Три жизни Гения. Роль длиною в жизнь... гл. 34

ГЛАВА 34. История Фридриха.


Без пяти минут три (дня, разумеется) возле здания СИЗО города Парижа остановился шикарный мерседес, принадлежащий Моррези. Прохожие замерли на месте, рассматривая это восьмое чудо света.
Шофёр откры дверцу. Из машины вышел Моррези, галантно одёрнув пиджак. После чего подал руку мне. Я протянула ладонь, которую он тут же поймал и потянул меня на себя. Я встала. Он поддерживал меня за спину, чтобы я не упала, поднимаясь на бордюр.
Синьора Росса была как всегда в своём шикарном платье, перчатках, маске и шляпке с вуалью. Я никогда не оставляла людям возможности видеть мои глаза. И сейчас это сыграло мне на руку.
- Всё будет хорошо, - прошептал мне Андри и взял меня под руку очень крепко. Я всем боком прижалась к нему. Он был моим единственным ориентиром.
Пропуская меня в дверной проём, он обхватил меня сзади за плечи и почти протолкнул в него.
Внутри нас ждал адвокат Фридриха.
#- Добрый день, синьора Росса, синьор Моррези. Для меня это большая честь...
#- Я прошу прощения, что перебиваю, - начала я. - Но у меня очень мало времени. Вам удалось узаконить моё пребывание здесь?
#- Да. На удивление всё прошло гладко, без сучка и задоринки. Судья сразу согласился. Смею предположить, что он не равнодушен к Вашему творчеству.
#- А это случайно не он? - как бы между прочим спросил Андри, завидев за спиной адвоката дородного господина, направляющегося к нам с добродушной, сияющей улыбкой на лице.
Адвокат быстро обернулся.
#- Он, - прошептал он.
#- Синьора Росса, синьор Моррези! - воскликнул судья, подойдя к нам и, взяв мою руку, поцеловал её, а затем пожал руку Моррези. - Это для меня такая честь!
Я невольно улыбнулась.
#- Я не поверил своим ушам, когда Херр Вайнберг (адвокат) сообщил мне о том, что Вы прибыли специально, чтобы навестить мальчика. Что Вы бросили все дела и прилетели в Нюрнберг. Я специально пришёл сюда, чтобы увидеть Вас своими глазами!
#- Ну что ж, увидели! - заметила я. - Но я повторю, у меня очень мало времени. Мы сегодня вечером должны вылететь в Байрёйт. Поэтому надеюсь, Вы простите мне мою бестактность и невежливость, но я хотела бы, - на мгновение я замолчала, - видеть Фридриха, - на тяжёлом выдохе закончила я.
Моррези сжал мою руку. Это звучало бы так: "Крепись, всё будет хорошо".
#- Конечно-конечно. Я прошу прощения, что посмел Вас задержать. Для меня было честью видеть Вас лично и разговаривать с Вами. И я уверен, Вы здесь не случайно. Я надеюсь, Вы позволите вести видеозапись с Вашего свидания?
#- Да, конечно, - ответила я. - Делайте всё, как Вам удобно. У меня будет только одна просьба: в комнате для свиданий кроме меня и Фридриха не должно быть никого, ни адвокатов, ни конвоя.
#- Но... - хотел было возразить судья, но тут же осёкся. - Хорошо, как Вы пожелаете.
#- Спасибо! Вы нас проводите?
#- Херр Вайнберг, - судья обратился к адвокату. - Проводите. А я, с Вашего позволения, откланяюсь, - он протянул мне руку.
Моррези понял, что это очень некстати и сам пожал её. Судья удивился и несколько расстроился.
#- Всего доброго, - попрощалась я и обеими руками вцепилась в руку Андрелло.
Адвокат проводил нас в комнату для свиданий.
Моррези помог мне сесть и вышел вместе с адвокатом в коридор. Через несколько минут привели Фридриха.
Я отчётливо слышала шаги конвоя и вялое шаркание мальчика, лязг снимающихся наручников, скрип стула. После этого конвоир вышел, прикрыв за собой дверь.
Мальчик сидел очень тихо. Но я чувствовала его дыхание. Оно было неспокойным. Он явно был растерян, чувствовал себя неуютно, словно в опасности.
#- Привет - я решила начать первой. - На каком языке тебе удобнее говорить: на английском или немецком? - спросила я, подумав про себя "на русском, конечно!".
Он молчал.
#- Ладно, не хочешь говорить, не надо. Давай посидим молча. Но я не хочу, чтобы ты меня боялся.
#- Положи свои руки на мои, - попросила я и, сняв перчатки, положила руки на стол ладонями вверх.
Он не сразу и очень нерешительно протянул сначала правую, а затем и левую руки и вложил их в мои. Я медленно и аккуратно сжала их. Фридрих вдруг дёрнул руки, но не вырвал. Я моментально расслабила ладони, показывая, что не собираюсь делать ему больно.
Через несколько секунд он сам сжал мои руки.
Медленно сквозь кромешную тьму передо мной начал вырисовываться его образ. Я видела его глаза, близко-близко. И вдруг я почувствовалась, что проваливаюсь в их глубину. Меня снова начала окружать темнота, но не мрак. Я словно двигалась по трубе, стены которой были обклеены фотографиями жизни моего сына. Время откручивалось назад с сумасшедшей скоростью. Остановилось всё на той точке, когда эта история началась.
Всё, что я увидела, повергло меня в шок, прострацию и коматозное состояние.
/как оказалось, Женя всё это рассказывал вслух, на русском языке/
Вначале картинка разделилась на два экрана. На первом была я, на втором - Женя и всё, что с ним связано.
Я была с Ники на гастролях. Женя, полутора лет от роду, в больнице, в реанимации. Пока мы с Ники выступаем, в палату к Жене заходит врач и ещё один мужчина не очень приятной наружности.
- Надеюсь, Вы понимаете, что только что предложили мне? - говорит врач. - Я могу не просто поплатиться врачебной практикой, но и загреметь в тюрьму на неопределённый срок!
- Если это вдруг произойдёт, а процент вероятности очень низок, то Вы получите минимум, наши адвокаты всё устроят. А с той суммой, которую мы Вам предлагаем, Вам не нужна будет никакая практика. Вы и Ваша семья можете безбедно существовать ещё лет сто, - умехнулся собеседник.
- Ну, это Вы перегнули. Но Вы понимаете, это очень рисковано. Мне трудно на это согласиться. В конце концов, госпожа Косицына...
- Вот только - собеседник перебил его, - не надо говорить о её материнских чувствах. Она Вам ещё спасибо скажет, что избавили её от обузы и лишней статьи расходов в семейном бюджете.
- Вы не справедливы к ней! Она не так бессердечна, как кажется!
- Не надо! Я Вас умоляю! Скажите мне хотя бы, где она сейчас и чем занимается - и Вам всё станет ясно. Поверьте, о сыне она даже не вспомнит! Да Вы скажите ей, что он умер от инфаркта, так она и в это поверит! – расхохотался собеседник врача.
- Ну, не знаю. Я никак не могу решиться, - врач посмотрел на спящего ребёнка.
- У Вас две минуты, либо эти деньги уйдут к другому человеку.
Врач тяжело вздохнул и закрыл глаза.
- Хорошо, несите тело.
- Замечательно, - собеседник достал мобильник и куда-то позвонил:
- Я обо всём договорился. Несите груз.
Через несколько минут зашла женщина со свёртком. Она молча его развернула. Там был труп ребёнка.
- Боже! - врач невольно перекрестился. - Они действительно похожи, - он внимательно всматривался в мёртвое лицо.
Женщина поменяла детей (всё так же, молча) и вышла.
- Здесь та сумма, о которой мы договаривались, - мужчина протянул врачу кейс.
- Перед Богом не откупишься, - вздохнул тот, взяв его. - Надеюсь, мы больше не встретимся.
- Не беспокойтесь, - усмехнулся мужчина.
Открыв дверь, он на секунду замер и, повернувшись, добавил:
- Только в аду! - и со смехом вышел.
Врач ещё раз перекрестился и посмотрел на мёртвого младенца.
Через десять минут он доложил главврачу, а ещё через пять тот позвонил в город, где мы гастролировали (прямо перед нашим концертом, пока я гримировалась).
Машина, в которой лежал мой Женя, увозила его в сторону Литовской границы.
Дальше снова "включился" ускоренный просмотр. События не прерывались, но шли в очень быстром темпе.
Теперь остался только один «экран» - с Женей.
Машина прошла таможню без проблем. Дальше их путь лежал в Германию. Осесть они решили в Нюрнберге.
Поместив Женю в клинику, они занялись оформлением документов. Уладив все проблемы в этой связи, они забрали ребёнка из больницы (его лечение обходилось им недёшево).
На самом деле Женя не был здоров. Официально (чтобы не приставали органы попечения) он даже продолжал курс лечения. Просто новоиспечённые Шульцы не посчитали нужным держать ребёнка в клинике - это создавало определённые неудобства и постоянного пребывания в городе (кроме проблемы чисто финансовой - им ни к чему была эта статья расходов).
Понятное дело, что им было начхать на ребёнка. И в клинику они его положили только для того, чтобы было проще оформить документы. В принципе, ребёнок и нужен им больше не был (их целью было осесть в Европе). Но так как он был жив, то продолжал работать для них идеальным прикрытием.
А чтобы он не сильно раздражал своим криком, его пичкали снотворным. Но Женя был моим сыном! И у него было моё (моё и Сашино!) здоровье! Он смог выжить, не смотря на постоянный голод, отутствие необходимых витаминов и лошадиные дозы снотворного.
Естественно, его воспитанием никто не занимался, никто с ним даже не разговаривал. Это дошло до того, что мальчик в свои четыре года не проронил ни слова, ни звука (плакать его быстро отучили).
"Родители" занимались контрабандой оружия и наркотиков. Они были связаны с некоторыми терактами, прогремевшими в то время в Европе.
И Женя видел всё, чем они занимались (дома). Изредка они "баловались" домашним детским порно (для этого была оборудована "студия" в подвале).
К пяти жениным годам они начали задумываться о том, что мальчик может начать понимать происхоодящее и, кроме того, надо было отдать его в какое-нибудь образовательное учреждение, чтобы не мешался и создавал видимость благополучной семьи, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания со стороны властей.
Они отдали его в ближайший (по-русски говоря) садик. Но очень скоро были вынуждены перевести его оттуда в интернат для умственно-отсталых - возникло подозрение на то, что мальчик глухо-немой. Благодаря этому факту, Шульцам удалось выбить у государства субсидирование на сожержание ребёнка-инвалида.
Так продолжалось очень долго. Фридриху исполнилось десять лет. Он учился в школе с тем же уклоном. Родителям начало казаться, что он создаёт слишком много проблем и не приносит никакой пользы. Они начинают привлекать его к съёмкам детского порно. Он усиленно сопротивлялся, но побои и наказания голодом, холодом (пребывание в холодильных отсеках, обливание ледяной водой), огнём и проч. меняют положение. Четыре года шла съёмка роликов с его непосредственным участием (со временем, эта статья дохода встала на второе место после терроризма).
За все четырнадцать лет Фридрих не произнёс ни слова. Но слышал русскую речь (дома Шульцы говорили на русском), английскую и немецкую (в школе). Ни у кого не осталось сомнений в том, что он глухо-немой. Зато это решало многие проблемы Шульцев.
И вот, наконец, настаёт тот злополучный день. День двойного убийства.
Утром к Шульцам пришёл человек. Шли переговоры об оружии, которое должны были привезти из России. Партию накрыли, Шульцы разводили руками. Человек, судя по всему уже заплативший за партию, начинает угрожать и требовать вернуть деньги. Спор разгорелся очень горячий. Когда человек хватается за пистолет (желая припугнуть Шульцев) со спины на него нападает супруга Шульца, ударив ножом в  спину.
Человек падает на пол. Шульц щупает пульс и констатирует смерть. Надо что-то делать с трупом. Они заворачивают его в одеяло и вдвоём тащат во двор.
В этот момент Шульц замечает Фридриха, который наблюдал за ними из соседней комнаты. Супруги понимают, что он всё видел, но всё равно ведь никому не расскажет. Они поручают ему закопать во внутреннем дворе труп. Сами они возвращаются в дом.
 Фридрих, закапывая яму с трупом, тупо бормочет себе под нос:
- Я пойду в полицию, надо заявить в полицию. Я больше не могу молчать, пусть лучше убьют меня, но я пойду в полицию.
На самом деле он не был ни глухим, ни немым, он просто молчал. А когда оставался наедине с собой, он начинал бормотать всякую всячину себе под нос. Просто до сих пор его за этим занятием никто не замечал (да на него вообще внимания никто не обращал).
Шульц, выйдя из дома, чтобы проверить, как Фридрих справляется, случайно слышит, что тот бормочет себе под нос. Он поспешно возвращается в дом, посоветоваться с женой. Они приходят к решению избавиться от мальчика, пока он их не сдал. Они решают устроить ему несчастный случай (вроде банального ДТП).
Однако подходящего момента не подворачивается и они решают просто убить его, а труп либо закопать, либо сбросить в реку (и заявить в полицию, что он просто пропал без вести).
…Фридрих сидит в клодовке и чистит оружие (в руках у него снайперское ружьё, сзади к нему неслышно подходит "отец" с ножом в руках, а "мать" с пистолетом - для страховки.
(при виде этой картины у меня начинают дрожать руки)
К счастью в отражении на оптическом прицеле Фридрих замечает, что к нему подкрались с оружием и он, резко развернувшись, стреляет два раза в обоих "родителей", те падают замертво.
За эти тринадцать лет, которые он прожил у Шульцев, они научили его разбираться в оружии и владеть всеми его видами. Его меткости может позавидовать любой профи.
Фридрих, опустив ружьё, подходит к телефону и звонит в полицию, называя адрес, и спокойно вешает трубку.
Человек, принявший вызов, был "крышей" Шульцев в полиции. Поэтому он приехал на место преступления первым. Он-то и скрыл факты нападения: нож и пистолет. Ружьё он вложил в руки Фридриха и приказал так сидеть до приезда остальных. Тот тупо подчинился, находясь в невменяемом состоянии.
Крфшующий уничтожил или спрятал все улики, указывающие на связь Шульцев с преступным миром и убрал из дома всё: оружие, наркотики, видеоустановку и всё остальное. Всё, что осталось в доме, было "стандартным набором" благополучной немецкой семьи.
Проверив весь дом ещё раз и удостоверившись, что Фридрих держит ружьё, крышующий вызвал "подкрепление".
Дальше события шли ещё стремительнее: приехал наряд, всё осмотрели, зафиксировали, опечатали, забрали Фридриха. Затем - расследования, экспертизы, судебные заседания...
Наконец события дошли до сего дня.
Последнее, что я видела, это то, как Фридрих идёт по коридору, заходит в комнату для свиданий и даёт мне руки.
На этом видение закончилось и растворилось в темноте.
Я уже хотела убрать руки, как вдруг яркая вспышка осветила его лицо. Я видела его в реальном времени, он сидел напротив меня и смотрел мне в глаза (хотя они были под повязкой и вуалью!).
- Мамочка, - прошептал он. - Где же ты была?!
- Я искала тебя, - ответила я. - И нашла. Теперь я тебя никому не отдам!
- Ты заберёшь меня отсюда? Мы поедем домой?
- Конечно, сынок. Очень скоро. Потерпи ещё чуть-чуть. Скоро приедет папа.
- Я тебя люблю. Прости, что я сделел плохо. Но я не мог по-другому.
- Ты всё сделал правильно. Всё хорошо. Я очень тебя люблю и горжусь тобой!
Я сложила его руки ладонями друг другу и поцеловала.
В этот момент резко открылась дверь, с огромным шумом. Меня снова отдало обратной волной, я вырвала руки и погрузилась во тьму.
"Поубивала бы всех! Я же просила, не мешать мне!", - пронеслось у меня в голове, которая просто раскалывалась на части.
#- Я прошу прощения, синьора Росса, но прошло более восьми часов, уже перевалило за полночь. Я вынужден прервать ваше свидание, - извинился адвокат (который вошёл вместе с Моррези).
В ответ я отпустила целую тирраду отборных итальянских ругательств. Моррези еле сдержал себя от смеха.
#- Простите, а Вы бы не могли перевести? - адвокату почему-то понравилось то, что я сказала.
#- Анна Мария благодарит Вас за всё, что Вы сделали, - за меня ответил Андри.
Теперь уже я улыбнулась.
#- А-а! Не стоит благодарности! - усмехнулся адвокат.
Пока мы говорили, Женю увели.
*- Андри, помоги мне встать, у меня нет сил, - попросила я.
Моррези подошёл и, взяв меня за руку, помог подняться, после чего поддерживал меня, обнимая за плечи.
#- Вы так устали? Вы неважно выглядите, - забеспокоился адвокат.
#- Ничего страшного, силы я восстановлю.
#- Тогда можно Вам задать несколько вопросов?
#- Только немного. Ей будет трудно отвечать, - предупредил Моррези.
#- Как Вам удалось его разговорить? И откуда Вы знаете, что он говорит по-русски? И, наконец, где Вы сами овладели таким произношением? И что он говорил?
#- Что-то много всего Вы спрашиваете, - я схватилась за голову, в которой звонил колокольный набат. - Я не понимаю, о чём Вы говорите. Я не помню, что со мной было.
#- То есть? - удивился тот.
#- Я помню только, как зашла сюда и взяла его за руки. А что было до того, как зашли Вы, я не помню, - соврала я, дабы не придумывать новых отговорок. - А что здесь произошло?
#- Вы восемь часов сидели, держась за руки, и говорили на русском! - воскликнул адвокат.
#- Что?! - я повернула голову к Моррези (словно посмотрела на него с удивлением).
#- Да, дорогая, это правда. Он называл тебя мамой, а ты его - сыном.
#- Стоп, подождите, - я "задумалась", - это была не я! Это была... Косицына. Получается, что Фридрих ... сын ... Косицыной?
#- А с Вами раньше случалось, чтобы она в Вас вселялась?
#- Да, было несколько раз, - рассеяно проговорила я.
#- Значит, это возможно! - заметил восторженно адвокат. - Но невозможно другое: Фридрих не может быть сыном Косицыной, у неё не похищали детей.
#- Да, наверное, - вздохнула я. - Но я Вам советую всё же это проверить. Если это и сын Косицыной, я могу Вам посоветовать связаться с её вдовцом и попросить его приехать. Может, получится даже экспертизу на ДНК сделать, если он согласится. Я просто не верю, что Косицына стала бы в меня просто так вселяться, разговаривать с немецким подростком на русском языке и называть его своим сыном. Найдите её вдовца, я думаю, это многое объяснит. А сейчас мне пора, я и так у вас засиделась.
#- Мы обязательно всё выясним. Посмотрим ещё несколько раз видеозапись, сделаем дословный перевод. И не исключаю, вызовем господина Королёва в Нюрнберг, - закончил адвокат.

#- Надеюсь, я хоть чем-то Вам помогла, - уже на улице сказала я.
#- Вы себе не представляете, как! Вы очень нам помогли! Мы выразим Вам благодарность в письменном виде, по всем официальным критериям.
#- Не стоит. Я буду рада, если это дело, наконец, закроется. Надеюсь, Косицына теперь оставит меня в покое. Я сделала всё, что было в моих силах. Всего доброго!
#- Всего доброго. Мягкого полёта! - попрощался адвокат.
#- Да свидания, - Моррези пожал ему руку.
Он помог мне сесть в машину, сел сам и мы отъехали.
*- Позволь поздравить тебя с ещё одной блестяще сыгранной ролью! - Моррези поцеловал мою руку.
*- Это моя работа, - отмахнулась я. - Если бы ты знал, что я видела!
*- Да, я всё слышал, - Моррези ведь очень хорошо говорил по-русски.
*- Бедный мой мальчик! - я его не услышала. - Как ты это пережил?
*- Cara, вернись на землю. Ты опять уходишь в свой мир. Он рассказал, всё, что ты видела, или было что-то ещё? - поинтересовался он.
*- Я видела всю его несчастную жизнь. Как они над ним издевались, били, заставляли сниматься в порно и считали глухо-немым, - горько говорила я.
*- Какой ужас! - воскликнул Моррези. - И ты всё это видела?
*- Гораздо больше и со всеми подробностями. Я себе этого никогда не прощу! - крикнула я. - Ведь это я во всём виновата! Только я!
*- Перестань, ты здесь не при чём, - начал было выгораживать меня Моррези, но я перебила:
*- Как не при чём?! Если бы я тогда не уехала на эти гастроли или хотя бы потребовала полного разбирательства в его якобы смерти, вскрытия, анализов и так далее, он остался бы со мной и не пережил бы всего этого, и не сидел бы сейчас на скамье подсудимых за двойное убийство!
*- Кто знает, что было бы сейчас с ним тогда, - словно сам с собой проговорил Андри.
*- Ты на что намекаешь? Ты хочешь сказать, что если бы он жил со мной, он мог бы закончить ещё хуже? Я знаю, что я безолаберная мать, но не до такой же степени! По-твоему, все, кто со мной живёт, плохо заканчивает? Впринципе, ты, наверное, прав, - осеклась я, немного подумав. - Но мои дети для меня дороже всего, уже потому, что в их жилах течёт моя кровь. Слышишь, моя!
*- Любимая, пожалуйста, успокойся. Не надо так нервничать. Я не это имел в виду, ты же знаешь, - он снова начал извиняться. - Даже в благополучных семьях бывают сложные подростки. Я хотел сказать, что нужно увидеть хорошую сторону в этом деле. Мальчик получил хорошую школу жизни - теперь он сможет справиться со всеми сложностями, преодолеть все препятствия. Он готов к самостоятельной жизни, и за него можно не бояться.
*- Да что ты несёшь! У него напрочь разрушена психика! - продолжала в своём тоне я.
*- Её можно восстановить. Несколько лет в хорошей семье - и всё будет нормально. Я уверен, Александр справится с этой задачей.
*- А как к нему отнесутся другие мои дети? Захотят ли они жить под одной крышей с "сумасшедшим немым убийцей"?
*- Я не знаю, cara. И ты тоже, - он опередил мои возражения. - Этого никто не знает. Поживём - увидим. Не торопи события. Для начала нужно вытащить его отсюда и доказать, что он сын Косицыной и Александра.
*- Ты прав. Этим Саша и занимается. А если он за что-то взялся, можешь быть уверен, он доведёт дело до конца, - твёрдо заявила я.
*- Да, я это знаю, - Андри обнял меня за плечо и прижал к себе. Я положила голову на его грудь.
Теперь от меня почти ничего не зависело. И я вынуждена была стать безучастным наблюдателем.

продолжение: http://proza.ru/2022/01/05/1951