественная картина необъятного горизонта. Прямо на север от нас, за мглистой долиной Аракса поднимался четырёхглавый Алагёз, основание которого было скрыто синеватой дымкой, а белая снеговая вершина его, резко обрисованная, казалась плывущей в туманном воздухе. Далее на север, виднелся Бамбакский хребет, ещё далее в виде застывших волн виднелись множество вершин и, наконец, на самом горизонте тянулась узкая и длинная цепь кучевых облаков, совпадающая с направлением Главного Кавказского хребта. На востоке и юго-востоке была очень густая мгла, не позволявшая видеть даже каких-то 100 вёрст. Зато на западе и юго-западе открывался поистине беспредельный горизонт. Здесь бесконечной цепью поднимались из туманной дали один за одним хребты, на которых гигантская вершина казалась ничтожными зубцами».
Пробыв на вершине около часа, что само по себе достаточно много, под сильным южным ветром, при температуре –2;C, экспедиция стала спускаться вниз. Вот что писал потом Пастухов:
«Придя на площадку, некоторые из моих спутников почувствовали такую сильную слабость, что как легли здесь на сухой земле, так и пролежали или просидели на ней около 4-х часов без всякого движения. Только господ Бутыркина, Тамма и казака Карпенко ни на минуту не покидала энергия, несмотря на то, что они, как и другие, испытали на себе все последствия разреженного воздуха. 
Уходя, я произвёл выстрел из винтовки Бердана и приказал сделать то же одному из казаков. Страшные получились эти звуки, они были очень слабые и вместе с тем какие-то шипящие, а между тем они были услышаны во всех курдских кочёвках и в селении Ахури, по направлению к которому они были произведены».
А на вершинах, высокогорных,
Выше кавказских облаков.
Слышаться песни, - песни задорных,
Наших кубанских казаков!!!

 К вечеру экспедиция достигла места своей недавней ночёвки, где все её участники решили опять остановиться.
На следующий день около 8 часов утра вершина Арарата стала окутываться тучами, которые, разрастаясь, стали спускаться всё ниже и ниже, закрывая собой гору. Движение вниз участников экспедиции сопровождала неприятная изморось, и лишь когда экспедиция спустилась ниже уровня 10 тысяч футов (приблизительно 3 тысячи метров), она исчезла.
На этой высоте сделали небольшой привал, после чего пошли дальше.
Спуск производили по другому пути, значительно севернее прежнего. Этот маршрут был менее сложным, с той лишь разницей, что если при восхождении вода была всегда рядом, то при спуске не было ни одного ручья, отчего всех мучила сильная жажда. По этой причине пришлось всё же изменить маршрут, взяв круче на юг в надежде найти питьевую воду. Но за целый день движения её так и не обнаружили…
Начинало темнеть, показалась луна. Усталость у всех была неимоверная… Наконец, большинство заявило, что дальше идти у них уже нет сил, и надо срочно искать хоть какую-то воду и становиться на ночёвку.
Утром привели лошадей и, что самое важное, принесли свежей питьевой воды, после чего, сев верхом, все отправились дальше вниз…
Весь день 6-го августа участники экспедиции отдыхали. На следующий день экспедиция совершила ещё одно восхождение – в этот раз на Малый Арарат. Оно заняло 4 часа, благо высота горы была меньше – 3927 метров, и к вечеру все восходители благополучно вернулись в «базовый лагерь».
Рано утром 7-го августа вся экспедиция покинула стоянку и уже в 2 часа пополудни прибыла в исходную точку своего путешествия, село Аралы;х. На этом экспедиция была окончательно завершена.

Практически в одно время с экспедицией Пастухова, на Малый Арарат совершила восхождение другая группа кубанских казаков 2-го Кубанского пластунского батальона, возглавляемых хорунжим Николаем Митрофановичем Пожарским. Замечу, что этот хорунжий побывал на всех вершинах Большого и Малого Арарата, причём, не один раз. Надо полагать, своё первое восхождение он совершил 6 августа. В тот день он отобрал 6 казаков: двух среднего роста, сухих и мускулистых, двух – высокого роста и средней полноты, и, наконец, двух коренастых, невысокого роста. С этими казаками хорунжий Пожарский выступил в 6 часов утра к вершине Малого Арарата по северному склону. Уже через 2 часа 20 минут, пройдя 7 вёрст, казаки достигли вершины, что даже сейчас, с точки зрения современного альпинизма, достойно восхищения! Сделав трёхчасовой привал, казаки возвратились обратно по западному склону за время чуть большее одного часа. В 12 часов 35 минут, через 6 часов 20 минут, казаки благополучно вернулись обратно на исходную точку. Все были бодры; отставших и утомлённых не было. Лучше всех восхождение перенесли те, кто был среднего роста и сухого телосложения.
Через несколько дней, 9-го августа, хорунжий Пожарский с тремя казаками-добровольцами – Никитой Болдыревым, Кириллом Звягинцевым (ст. Константиновская) и Иваном Пащенко – поднялся на вершину Большого Арарата. [11]  Казаки выступили утром в 4 часа 30 минут со своего «базового лагеря» и уже к 6 часам достигли высоты 10 тысяч футов (более 3000 метров). После малого привала (20 минут) пошли дальше и в 9 часов достигли высоты 13.000 футов (почти 4000 метров). К 11 часам казаки почти достигли вершины, пройдя в общей сложности около 12 вёрст по горным тропам. Но после столь быстрого восхождения они настолько устали, что спустились ниже, до уровня 16.000 футов (примерно 4800 метров), где и заночевали. Надо понимать, что при такой разреженности воздуха ни о каком нормальном отдыхе и, тем более, сне, не могло быть и речи! Почти всю ночь дул сильный ветер – восходители отдыхали, укрывшись бурками и слегка вздремнув, но всё-таки сумели немного восстановить силы.
Ранним утром казаки продолжили восхождение и уже в 7 часов были на вершине, затратив на подъём около 2 часов 20 минут!
Сама вершина Большого Арарата состоит из 5 обособленных вершин: самые высокие из них восточная и западная, которые разделены между собой седловиной. Эта седловина покрыта очень прочным снеговым настом, по которому можно идти без особых затруднений – снег очень плотный, что заметно облегчает движение. Казаки без особых затруднений прошли с восточной вершины на западную, по пути преодолев две глубокие, но не очень широкие расщелины.
В начале 10-го часа восходители начали обратное движение, потом остановились на привал, пообедали и в 2 часа пополудни продолжили путь. В 5 часов казаки вернулись на исходную точку; все чувствовали себя нормально, не сильно утомлёнными – бодрее всех выглядел Никита Болдырев.
23-го августа хорунжий Пожарский вновь пошёл на вершину Большого Арарата, но уже в сопровождении частных лиц. На следующий день они достигли вершины, после чего благополучно вернулись обратно.

Следующее восхождение произошло через год, 27-го августа 1894 года, в нём приняли участие 17 казаков 2-й сотни 2-го Кубанского пластунского батальона и 6 казаков 1-го Полтавского казачьего полка при 2-х офицерах – всего 25 человек. [12]  Казаков подобрали примерно одинаковых, сухощавых, среднего роста, кроме одного высокого. По задумке офицеров, это восхождение должно было проверить возможность казаков в преодоление естественных горных препятствий в условиях высокогорного климата, при участии большого количества участников восхождения. В поход казаки взяли с собой, кроме бурок, дополнительно только тёплые бешметы, обувь состояла из пластунских башмаков в ноговицах, причем ноги были обернуты в портянки. Половина казаков взяла с собой винтовки, другая половина – берёзовые колья. Из продуктов взяли, из расчёта на 2 дня пути, по 1 фунту (409 грамм) варёного мяса и по 6 фунтов (почти 2.5 кг) хлеба на человека. Воду брать не стали, решив, что вместо неё достаточно будет снега. Лишнего груза не было никакого, шли почти налегке, в повседневной одежде и обуви.
Восхождение началось от поста Сардар-Булак 28 августа в 7 часов 15 минут. День был ясный и погожий. В 11 часов казаки достигли границы снегового покрова. По мере восхождения становилось всё более и более прохладно, а на самой снеговой границе было уже совсем холодно. На этой границе решено было сделать привал, поскольку с этого места начинался более крутой подъём. После 15 минутного отдыха тронулись в путь. Причём был избран самый краткий путь, но более крутой и тяжёлый.
«Путь преграждали груды камней, лежавших в беспорядке. Эти камни были очень гладкие и скользкие, приходилось крайне осторожно перелазать с камня на камень, и хотя в случае падения не представлялось никакой опасности, но можно было поскользнуться и ушибить ногу. Идти в этом месте было крайне трудно».
В 12 часов вновь сделали привал, в этот раз на 20 минут. Дальнейший путь следования был ещё труднее:
«Крутизна и пройденное расстояние давали о себе знать, остановки стали делать чаще, а подниматься всё медленнее. Более 300 шагов за один раз было трудно сделать, не говоря об усиленной работе ног, лёгким приходилось работать весьма сильно, что заставляло часто отдыхать. Но, достаточно было двух-трёх минут отдыха, чтобы дыхание становилось нормальным, и мы снова готовы были продолжить свой путь».
В час пополудни казаки достигли сплошной снеговой линии, к этому времени Арарат стало заволакивать туманом, а с юго-запада подул сильный холодный ветер, затем пошёл снег. В этих условиях идти стало очень трудно. Пришлось казакам спрятаться за валунами, и ждать 40 минут, пока не перестал идти снег. К 2-м часам дня среди некоторых казаков стали заметны особо усталые. При сильных порывах ветра некоторых казаков сбивало с ног. Решили сделать ночёвку. Некоторые казаки просили продолжить движение и подняться ещё выше, но большинство их не поддержало. Место, выбранное для ночлега, оказалось на одной высоте с вершиной Малого Арарата (3927 метров). Было очень холодно, всем хотелось согреться, но не было возможности даже согреть чаю –пришлось есть то, что взяли с собой, холодным.
«Место вокруг нас было безжизненное, и усыпано грудами наваленных в страшном беспорядке камней, словно за час перед этим сметенных с высот, дабы придать Арарату более гладкий и изящный вид. Ветер усиливался, с обеих сторон снежные поля, по которым ветер свободно скользит и сметает свободно крупинки снега. Скоро туман совершенно окутал нас, на 100 шагов ничего не было видно. Утомление и окружающая обстановка навевают тоскливое состояние, хочется забиться куда-нибудь в тихий укромный уголок и забыться. Мало-помалу, на ночлеге всё утихло – усталость одержала верх, но до вечера ещё далеко. Остается только закусить, и, закутавшись, ждать ночи, а потом рассвета. Закутав ноги башлыком, я задремал, а потом и уснул».
В 6 часов утра казаки проснулись – если конечно, это можно было назвать сном! Оказалось, что ночью трёх казаков сильно тошнило и рвало. Утром один из них стал себя чувствовать гораздо лучше, а двое жаловались на боль в груди и сильное утомление. Решили этих двоих оставить тут. Этим утром был густой туман и безветренная погода – оставаться на месте и ждать, когда он рассеется, не было смысла. В связи с этим возник вопрос: каким путём следовать дальше – по снежному покрову или по камням? Из-за рыхлого снега решили идти по камням: оставалось преодолеть высоту немногим более 1200 метров.
После ночного холода, пройдя некоторое расстояние, казаки заметно согрелись. Вначале идти было трудно, но потом втянулись. Немного выше камни стали мельче, по ним стало идти несколько проще. Пройдя ещё около двух часов по густому туману, наконец-то достигли вершины – до неё оставалось совсем немного, здесь сделали привал. В это время, пока все отдыхали, урядник Волива;ч (ст. Батуринская) провёл разведку удобных подходов на саму вершину. Этот урядник, 26 августа, уже поднимался на вершину, он был среднего роста, сухощавый, крепкого сложения, но не коренастый, и в походе всё время был очень бодр, несмотря на трудности восхождения. Отдохнув минут 10, казаки услышали крик Воливача и пошли по направлению, откуда слышался голос.
Далее предстояло идти по расщелине, но перед этим надо было взобраться на небольшую, но отвесную скалу, которую благополучно преодолели. Прошли расщелину, до самой высоты осталось всего 400-500 шагов, это сильно приободрило всех казаков. Подъём в этом месте был гладкий, но поднялся сильный ветер, от которого невозможно было укрыться на открытом пространстве. Туман, перемешанный с поднятым ветром снегом, не давал хорошей видимости: последние метры шли, практически, на ощупь.
Наконец, около 11 часов, казаки ступили на вершину. Ветер становился всё сильнее, поднялась настоящая метель. На самой вершине, несмотря на сильную метель и низкую видимость, восходители обнаружили груду камней , внутри которых стояла голубиная клетка, оставленная в 1893 году экспедицией Пастухова. Несмотря на тёплую одежду оставаться долго на вершине на пронизывающем ветре не было смысла. Казаки, в знак удачного восхождения на Арарат, произвели салют троекратными выстрелами из винтовок. После этого вложили в газырь записку с фамилиями участников восхождения, положили его в голубиную клетку, и двинулись в обратный путь.
Спуск был, конечно же, быстрее и легче подъёма. Спустившись шагов на сто по прежней тропе, казаки повернули влево на снежное поле. Они рассчитывали по снегу скатиться с горы. Но, снег в этом месте был рыхлый, не плотный, и все увязли по колено. Наконец всё-таки удалось спуститься вниз, подстелив под «пятые точки» полы черкесок, которые нисколько не пострадали от скольжения по снегу. По словам участников, зрелище было необыкновенное: два десятка взрослых мужчин неслись вниз со скоростью с исполинской горы! После такого катания на «крутой горке», настроение у казаков заметно поменялось – и куда только подевалась усталость!
Чем ниже спускались, тем снег становился твёрже, и от этого скорость скольжения становилась всё больше, и до места ночлега казаки домчались всего за полчаса! Оттуда ещё дважды удалось проехаться по плотному снегу, используя вместо салазок бурки. Всего спуск по снегу продолжался около 2-х километров, заметно сократив время и силы. Правда, не обошлось без происшествий: чем ниже спускались, тем чаще стали попадаться камни, и был риск получить травму, наскочив на скрытый под снегом камень…
Так и получилось: один урядник всё-таки наскочил на валун, не сумев его вовремя заметить, и получил ушиб «мягких тканей». Дальше движение продолжилось пешком, и уже около 3 часов 30 минут все казаки благополучно вернулись в лагерь, где с большим удовольствием выпили по нескольку стаканов ароматного чая. «Трудности восхождения нисколько нас не удержали от 2-х дневной охоты. Через день, по снегам, мы прошли ещё около 30 вёрст по горам…» – писал в своём отчёте хорунжий Зембатов.
Такова славная история восхождений на «библейскую гору» Арарат, успешно совершённых в XIX веке нашими казаками – офицерами и нижними чинами Кубанского казачьего войска.
Р.S.
Автор выражает глубокую признательность и благодарность, потомственному кубанскому казаку станицы Бесскорбная, Василию Анатольевичу Шлыкову (г.Москва), альпинисту со стажем, неоднократно покорившему вершину Казбека (Башлам-корта), за очень ценные исторические и практические комментарии вошедшие в эту статью.

Источники:
[1] Краснов П.Н. «Родные казаки», г. Ростов на Дону, 2007г., стр. 334
[2]  Поездка в окрестные горы Эльбрус на Кавказ, предпринятая по повелению Его Императорского Величества в 1829 году. Отчет, составленный Императорской Академией Наук Санкт-Петербурга А. Купфером, членом сией Академии. Стр. 3-5
[3] Жан-Шарль де Беш. Путешествие в Крым, на Кавказ, в Грузию, Армению, Переднюю Азию и Константинополь в 1829 и 1830 гг. Париж, 1838 г., Стр. 91
[4] Жан-Шарль де Беш. Путешествие в Крым, на Кавказ, в Грузию, Армению, Переднюю Азию и Константинополь в 1829 и 1830 гг. Париж, 1838 г. С..106.
[5] Рапорт Управляющему Главным Штабом Его Императорского Величества, господину генералу от кавалерии генерал адъютанту и кавалеру графу Чернышеву от Командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории генерала от кавалерии Эммануэля № 174 от 22 июля 1829 года,
РГВИА ВУА фонд 846, оп. 16, дело 1014, Л. 37-38.
[6] Пастухов А.В.  О восхождении на Эльбрус 18 июля 1890 г.// Записки Кавказского отдела Императорского русского исторического общества, Книга XV. 1896г.
Святловский В. В. В Азии. Путевые очерки и картины // Русское обозрение, №5. 1893г.
[7] Восхождение на Эльбрус А.В. Пастухова в 1896 году//, газета "Кавказ" №212, 1898г.
[8] Восхождение на Большой Арарат в августе месяце 1850 года//, газета "Кавказ".
[9] Приказ военного министра//, газета "Кавказ" №57, 1866г.
[10] Пастухов А.В. Восхождение на Арарат//, газета "Кавказ" №131-132, 1894г.
[11] Бурковский В. Охотничьи команды на Кавказско-Турецкой границе// Журнал Разведчик №228, 1895г.
[12]  Зембатов К.А. Пластуны на Большом Арарате//, журнал Разведчик №323, 1896г.

Опубликовано в журнале «Отрадненские историко-краеведческие чтения» 2021г., вып. 9, ст.194-206.