Про Красную Шапочку. Печатная версия

ПРО КРАСНУЮ ШАПОЧКУ
(входит в Сборник "Телефон для Золушки и другие расСказки")

То, чего не можешь заполучить, всегда кажется лучше того, что имеешь. В этом и состоит романтика и идиотизм человеческой жизни.
(Эрих Мария Ремарк)


- Красная Шапочка вошла в густой темный лес. Вдруг откуда ни возьмись, навстречу выбежал большой серый волк, зубами щелк…, - приглушенным голосом произнесла Валентина и замолчала.
Она прислушалась к ровному дыханию сына. Мальчик давно и крепко спал. Он лежал на спине, широко раскинув руки, и тихо посапывал.
Кроватка ему уже тесновата. Надо в субботу выбраться в магазин, присмотреть что-нибудь на вырост, - про себя отметила «сказочница» и осторожно перевернула малыша на бок. Маленький Витька пробормотал что-то во сне и подтянул к животу коленки.
- Спи, спи, солнышко.
Молодая женщина погасила ночник и на цыпочках подкралась к шкафу. Торопливо скинула домашний халат и впотьмах достала пестрое цветастое платье. Располневшая после родов Валентина втиснулась в него с большим трудом. Однако ей всегда нравились броские вещи цыганского пошиба. Ничего, итак, сойдет... А с завтрашнего дня можно сесть на диету и начать делать какие-то упражнения. Завтра... потом...
В прихожей у зеркала она задержалась – не могла отказать себе в удовольствии полюбоваться. Хороша! И вырез – что надо!  Ни больше, ни меньше. Живот чуть-чуть торчит, зато грудь...  Нет, чудо, как хороша!

Часы на кухне пробили девять, и Валентина заторопилась. На бегу схватила пальто, нахлобучила ярко красный беретик, и, как вор, бесшумно выскользнула из дома. Входная дверь не издала ни звука, будто была сообщницей.

Дорожка вела через полузаброшенный сквер. Пришлось пробираться по узкой, почти нехоженой тропке. Ранней весной, когда почерневшие за зиму деревья еще оставались голыми, парк выглядел унылым. Во мраке все казалось пугающим: и засохшие сучья, и торчащие корни, и растрескавшаяся кора. Колючие кусты, словно нарочно, тянулись ветвями, чтобы вцепиться в длинные распущенные по плечам и развевающиеся на бегу волосы девушки.
В этот поздний час тут было безлюдно. Хоть бы случайный прохожий встретился… От звенящей тишины, изредка нарушаемой зловещим карканьем ворон, стало не по себе. И чего им, сволочам, не спится. Kар-кар. Кар-кар. Чтоб им провалиться, проклятым. Только беду накличут. Но ничего, на обратном пути веселее будет. Может, и попутчик какой-никакой подвернется… Валентина на минуту остановилась, заправила локоны под берет, чтобы не испортить прическу, и побежала напролом через кусты.
Вскоре показались спасительные огни, и она вздохнула свободно. На маленькой площади, освещенной фонарями, царило оживление. К двухэтажному зданию местного дома культуры со сверкающей вывеской «Дом офицеров» со всех сторон стекались люди.

Танцы уже были в самом разгаре, когда в зале появилась запыхавшаяся Валентина. В самом центре под громкую музыку теснилось несколько пар. Девчонки, оставшиеся без кавалеров, сиротливо жались вдоль стен.
Опоздавшая пренебрежительно оглядела блеклых соперниц, одетых в скромные платья. Стоит ли удивляться? Ей-то никогда не придется стоять в сторонке! Она зазывно встряхнула черными кудрями и горделиво прошествовала наперерез, поближе к оркестру.
Густые вьющиеся волосы были главным ее богатством. Настоящая львиная грива, струящаяся до пояса, которая неизменно приковывала завистливые взгляды женщин. Что уж говорить о мужчинах... Те притягивались на черные локоны, словно магнит.
Взмах пышной копны и кричащий наряд «вырви глаз» не остались незамеченными. В сторону девушки тут же устремились двое. Первым подлетел лейтенант, молодцевато щелкнул каблуками и галантно протянул руку.
 – Разрешите?
Ох, уж эти военные. Ах, эти военные! И выправка, и стать. Молодая женщина удовлетворенно кивнула в знак согласия. Черноусый майор, оставшийся с носом, чертыхнувшись, отошел в сторону.
Проворный лейтенант оказался неплохим партнером. Он не сбивался с ритма, умело лавировал между танцующими, и сразу же пошел на «абордаж».
- Элеонора, - томным голосом представилась Валентина.
- Как?! Элеонора? Какое редкое имя…
- Моя мама обожала громкие иностранные имена. Она мечтала видеть меня на сцене и с детства учила музыке. Между прочим, мне прочили блестящую карьеру, но сломанный средний палец на правой руке неожиданно испортил мое будущее. Сейчас, увы, работаю учительницей в обычной музыкальной школе.
- Ну, что Вы, не огорчайтесь. Не всем же быть артистками. Учить детей прекрасному - тоже неплохо.
В общем, вечер удался на славу. Лейтенант проводил несостоявшуюся «пианистку» до самого дома.
 - Может, чаю предложите?
- Что вы, что вы, - запротестовала обманщица, - так поздно?! Да и родители спят давно.
- Ну хоть телефончик оставьте, - потребовал разочарованный провожатый.
Девушка скороговоркой произнесла первые пришедшие на ум цифры и исчезла, плотно захлопнув за собой дверь подъезда.

В квартире было тихо. Валентина, не раздеваясь, ринулась к детской кроватке. Витька безмятежно спал, свернувшись калачиком. Она подоткнула съехавшее одеяльце и нежно провела рукой по взъерошенной головке малыша.
- Спи, спи, солнышко...
***

На следующее утро «учительница музыки» поднялась спозаранку. Ее день был расписан по минутам - разбудить, одеть, накормить и отвести сына в детский сад. А потом - бегом на работу… на почту.
Здесь ее ждали десятки посылок и бандеролей, теснота и грязь пыльных подсобок, нетерпеливые отправители и получатели, вечно недовольные простоем в очередях.
В обеденный перерыв Валентина искоса поглядывала на средний палец, который и впрямь разболелся... от поднимания и переноски тяжестей. «Хороша, музыкантша», - усмехнулась она, рассматривая обломанные ногти и загрубевшие потрескавшиеся ладони.
К вечеру заныла спина, и отекли ноги, но раскисать было некогда – в дальнейшей «программе» значились детский сад, ужин, стирка, глажка и любимая вечерняя сказка сына про Красную Шапочку.

***

- Психология – это мое призвание. Что может быть интересней, чем изучение человеческих душ и характеров, - увлеченно трещала Валентина во время танца.
Сегодня вечером ее партнером был вчерашний майор-неудачник. На этот раз он караулил уведенную накануне из-под носа красавицу прямо у входа в зал.
- Отец..., он, кстати, тоже психолог, доктор наук, назвал меня Кристиной, в честь безвременно умершей подруги Зигмунда Фрейда.
Этот «экспромт» плутовка заучивала 2 недели. Кем был Фрейд, и была ли и у него вообще подруга, она, толком не знала. Просто Зигмунд и Кристина – звучало красиво. А усатый, похоже, был тоже не очень-то в курсе...
- Ну, раз Вы – психолог, Кристина, то должны видеть меня насквозь. Предскажите, чем закончится сегодняшний вечер, - игриво спросил майор, прижимая к себе девушку и явно намекая на романтическое продолжение.
- Я – врач, а не гадалка. К тому же, изучить вашу душу еще не успела.
- Так давайте, познакомимся... еще ближе...
В планы черновласой красотки это совсем не входило. Свою роль «психолога» она уже отыграла и теперь лихорадочно соображала, как бы половчей избавиться от нахального партнера до закрытия клуба. После нескольких танцев майор уже порядком надоел со своими сальными ухмылками, намеками и заезженными анекдотами.
- Мне пора. Пожалуйста, не провожайте, я храбрая, - отрезала кокетка, так и не придумав, как отделаться от назойливого спутника.
- Офицеры никогда не отступают и дам своих не бросают.
Военный крепко держал ее под локоть, так что не вырваться. Вот, навязался, наглец…

- У вас тут серые волки случайно не водятся? - спросил майор, озираясь вокруг с притворным испугом. - Есть на эту тему премиленький анекдотец: встречает волк в лесу Красную Шапочку и говорит: «А ну, снимай трусы!». А та отвечает: «Зачем? Они же тебе малы будут...».
Он захохотал, внезапно натянул девушке красный беретик на глаза и попытался поцеловать. Валентина уложила его одной левой (спасибо почтовым посылкам – руки-то, натренированные...) и побежала прочь с удивительным проворством, не разбирая дороги, так что кусты затрещали.

Провожатый сумел догнать беглянку только у подъезда и грубо схватил за руку.
- Добрый вечер, Иван Петрович, - громко произнесла молодая женщина, вдруг заметив неподалеку соседа. - Рекса выгуливаете? А я, вот, тоже подышать вышла, так сказать, на сон грядущий. Да, вот, знакомого встретила, заболталась.
- Телефон, быстро, - злобно прошипел майор, ослабляя железный захват, - и не вздумай, меня обмануть, психолог... Кристина, или как там тебя на самом деле... С-сука. Иначе каждый день у дома ждать буду, всех твоих соседей распугаю.
Дааа…, с таким не пошутишь. Еще синяки от сегодняшней встречи останутся. Однако не давать же настоящий номер, в самом деле? А…, будь, что будет. И Валентина уверенно произнесла несколько придуманных на ходу цифр.
- Иван, Петрович, подождите, я с вами…

***

Всю следующую неделю искательница приключений опасалась появляться на танцах. По вечерам она ходила из угла в угол, слегка приплясывая, или пялилась от скуки в телевизор. Лишь раз заскочила к соседке, да и то на минутку, - похвастаться о предыдущих ночных похождениях.
Степенная Мария Ивановна ее, конечно, не одобряла, но Валентина никогда не обижалась. Несмотря на солидную разницу в возрасте женщины дружили, ходили друг к другу в гости с непременным угощением домашними пирожками, которые пекли поочередно.
- Ох, допрыгаешься ты, Валька, допрыгаешься. Помяни мое слово - добром это не кончится.
- Да ладно, теть Маш. Скучно же дома сидеть, а жизнь проходит... Вдруг, еще полковника на денек отхвачу!

***

И настоящий полковник не заставил себя ждать.
Проскучав несколько дней, Валентина не утерпела и, как ни в чем ни бывало, опять заявилась в клуб.
Грубияна-майора, к счастью, нигде не было видно. Скорее всего, он был не местный, а залетный – командировочный. Публика на танцах часто менялась, так что с бывшими ухажерами Валентине еще ни разу не доводилось встретиться дважды, и ее невинные проделки всегда оставались безнаказанными.
И тут, она увидела заветные три звезды на погонах. Сердце учащенно забилось. Полковник тоже заметил пышноволосую брюнетку и при первой возможности пригласил на танец.
Партнер был уже немолод и чуть-чуть прихрамывал, но золотое сияние звезд ослепило, и обманщицу понесло.
- Актрисы из меня так и не получилось, - выдумывала Валентина новую красивую сказку.
- Поступила в театральный, проучилась год и бросила. Режиссер один, очень известный, влюбился в меня без памяти и преследовал постоянно. - Представляете, предложил стать его любовницей, а сам даже Вам! в отцы годится… И к тому же женат не в первый раз... Ой, извините... То есть я хотела сказать… «без даже» …, а просто в отцы годится. Ну, я естественно отказалась, так что путь в кино для меня был, как говорится, заказан, - девушка закатила глаза, изображая святую невинность, для большей убедительности.
- Теперь заканчиваю архитектурный и ничуть не жалею.
- Да, да, - поддакивал седовласый партнер, - сохранить чистоту такой привлекательной женщине в театральном мире почти невозможно, - Вы правильно сделали, что поменяли профессию. А что у вас в архитектуре сейчас новенького?
Валентина изменилась в лице. Вот дура! Надо было представиться пианисткой. Ведь проверенный вариант! На руки все равно никто не смотрит. Какие могут быть вопросы к учительнице музыки?! Никаких. Как теперь выкручиваться?
К счастью, врать ничего не пришлось. Полковник, увидев внезапную бледность партнерши, участливо прошамкал:
- Что с Вами, Анжелика (сегодня любительница танцев представилась именно так)? Вам плохо?
- Нет, ничего, не беспокойтесь. Тут душно. Пойдемте к выходу.
- Да, да. Мне тоже пора закругляться. Режим, знаете ли…
И почтенный кавалер откланялся, галантно поцеловав даме руку на прощание. «Прекрасная Анжелика» осталась одна... без своего престарелого короля. Вот незадача! «Рыбка» так некстати сорвалась с крючка. Зря она про возраст ляпнула.

Боязливо вошла Валентина в пустынный парк, поминутно подбадривая себя тем, что осталось пройти всего каких-нибудь пятьсот..., триста..., сто… метров.
Вдруг сзади послышался шорох.
- Кто здесь? - зачем-то спросила она.
- С трех раз угадаешь, психолог? - раздался смутно знакомый мужской голос.
- О, Боже!
- Не угадала..., хотя, конечно, лестно... Это я – серый волк, целый час тебя поджидаю, Красная Шапочка. Предупреждал ведь, чтоб не придуривалась с номером телефона. Теперь пеняй на себя.
«Волк» выбрался из укрытия и перегородил дорогу, растопырив руки.
- Попалась, крошка!
Но Красная Шапочка не растерялась и рванула назад, к клубу. Волк ринулся за ней. Сделав крюк, она совершила обманный маневр и свернула на боковую тропинку. Однако хитрость не удалась. Девушка зацепилась за торчащую корягу и рухнула прямо в лужу между проталинами. Топот преследователя слышался все ближе. Господи, помоги!
Через минуту Валентина уже снова бежала с мокрым беретом на вытянутой руке, как с боевым красным знаменем... Господи, помоги! Господи помоги!
Кто-то на небесах все же услышал ее молитву. Волк поскользнулся на том же месте, где мгновенье назад лежала носом несчастная Красная Шапочка. В спину какое-то время доносились проклятья. Затем все стихло.

Валентина пулей влетела в подъезд, словно ведьма на помеле, с черными растрепанными волосами.
Почувствовав себя в безопасности, она осмотрелась. Ну и видок... Светлый плащ - заляпан грязью, новые колготки - разодраны в клочья.
Однако дома ее ждал еще один неприятный сюрприз - муж Василий, так некстати вернувшийся из долгосрочной командировки.

- Где ты была!? Опять на танцы бегала!? - в неистовстве закричал разъяренный супруг.
- Тише, тише ребенка разбудишь...
- А-а-а! Сейчас про ребенка вспомнила, мартовская кошка блудливая! А когда ты его одного оставляла, об этом не думала?!
- Ты сына месяцами не видишь, в командировках пропадаешь, - возразила Валентина, вспомнив, что лучшая защита - нападение.
- Я же не на танцульки, у меня служба! А ты, жена офицера, мою честь позоришь! – снова взвился Василий.
Он замахнулся… Но, наткнувшись на остекленевший взгляд супруги, сдержался. А, пропади ты пропадом, колдунья проклятая! Видеть тебя не могу!
Валентина осела на пол и заскулила, как побитый щенок. Она впервые видела боготворившего ее мужа таким.

***

До замужества Валька Синицына жила в деревне, недалеко от Иркутска. Училась в школе по местным меркам не плохо, без троек. Только в институт все равно не поступила - без репетиторов никуда не сунешься. Да и где их в колхозе взять? Вот и стала работать почтальоном, таская изо дня в день тяжеленные сумки с газетами.
По вечерам любила ходить в клуб - на танцы. С парнями на вечеринках было не густо - из армии мало кто возвращался в родные края, но деревенские девчонки не унывали и часами отплясывали друг с другом под гармонь глуховатого сторожа Николая.
Вальке кавалера и вовсе никогда не доставалось. Природа наградила ее не очень щедро: маленькие глазки-бусинки, плоский широкий нос и монгольские скулы - наследство от бабушки-бурятки. Единственным украшением были длинные косы.
Глядя на неказистую дочку, мать сокрушенно вздыхала: «ох, останется, девкой-вековухой». Только зря печалилась раньше времени – Валентина выскочила замуж первой, обскакав двух старших сестер.

Как-то раз, вернувшись с работы, Валентина застала дома непривычную суету. Сестры сновали в нижнем белье туда-сюда, примеряя наряды. Бигуди на головах воинственно торчали в разные стороны.
- Собирайся живее. Едем в Иркутск. Сегодня в летном училище выпускной бал, - наперебой закричали полуголые барышни.
Почтальонша была готова через минуту. Впопыхах сбросила разношенные от постоянных хождений туфли, и сменила на «новые», менее стоптанные. Вот и все сборы.
- Нет, так не годится, «фасад» надо укрепить, прическу сделать, - осудили ее сестрицы-модницы.
Старшая сестра Антонина занялась Валькиным лицом. Невзрачная девушка и опомниться не успела, как жирным химическим карандашом были подведены глаза, благодаря чему они стали удлиненными и по-азиатски раскосыми. Затем «визажистка» распушила щеткой ресницы, а брови густо намазала ядреной ваксой для обуви. «Боевой раскрас» дополнила помада ядовитого оттенка.
Средняя сестра Татьяна в это время расплела косы и колдовала с помощью горячих щипцов. Трудилась она довольно долго, но результат превзошел все ожидания - иссиня черные локоны хищно изгибались, словно змеи. Просто мороз по коже! Казалось, они вот-вот зашипят…
- Шамаханская царица, - промолвила потрясенная парикмахерша. - Вот, возьми мое выходное красное платье надень и брошку с камнями для пущего эффекта.

Василий, влюбился в Валентину с первого взгляда. Да и кто бы устоял на его месте? Красавица ворвалась в зал, будто пламя. Языки алого платья и антрацитовые угли мятущихся кудрей! Так, наверное, сказал бы поэт. Но молодой офицер не знал красивых слов любви. Его просто обожгло. Как, оказалось, навсегда.
А она стояла, будто завороженная, глядя на мерцание огоньков на погонах новоиспеченных лейтенантов. С тех пор офицерские звезды ее неотвратимо манили, и она летела на их свет, как глупый мотылек, обжигая крылья.
- Очнись, Валька, - шепнула Антонина девушке в самое ухо, - гляди, какой симпампуля к тебе подруливает..., вылитый Роберт де Ниро.
- Да нет, скорее «адъютант его превосходительства». Юрий Соломин - в молодости, - возразила Татьяна.

Соломин-де Ниро сделал ей предложение в тот же вечер.
- Назначение в военную часть уже получил. Между прочим, неподалеку от столицы.
- Боже мой, в Москву…, выдохнула Валентина вместо согласия.

***

Поженились они уже на месте, по прибытии в летный городок. И черновласка из Вальки Синицыной превратилась в Валентину Варенич. Неотразимый Соломин своей белорусской фамилии почему-то стеснялся, а молодая супруга приняла ее с удовольствием. «Валентина Варенич, Валентина Варенич» - будто музыка звучало в ее ушах.
Через год у них родился сын Витька, как две капли воды похожий на мать. С черными горошинками глаз и по-монгольски скуластый.
Василий жену обожал и, казалось, совершенно не замечал ее некрасивости - ни утиного носа, ни тонкой ниточки губ, ни косматых неженских бровей. По ночам он подолгу всматривался в ее лицо и прикасался к волосам, которые пахли степью и горькой полынью. Колдунья! Что же ты сделала со мной колдунья? А она, почувствовав пристальный взгляд, просыпалась, но глаз не открывала и наблюдала за мужем торжествующе, исподтишка.
И только одно обстоятельство омрачало почти безоблачное счастье влюбленного супруга - необъяснимая тяга замужней женщины к одиноким походам на танцы. Сам он танцевать не любил и эту женскую «странность» не поощрял.
Но упрямая Валентина время от времени продолжала свои вечерние «вылазки», ловко используя любое отсутствие мужа.

***

Сегодня Василий сорвался. Надо же, руку поднял, чуть не ударил... Но Валентина поплакала, повздыхала и успокоилась. Ладно, перемелется как-нибудь.
Однако прошло две недели, а муж и не думал мириться. Возвратившись со службы, он демонстративно заваливался на диван с книжкой в руках, выказывая «изменнице» полное пренебрежение.
Изматывающая супругов ссора усугубилась новой, причем настоящей бедой. Сын Витька неожиданно заболел. Он метался в бреду, а его худенькое тельце сотрясалось от кашля. Крупозное воспаление легких – таков был неутешительный диагноз врача.
Валентина круглыми сутками не отходила от постели малыша, моля Бога о снисхождении. В болезни ребенка она винила только себя и воспринимала его недуг, как наказание за свое легкомыслие.
- Поспи, хоть часок, Валюша, - впервые за несколько дней ласково обратился к жене Василий, - я посижу.
Он бережно уложил несчастную мать на диван и накрыл теплым одеялом, словно та тоже была больной, и с тех пор подменял ее каждую ночь.
Вскоре малыш пошел на поправку. Валентина по-прежнему сидела дома и о танцах больше не помышляла. Перед сном супруги мирно сидели рядышком и смотрели телевизор.

Вечернее однообразие иногда нарушалось приходом сослуживца Василия – закоренелого холостяка Андрюхи, который и сыграл в дальнейшем немаловажную роль во всей этой истории. И, пожалуй, стоит отдельно сказать о нем несколько слов.

***

Андрей родился в стойбище, на берегу Нижней Тунгуски. Откуда вдруг у мальчика, выросшего среди оленей, появилась мечта покорить небо, никто не знал. Только однажды сбежал он из родительского чума и, кто бы мог подумать, стал первоклассным летчиком-испытателем.
Портрет первого в стране офицера-эвенка напечатали в журнале «Советский воин», популярном на весь Союз в далекие семидесятые. Обложку журнала летчик бережно хранил и всегда возил с собой, чтобы похвастаться перед сородичами.
Его родители по-прежнему жили вне цивилизации, по языческим законам, хоть и были крещеными и носили православные имена. Они гордились своим знаменитым сыном. Ведь не зря же ему досталось и русское имя, и громкая фамилия Богатырев, так не вязавшаяся с крошечным ростом пилота.
Однако блестящая карьера, как ни странно, сыграла злую шутку с эвенком в личной жизни. Хоть и был Андрюха на родине завидным женихом, диковатые тунгусские барышни в страхе разбегались, едва заметив приехавшего погостить сородича в военной форме. Они прятались в юрты в благоговейном ужасе, как будто сам Бог солнца, могущественный Сэвэкии спустился к ним с небес, блистая золотыми звездами.
По правде сказать, «сын неба», давно оставивший в прошлом прежний уклад, и сам не хотел жениться на эвенкийке. Куда с такой деваться? Говорить не о чем, без стойбища - затоскует. Но найти невесту по месту службы тоже было не просто. Ростом не вышел, да и звездами в военном гарнизоне никого не удивишь, бравых офицеров - пруд пруди.
Так и остался неженатым и предметом вечных насмешек в кругу закадычных друзей. Тем не менее, маленький эвенк привязался к сослуживцу Василию, и к его жене, наполовину бурятке, которая была отчасти сродни, и потому казалась красавицей. Он мог сутками дневать и ночевать у Вареничей, как в родном доме.

***

Наступило лето. Витька поправился. Но врач посоветовал с ребенком в теплые края поехать, хотя бы на месяц, чтобы закрепить успех. К морю - на песочке прогреться, целебным воздухом подышать.
Оформить одновременно отпуск у супругов не получилось, и они решили, что каждый поедет с малышом по очереди.

Первой на юг отправилась Валентина, правда, не к морю, а в низовье Волги, где жара стояла в тот год невиданная, и песок - раскаленный. Чем не курорт?
Муж был оставлен на попечение и под контроль практичного друга-холостяка, умело справлявшегося с тяготами быта. Ну, а за досугом следить было нечего. Василий - известный домосед, из квартиры ни шагу, а эвенку ходить было некуда - на личном фронте перемен не наблюдалось. Так вдвоем и коротали время.
Через месяц отпускники вернулись. Загоревшие, утомленные солнцем, и очень довольные.

Следом засобирался и Василий. Он решил, что отдохнуть можно и в родной Сибири не хуже. Рыбалка на Иртыше, омуль свежий! Можно и на Байкал съездить, красоты местные сыну показать. Вода в озере, конечно, бодрящая, обжигающая, но ничего – пора парнишку закаливать.
- Ты там смотри, аккуратней с купанием, не застуди, - строго напутствовала мужа Валентина. – И долго не задерживайтесь, а то я без вас с тоски помру.

Однако на работе ее ждали неожиданные перемены, и скучать не пришлось. Начальник предложил поработать в отделе писем, вместо уволившейся пожилой сотрудницы.
Теперь Валентина ходила на почту с радостью, нарядная, с модной прической–плетенкой под названием «хала». Работала быстро, ее тщательно наманикюренные пальчики так и скользили по конвертам! Адресатами же были в основном мужчины, которые толпились у окошка «до востребования» без видимой причины. Виновницей, конечно же, была она, несравненная Валентина, с замысловатым «хлебобулочным изделием» на макушке.
А вокруг сами собой уже роем стали кружиться призраки новых несыгранных героинь… Если здесь, на почте, такой успех, то как же можно развернуться на танцах! Все чаще она примеряла на себя то образ Луизы-эндокринолога, то Виктории, успешного модельера… Ну, еще хоть раз, хоть разочек… Ведь никто ж не узнает…

- Для Богатырева что-нибудь есть? – просунулась в окошко голова эвенка, как раз в тот момент, когда подающая надежды журналистка, очаровательная Вероника прижалась к крепкому плечу молодцеватого генерала.
- Ааа..., это ты, Андрюха..., да кто тебе напишет? Не уж-то зазноба какая появилась? - насмешливо спросила Валентина.
Андрей приподнялся на цыпочки и гордо выпятил грудь, чтобы казаться повыше.
- А что? Я - парень хоть куда!
Валька презрительно фыркнула, порылась в толстой пачке и, к своему удивлению, обнаружила конверт, на котором почти каллиграфическим женским почерком было написано – «Богатыреву». Андрюха в мгновение ока выхватил письмо из ее рук.
- Постой! Это не тебе! Адресовано какому-то Василию.
- Да мне это, мне. Кому ж еще?
- А Василий тогда причем? – все еще недоумевала Валентина.
- Для конспирации...

Теперь эвенк приходил на почту чуть не каждый день и счастливо улыбался, забирая письма... на имя Василия. «Наконец-то, повезло мужику», - радовалась за него Валентина, хотя и не очень искренне - обидно было терять постоянного вздыхателя.
Интересно, что ему пишут? И что это за конспирация такая... Надо же..., зачем-то Василием назвался… Андрей – гораздо красивее. Старомодное «кошачье» имя мужа ей никогда не нравилось. Конверт такой толстый…, неплотно заклеен… Что, если аккуратненько так… А если заметит – простит. Свои ведь, не чужие.

***

Мария Ивановна допивала чай на кухне, когда в дверь позвонили... На пороге стояла зареванная Валентина.
- Что? Допрыгалась со своими танцами? Застукал тебя Василий?
- Васька мне изменяет, - выпалила молодая женщина, едва сдерживая рыдания.
- Не может быть! А фингал тебе кто поставил?
- А… это карандаш размазался… Теть Маш, Вы что не слышите? Мой Васька мне изменяет! Мне! Понимаете - мне!
- Быть того не может! – снова повторила соседка с сомнением.
Надо сказать, что симпатии Марии Ивановны всегда были на стороне уравновешенного мужа легкомысленной соседки. Впрочем, как знать? В тихом омуте… Вася – такой красавец... А Валька? Бурятка буряткой! Только волосьями черными трясет. И чего в ней мужики находят? Жаль ее, конечно, глупую. И ребенка жаль. Только не пара они с Василием, не пара.
- Не может быть! - в третий раз повторила сердобольная соседка. – Муж тебя без памяти любит! Непонятно за что…, - добавила она совсем тихо.
- Любит, говорите? А это что?
Валентина протянула тряпицу, которая оказалась сильно потрепанным, намокшим от слез конвертом, и вытащила листок с расплывшимися строчками.
- Вот, читайте.
- Не разобрать ничего. Размокли твои доказательства.
- Давайте я. Эту филькину грамоту я наизусть уже выучила:
«Милый Васечка,
Пишу тебе уже пятое письмо, но ни на одно еще не получила ответа.  Очень скучаю.  Пожалуйста, позвони мне по новому номеру телефона.
Твоя Настя»
- Вот видишь, не отвечает, а ты всполошилась, дуреха.
- Не отвечает, потому что нет его дома – на Иртыше рыбачит, а письма другой получает. Сообщник.
- Постой, постой, а откуда известно, что это твоему мужу написано? Мало ли Васек на свете... А письмо у тебя откуда?
Валентина густо покраснела.
- Ну, Валька! Как же ты посмела? Это ж должностное преступление. Мало того, что чужое письмо украла…, так еще и с работы выгонят!
- Не выгонят. Никто не узнает. Зато я разоблачила мерзавца. Тихоню из себя разыгрывал, вечно на диване лежал, книжками прикрывался!
- Разоблачила? Эх ты…, Пинкертон в юбке. Письмо твое ничего не значит. Подумаешь, пишет какая-то Настя... какому-то Василию. Пускай себе пишет… Чего реветь-то? Никак ничего я в толк не возьму...  И при чем тут какой-то сообщник?
- Доказательства налицо. Вот, они - к письму приложены.
Валентина достала из конверта несколько уже порядком измусоленных фотографий. Мария Ивановна водрузила на нос очки и принялась разглядывать первый снимок.
- Похоже, это у нас... в Подмосковье… Знаю я эту площадку для отдыхающих, сама в молодости там в волейбол играла. Ну и что тут такого?
- Как, что такого?!
- А хорошая у Васи фигура... О!  И приятель ваш косоглазенький… тоже с ним, Петруха. Он что ли сообщник? Сообща в волейбол играют, - неумело попыталась перевести все в шутку соседка.
- Андрюха, - прорычала разъяренная Валька. - Вы на вторую, на вторую фотографию посмотрите!
Тетя Маша снова нацепила очки и обомлела. Со снимка на нее глядел улыбающийся Василий, а рядом - хрупкая девушка в срамном купальнике. Его и купальником-то назвать было нельзя – так, две полоски. Волейболисты сидели на бревнышке, разгоряченные после игры. Рука «изменника» покоилась на обнаженной талии барышни. А разомлевшая девушка склонила голову ему на плечо.
- Красивая пара... А она ничего себе, молодая, глазастая. Такая любому мозги заморочить может. Ишь, как к нему прильнула..., - снова невпопад брякнула соседка.
Валентина опять зарыдала.
- Ну, не плачь, не плачь, деточка. Это я так, сдуру сказала. Ты - тоже красавица. Одни волосы чего стоят! Она тебе и в подметки не годится, девчонка сопливая... Но его все-таки нужно простить. Ну, с кем не бывает. Подумаешь, приобнял слегка…, ты сама ведь не без греха, - продолжила защиту Мария Ивановна.
- Простить?!- зашипела Валентина, - я его выведу на чистую воду! В ногах еще у меня валяться будет.
- Подумай о ребенке, Валя. Останешься одна, без мужа.
- Да, никуда он не денется! Нет, я его раздавлю, уничтожу! Пусть попробует потом что-нибудь сказать про мои танцы! Буду ходить, куда хочу, когда хочу и с кем захочу!

В тот же день Валентина вышла на «тропу войны» и приступила к реализации своего плана. Первым делом нужно деморализовать «противника», - решила она и отправила неверному супругу телеграмму. Всего три коротких слова – «мне все известно», и дальнейший отдых Василия был испорчен.

Он терялся в догадках, звонил каждый день, но коварная женщина не снимала трубку. Известно? Что ей известно? Все ведь было продумано, и риска никакого! Старуха в отделе писем подслеповата, сверяет документы от случая к случаю. Достаточно назвать фамилию, и конверт у тебя в кармане. А верный Андрюха никак не мог проболтаться... Может, жена и впрямь колдунья?

Оставшиеся от отпуска дни Василий оставался в неведении, в то время как Валентина готовилась нанести второй удар.
Накануне приезда мужа она позвонила Насте:
- Здравствуйте. Это жена Василия вас беспокоит, Василия… Варенича.
- Извините, но я не знаю никакого Ва-вареникова, - ответили в трубку.
- Варенича! - рявкнула Валентина. - Да, да! У моего Васечки фамилия Варенич, а не Богатырев.
- Мой? То есть ваш? Как ваш!? То есть он еще и женат?!
В трубке захлюпало. Валька торжествовала. Как легко ей удалось довести соперницу до слез! И как быстро эта мерзавка раскололась, даже отпираться не стала.
- Не может быть! Васечка - не такой! Он не мог меня обмануть! - пропищала трубка.
- Такой, такой. Мужики - все такие. Сволочи и обманщики! Вы, наверное, и не догадываетесь, что ваши письма получал не Вася, а его приятель Андрюха - настоящий Богатырев. У, оборотень в погонах!
- Как! Вы и про письма знаете? Откуда? Этот Андрей их читал?
- Это не имеет никакого значения, - сухо ответила Валентина, - Одно из ваших посланий…э ... совершенно случайно попало ко мне в руки. Теперь Вы понимаете, что я была просто обязана позвонить и раскрыть вам глаза, спасти вашу юную душу и избавить от этих аферистов! – продолжила она театрально.
- Не вмешайся я вовремя, наш с вами Васечка сломал бы вам жизнь. Уж не думаете ли вы, что он бы бросил жену и маленького сына?
 - Сына, какого сына? - Рыдания в трубке усилились.
Изобразить себя, не ревнивой женой, а спасительницей! Какая удачная мысль!
– Эй, Вы живы? Хотите проверить? Приходите в гости, убедитесь сами. Вместе посмотрим наши семейные фотки.
И Валентина назначила встречу - за полчаса до предполагаемого возвращения мужа. Разлучница не возражала. Птичка попалась в ловко расставленные силки.

***

Настя совсем не была похожа на охотницу за чужими мужьями и выглядела еще моложе, чем на фотографии. Школьница или вчерашняя школьница. По опухшему лицу было заметно, что она проплакала всю ночь. Зато сама Валентина предстала во всеоружии - надела любимое огненное платье и распустила черные волосы. Сильно подведенные глаза сияли кровожадным огнем победительницы.

- Не стесняйтесь, не стесняйтесь, проходите, пожалуйста, - сладко пропела хозяйка квартиры.  – Я – Жанна, жена нашего... с вами Васечки.
          Даже в такой трагический момент она не удержалась от соблазна назваться вымышленным именем. Почему бы не поиграть напоследок? Изначально ей хотелось предстать романтичной Лаурой или Офелией, под стать своей юной гостье. Но увидев и без того подавленную соперницу, передумала. Жанна и только Жанна. Героическая Жанна Д’Арк, беспощадно громившая врага!
- А вы – Настя? Надо же! На фотографии вы совсем другая…
         Валентина хотела добавить «счастливая», но сдержалась. Не надо пересаливать – девчонка на ногах едва держится, чего доброго, в обморок грохнется, весь спектакль испортит.
- Ну, проходите. Проходите, не бойтесь. Я же не серый волк. Чаю вместе попьем.
- Нет, я, пожалуй, пойду... И простите меня, если я виновата. И Васечку тоже простите. Не надо никого к стенке припирать и очные ставки устраивать. Мы даже не целовались..., честно, ни разу.
         Однако Валентина не собиралась выпускать пленницу из ловушки. Как бы не так! Это не по сценарию. На столе предусмотрительно были разложены фотографии - свадебные, где муж целует и обнимает ее, единственную и любимую, и трогательные семейные - вместе с маленьким Витькой. Смотреть на снимки уже не было особого смысла – соперницу она и без того раздавила, но требовалось доиграть последний акт «пьесы». Увидеть животный страх мужа при виде Насти – вот, чего сейчас хотелось больше всего на свете. До появления «предателя» оставались считанные минуты, и надо было удержать девчонку любой ценой.

         Послышался щелчок открываемого замка, и Настя вскочила со стула.
- Сидеть, - властно приказала хозяйка квартиры.
         В комнату ввалился Василий. На руках он нес раскрасневшегося сына. Мальчик тяжело дышал.
- Вызывай скорую, Валя. Температура у Витьки высокая. Простудился перед отъездом. В дороге начался жар.
          Василий положил ребенка на кровать и окинул комнату невидящим взглядом. Настя вышла в распахнутую дверь незамеченной. Больше ее никто не удерживал.
-  Прости меня, Вася, - прошептала Валентина и обняла мужа за плечи.
- Тебя?! За что?
- А за все.

***

       Спустя девять месяцев у Вареничей появился Сашка. Младший ребенок отличался отменным здоровьем и к пяти годам уже перерос восьмилетнего брата Витьку.
       По вечерам святое семейство совершало прогулки. Мальчишки неслись впереди, попеременно опережая друг друга. За ними важно, как гусыня, шествовала Валентина. Процессию замыкал Василий.
        Он плелся в хвосте, не поднимая глаз. «Адъютант его превосходительства» слегка обрюзг и стал похож на денщика с опущенными вниз усами, который только что получил выволочку от разгневанного начальства.
       Изменилась и Валентина. Ее смоляные волосы заметно потускнели, в них появилась ранняя седина, вьющиеся локоны сменил тугой узел на затылке. Под взглядами мужчин молодая женщина все еще покрывалась румянцем и порой делала странный жест головой, как будто хотела взмахнуть роскошной копной, по старой привычке. Но глаза уже не загорались при виде идущих мимо офицеров.
          Да и время блестящих военных кануло в лету - армия переживала не лучшие дни, теряя государственные средства, а с ними и былой престиж. Девчонки из девяностых теперь мечтали о богатых банкирах и олигархах.
          Танцы тоже остались в прошлом. В Доме офицеров протекал потолок, и туда давно уже никто не ходил.
           Вареничи коротали время у голубого экрана и изредка принимали гостей – сослуживцев Василия. Однако Андрюху Валентина на порог не пускала.

          Как-то во время очередного ремонта в прихожей нашелся серый свалявшийся комок. Сквозь грязный фетр пробивались алые пятна. Это же красный берет, тот самый... Сколько же лет провалялся он тут, за вешалкой...?
- Никакая ты, не Красная Шапочка, - брезгливо произнес Василий и выбросил в помойку «свидетеля» былых Валькиных похождений.