Эх, детка, честь и совесть теперь, это плебейские

 
          ЭХ, ДЕТКА, ЧЕСТЬ И СОВЕСТЬ ТЕПЕРЬ, ЭТО ПЛЕБЕЙСКИЕ ПОНЯТИЯ.

       Государство, лишенное правосудия, есть ни что иное, как шайка разбойников.
                Святой Аврелий Августин

ПРОЛОГ
  В настоящие времена, существует одно очень интересно государство, назовём его ОлигаРось. Чтобы название это никого не смущало, то это всего на всего перевод на язык, на которым повествуется это изложение. Пускай не смущают также и имена участников, они тоже, так называемый перевод. Если они даже схожи с уважаемыми именами, это просто подражание известным личностям.
 Это название государство приобрело относительно недавно. Раньше оно называлось просто Рось, но олигархам, правящим этой страной, захотелось подчеркнуть свою значимость и узаконить её в государстве. А народу, живущему в этой стране, оставалось просто проглотить это, как очередную прихоть правящей верхушки. Да что им ещё оставалось делать. Просто они, по новым законам, издаваемым представителями этой самой верхушки, были совсем лишены права сомневаться в правильности решений, спускаемых сверху. Любое сомнение, по тем же законам считалось экстремизмом, за который полагался внушительное тюремное заключение.
 На верхушку этого олигархического государства пробился Путий. Вся его заслуга была в том, что он когда-то был заместителем главного олигарха Алкашия, который беспробудно пил, раздавая своё государство и его богатства направо и налево. Однако, отдавая должное, мог словоблудить в перерывах между пьянками, пламенными речами, обещая людям светлое будущее. Самое мерзкое, что ему удалось сделать, это внушить большинству населения тягу к накопительству любой ценой. Идеалом человеческого существования при нём, стало высокое материальное положение. Однако, при этом умалчивалось, что возможность роста этого благосостояния была лишь у властьимущих. На самом деле в стране происходило лишь перераспределение, уже имевшихся богатств. Простые же люди только беднели, а приближенные к власти богатели. Но когда здоровье Алкашия сильно пошатнулось, передал он правление своему первому подручному. Путий, почувствовав власть, оказался проворней и сообразительней своего бывшего шефа. Всех остальных олигархов он стал потихоньку прижимать, даже с некоторыми расправился самым беспощадным образом. Однако и богатеть олигархам, было также позволено, ведь без их поддержки самостоятельно он существовать не мог. И для народа при нём уже доставалось побольше, чем при Алкашие, но, по сути, это были лишь крохи с барского стола. А вот свою охрану и силовые структуры Путий никогда не обижал. На них также была основная опора.
  Однако, существовала ещё одна серьёзная проблема. Любое государство не может существовать обособлено. Большинство государств с высоким уровнем развития имели стройную избирательную систему. Их руководители избирались с низов. И чтобы стать на вершине государственной политики, надо было убедить народ в своей лояльности к нему и честности своих обещаний. Иначе, если какой-то политик не сдерживает своих обещаний, то в перспективе никто за него уже не голосовал. Поэтому их руководители огромное значение уделяли социальной политике. Их граждане жили в материальном достатке и даже по уходу на пенсию чувствовали себя уверенно. Подразумевалось также, что подобные правила обхождения со своими гражданами должны существовать и у соседних государств. Иначе, для тоталитарных государств существовали значительные ограничения. Их не принимали в свои сообщества, и никаких льгот в сотрудничестве для них не существовало.
 Вот поэтому для Путия стояла первейшая проблема выборности власти. Надо доказывать цивильным странам свою легитимность. А допускать к своей кормушке посторонних не хотелось совсем. Хотя, чего таить, уже при Алкашие система фальсификации выборной системы была обкатана много раз. Оставалось лишь её усовершенствовать. Как это делается, посмотрим на интересных эпизодах, так называемой, выборной компании.   

ПРАКТИКА.

 Чтобы объединить народ под любыми мероприятиями требуется организовать его в партию. Правящие партии ещё при Алкашии постоянно меняли свои названия, так как всегда полностью дискредитировали себя. В верхах они просто считались Партиями Власти. Однако при Путии менять названия партиям стало невыгодно, просто чиновники на окраинах не успевали запоминать их названия. Поэтому было принято решение установить единое название для Партии Власти. При Алкашии разных партий было множество, народ успевал запомнить лишь несколько из них. Так очень много партий выходило всегда на предвыборную компанию. В этом была и польза, мелкие партейки оттягивали голоса от лидеров и вносили сумятицу в головы избирателей. Однако трудно было это всё упорядочить самой верхушке, поэтому придумали пяти процентный барьер, и большинство партий отскакивало само собой. Одна из таких партий называлась Едрёна Вошь, но из-за необычности своего названия, она непонятным образом привлекала многих избирателей, отдававших голоса в её пользу. Поэтому власть, по своей прихоти, решила преобразовать эту партию в Едрёну Рось. Так появился лидер правящей элиты, которого должны били уважать все граждане страны, во всяком случае, хотя бы в средствах массовой информации.
 На конкретном примере одного штатного избирательного участка, это выглядело примерно так.
 Назначенный председателем участкового избирательного участка гражданин, по имени Вожак, собирал свою банду для участия в выгодном дельце. Вначале собрал своих приближенных: Ваську Кривого и Фокса.
  Для разогрева, раскатали они на троих литруху вискаря, и когда немного торкнуло, Вожак перешел к делу: «Вот что, кореша, опять нам доверили провернуть это выгодное дельце. У олигархов народцу маловато, но нам они доверяют. Видно, хорошо мы поработали в прошлые разы, подоим их в очередной раз».
 Фокс согласился: «Да, нечего им всё под себя тянуть, пусть поделятся с братвой».
 Васька Кривой спросил: «Прежним составом будем работать?»
 Вожак кивнул: «Конечно, на кой нам надо судьбу испытывать. Ты, Фокс, зови всех своих баб: Соньку Золотую ручку, Маньку Облигацию, Верку на доверии, Зойку клофелинщицу, ну и путан надёжных. Только пускай оденутся на время выборов так, чтобы не пугать местных бабушек».
 Васька Кривой засомневался: «Да на этих бабах уже пробу ставить некуда, как не одевайся, поднаготную свою скрыть уже не получится».
 Вожак улыбнулся, но возразил: «А надо заставить их всю краску с лица смыть, будут как бабы среднего возраста. Да и недаром наша власть пандемию поддержала. Мы им маски на рожи оденем, да в защитные халаты нарядим. Всё будет в полном ажуре».
 Фокс поддержал: «Да, и карусельщиков эти маски хорошо прикрывают. Трудно будет наблюдателям распознавать, сколько раз они будут подходить к урнам». 
 На втором сходе банды, уже в полном составе участковой избирательной комиссии присутствовали уже все отобранные подельнички.
 Как только пришел последний подельник, Фокс заявил: «У нас проблема. Бабы мои, конечно, надёжные, но вот есть проблема с паспортами и прописками у шестерых путан».
 Вожак не смутился: «Ничего, властью предусмотрен и этот вариант. Есть людишки с чистыми паспортами, только не тянут они для большого дела. Твои путаны будут зарегистрированы под вымышленными именами. Никто никогда паспорта у нас не проверял. Избирательная комиссия, это тебе авторитет, а не хухры мухры».
 Васька Кривой добавил: «Вот ещё что, подруги, на время выборов клиентов никаких не клеить. Завалите всё дело. За три дня чистенькой работы наварите бабла побольше, нежели чем три дня передком подмахивать».
 Вожак продолжил: «Тактика вбросов на этих выборах меняется. Теперь карусельщики будут ездить от участка к участку самостоятельно и вбрасывать бюллетени по очереди. Наш город по этому случаю закупил нужное количество электросамокатов. Всё будет оплачено. Имеются сведения, что наблюдателей в этот раз будет много. Кто понаблюдательней, сразу заметят одних и тех же. Но на всякий случай при каждом участке должен кто-то дежурить из банды. Поставим на шухере Кольку Промокашку. Наблюдатели тоже люди, им и перекусить надо, да и по нужде сходить. И это время нужно максимально использовать Промокашке. Так лишний десяток голосов можно проворачивать ежедневно. На три помножь, это будет уже сумма. А олигархи за каждый голос платят строго по таксе».
 Васька Кривой спросил: «А чего они растянули на три дня? Раньше покарпел воскресенье, да и гуляй по деревне».
 Вожак вздохнул: «У олигархов свои аналитики есть. Они там всё считают. Не хватает у них мощи за один день всё провернуть. Не успевают карусельщики все участки охватить. У нас в районе 87 участков. Ну, наймут они к нам полсотни карусельщиков, только каждый из них может обойти всего треть всех участков за день. Помножишь на три, получится, что все эти карусельщики на каждый участок принесут по полсотни голосов для Едрёной Роси. За один день столько не получится никак».
 Сонька Золотая ручка шутливо пометила: «Эти ЕдрёноРосы, хоть и подонки, но с головой. Главное всю эту лабуду они преподносят, как забота об избирателях. Мол, так легче будет избирателям выбирать дни голосования. Да так больше времени будет для карусельщиков туфту вбрасывать».
 Фокс добавил: «Хоть они и мерзавцы, эти ЕдрёноРосы, но деньжат не скупятся подбрасывать. Что нам ещё надо? Так что больше не надо об этом, сейчас мы одной верёвочкой повязаны».   
 Васька Кривой засомневался: «Я не понимаю, Вожак, а почему именно полсотни? Вдруг кто-нибудь соскочит, да ляпнет что-нибудь и куда-нибудь».
 Вожак не смутился: «Да полсотни я, к примеру, сказал. Все, кто это устраивает, давно сосчитали, сколько надо кого, чтобы был нужный перевес. Так что не парься по этому. А если кто-нибудь ляпнет, то там это всё и останется. У Едрёсов схвачено всё. Во главе поставили Бэллочку-Людоедочку, она знает кого прижать, а кого отпустить».
 При этом все закивали головами. Но Манька Облигация ехидно спросила: «Они хоть симпатичные, эти карусельщики? Кто их видел?» 
 Вожак возмутился: «Опять у тебя эти шашни в голове. Ещё раз ляпнешь такое, фотокарточку попорчу».
 Манька сразу заткнулась, а Вожак продолжил: «А узнавать мы будем карусельщиков по особому знаку, который будет вложен в паспорт. Понятно?»
 Все закивали головами.
 Фокс улыбнулся и, подтверждая слова Вожака, произнёс: «Да не надо нам над этим париться. Власти карусельщиков тоже с умом выбирают. Таких же надёжных, как и мы. Мало теперь идейной молодёжи. Все телеки и инет заточены на образ богатого успешного дельца. Очень многим салажатам тоже хочется побыть такими, хотя бы на время. Или, хотя бы, пыль в глаза пустить. За это они и мать родную продадут».
 Вожак кивнул головой и продолжил: «От всех вас требуется только одно, не замечать наших вбросов и наблюдать за сторонними наблюдателями. Самых ушлых из них мы вычислим сразу, хотя за ними сами Едрёсы будут присматривать».
 Фокс добавил: «Этим шустрым наблюдателям надо отвести местечко в закутке и следить, чтобы не высовывались. На все их вопросы отвечать, что ничего им не положено».
 Манька Облигация съехидничала: «Это как ревизорам в бухгалтерии сказать, чтобы проверяли документацию издалека, сидя в уголочке».
 Вожак предупредил: «Наблюдателям, чтобы бросить пыль в глаза, можно показать краешки журналов регистрации, где подписи, но без имён. При этом сослаться на закон о персональных данных, который придумали Едрёсы в Законодательном собрании. Для лохов это звучало, как забота об их личном достоинстве, а на деле выходит, чтобы нас обезопасить от ненужных проверяющих».
 Фокс засомневался: «Если этот закон правильно почитать, то эти наблюдатели могут посмотреть и имена избирателей, но только из наших рук».
 Вожак усмехнулся: «Да большинство наблюдателей первоходки, разных нюансов не знают. Вот я и говорю, что надо им всё запрещать, пока до них дойдёт, или надоумит кто, половина дела уже будет сделана. Однако Едрёна Рось предусмотрела и этот вариант. Теперь у нас будут выданы чистые журналы, специально для регистрации открепленных. Это те, кому не хочется ехать из другого района на транспорте в прикреплённый участок. Мол, забота о гражданах, которым тяжело проехать полчаса на транспорте до своего участка. А на деле, это прикрытие карусельщиков, у которых прописка не подходит под все участки».
 Сонька Золотая ручка спросила: «Ну, будем мы записывать их в эти журналы, так они будут записаны ещё на всех остальных участках. Кто-нибудь сможет и докопаться».
 Вожак невозмутимо произнёс: «Едрёна Рось предусмотрела и этот вариант. Так для этого будет ещё журнал, уже легальный, куда будут вписываться настоящие откреплённые. А из левого журнала мы количество карусельщиков перепишем в официальные журналы уже под именами тех, кто не пришел на выборы. Это же старый способ, вы просто забыли, как это делается».   
 Манька Облигация молвила: «Конечно, раньше они через четыре года выборы устраивали, а теперь через пять придумали, разве всё упомнишь».
  Вожак согласился: «Да, экономят эти сволочи на нас. На подкупы, да на карусельщиков много налички идёт. Жаба их замучила каждый раз платить, вот и стараются растянуть всё подольше».
 Промокашка спросил: «А нам налом будут платить?»
 Вожак ехидно ответил: «Ну, у нас сейчас пока легальный доход идёт, так сказать, от властей. Можешь его даже себе в декларацию записать. А вот премии за количество голосов будем получать отдельно».
 Манька Облигация кивнула: «Понятно, будем бороться за каждого клиента».
 Васька Кривой её перебил: «Не за клиента, а за голоса, причем липовые. Разницу чувствуешь, дура?»
 Вожак их одёрнул: «Хватит собачиться между собой, с этого момента будем играть роль порядочных фраеров. Всем понятно?»
 Все опять закивали головами.
 Вожак продолжил: «Вот ещё что. Надо для лохов пустить пыль в глаза. Мол, мы представляем разные партии. Ты Фокс, у нас самый представительный, пойдёшь в штаб партии Оптимальная Рось и попросишься от них в нашу комиссию, будто ты здесь совсем рядом квартиру снимаешь».
 Фокс переспросил: «А если они откажут, или пошлют кого-нибудь своего сюда?»
 Вожак покривился немного: «Это тебя не должно волновать. Откажут, пойдёшь в другую партию. Всё равно только у меня есть право одобрять людей себе в комиссию. Да сейчас у всех партий нет возможности набрать столько людей, чтобы охватить все участки. Только в нашем районе почти девяносто участков, помножь на десять. Нет ни у одной партии столько наблюдателей, тебе будут даже рады».
 Промокашка задумался и произнёс: «Да, не лады у меня с этой арифметикой, но понятно, что до хрена наушников надо нанимать».
 Вожак не обратил на него внимание, и обратился к Верке на доверии: «А тебе, голубушка, надо идти в Партию Груша с точно таким же предложением. Там не примут, иди в Партию Голубых. У нас ещё десяток партий в резерве».
 Васька Кривой переспросил: «А на кой нам нужен этот маскарад? Что, своими силами не справимся?»
 Вожак закачал головой: «Эх, всё вам надо вдалбливать. Это всё не для нас, это чтобы мозги запудрить разным лохам, да и фраерам из правозащитных организаций. Видите ли, у нас какая демократия, мы из разных партий набираем членов комиссий».
 Васька Кривой ещё больше перекривился: «Эх, слушать эти слова противно: “демократия, члены“. Ты по-нашему переводи, как мы разумеем».
 Вожак его окрикнул: «Как надо, так и говорю. Настоящий вор должен быть артистом. Чтобы бюллетени подбрасывать, надо поиграть в добропорядочных фраеров. А не получится у нас, так эта Едрёна Рось себе других найдёт. На большие бабки охотников хватает».
 Сонька Золотая Ручка его поддержала: «Правильно, Вожак, всему нас обучай. Путёвым ворам эти навыки не помешают». 
 Вожак одобрительно улыбнулся и продолжил: «Эти Едрёсы, хоть и подонки, но с головами. Они новую фишку придумали, так называемое надомное голосование. Это когда кому-то лень из дому голосовать идти, то звонят и говорят, что ногу ушибли. По этому поводу нам надо идти с прозрачными урнами на дом и принимать у них голоса на дому. Но по этой теме у Ердёсов есть своя задумка. На выезд по домам должна идти группа с представителями разных партий, по возможности конечно. Так вот, мы формируем группу на десять адресов и отправляем с ней шустрых наблюдателей, этих самых наушников. Когда они на выезде, откуда не возьмись, приходит другая заявка сразу на сто человек, но вот на неё Едрёсы вызывают свою элиту,  ;  группу “Домушников“».
 После этих слов у Васьки Кривого физиономия перекривилась в улыбке.
 Вожак заметил это и добавил: «Ничего смешного в этом нет. У Едрёсов “Домушники“ по другой специальности работают. У них своя “феня“ в говорке присутствует. Так что продолжаю. Эта команда приходит и забирает сто бюллетеней, они помечают их нужными кандидатами и возвращают нам. Наша задача тогда сводится к тому, чтобы просто отпустить их легально в урны в конце дня».
 Фокс спросил: «Ну, а если в конце дня их посмотрят шустрые наблюдатели, и выяснится, что вся сотня бюллетеней прописана, как под копирку за Едрёну Рось, то конфуз получится. Как это тогда выкручиваться?»
 Вожак улыбнулся: «Эти Ердёсы, хоть они и сволочи, но предусматривать конфузы научились. По их закону, бюллетени от надомников смотреть нельзя никому, а отпускать прямо в общие урны. Это они назвали тайным голосованием».
 Васька Кривой с завистью произнёс: «Да у этих прохвостов всё предусмотрено. Где надо впихнуть, клапана открывают, а чтобы не подсматривали со стороны, всё искусно прячут. А главное, по закону всё получается. Хотя законы эти они сами и придумывают в своём Законодательном собрании. Простым же лохам и фраерам впаривают, что вся эта туфта для их же блага».
 Промокашка недоумённо спросил: «А что, мы этих идейных наблюдателей к стенке не можем прижать. Навесим им фингалов, стразу станут понятливыми».
 Вожак возразил: «Меня Едрёсы предупредили, чтобы всё выглядело пристойно. Никаких наскоков. В прошлый раз наши единомышленники попортили много разных фотографий у несговорчивых. Так потом их портреты растиражировали в заморских странах и объявили выборы нечестными, мол, как мы расправляемся с оппозицией. Так что испорченных портретов им больше не нужно. Да и законов они напридумывали таких, что можно обходиться и без мордобития».
 Фокс согласился: «Да, по части изворотливости, они ухари. Если хотят обворовать, то создают закон, по которому обдирать народ можно без оглядки. Сами себе закон».   
 Вожак согласился: «Теперь вы понимаете, почему идёт такая борьба за место в этом Законодательном собрании. Поэтому, они бабла на это не жалеют, и нам надо пользоваться моментом».
 Сонька Золотая ручка грустно произнесла: «Эх, а жаль мне этих фраерков. Маманя моя одна нас содержала, а чтобы прокормить, на трёх работах вкалывала. Да здоровье своё на этом подорвала. Врачи теперь только за бабки лечат, так и померла моя мамаша без должной помощи. Одна я осталась за старшую над моими братьям и сёстрами. А что я могла? Подмахивать только удачно. Хорошо с вами судьба свела, научилась богатеньких разводить. Их не жалко, у нас честным путём больших бабок не заработаешь. Но ведь мы, сейчас, по суди, всех обкрадываем. Как вспоминаю мою мамашу, жутко становится».
 Вожак попытался её успокоить: «Ладно, Сонька, хоть воровка ты и знатная, но нюни свои распускать сейчас не к месту. У нас, детка, совесть теперь стала словом непотребным. Если устала, то можешь и на юга слетать, развеяться. Дадим тебе отпуск. Может тебе и там подфортить, фраерка богатенького кинуть. Ты воровка фортовая, но если впряглась в дело, то делать надо всё чисто».
 Сонька согласилась: «Да всё понятно, Вожак, я через вас в люди выбилась, поэтому в долгу большом. Так что буду делать всё, как надо».
 Фокс добавил: «Да, нюни сейчас распускать не к чему. Хоть одни выиграют, хоть другие, всё равно будут грабить страну. Законы сейчас такие, не обманешь, не проживёшь. Мы же, под кого подрядились, под того и будем работать. Работа у нас не пыльная, но сдельная, сколько голосов своруем, за столько и получим». 
 Васька Кривой задался вопросом: «А как тогда голоса считать? Есть же лохи, которые от телека не отходят всё свободное время. Они задебилированы полностью. Я недавно в поезде ехал, так сцепился в базаре с одним лохом. Он мне всё про Едрёну Рось впаривал мозги, что это единственная партия, которая действительно заботится о народе».
 После этих слов у всех собравшихся появились неподдельные улыбки на лице.
 Васька Кривой продолжил: «Я вот о чём, кроме нас и такие телевечки будут за Едрёных голосовать. Как нам-то потом будут платить? С учётом их, или без учёта?»
 Вожак пояснил: «Да знают там наверху, сколько за них будет голосовать. Не зря у них центры опроса существуют. Только видать маловато их будет для большинства, поэтому без нас, им никак эту компанию не выиграть».
 Сонька Золотая ручка спросила Ваську Кривого: «Расскажи про этого телевичка из поезда, мало я таких встречала. Резоны-то у него какие за этих папиндосов агитировать?»    
 Васька Кривой ответил: «Вот, говорит, раньше при коммунарах он на цветной телевизор копил полгода, а теперь, с таким же экраном, он может купить на одну зарплату».
 Вожак усмехнулся: «Раньше цветные телики были все под копирку, а теперь же на путёвый телек ему придётся год копить. А фраерок этот видно старый уже, если помнит такие детали из прошлого».
 Васька Кривой усмехнулся: «Конечно, по мне так ему под семьдесят, но на заводе своём ещё вкалывает. Говорил, что зарплата у него побольше некоторых будет».
 Сонька заметила: «Ты бы у него спросил, что же эта власть, за которую он горой, устроила так, что приходится ему вкалывать на заводе до последних своих дней?»
 Васька Кривой пожал плечами: «Да что объяснять полностью задебилированому лоху? На этом телевиденье такие специалисты по мозгам, что хошь могут впарить, любой шулер позавидует. Видно ему так затёрли голову, что переделывать его уже бесполезно. Выходили мы из поезда вместе, но на прощание, я с большим удовольствием, подломил у него бумажничек. Да вот бабок у него там оказалось не густо».
 Фокс добавил: «Вот поэтому, я никакие новости по телеку не сморю, потому что знаю, как они мозги обрабатывают».
 Вожак подытожил: «На сегодня хватит, на месте будем в детали вникать. Завтра всем быть на участке в 7.00».

ВАРИАНТ
 
 Но что же делается в головах народа? Посмотрим на другом примере простого сознательного гражданина. Назовём его Реалист. Он уже на пенсии, ему её хватает, так как она повыше будет, чем у основной массы таких же пенсионеров в связи с его бывшей, хорошо оплачиваемой работой. Он работал за границей, как специалист по наладке оборудования. Дети его выучились, работают по своим специальностям, помощи не требуют. Как бы всё в жизни у него сложилось лучшим образом, но вот мириться с несправедливостью в своей стране он никак не мог. Наступают выборы, которые, по его мнению, могут что-то изменить. И он помнит хорошо, как будучи работая за границей, ему приходилось слушать от местных коллег сочувственные речи. Мол: «Что вы никак не можете навести порядок у вас в стране? Почему вы выбираете каждый раз тех, кто вас обманывает? Ваши граждане никогда не будут жить в достатке, как на западе, если у вас не будет сменяемости власти».
 Вот Реалист и ходил в раздумьях, как этот произвол властей можно изменить. За себя он уже не беспокоился, но своим детям он совсем не хотел такого будущего, где только кучка людей всю жизнь будет господствовать над всеми остальными, так и к феодализму недолго опуститься.
 Исходя из того, что народ всё продолжал беднеть, в стране всё большую популярность завоёвывала Партия Коммунаров. Вот он и решил примкнуть к этой партии на время выборов, даже записался к ним в наблюдатели при голосовании в Законодательное собрание. Нескольких минут общения хватило на то, чтобы ему поверили, дали заполнить анкеты и выдали предписание на тот участок, где он жил.
 Прибыл Реалист на свой участок за день до голосования, выдал предписание председателю комиссии, но сразу убедился, что там ему не рады.
 Председателем участковой комиссии был Вожак. Он очень подозрительно осмотрел Реалиста и ехидно произнёс: «Ступай ка, ты, домой, твои обязанности завтра начинаются».
 Сам же Вожак сразу позвонил в штаб Едрёсов и сообщил: «Беда, к нам коммунара приставили, по всему видно, мужик идейный, присылайте за ним наблюдение».
 Своим же подельникам Вожак объясняет: «Видели хмыря, его по нашу душу прислали. В нашем закутке над дверью вешайте табличку “Вход только для членов с решающим голосом“, у него такой ксивы нет. Пускай из уголочка наблюдает. Я подмогу вызвал, завтра прощупаем».
 Промокашка решил пошутить: «Надо над дверью к нам повесить объяву: “Только для членов банды“, тогда он точно не сунется». И сам же засмеялся.
 Вожак его одёрнул: «Не к месту эти шутки. Помнишь своё место? Завтра на шухере весь день будешь торчать, да разных одеяний побольше прихвати. Будут к месту и маски разных цветов. У путан париков набери. Как только пойдёт он перекусить или по нужде, СМС дадим. Ты прибегай и засовывай уже помеченные бюлетни».
 Промокашка кивнул головой: «Понял, Вожак».
                -
 На следующий день Реалист приходит, как положено на участок, сообщает в свой штаб о прибытии, занимает отведённое ему место и предупреждает председателя, что будет вести съёмку. 
 Реалист изучает обстановку. Его участок располагается на втором этаже в коридоре школы, под прямым углом во втором коридоре располагался другой участок. Каждый участок просматривался камерами наблюдения. По две с разных сторон. И Реалисту со своего места было видно оба участка. К восьми часам подходят ещё два наблюдателя. Это женщины, одной лет тридцать, другой около пятидесяти. Они тоже видно впервые, но Реалисту сейчас не до них. Он поприветствовал их и продолжил изучать инструкции, выданные ему в штабе коммунаров. Девицы видно знакомые, они щебечут между собой, но как-то робко поглядывают на него. К восьми часам подошел полицейский в звании майора, впрочем, тоже женщина лет сорока, по всему видно, довольно скромная. На соседний участок пришел дежурить полицейский в звании капитана, но видно знакомый майорши, так что они часто перекидывались словами. Но наблюдателей на соседнем участке не было.
 В телефоне Реалиста замелькали сообщения с других участков о прибытии наблюдателей от Коммунаров, их было около тридцати, все они были на общем чате.
 «Маловато на девяносто участков в районе»,  ;  подумал про себя Реалист и продолжил изучать инструкции.
 За пять минут до начала председатель подозвал наблюдателей к урнам и сказал: «Сморите, они пустые и прозрачные. Наверху электронные счётчики по нулям. Мы начинаем их опечатывать».
 К урнам подошел техник с начал ставить номерные пломбы. Заодно, он начал объяснять, как они работают: «Смотрите, чтобы опустить бюллетень надо пропустить их между двух катков. Электронный счётчик считывает их, и на табло появляется цифра. Так что вбросить туда что-то тайком, это совершенно невозможно, счётчик сразу срабатывает.
 К восьми часам подошел первый избиратель, положил бюллетени на дорожку и аппарат втянул их в себя по очереди. Бюллетеней в эти выборы было четыре. Две на государственное Законодательное собрание, две на городское. Соответственно для партий и для отдельных кандидатов. После обработки бюллетеней на табло сразу высветились цифры.
 Реалист впервые видел эти аппараты и стал изучать их, так как они стояли рядом с тем местом, где сидели наблюдатели. К пломбам он отнёсся скептически.
 Рядом сидящим наблюдательницам он сразу заметил: «Эти пломбы, хоть они и под номерами, их нетрудно заменить такими же. Но заметьте, их пять, и они все имеют разные углы наклона к поверхности. Надо фотографировать не только номера, но и углы наклона. Точно с таким наклоном их поставить второй раз будет очень сложно».
 Девицы захлопали глазами, но согласились: «Вы что в полиции раньше работали?»
 Реалист улыбнулся: «Это просто наблюдательность».
 Делясь своими премудростями, он считал их своими коллегами. Однако, Реалист даже не подозревал, что его замечания через СМС летят прямо к Вожаку.
 Тот был в бешенстве: «Да эти Коммунары ко мне мента приставили».
 Об этом он сразу докладывал в штаб. Сам же лично подошел к Реалисту и сделал ему замечание: «Делать съёмку надо с места, отведённого председателем, а не обходить урны со всех сторон, да под разными углами».
 На что Реалист ему ответил: «Видите инструкцию, выданную мне в моём штабе. Здесь написано, что необходимо заснять все имеющиеся пломбы на урнах для голосования. Пломбы на урнах с трёх сторон. И объясните мне тогда, как же это сделать с одной стороны?»          
 Вожак недовольно перекривился, что-то буркнул недовольное и пошел к себе. Но про себя он думал: «Пускай этот мент думает, что предотвратил один способ закладки бюлдетеней. Только вскрывать эти урны никто не собирается. У нас есть, кому впихивать бюлетни совершенно легально».
 Одна наблюдательница, что помоложе, попробовала разговорить Реалиста, но тот увлёкся изучением инструкций. Народу было пока мало, поэтому время надо было использовать по максимуму.
 Пробежавшись по инструкциям, Реалист удивился своим соседкам: «А вам что, не выдавали никаких инструкций?»
 Те пожали плечами и немного сконфузились. Тогда он решил помочь им: «Я это уже прочел по первому разу. Что-то в голове осталось, но вам, думаю, они будут тоже полезны».
 Наблюдательницы взяли инструкции и тоже стали изучать. Только особого энтузиазма у них не было заметно.
 Избиратели потихоньку начали подходить, но как их проверять Реалист не догадывался. На общем чате Коммунаров шёл просто обмен мнениями. Наконец поступило значимое сообщение. На один участок пришла довольно большая группа избирателей и выстроилась в очередь к одному столу. Там наблюдатель обратился к полицейскому проверить у них документы. Когда полицейский подошел к первым из них, то все остальные попросту сбежали. Тех, кого успел проверить полицейский, оказались с открепительными талонами с других адресов. Ничего не оставалось делать, как разрешить им проголосовать. Но фотографии всей группы наблюдателем из этого участка сразу были выложены в общий чат с сообщением: «Если у вас появятся кто-нибудь из них, сразу привлекайте полицейских для проверки».
 Реалист сразу же поделился этой новостью со своими наблюдательницами, даже показал эти снимки дежурному полицейскому.
 А у Вожака тоже был свой чат партии Едрёна Рось по этому району. Когда он узнал о таком проколе, то сразу пришел в ярость: «Надо же, на первых часах вляпались в такую историю».
 Он писал в ответ: «К нам эту группу не присылайте. У нашего засланного мента есть их фотки. И скажите этим придуркам, чтобы группами больше не заходили».
 В их чат пришел ответ: «Всем по участкам! Немедленно сообщите у кого сидят наблюдатели от Коммунаров».   
 Через некоторое время на участок к Реалисту зашли двое представителей какой-то правозащитной организации. Вожак, как узнал, кто они, сразу залебезил перед ними: «У нас всё нормально, тихо и законно. Вот сколько наблюдателей контролирует нас».
 Эти двое подошли к наблюдателям и дали рекомендации: «Если будут собираться подозрительные группы, сразу привлекайте полицейских».
 Реалист задал им вопрос: «Вот нас здесь три человека, а на соседнем участке ни одного. Как их-то проверять?»
 Правозащитники пожали плечами: «Мы-то что можем сделать? Такая картина не только у вас. Людей не хватает на многих участках. Вы тоже посматривайте туда. Если что-то криминальное, сообщайте полиции. Там видите, свой полицейский есть».
 Они любезно попрощались и поехали по другим участком. Реалист заметил, как меняется лицо у их председателя комиссии. Во время посещения правозащитников он сиял учтивой улыбкой, а когда они ушли, выглядел мрачнее тучи.
 Часа через два по чату коммунаров прошла новость. Тех двоих, которых подозревались в подлоге на одном участке, поймали на другом. Теперь полиции были представлены фотографии, как они голосовали на предыдущем участке. Полиции ничего не оставалось делать, как задержать их. Но первый успех закончился вскоре разочарованием. Приехал какой-то чин в штатском, показал полиции удостоверение, и те вытянулись перед ним по стойке смирно. Те задержанные получили бюллетени и демонстративно отпустили их в урны.
 Реалист про себя подумал: «Момент истины настал. Власть показывает, кто она есть на самом деле».
 Правда, больше они не появлялись на тех участках, где дежурили наблюдатели от Партии Коммунаров.   
 На своём участке Реалист показал эти материалы своим наблюдательницам. Те немного посочувствовали, но проявлять эмоций не стали.
 К обеду они подошли к Реалисту с просьбой: «Мы немного проголодались, надо сходить перекусить в соседнее кафе и купить чего-нибудь к чаю. Потом мы вас подменим».
 Реалист пожал плечами: «Меня-то что спрашивать, я вам не начальник. Конечно, посмотрю за вас».
 Чат коммунаров всё время накалялся: «Карусельщиков продолжали ловить, правда, по одному, по двое. Но это происходило только из-за наблюдательности самих ребят. Всех подозрительных снимали на камеры и пускали в чат. Если где-то появлялись одни и те же, их сразу сдавали полиции.
 Реалист не продолжал удивляться: «А ведь это только на тридцати участках из девяноста. Что же тогда творится по всему городу?»
 Часа через два заявились наблюдательницы: «Ну как? Ничего здесь не случилось?»
 Реалист ответил: «У нас-то пока спокойно, а вот на других участках стали ловить карусельщиков. Вот смотрите, сколько мне уже прислали».
 Наблюдательницы закачали головами: «Да, это ужасно. Мы теперь будем бдительней смотреть. А вы тоже можете пойти пообедать. Мы подежурим».
 Реалист был не очень прихотлив к еде. Когда он был чем-то увлечён, то совсем забывал поесть. Хватало попить воды или чая с бутербродом. Поэтому он ответил: «У меня тут термос с чаем и бутерброды, мне пока этого достаточно».
 Как понял из сообщений Реалист, на их чате было руководство и грамотные юристы. Ему об этом на короткой встрече просто не успели сказать. Было видно, что многие председатели комиссий всячески чинили препятствия, а юристы давали грамотные советы.
 Руководство попросило всех, у кого были счётчики на урнах дважды в день давать промежуточные результаты, сколько опущено бюллетеней. Это нужно было для контроля избирательного процесса. Реалист тогда делал снимки дисплеев и посылал руководству. Его соседки, увидев действия Реалиста, тоже занялись этими процедурами.
 Вожака же бесило присутствие Реалиста, потому что никуда обедать он не пошел, а пил чай из термоса прямо на своём месте. Промокашка успел только два раза забежать с третьего этажа, пока Реалист отлучался в туалет, который был в том же коридоре, что и весь участок. А так как бюллетеней было по четыре, да и автомат их втягивал медленно, то успехами нельзя было похвастаться. Карусельщики поменяли тактику: они приходили то по одному, то по два. И это особых подозрений не вызывало. Слишком подозрительных избирателей Реалист снимал на телефон и посылал в общий чат, на всякий случай.
 К концу дня у него стала садиться батарея на телефоне, тогда он подошел к председателю и спросил: «А где у вас здесь розетка, телефон надо подзарядить».
 Вожак ехидно улыбнулся и ответил: «На выделенные нам источники питания подключены все наши технические средства. Выводить из строя мы ничего не будем. Сами заботьтесь о своих телефонах. Мы вам это не обязаны делать».
 Реалист ничего ему не ответил, а только про себя подумал: «Меня тут, как я понимаю, считают врагом номер один».
 Так прошел первый день. Сразу после окончания Реалист заснял итоговые цифры на дисплее и послал в штаб. Потом стал фотографировать положение бюллетеней в урнах и посоветовал это сделать девушкам: «Смотрите в каком беспорядке лежат все бюллетени. Если их вынуть и заменить на другие, то уложить в таком порядке уже не получится. Завтра утром придём, сфотографируем ещё раз и будем сравнивать». Наблюдательницы закивали головами и тоже сделали снимки дисплея и бюллетеней в урне».
 Вожак пофыркал, но подходить не стал: «Пускай думает, что их можно подменять, только нам это ни к чему, своими методами дополним нужный список».    
 Но тем же вечером первого дня Вожак строчил СМС в штаб Едрёсов: «Ваши балаболки совсем не смотрят за «Ментом», шляются по магазинам и кафе, давайте ещё подмогу».
 Кликуху «Мент» дал Вожак Реалисту за его дотошность.
                -
 На следующий день с утра пришла ещё одна наблюдательница. Она не была такой болтливой, как первые две, а то и дело косилась на Реалиста.
 Реалист, конечно, обратил на это внимание. Очень странно, что на его участке было четыре наблюдателя, а на соседнем никого. Реалист обратил внимание, что и эта наблюдательница тоже была без всяких методичек по наблюдению за выборами. Тогда он поинтересовался у новой барышни: «А чего вам ваша партия не выдаёт никаких инструкций?»
 Этой девушке было лет двадцать пять, и видно было, что она приезжая. Та ответила: «А зачем инструкции? Сиди да смотри».
 Реалист улыбнулся: «И какая же партия так тебя инструктировала?»
 Девушка с гордостью ответила: «Едрёна Рось».
 Реалист не стал показывать ей своё отношение к этой партии и даже любезно предложил почитать его методички. Девушка взяла их без особого энтузиазма, но начала читать. Топом очень быстро вернула. Реалист понял, что у неё здесь совсем другие задачи.
 На второй день тактику коммунаров по выявлению подозрительных разгадали и Едрёсы. С самого утра по их чату пошел приказ: «Запрещать наблюдателям включать камеры без разрешения председателя».
 К Реалисту тогда подошел сам председатель и заявил: «Прежде чем включить камеру, надо спросить разрешения председателя».
 Реалист возмутился: «Я же вас предупредил сразу, что буду пользоваться камерой».
 Вожак покривился и ответил: «Посмотри правила. Там написано, что делать съёмку на участке можно только с разрешения председателя».
 Реалист сразу послал запрос юристам. Те ответили: «Пускай не выдумывают эти правила. Этот вопрос обсуждался на расширенном заседании территориальной комиссии. Тогда пришли к выводу, что это можно делать и без разрешения, просто объявив об этом».
 Реалист подошел к председателю и показал ему ответ юриста.
 На что Вожак ответил: «Какое мне дело до ваших юристов. У меня правила другие».
 После этого он ткнул пальцем в какой-то раздел Правил и заявил: «Ваши юристы сами ничего не знают».
 Реалист сел на своё место и нашел в интернете эти Правила. Там была написана только общая фраза: «Съемку на участке можно производить с разрешения и с места, отведённого председателем».
 Реалист опять подошел к председателю и заметил: «Здесь ничего не сказано, что я должен включать камеру каждый раз с разрешения».
 Вожак перекривился и заявил: «А я трактую это положение именно так. На участке я хозяин, и требую выполнения моих указаний».
 Реалист не растерялся и ответил: «Вы здесь не хозяин, а должностное лицо, которое может давать указания только в рамках своих полномочий».
 Вожак опять перекривился: «Моё начальство требует от меня именно такого исполнения, и я только так буду его выполнять».
 Реалист сразу связался со своими юристами и объяснил обстановку. Те ему посоветовали: «Пиши жалобу в районную комиссию. Комиссия обязана дать официальный ответ. Излагать правила самовольно она точно не пойдёт. Это уже не на словах, а на бумаге. Тогда твоему председателю нечем будет крыть».
 Реалист сел и написал жалобу в территориальную комиссию. В ней он изложил, что председатель не всегда может находиться рядом, а все нарушения необходимо записывать по факту. Жалобу передал председателю в двух экземплярах. Копию с печатью участка он оставил себе.
 Вожак был, конечно, не доволен, так как в жалобе стояло время и дата. Жалобу необходимо было сразу отправлять по почте. А про себя он подумал: «Там наверху тоже не дураки сидят, ответ отравят только завтра, сославшись на занятость. А этого ухаря можно на это время притормозить». 
 Но и Реалист подумал про себя: «Можно камеру включать и незаметно, мало ли, я же могу свой чат читать, когда хочу».
 Днём второго дня избирателей было ещё меньше, чем в первый. Соседний участок ему казалось, совсем забыли избиратели. Реалист иногда вставал, что бы пройтись, да ноги поразмять. Так он зашел и на соседний участок посмотреть, сколько там проголосовало по счётчику. Но только он дошел до урн голосования, к нему сразу подскочил председатель их участка: «А что вы тут делаете не на своём участке?»
 Реалист ответил: «У вас же никого нет, я никому не мешаю. Зашел посмотреть, как идёт голосования».
 Председатель спросил: «А полномочия у вас есть?»
 Реалист удивился: «Какие полномочия? Я наблюдатель на соседнем участке. Это что запрещено?»
 Председатель с иронией ответил: «Это я знаю. Только без полномочий посторонних пускать запрещено».
 Реалист про себя удивился: «Как это он меня знает? У них видно информация распространяется по своим каналам».
 Однако он успел посмотреть на их счётчик голосов, и оказалось, что проголосовало у них на участке в полтора раза больше избирателей.
 Придя на своё место для наблюдений, он увидел, что первые две наблюдательницы о чем-то весело болтают с майоршей милиции.
 Он подсел к ним и сказал: «Повезло тому участку. У нас народ идёт и идёт, а у них какое-то затишье».
 Девушки согласились: «Да, мы тоже обратили на это внимание. Просто народ там не очень активный».
 Тогда Реалист подметил: «А вот голосов у них на счётчике намного больше чем у нас».
 Девушки сделали удивлённые лица, но в ответ только пожали плечами.
 А тем временем по чату Коммунаров постоянно шли сообщения о нарушениях. Опять ловили карусельщиков, опять необоснованные запреты, опять разъяснения юристов.
 На одном из участков голосовали полицейские из прикреплённого отделения полиции. Там же стоял их начальник и проверял, за кого они голосуют. Немедленно полетела жалоба в территориальную комиссию. Пришлось всех полицейских перенаправить на другой избирательный участок, где не было наблюдателей. Благо безнадзорных участков хватало.
 Реалист, читая это, удивлялся: «Да, оказывается, власть не доверяет даже своим правоохранителям. Куда же мы катимся?»   
 К обеду первые две наблюдательницы опять пошли в магазин, а когда вернулись, сообщили Реалисту: «Смотри, нам теперь выделили комнату для приёма пищи, там даже чайник есть и микроволновка. Мы пойдём обедать. Ты посмотришь за нас?»
 Реалист согласился, и они вошли в дверь, которая была совсем рядом в том же коридоре.
 После того, как они пообедали, к представителям полиции на обоих участках подошел Вожак с двумя пакетами продуктов и учтиво сказал: «Это вам перекусить от участковой комиссии. Служивым людям оплачивает государство».
 Полицейские обрадовались и тоже скрылись в этой комнате.
 После того, как и те пообедали, настала очередь Реалиста. Он подумал: «В прошлый раз девушки уходили обедать, можно было в одиночестве перекусить. Но сейчас все трое сидят, как-то неудобно жевать рядом сними. Пойду я тоже чего-нибудь пожую».
 Но как только он скрылся за дверью, появился Промокашка. Ему выдали бюллетени, и он чинно отпустил их в урну. Стоявший около урны техник ничего не заметил, ему вроде примелькалось это лицо, но он предпочитал не лезть не в своё дело.
 Вожак инструктировал Промокашку: «Смотри, эта баба майор не в теме, но её будут отвлекать болтовнёй Едрёсницы из наблюдателей, там все наши. Так что не менжуйся, делай всё чинно, с достоинством. Когда вбросишь, иди на шухер, там переодевайся в невзрачное, смени парик, маску и возвращайся опять. Майорше наши бабы в это время прикольные фотки будут показывать. Техник у урны просто пофигист. А за “Мента” не бойся, я из дома чайник и микроволновку приволок, чтобы его туда заманить».
 И второй заход у Промокашки удался, но третьего уже не вышло. Особого аппетита у Реалиста не было, поэтому он быстро закончил свою трапезу.
 Вожак оставался недовольным: «Повезло нынче Копчёному на соседнем участке. Вбрасывает зараза потихоньку бюлетни, ему и карусельщиков не надо, нас уже вон насколько переплюнул».
 Реалист тем временем делал потихоньку снимки подозрительных личностей и переправлял на общий час. Однако к нему стали подходить чаще кто-нибудь из членов комиссии и напоминать: «Надо спрашивать разрешение председателя, когда снимаешь».
 Он удивился: «Как это они определяют? Им же ничего не видно. Эта новенькая из Едрёса далеко сидит, а эти вроде приличные женщины».
  Реалист решил схитрить, когда одна из них отошла прогуляться по коридору, он спросил вторую: «А сколько вам обещали денег за эти дежурства?»
 Девушка немного смутилась, но ответила: «Точную сумму нам скажут после выборов».
 Реалист улыбнулся: «А не обманут?»
 Та пояснила: «Едрёна Рось солидная фирма. Она больше всех обычно платит. Вот мы туда и подались».
 Реалист подумал про себя: «Какой же я дурак. Так их поставили не за выборами следить, а за мной. Вот почему на соседнем участке никого нет. Зачем им следить за своей партией? Да, логично». 
 Реалист тогда взял свой стул и отставил в сторону, так, чтоб никак за ним не смогли подглядеть, а наблюдательницам сказал: «Что-то мне в спину дует с того места».
 А на их чат всё приходили новые сообщения о конфликтах на других участках. Но теперь Реалист уже не делился новостями со своими напарницами.
 Вскоре пришло интересное сообщение. На одном участке отправили группу к пятнадцати надомникам. Было как бы тихо, и их наблюдатель пошел с этой группой по адресам. Проголосовало девять человек, на это они потратили два часа. Но когда вернулись, то узнали, что пока их не было, пошла другая группа по надомникам, но на сто шестьдесят шесть адресов. Вернулись они через пять часов перед самым закрытием участков и все бюллетени были заполнены. Выходило меньше двух минут на одного человека. Это уже явный подлог. Наблюдатель сообщил об этом в штаб. Было написана жалоба, но председатель всё-таки отпустил все бюллетени в урну. Жалоба пошла на рассмотрение в территориальную комиссию, но там закончили свою работу и отложили рассмотрение на следующий день.
 «Это уже беспардонная подтасовка. Видно без явной лжи им эту компанию не выиграть», - подумал про себя Реалист.
 Однако день уже заканчивался и опять, сфотографировав положение бюллетеней и дисплей, он отправился домой. 
                -
 Придя на следующий день за пол часа до начала на свой участок, Реалист сразу осмотрел пломбы и фотографии бюллетеней в урнах, сделанных с вечера, проверил счётчики. Положение пломб и бюллетеней не изменилось, счётчики показывали те же цифры. Тогда он про себя подумал: «Выходит, заменять бюллетени они, и не собирались, и даже не докладывали в урну ничего. Тогда бы счётчик показал большее количество голосов. Да и наверху всей пачки были бы видны новые листы. Значит тактика у них, это просто левые вбросы. Нет, сегодня я отходить обедать никуда не буду. Водички попью, да леденцы пососу. Последний день надо хорошо отработать».
 Затем подошли все наблюдательницы. У них рабочий день начался с чаепития. Они уединились в комнатке, предоставленной под столовую, но к началу голосования были на месте. Пришла и прежняя майорша, а вот на соседнем участке капитана полиции поменяли на майора. Тот тоже был сослуживцем нашей майорши, и они вели между собой оживлённую беседу.
 Избирателей с самого утра тоже было мало, поэтому Реалист подошел к председателю и спросил: «Как, пришел ответ на мою жалобу?»
 Вожак сделал серьёзный вид и ответил: «Ответа ещё нет. Значит, правила остаются прежние. Включать камеру только с моего разрешения».
 Реалист ответил: «Считайте, что у меня камера включена с начала выборов и до конца, а элемент питания запасной у меня имеется».
 Вожак улыбнулся: «Не надо мне рассказывать сказки. Если идёт съёмка, то по телефону уже ничего не примешь и не передашь».
 Реалист ответил: «А у меня вторая камера есть, которая работает по четыре часа без перерыва, вот на неё я и буду снимать. Через четыре часа я всё изображение перекину на планшет и предупрежу вас о втором включении. Памяти на планшете у меня хватит на весь день выборов».
 Вожак скривился: «Ну, ты, прям, как уж, редко я встречал таких изворотливых, признавайся, где до пенсии работал?»
 Реалист ответил: «Я ничего противозаконного не совершил, мне не в чем признаваться».
 После его слов Вожак уважительно улыбнулся: «Ладно, ладно, не надо мне рассказывать, сам догадываюсь».
 Дальше всё пошло в размеренном ритме, особого наплыва избирателей не наблюдалось. Через некоторое время к Реалисту подошла секретарь председателя и спросила: «У нас здесь заявка есть на двадцать надомников. Не желаете пойти по адресам?»
 Реалист подумал немного и ответил: «Можно будет, наверное, сходить. Интересно посмотреть, как это происходит».
 Секретарь улыбнулась и ушла в комнату совещаний. Там она докладывала Вожаку: «Кажется, рыбка клюнула. Можно готовить другую партию».
 Вожак, потирая руки, улыбнулся: «Отлично! Вот и нам удастся сорвать неплохой куш».
 Однако, Реалист, помня вчерашние афёры на других участках, был настороже. А по новостям из чата узнавались новые скандалы на участках, новые афёры, новые разоблачения. На одном из участков наблюдатели заметили, что члены комиссии переговариваются между собой по именам, которые не указаны на их бейджиках. Наблюдатели попросили полицейского проверить документы у этих членов комиссии. Оказалось, что они все паспорта забыли дома, а удостоверения членов комиссии потеряли.
Разразился скандал, вызвали членов районной комиссии и даже представителей прессы. О скандале Реалист узнал из чата, но подробности были пока не ясны. Этими сведениями он не стал делиться со своими соседями, а про себя подумал: «Да, видно у Едрёной Роси не хватает толковых кадров, чтобы даже, организовать всё по закону».    
 Время от времени Реалист вставал со своего места, чтобы пройтись по коридору вдоль столов, чтобы не затекали ноги. Он прислушивался, о чём говорят члены комиссии между собой, но ничего подозрительного не замечал. Однако, он обратил внимание на тот факт, что на плане расположения помещения комиссии имеется сейф, но на участке его не было . Тогда он подошел к председателю и сказал: «Здесь по плану должен стоять сейф, но его на месте нет. Где он?»
 Вожак засмущался: «Да какая разница? Он у нас стоит в совещательной комнате. Нам так удобней. Это на качество выборов не влияет».
 Реалист не пытался возражать, а сразу сообщил в штаб. Те ему ответили: «Если не поставят сейф на место, пишите жалобу в районную комиссию. В сейфе должны храниться журналы регистрации, свободные бюллетени и документы. Он должен быть на виду».
 Реалист сразу подошел к председателю и сказал: «Если вы сейф не поставите на место, то я пишу жалобу».
 Вожак опять перекривился: «Ой, какие вы нудные. Какая разница, где он стоит? Ну, да ладно, поставим сейф на обозначенное место».
 Сейф сразу же перетащили на место.   
 А реалист думал про себя: «А не спроста они убрали сейф в комнату. Там камер нет, а журналы регистраций и печать должны храниться в сейфе. Да, промашка вышла с моей стороны. Хотя, эти журналы они мне всё равно не показывают».
 Где-то в середине дня подходит к Реалисту секретарь и говорит: «Сейчас прибудет группа надомников, собирайтесь ехать с ними».
 Однако, помня вчерашние фокусы на других участках, Реалист ответил: «Что-то у меня голова разболелась, трудно мне сейчас двигаться, попросите девочек. Вот сидят сразу три, не могу я сейчас ехать».
 Секретарь сконфузилась и побежала к шефу в совещательную комнату: «Вожак, беда. Срывается наш клиент с крючка. Не хочет он ехать. Говорит, голова болит».
 Тогда к Реалисту пошел сам Вожак. Поддельно улыбаясь, он спрашивает: «Голубчик, ну нельзя же так. Вы сначала согласились, а теперь назад отыгрываете. Мы на вас надеялись, в группу записали. Поезжайте, по воздуху прогуляетесь, голова пройдёт. В группе должны быть три человека, уважьте нас».
 Реалист чуть было не обмяк. Не ожидал он такой учтивости от человека, с такой явно выраженной неприязнью к нему. Однако, собрался и ответил: «Я своё здоровье уже хорошо изучил. Мне свежий воздух наоборот усиливает головную боль. Я таблетку принял, теперь жду, когда эта боль отойдёт».
 Вожак уже раздраженно заметил: «Если болеете, то уходите совсем тогда домой, какой из вас помощник. А то и других заразите».
 Реалист ему ответил: «Да что вы такое говорите? Разве головная боль была когда-то заразной? Да и что вы ко мне-то прицепились. Вот, три наблюдательницы сидят. Почему вы их не уговариваете?»
 Вожак раздосадованный ушел в совещательную комнату: «Этот негодяй решил нас кинуть. Придёт вторая группа с сотней липовых надомников, так у него сразу голова пройдёт».
 Фокс ему посоветовал: «С сотней голосов расставаться не стоит. Надо идти на соседний участок с Копчёным договариваться».

 ДЕЛОВОЙ РАЗГОВОР

 В злой тоске поплёлся Вожак на соседний участок к Копчёному. А тот с ехидной улыбкой встретил его: «Что Вожак, не фортит тебе в этот раз?»
 Вожак, как бы оправдываясь, ответил: «Эх, не говори, не прёт нынче кость. Однако, я к тебе с предложением».
 Копчёный поднял глаза кверху и спросил: «Что за предложение?»
 «Видишь, сидит у меня фраерок идейный, сразу видно из ментов. Они там на чате Коммунаров переговариваются. Так он просёк фишку с надомниками. Не хочет он идти с первой группой. Ждёт вторую, пожирней. А ты знаешь, “Домушкиков” Едрёсы присылают за целой сотней, не хочется рисковать. Я бы тебе их перенаправил, а когда расплачиваться будут за голоса, ты мне за них по 90% отдашь. Чего тебе по 10% на халяву не получить?»
 Копчёный расплылся в улыбке: «Ха, да ты не то, что по 90% получить, ты вообще можешь пролететь без меня. Вот что, давай по-братски, пятьдесят на пятьдесят».
 Вожак сильно перекривился: «Да ты что? За халяву половину хочешь получить? Вчера они тебе даже больше сотни принесли, причем без всякого риска. У тебя же наблюдателей вообще нет. Ты и так уже, как сыр в масле катаешься. Хватит жировать. Будь ты по понятиям».
 Копчёный покачал головой: «По понятиям, это когда в общем деле. Только у тебя своя поляна, а у меня своя. Да и наблюдатель у меня свой имеется. Заклеил я одну соску, а прописал, как бы от Партии Голубых. Да только сильно я её не напрягаю. Утром придёт, отметится, как пришла, а потом вечером ещё заглянет, чтобы в свою партию показания счётчика голосов переправить. И я, как бы под присмотром, и она при деле».
 «Вот видишь, как тебе везёт, а ко мне коммунара приставили. Совесть в тебе воровская должна быть. Одной мы верёвочкой повязаны. Ладно, скидываю. Тебе 20%, мне 80».
 Копчёный ещё раз улыбнулся: «Эх, Вожак, тебе бы про совесть говорить. Надо же, вспомнил какое-то плебейское понятие. Вот циферки пошли в обратную сторону, это более доходчиво звучит. Не забывай, это ты ко мне пришел, а не я к тебе. Ладно, тебе 60%, мне 40».
 Вожак покачал головой: «Если я сейчас откажусь от этой сотни, то Едрёсы перенаправят её кому-нибудь другому, и мы с тобой при нулях окажемся. А так, когда ко мне придут, я им скажу, что сейчас не могу, а соседний участок сможет принять. И мы при деньгах. Ну, давай, подвинься ещё».
 Копчёный заулыбался ещё больше: «Ладно, воровскую солидарность я принимаю, но только из уважения к твоему авторитету. Меня устроит 25%, а тебе все 75».
 Вожак тоже улыбнулся: «Ладно, договорились, кровные ты у меня отнимаешь. В следующий раз с тобой такое случится, я так же буду тебе помогать. Слушай, вот ещё что, мои вчера видели как “Домушники” с тремя этими баулами к тебе возвращались, неужто там поместилась четыре сотни листочков».
 Копчёный ещё раз улыбнулся: «Не сотня, а сто двадцать у меня было клиентов, потом помножь на четыре. А эти пацаны их прямо внизу в своей машине пометили, и через час вернули. Правда, больше половины за пазухой принесли, не поместились в ящики. Получилось полминуты на клиента. Но я записал, что четыре часа людей обходили. Правда и это туфта, но более правдоподобная».
 Вожак даже рассмеялся: «Правдоподобная, по две минуты на адрес, ты меня насмешил. Да у меня некоторые по пять минут стоят у стенда, только чтобы выбрать кого-то. Ладно, готовь декларацию на сотню человек, я к тебе “Домушников“ перенаправлю». 

НА ФИНИШНОЙ ПРЯМОЙ

 Как ходили вчера к надомникам на соседнем участке Реалист не заметил, он продолжал скрупулезно фотографировать подозрительных и отправлять в общий чат. Даже обедать он не отлучался, попивал воду и довольствовался леденцами, что приводило в бешенство Вожака. Промокашка лишь пару раз протолкнул бюллетени в урну, когда Реалист выходил в туалет.
 Раз у одного столика скопилось много избирателей. Реалист подошел разобраться. За столом сидела старушка лет за восемьдесят и чего-то упрашивала члена комиссии, выдававшего бюллетени.
 Когда Реалист подошел, ему объяснил один мужчина из очереди: «Вот, бабушке не дают узнать, есть ли её муж в списках».
 Бабушку в это время уже выводил из-за стола Вожак со своей свитой. Он увидел Реалиста и сказал: «Объясни ты этой бабуле, что мы не можем давать никакую информацию из журнала по закону о персональных данных».
 Реалист очень удивился и сам обратился к ней: «Что вы хотели узнать?»
 Бабуля, увидев нового человека, стала жаловаться: «У мужа моего ноги больные, трудно ему подниматься сюда. Я хотела спросить, есть ли он в списках. Мы два года назад с детьми разменялись, так может его и в списках нет».
 Реалист спросил: «И что? Вам не дают узнать?»
 «Да не дают, сынок, говорят не положено».
 Реалист посоветовал: «А вы на них жалобу напишите. Пускай пошевелятся».
 Он дал старушке два листа бумаги и сказал: «Пишите, как есть, там наверху разберутся с ними. На один экземпляр поставят штамп и вернут вам».
 Бабушка написала и подаёт их председателю. Но председатель возмутился: «Что вы пишите неправду в ваших жалобах. Вы просили показать журнал, а это запрещено».
 Реалист был рядом и возразил: «Бабушка написала то, что хотела сказать, а вы, как должностное лицо, обязаны принять у неё жалобу».
 Вожак возмутился: «Вы не присутствовали при этом и не можете знать деталей. Я не могу принять неправильное заявление».
 Реалист возразил: «Правильное, или неправильное будут разбираться там. Отказать в принятии жалобы вы не умеете права».
 Секретарь тоже вступилась в этот спор: «Мы у неё заявление примем, если она укажет правду. А вас вообще там не было, так что не мешайте работать с людьми».
 Работа с этой бабушкой началась, её обступили с трёх сторон: председатель, его заместитель и секретарь. Они настаивали: «Напишите, что требовала показать».
 Бабушка расстроившись до слез дописала ещё строчку: «просила показать». Затем, она вся озлобленная, покинула помещение.
 Реалист обратился к этим представителям: «И что, вы не могли ей это просто сказать?»
 Секретарь ответила: «Она просила показать, а это запрещает закон о персональных данных».
 Реалист возразил: «Вы хоть соображаете, что говорите? Вы не могли ей раскрыть персональные данные её мужа? Бред какой-то».
 Вожак подметил: «Если бы вы увидели, что мы показываем кому-то журнал, вы бы первые написали на нас жалобу, что мы нарушаем закон».
 Тут уже Реалист возмутился: «Хороший закон, старушку доводить до слёз. Да и что вы за меня говорите, будто бы я посчитал бы это нарушением. Я, наоборот считаю, что здесь всё должно быть открыто. Вы меня-то спросили?»   
 Вожак так серьёзно заявил: «Законы, какие бы они не были, нарушать нельзя».
 Тогда Реалист заявил: «Я вот сейчас напишу на вас жалобу, как это было на самом деле, тогда посмотрим, как в районной комиссии отнесутся к вашей трактовке законов».
 Реалист написал жалобу, в которой подробно указал на давление, которым подверглась пожилая старушка , и даже, что приписка «просила показать» на заявлении бабушки дописана более жирной ручкой.
 Вожак, почитав заявление, деловито сказал: «Я не могу принять у вас это заявление, потому что в нём всё описано не правильно. У меня свидетели есть, что было всё совершенно не так».
 Реалист улыбнулся: «Да уж я пограмотней буду этой старушки. Вы должностное государственное лицо, поэтому вы просто обязаны принять у меня любую жалобу, как бы она не была написана. А вот уж потом, вы будете оправдываться перед вышестоящей инстанцией со всеми вашими свидетелями по этому поводу. Иначе, я напишу ещё жалобу, что вы мне отказывались принимать первую жалобу».
 Вожак скрепя сердцем принял жалобу, и на втором экземпляре поставил печать о принятии.
 Уже у себя в комнате совещаний он сказал секретарю: «Да, этот “Мент” мне все нервы вымотает. А ещё говорили “непыльная работа“. Да нам за вредность ещё надо доплачивать от такой нервотрёпки».
 Фокс обратился к Маньке Облигации: «Да сказала бы ты этой бабке про её мужа, и не было бы такого базара».
 Манька, как бы оправдываясь, заявила: «Да эта бабулька, пока ещё только себе бюлетни брала, начала проклинать Едрёсов, а её муж, это лишний голос против нас. Мы же договорились бороться за каждого клиента, пардон, избирателя. Нам за разницу тоже платят».
 Фокс усмехнулся: «Да нашего шефа из-за этого голоса чуть кондрашка не хватила».
 А тем временем пришла группа надомников за двадцатью адресами. К Реалисту ещё раз подошла секретарь: «Может, голова у вас прошла? Поезжайте, развейтесь».
 Реалист показал на своих соседок: «Чем они-то вам не нравятся?»
 Наблюдательницы пожали плечами: «Нам тоже не хочется».
 Но секретарь упрашивать их уже не стала.
 А тем временем на чате сыпались сообщения с разных участков. И везде притеснения, ограничения в правах и большое количество надомников, которые, как черти из табакерки, появлялись в немыслимых количествах.
 Интересная информация пришла из штаба: «В нашем районе пациенты наркологической больницы проголосовали единогласно за Едрёну Рось».
 Реалист показал эту новость своим соседкам. Те улыбнулись, и даже пошутили: «Ну, наверное, им там по рюмашке налили».
 А Реалист про себя подумал: «Конечно, алкоголики и наркоманы надёжные друзья правящей партии».
 Часа через три появилась группа надомников, они сообщили: «Мы застали только одиннадцать избирателей, другим мы звонили, но они уже сами проголосовали, пока нас ждали».
 Реалист рассуждал: «Из трёх прозрачных урн, заполнено было только две. Сколько же урн надо иметь, чтобы разместить бюллетеней на сто человек? Да в чате писали, что приносили сразу по сто шестьдесят шесть, бред какой-то».
 Потом Реалист подсчитал в уме: «Одиннадцать человек при заявленных двадцати. Это вполне допустимо. Шестнадцать минут на человека, пусть пятнадцать. Это и есть реальное время голосования на дому по одному адресу. Значит, за все двенадцать часов можно обойти только сорок восемь или пятьдесят человек. А за три дня, это максимум сто пятьдесят. Такое возможно, если только ходить по адресам с самого утра до вечера без перерыва. Неужели такие подлоги, как сто человек за пять часов, оставят без внимания? Да у этих Едрёсов совсем не хватает резервов, они сейчас пытаются пробиться только за счёт своей наглости».
 Реалист продолжал вглядываться в лица приходивших молодых людей, но по фото не удавалось никого опознать. Да и маски на лице не давали полной картины.
 Однако он всё ждал: «Когда же должна будет подойти более крупная группа?»
 К концу этого дня, он решил сам проголосовать, так как его дом числился на соседнем участке. Но как только он зашел в их коридор, ему сразу на встречу направился председатель этого участка.
 Председатель сразу сказал: «Не мешайте работе нашего участка, нам посторонние не нужны».
 Реалист улыбнулся и ответил: «Какой я посторонний? Я голосовать пришел».
 Председатель немного смутился, но не стал отвечать, а просто махнул рукой. За столиком, где был записан его дом, уже сидел избиратель и получал бюллетени. Реалист остановился рядом с урной голосования, чтобы подождать и заглянул на счётчик. Цифры его поразили. При том при всём, что на их участке наблюдалась слишком малая активность избирателей, но цифры говорили об обратном.
 Проголосовав, Реалист ещё раз посмотрел на цифры дисплея, топом только отправился на своё место и всё недоумевал: «Как так может быть?»
 На этот раз в соседнем зале сидела какая-то наблюдательница, только она играла на своём телефоне в какие-то лабиринты.
 В голове у наблюдателя приходила только одна мысль: «Просто этот участок бесхозный, поэтому вбрасывать они могут сколько хотят. Поэтому и карусельщиков к ним не надо посылать, справляются своими силами. От этого и такая посещаемость. Не удивлюсь, если они очень сильно нас переплюнут в пользу Едрёной Роси».
 Наконец настало время окончания выборов. В восемь вечера обработали последнего избирателя и закрыли помещение. Реалист сделал фото последних показаний дисплея и переслал в свой штаб.
 Вся избирательная комиссия сдвинула столы и принесла из совещательной комнаты оставшиеся бюллетени. Потом начался их длительный процесс сортировки по разным пачкам. Подсчёт и сравнение с показателями на дисплее. Что-то у них цифры долго не сходились. На это ушло часа полтора. Когда что-то срослось, начали погашать неиспользованные бюллетени, отрезая у них уголки. Потом их упаковали в мешки и сами опечатали. Потом включили эти агрегаты по считыванию бюллетеней, и те сразу стали выдавать результаты по каждой партии и по каждому кандидату. Победа была, конечно, за Едрёной Росью. Однако, по отдельным кандидатам разница голосов была не совсем значительная, три десятка человек при тысячи семисот зарегистрированных. А вот явка была менее тридцати процентов. Когда автомат выдавал информацию, реалист заметил, что было и три десятка испорченных бюллетеней.
  Время шло, а ручной подсчёт голосов так и не начинался. В это время к нему подошла одна из наблюдательниц и хотела всё поделиться мнениями. Реалист скромно отвечал на её вопросы, но сам всё ждал, что же покажут сами бюллетени, когда их вытащат из урн.
 Председатель с секретарём крутились у принтера, который должен был выдать отпечатанный результат. Вскоре из совещательной комнаты вынесли пакеты с запечатанными регистрационными журналами и принтер заработал. Это были протоколы голосования по их избирательному участку.
 Реалист удивился: «Какие протоколы? Мы же ещё не пересчитывали бюллетени вручную.
 На что председатель ответил: «Для урн со счётчиками пересчёт бюллетеней не обязателен».
 Реалист позвонил сразу в штаб. И там ему ответили: «Да, с автоматическими счётчиками пересчёт производится, если цифры с оставшимися бюллетенями не сходятся».      
 Реалист подумал: «Вот ведь заразы какие. Пока меня тут ерундой какой-то отвлекали, они там у себя в комнатушке циферки уравнивали».
 Когда протоколы были готовы и подписаны, секретарь подозвала наблюдателей и сказала: «Забирайте протоколы».
 Когда подошел Реалист, секретарь выдала ему протоколы только по государственному законодательному собранию и заявила: «Вы были направлены по этому профилю. Вам городские протоколы не положены».
 Реалист тогда звонит в штаб. Ему отвечают: «Они обманывают. Требуйте или пишите жалобу».
 Он тогда подходит второй раз и говорит: «Дайте мне все протоколы, или я буду писать жалобу».
 Секретарь, даже бровью не повела: «Ох, какие вы неугомонные. Выдам вам все, не переживайте».
 Когда она выдавала протоколы, то отмечала, в какую партию они идут. Перед ним была девушка от Едрёноросов, но секретарь её пометила, как от Партии Голубых.
 А Реалист про себя подумал: «Вот ведь врут же, даже по мелочам. Да, очень “честные” выборы у нас проходят».
 Когда же он получал протоколы, заместитель председателя у него спросил: «И кто же вас там готовил перед выборами?»
 Оптимист ему ответил: «Да никто не готовил. Дали методички, и иди наблюдать».
 На что этот тип ничего не ответил, а только перекривился. Но по выражению лица можно было прочитать: «Куда уж вам таким недоучкам с нами, матёрыми жуликами тягаться».
 Только к одиннадцати вечера отправился Реалист домой из школы, где проходили выборы. На лестнице ему попался майор полиции, который дежурил на соседнем участке. Он почему-то сам протянул ему руку на прощанье, и так уважительно пожал её. Реалисту было приятно, что хоть кто-то в этом заведении с уважением оценил его работу.
 По телефону ещё долго приходили СМС, но Реалист очень устал от того напряжения, которое ему пришлось испытывать в течение трёх дней. Поэтому дома он сразу лёг на диван и быстро уснул, даже забыв раздеться.
 А тем временем банда уже заказывала выпивку ближайшем ресторане. Вожак потирал руки от удачно проведённой аферы: «Я уж думал, что этот “Мент” будет требовать проверки журналов? Здесь бы он мог накрыть нас с порохами, когда Сонька журнал откреплённых переписывала. А он лохом оказался недоученным».
 Фокс его успокоил: «Да мы просто не дали бы ему войти в нашу комнатушку».
 Сонька Золотая ручка возразила: «Да никогда он в ментовке не служил. Это тебе, Вожак, со страху показалось. Я-то в мужиках разбираюсь. Простой чувак, но с честью и совестью, редко таких увидишь. Да и ума у него в достатке, только вот в деталях не рубит».
 Вожак усмехнулся: «Эх, детка, честь и совесть теперь, это плебейские понятия».

ВЫВОДЫ

 На утро, когда реалист проснулся, то на телефоне уже было около сотни СМС из чата коммунаров. Он потихоньку стал читать. В столице уже прошел митинг молодёжи под лозунгом «Не верим, не простим». Однако, полиция быстро его разогнала. Интересная табличка пришла с результатами голосования по его району. Да, все цифры совпадали, которые были в итоговом протоколе. Однако, там была ещё дополнительная строка о количестве надомников. Да, на его участке значилось одиннадцать человек, а вот на соседнем их было двести сорок пять. Реалист в это время пил чай и чуть даже не поперхнулся, когда увидел эти цифры: «Вот куда перенаправили группу, да чтобы столько надомников обслужить, им надо бегать все три дня без отдыха силами двух групп и каждые три часа приносить по три заполненных переносных ящиков с бюллетенями. Не было этого и в помине. И когда я заходил к ним на участок, то видел эти ящики пустыми. Вот ведь, прохвосты какие».
 Когда он заглянул на разницу голосов, то поразился: «У Едрёсов разница голосов со вторым местом на соседнем участке была почти в триста голосов. Приехали».
 Дальше цифры поражали ещё больше. На некоторых участках их района было и по триста надомников, соответственно, почти такая же разница со вторым местом. Нашелся даже один участок, где надомников было семьсот человек, почти половина от общего количества заявленных избирателей.
 Реалист не переставал удивляться: «Да, пределов воровства у них не существует. Что же полиция молчит? В их районе на двадцати участках проголосовали от ста и более надомников. Проводи следственный эксперимент, и сажай по двадцать председателей и по сорок экспедиторов. Таким образом по всему городу уже наберётся шестьсот уголовников за раз. Главное, ничего доказывать не надо. Никто не сможет оббежать столько избирателей по две минуты на каждого. Тем более, что и адреса избиратели все наверняка выдуманные. Ещё проще пропустить по камерам наблюдения всех избирателей по системе распознавания лиц. Это будет ещё несколько сотен уголовных дел. Всё, все доказательства налицо. Тогда самое время привлечь всех организаторов этих воровских выборов. Думаю, после такого громкого дела ни у кого уже не будет желания когда-нибудь что-то подделывать. Ох, в каком государстве мы живём?»
 Однако, анализируя итоги по участкам, где находились организованные наблюдатели, там разница с Едрёсами была небольшой. Больше всего удручала явка избирателей, которая была около тридцати процентов. Нетрудно было подсчитать, что даже при таком контроле на всех участках, и при большей явке избирателей у партии Власти не хватило бы ресурсов даже на победу с небольшим перевесом. Здесь сыграла политика нагнетания мнения, что, сколько бы людей не проголосовало, победит всегда партия Власти. Однако же, при должном контроле, этого не могло произойти. И это легко доказать сложив все протоколы в одну сумму.
 Взяв ещё раз калькулятор, Реалист начал считать: «Район у нас сравнительно небольшой, всего 150 тысяч избирателей, а проголосовало примерно 50 тысяч. Участков у нас 90, но если нанять хотя бы 50 карусельщиков, то они принесут партии Власти, по тихому за три дня, 4500 голосов. Надомников у нас проголосовало 5700 человек, это ещё 5000 липовых голосов. Получается 9500 вбросов. Разница между первым и вторым местом у одномандатных кандидатов всего по официальной статистике 3500, значит липа здесь махровая. Теперь, если посмотреть по партиям. За Едрёсов проголосовало 16500, а за Коммунаров 8500. Если отнять от Едрёсов 9500 вбросов, то у них останется только 7000 реально голосовавших за них. То есть на полторы тысячи они даже отстают от Коммунаров. Вот откуда такой надутый перевес в наших “честных и справедливых“ выборах. Да, назначают руководить этими выборами профессиональных надувателей».    
 Была и хорошая весть. О том участке, где работали подменённые члены избирательной комиссии, написали уже некоторые журналисты и даже заграничные. Ряженых собираются отдавать под суд. 
 Далее, изучая таблицу результатов по своему району, можно делать вполне конкретные выводы. Подтверждала эта таблица и единогласную победу пациентов наркологической больницы в поддержку партии Едрёна Рось. Но оказалось, что ещё одна больница, уже общего профиля поддержала партию Власти. Все её пациенты тоже единогласно проголосовали за Едрёсов.
 Реалист не мог себе даже представить: «Как это врачи подходили к каждому больному и убеждали их  проголосовать за тех, кто ежегодно сокращает бюджет на медицинское обслуживание по всей стране?
Это так только садисты могут поступать. Они наверно мотивировали пациентов отказом в лечении: “Не будешь голосовать за Едрёсов, не будем лечить“. А что же ещё-то можно подумать при таком единогласном решении?»
 Однако, продолжая с калькулятором анализировать итоги по своему району, Реалист мог с уверенностью сказать: «Да, у Едрёсов достаточно много сторонников, если отбросить по приблизительным расчётам все сворованные голоса. Это, конечно, силовики, о них-то заботятся с особым вниманием, но и голосуют они под бдительным надзором. А многие граждане ещё помнят недавние шальные времена и просто хотят стабильности. А кто-то просто задебилирован телевиденьем, которое стало этаким новым видом наркотиков. Каждому своё. Вот если бы менялись партии понемногу, разоблачая предыдущих, народу от этого только бы польза была. Так нет, этим заразам надо единовластие, чтобы даже перечить никто не мог. И, не смотря на это, переиграть Коммунаров при честном голосовании им вряд ли бы удалось».
 Были в чате и мнения многих экспертов, которые не верили в победу Едрёсов. Проводились даже математические научные расчёты о невозможности таких цифр. Но это всё, как коту Ваське из известной басни: «А Васька слушает, да ест».
 Всех, конечно, переплюнула столица. Там придумали новый метод воровства голосов,  ;  электронный. Разрекламировали его, как самый передовой в мире. Нигде такого нет, даже в самых развитых странах все голосуют бумажным способом. Считать не очень удобно, но проверить очень легко. А электронное голосование вообще нельзя проверить. Чтобы не считали машины, все результаты идут в государственные структуры. И разве можно найти ещё таких идиотов, которые бы не захотели остаться у власти. Так и произошло. По бумажному голосованию в столице правящая партия осталась в меньшинстве. А результаты электронного голосования ещё придерживали власти. Наверное, считали столбиком, сколько нужно прибавить, чтобы победить. Прибавили, конечно, в свою пользу. Цинизм, чистейшей воды.
 А чтобы не было митингов протеста, силовики начали арестовывать всех лидеров и активистов неугодных партий.
 Вокруг здания партии Коммунаров в городе Реалиста поставили со всех сторон полицейские машины. А когда кто-то заходил или выходил из здания, люди в штатском демонстративно фотографировали их. Похоже было, что все правоохранители превратились в едрёноохранитителей. Так уж партия Власти боялась последствий подведения итогов “самых честных и прозрачных“ выборов. Однако о нарушениях пестрил весь Интернет и некоторые самостоятельные издания. Но любая критика выборах расценивалась, как экстремизм. Некоторые издания даже иронизировали по этому поводу: «Скоро грустный вдох будет считаться экстремизмом».
 От других можно было услышать и такое: «А что тут мелочиться? Пора монархию возвращать. Король уже есть, теперь всем приближенным надо раздать дворянские титулы, передаваемые по наследству».
 Всех, конечно, переплюнула председатель государственного изберкома Бэллочка-Людоедочка. По её утверждению: «Чтобы доказать честность и открытость выборов, надо просто засудить журналистов, говорящих обратное».
 Так Реалист рассуждал про себя: «Как всё просто у неё получается, не надо приводить никаких фактов, не надо заслушивать аргументов и мнений, а надо просто засудить тех, кто всё это озвучивает. Какое гениальное решение».   

АПОФЕОЗ

 Чем же всё это может кончиться? Без механизмов сменяемости власть становится бесконтрольной. Всё идёт к капиталистическому феодализму. Не захлопал радостно в ладоши “признанному лидеру“,  ;  ты отщепенец. Отвернулся и ушел, не желая слушать их болтовню,  ;  ты что-то замышляешь. А уж если сказал что-то вразрез,  ;  ты экстремист.
 Самое прискорбное, что это даже хуже, чем было при царизме, тогда хоть национальные богатства не уплывали за границу, и никто из элиты даже не пытался обзавестись иностранным гражданством для возможного бегства. Позже, при социалистической системе управления за жизнь своих граждан платило государство и отчитывалось определёнными показателями, были и системы контроля. Тогда государство было заинтересовано в увеличении численности населения и его здоровье. А бесконтрольный вывоз богатств из страны был просто невозможен. А при диком капиталистическом феодализме государство скидывает с себя всю ответственность за социальное положение своих граждан. Государству достаточно только выкачивать и продавать ресурсы. Людей для этого много не надо. Никто ни за что не отвечает. Живи и выживай, как хочешь. Сам себя лечи, за деньги, разумеется. Сам обучай своих детей, за деньги, разумеется. Но без покровительства особо приближенных к власти, выше головы не прыгнешь. Сам строй себе жильё, сам обустраивай его. А если пришел пенсионный возраст, то у тебя есть выбор: или бедствуй, или продолжай горбатиться до конца своих дней. Ну, а об отдыхе и говорить не приходится, всё в твоих руках, но в зависимости от денег, которые у тебя имеются. А если не хватает денег,  ;  ты просто лентяй. Чиновничество будет только общипывать тебя на своё безбедное существование, вводя бесчисленные поборы, налоги и штрафы, которые будут сами же выдумывать. Надо же как-то обслуживать им свои роскошные дворцы, шикарные яхты, лимузины и бесчисленную обслугу с охраной. И всё это они приобрели за счёт того, что украли себе право затыкать тебе рот. А ты должен будешь кивать головой и соглашаться, но если проявишь недовольство,  ;  ты экстремист. Честь и совесть в таком государстве превращаются в плебейские понятия.
 Самое прискорбное, что такая логика характерна для весьма недалёких людей. Истощая человеческий и природный ресурс в пользу только самому себе, истощается и само государство, что приведёт к его упадку. Богатые страны, куда свозится всё добро, в какой-то период насытятся капиталами и ресурсами в такой степени, что за счёт своего превосходства просто поглотят слабеющее государство. Вот тогда даже самые богатые люди развалившегося государства окажутся не нужными для стран, в которые они свозили всё награбленное богатство. Понятно, что если кто-то пытается спрятать своё добро подальше от своей страны, то у этого добра скверная история. И найдутся способы в этих странах, куда свозится награбленное, как отнять всё это в свою пользу. Воры и жулики никогда нигде не ценились, и прогрессивные страны всегда находили способы от них избавляться.