Три жизни Гения. Роль длиною в жизнь... гл. 41

ГЛАВА 41. Жизнь продолжается.


Я не имела права раскисать здесь и сейчас. Я должна была взять себя в руки, а ситуацию под свой контроль. Почти сразу я поняла, что у Андри поехала крыша.
В полиции я почти ничего не могла рассказать - я ведь ничего не видела. Я призналась, что напала на "пострадавшего", однако он сам, почти сразу, завидев меня, признался, что это он убил ребёнка - он подумал, что я видела, как он это делал - и испугался моей неадекватной реакции. Но заказчика он не сдал.
Моррези сразу не стали допрашивать - с ним занимались психотерапевты и психиатры. После того, как я рассказала полиции всё, что знала и пообещала сама всё рассказать матери ребёнка, меня отпустили.
Я понимала, что должна быть рядом с Моррези. Но также я понимала и то, что кроме меня заняться похоронами Димы некому. Когда я подумала об этом, мне стало плохо. Я знала, что моя психика этого не выдержит. Не сейчас, по крайней мере. Лет пятнадцать назад я бы стиснула зубы, отключила бы чувства и сделала бы всё в кратчайшие сроки. Но сейчас я была уже не в состоянии это сделать (моя психика имела много пробоин).
И мне ничего больше не оставалось, как снова просить помощи у Саши.
- Саша, дорогой, прости меня, - начала я, сдерживая рыдания. - Но мне нужна твоя помощь.
- Что на этот раз? - сухо спросил он.
- Нашего с Моррези сына зарезали, - голос у меня сорвался, но я подавила всхлипы, - в сквере, у него на глазах.
- Боже! - выдохнул он. - Анютик, солнышко, держись! Слушай, не сдавайся. Я завтра же буду. Где вы?
- В Зальцбурге. Саша, я не знаю, что мне делать! - мой голос терял контроль и, дрожа, срывался. - Андри помешался, ребёнок лежит в морге с этой дырой в животе. А я не могу даже смотреть на это! Мне страшно! У меня нет сил! Что мне делать? - у меня началась истерика.
- Тихо-тихо, дорогая. Я всё сделаю сам. Один день ничего не решит. Выпей снотворного и постарайся уснуть - для тебя это лучшее лекарство. Главное - забудь обо всём и ни о чём не думай - просто отключись от действительности. Слышишь меня? Немедленно - две таблетки сильнейшего снотворного, и спать! Завтра я буду рядом.
- Спасибо! Я никогда не смогу тебя отблагодарить. Я сделаю, как ты говоришь. А как же Андри? Что с ним будет? Я не могу оставить его одного.
- Где он сейчас?
- В клинике.
- Там о нём позаботятся. Он наверняка уже спит. Так что ложись и постарайся заснуть - тебе сейчас нужны силы, - он говорил спокойно и уверенно.
- Хорошо, я сейчас же лягу. Спасибо. Приезжай поскорее, пожалуйста!
- Я прилечу первым же рейсом. Не волнуйся. Отдыхай. Я тебя люблю, солнышко. Целую.
- Пока, - я отключила телефон.
"Саша всегда знает, что делать. Он мне поможет. Он всё сделает, как надо. Я ему верю и доверяю. Я должна поспать", - решила я. Я выпила две таблетки самого сильного снотворного, какое нашла и легла спать.
На голодный желудок (я с самого утра ничего не ела) снотворное подействовало очень хорошо. Я заснула моментально…

Проснулась я около двух часов дня. Саша сидел в кресле возле моей кровати.
- Ты приехал! - облегчённо вздохнула я, увидев его. Он поднялся и, подойдя, сел на край кровати. - А я почти поверила, что это был только сон.
- Я постарался сделать всё, чтобы это больше напоминало сон, чем действительность. Он уже кремирован, - Саша замолчал.
Я посмотрела на него с немой благодарностью и, закрыв глаза, тяжело вздохнула.
- Всё кончилось, - проговорил он, поцеловав мою руку.
- Если бы, - я открыла глаза. - Я не успокоюсь, пока не найду заказчика.
- Зачем тебе это? Оставь это дело полиции. Это всё равно не вернёт тебе сына.
- Что ты такое говоришь?! - я вспыхнула. - Ты же не оставался спокоен, когда думал, что я умерла. Даже зная, что меня это не вернёт!
- Да, я согласен, - тихо продолжал он, - человеку свойственна мстительность. И я тогда был очень молод и горяч.
- Неужели сейчас ты бы бросил это дело на самотёк? Ты бы доверил моего убийцу полиции? - не поверила я.
- Не знаю, - честно сказал он. - Ведь разумом я всё понимаю. Но чувства порой сильней разума.
- И слава Богу! Иначе мы давно превратились бы в машины! Ты сказал, что не знаешь, зато я знаю - ты всё равно бы его искал и, найдя, отомстил бы. Другой вопрос, "как", но отомстил, - закончила я.
- Может, ты и права. Но сейчас тебе надо помочь Андрелло. А я, чем смогу, помогу тебе. Договорились? - он не стал спорить. "Это что-то новое в нём, - заметила я. - Никак, повзрослел!".
- Спасибо, - я внатужку улыбнулась.
Он поцеловал меня в лоб.
Через минуту я заговорила уже о деле.
- Я должна поехать к Моррези. Ты поедешь со мной?
- Конечно. Можешь и не спрашивать.
- Отлично. Тогда закажи нам пока завтрак. Я должна поесть.
- Хорошо, - он вышел из спальни.
"Боже! Где были раньше мои глаза?! Как мы могли быть счастливы вдвоём! Ну, почему я такая дура?!".
Я встала и, приведя себя в порядок, прошла в гостиную. Саша поел вместе со мной. Затем я облачилась в одеяние Росса и мы поехали к Моррези. /я не хотела ехать за прахом - не сейчас, по крайней мере. Что мне с ним делать?/
К Моррези в палату я вошла одна - Саша предпочёл остаться в коридоре.
Андри выглядел неплохо, только взгляд у него был пространный.
*- Андри, caro! Прости, что я не пришла к тебе раньше! - я подошла и обняла его. - Я должна была быть рядом с тобой. Прости!
*- Не надо, любимая. Со мной всё в порядке. Как ты? - в его голосе не было интонации, это были механические звуки. По моей коже пробежали мурашки ужаса. "Что они с ним сделали?!".
*- Андри! Я в порядке. Нам надо уехать отсюда, - сразу ляпнула я.
*- А как же Дима? Мы должны его похоронить, - он не смотрел мне в глаза.
*- Где ты хочешь это сделать? Здесь? В Болонье или на Сицилии? - спокойно спросила я.
*- Я бы не хотел таскать его тельце по всей Европе. Это кощунство.
*- Он кремирован, - бросила я и отвернулась.
С минуту стояла тишина.
*- Спасибо, - прошептал Андри. - Спасибо!
*- Не мне. Я бы не справилась. Саша мне помог. Он знает, что такое потерять сына, он тебя понимает, - ответила я.
*- Он сейчас здесь, в клинике?
*- Да, в коридоре.
*- Пусть зайдёт, позови его, - Андри отошёл к окну.
- Саша, зайди, - я выглянула в коридор.
#- Я должен поблагодарить тебя, - Моррези подошёл к нему и протянул руку.
#- О чём речь, - Саша пожал её и, потянув, крепко, по-мужски, обнял Андри.
#- Ты стал мне братом, и я никогда не забуду всего, что ты делаешь для меня, - проговорил Моррези. - И не только для меня, но и для дорогих мне людей.
#- Спасибо, Андрелло.
Какое-то время все молчали.
#- А сейчас, - начал Саша. - Я думаю, вам лучше уехать отсюда. Я закажу билеты. Куда вы полетите?
#- На Сицилию, - ответила я. - Там фамильный склеп Моррези, - я посмотрела на Андри. В его глазах я прочитала одобрение, согласие и благодарность.
*- Я не хочу оставлять тебя здесь, - я смотрела в его глаза, ища поддержки. Но он оставался безразличен ко всему. - Мы поедем в гостиницу, я поговорю с врачами.
- Саша, побудь пока с ним, - перед выходом шепнула я.
Пока они обсуждали меня (в чём я даже не сомневалась), сама я переговорила с главврачом. И я была бы не я, если бы переговоры не решились в мою пользу. И надо признаться, я отделалась малой кровью (то есть малыми финансовыми потерями). Мне разрешили забрать Андри прямо в этот же день.
Так как всё это заняло у меня минимум времени и сил, я решила попутно решить проблему с родственниками Моррези на Сицилии - заручиться их поддержкой и получить разрешение на похороны нашего сына.
Номер телефона старика Моррези у меня был - когда у нас гостил младший брат Андри, Алиссандро, он оставил нам все телефоны famiglia. И я, как хороший тактик и практик, сразу внесла все номера в свой телефонный справочник.
Надо признаться, решиться поговорить с самим стариком Моррези мне оказалось несколько трудней, чем я думала. Но, глубоко вздохнув и внушив себе, что это неизбежно и совсем не страшно, я набрала его номер.
*- Buon giorno. Casa di Моррези, - трубку взяла девушка из прислуги.
*- Buon giorno. Могу я поговорить с синьором Моррези? - я звонила домой, так как был выходной день.
*- Un momento. Я соединю Вас с его секретарём.
Через несколько секунд я услышала приятный мужской голос:
*- Buon giorno. Секретарь Antonиio Моррези слушает.
*- Buon giorno, - снова поздоровалась я. - Мне нужно поговорить с синьором Моррези лично, это семейное дело. Скажите, что звонит Анна Мария Росса-Моррези.
*- Un momento, сейчас я Вас соединю.
*- Pronto, - через секунду услышала я сильный, глубокий бас, который должен был принадлежать отцу Андрелло ("ничего себе старик!" - подумала я).
*- Buon giorno, - уже в третий раз поздоровалась я ("пока я переговорю со всей его прислугой, десять раз наступит вечер!"). - Синьор, Вас беспокоит супруга Андрелло, Анна Мария.
*- Да, дорогая, здравствуй. Ну, наконец-то я дождался, что мой Андрелло простил меня, - мягко усмехнулся "старик".
*- Что Вы! Он никогда не сердился на Вас! Напротив, он всегда считал себя недостойным своей famiglia, коль посмел ослушаться Вас!
Моррези добродушно засмеялся:
*- Спасибо, но не стоит так рьяно его выгораживать. Мы оба были не правы, и я рад, что мир, наконец, восстановлен и проложен мост.
*- Это так. Признаться, я давно хотела с Вами познакомиться - как-то не по-людски, что жена старшего сына не одобрена его родителями. Но сами понимаете, у нас было столько работы, и мы хотели приехать в ближайшее время, немного отдохнув, - мне надо было корчить из себя прилежную супругу и сноху.
*- Да, я слышал ваших "Нибелунгов" - что-то в этом есть. Ну, а фильм снят просто потрясающе! У этого Бергонци большое будущее. А я и не знал, что у моего Андрелло скрытые таланты актёра.
*- О! У него много скрытых талантов. Он не устаёт меня поражать!
*- Не сомневаюсь. Надо быть достойным своей жены. Мне даже совестно сравнивать Вас со своим сыном. Если он талант, то Вы - настоящий Гений. И я просто счастлив за Андрелло, что Вы согласились приютить его на своей груди!
*- Вы не представляете, как мне приятно это слышать. Но я считаю, что Вы несколько преуменьшаете талант своего сына и преувеличиваете мой. Мы достойны друг друга.
*- Что ж, Вам видней. Но я действительно очень рад, что Вы наконец-то со мной связались.
*- Да, - тяжело вздохнула я. - Только жаль, что причиной послужило столь печальное событие. Мы хотели внести в Ваш дом радость, но Судьба распорядилась иначе.
*- Что произошло? - его голос стал напряжённым и холодным.
*- Вчера. Не стало нашего сына, - на одном выдохе выпалила я.
*- Madonna! Мои соболезнования! Но как это случилось?
*- Его убили! Жестоко зарезали, прямо на глазах у отца! - воскликнула я, делая вид, что с трудом сдерживаю слёзы (на самом деле я уже просто устала плакать и истерить).
*- Какой ужас! Как Андрелло? Где он сейчас?
*- Он в клинике. Сейчас ему лучше, если можно так выразиться. Шоковое состояние прошло, ему дают успокоительное. Я надеюсь, с ним будет всё нормально.
*- Слава Богу! - вздохнул он и тут же спохватился. - Простите меня старика за бестактность, а как Вы сами? Он-то мужчина. А как Вы справляетесь?
*- Спасибо за заботу, но мне немного проще. После того, как я уже один раз потеряла всех дорогих мне людей в той аварии, я научилась справляться с болью и реагировать максимально адекватно. Вот поэтому-то Вам звоню именно я, а не Андрелло. Я знаю, что у вас принято, чтобы делами занимался мужчина. И я прошу Вас простить мне мою дерзость и не держать зла на Андрелло за то, что эту проблему я взялась решить сама. Я просто не могу заставить его делать это. Он очень тяжело переживает эту потерю - ведь это его первенец. Я смею просить Вас позволить нам  перевезти прах сына на Сицилию и захоронить в фамильном склепе, - закончила я.
*- Я могу только преклонить колени перед силой Вашего духа и поблагодарить Мадонну за то, что она послала Вас моему сыну. Я немедленно отдам все распоряжения, оповещу всех членов famiglia. Церемония пройдёт по всем канонам famiglia Моррези. Когда вы сможете прилететь?
*- Если всё сложится успешно, то завтра днём мы будем у вас. Я ещё не знаю, каким рейсом мы полетим, но по возможности первым попутным.
*- Это не имеет значения. Я поставлю людей в аэропорту - они будут дежурить весь день - они встретят Вас. Только приезжайте. Здесь семья, мы поддержим.
*- Спасибо огромное. Я уже успела забыть, что такое поддержка семьи. И я рада, что благодаря Андрелло снова обрела её. Спасибо за всё. До завтра.
*- Держитесь! Всё будет хорошо. Мягкого полёта, - попрощался он.
"Милый старичок, - подумала я. - По крайней мере, часть проблем он решит".
Я зашла в палату Моррези. Он стоял у окна, Саша сидел в кресле. Оба молчали и, судя по всему, давно.
*- Я всё уладила, - сразу начала я. - Мы можем прямо сейчас ехать в гостиницу.
- Саша, ты заказал билеты? - тут же спросила я.
- Да, рейс завтра утром.
- Спасибо.
*- Я позвонила твоему отцу, - я снова обратилась к Андрелло. Тот резко повернулся и уставился на меня. - Я ему всё рассказала. Его люди встретят нас завтра. А он организует всю церемонию.
*- Спасибо, - Андри опустил глаза.
*- Да не за что. Собирайся, мы подождём тебя в коридоре, - я взяла Сашу за руку и вывела из палаты.
- Ты молодец, - Саша приобнял меня.
- Я не делаю ничего особенного. Ты же знаешь: мне нельзя циклиться - я сойду с ума. А пока я что-то делаю, я не так остро чувствую эту боль. Я представляю, что ожидает меня в Италии. Мне придётся корчить горем убитую мать - после этого нам с Андри надо будет заказывать соседние палаты в психушке.
- Я тебя понимаю. Чем я могу помочь? - заботливо спросил он.
- Найди нам работу. Придумай что-нибудь, что поглотит и меня, и его целиком, на чём мы сможем отвлечься от происходящего. Я на всё согласна. И я тебе доверяю.
- Я обязательно что-нибудь придумаю, обещаю, - он наклонился к моим губам, но в этот момент дверь палаты открылась, и я, отстранившись от Саши, подошла к вышедшему оттуда Андри. Саша не обиделся, хотя в душе, наверное, готов был его убить.

Эти два месяца, которые я провела в родовом поместье Моррези, стали для меня настоящей пыткой. Мне ничего не давали делать - я (как и предположила сразу) должна была только страдать. И я чуть не втянулась.
По крайней мере, первый месяц я даже не пыталась бороться и сопротивляться - меня окружили такой заботой и любовью, что мне даже начало нравиться моё положение. Никогда прежде я не позволяла за собой ухаживать и заботиться. Я привыкла рассчитывать только на себя. И вначале я пыталась изворачиваться, но, в конце концов, сдалась. Всё-таки это был и мой сын - с годами все мои чувства стали обостряться. И моё по-началу довольно лояльное отношение к смерти близких со временем сменилось более нормальным и адекватным - мне было больно. Может, конечно, потому, что вынашивание детей с годами стало представлять для меня определённую трудность. И вот когда ты отмучаешься этот год, а через год твоего ребёнка убивают, возникает вопрос: "Чего ради я мучилась? Я столько времени и сил потеряла! Сколько бы я могла заработать!".
А может, и появилась во мне какая-то любовь к живым существам. Кто знает? Но, так или иначе, я "прониклась" своим горем и весь первый месяц успешно пользовалась всем, что мне предлагали.

Но через полтора месяца мне в руки совершенно случайно (если в нашей жизни вообще бывают случайности) попала книга "Унесённые ветром". Моё сознание буквально перевернулось, или правильней - встрепенулось!
Перечитав (в какой уже раз в своей жизни!) эту книгу снова, у меня невольно расправились плечи. И я вспомнила, наконец, что в моих жилах течёт кровь Косицыных! А в кого за последнее время я превратилась? В плачущую размазню!
Я не могла простить себе этого. И решила, что ещё не поздно всё поменять. И первое, что я сделала в качестве первого самостоятельного шага - ... позвонила Саше.
- Итак, дорогой, я знаю, что мне нужно делать.
- И что же?
- Но ты должен мне помочь.
- Я и так делаю всё, что возможно. Говори, и я придумаю, как это реализовать, - спокойно и твёрдо ответил он.
- Отлично. Значит так. И мне, и Моррези сейчас нужна работа. Что умею я? Конечно всё! Значит, дело в Моррези. А он умеет только петь. Следовательно, нам нужна постановка. Но если сейчас буду петь я, дело с мёртвой точки не сдвинется. Я не смогу его растормошить, если мы будем стоять на равных. Значит, я должна руководить. Вобщем, я хочу поставить "Годунова" и "Игоря" на Красной площади, - закончила я.
Минуту не было ответа.
- С тобой всё хорошо? - спросила на всякий я.
- Да. Я просто думаю, как бы тебе помягче ответить.
- Только не надо меня называть сумасшедшей. Да, я согласна, что порой я очень на неё похожа, а может даже и становлюсь таковой. Но не в этот раз. Вспомни Поленина и ещё целый ряд эстрадников. Почему они смогли, а мне нельзя? Чем я хуже? Я лучше! И ты это знаешь. И, кроме того, всё в этом мире можно купить. А ты знаешь, что деньги - это единственное, чем я действительно могу похвастаться. Я за ценой не постою. Так как? Мне самой за всё браться или ты мне поможешь?
- Что от меня требуется?
- Уладить всё с властями. Пробить мне разрешение и заняться технической частью - сценой и зрительным залом. Декораторов, художников и акустиков я пришлю своих - они всё сделают. Но им нужна полная свобода. Ты знаешь, что я могла бы и сама за всё взяться, но мне нужны максимально короткие сроки - три месяца, и это предел.
- Ты хочешь, чтобы я за три месяца пробил тебе Красную площадь? - переспросил он. - Дорогая, ты просишь о невозможном. Это же нереально!
- Ничего невозможного нет! - кокетливо заметила я. - Разве не так?
- Хорошо. Я пробью тебе Красную площадь. Через три месяца - постановка "Бориса".
- Дорогой, спасибо. Я всегда знала, что на тебя можно положиться. Итак. Художественный руководитель - Агата Камю, она же - главный дирижёр, режиссёр-постановщик – Габриэлло Бергонци, оркестр Косицынхолла, солисты - ... Ну, солистов я подберу. Главная партия - Андрелло Моррези. Пока это вся информация, которую я могу тебе дать.
- А где ты хочешь разместить свою ораву?
- Этим займутся мои люди. Мне нужна площадь - всё остальное я беру на себя.
- Хорошо-хорошо, ничего больше не спрашиваю. Будет тебе площадь, клянусь своими детьми!
- У-у! Ну, после этого ты просто обязан выполнить клятву. Ладно, спасибо за всё. Жду твоего звонка через месяц.
- А что, раньше, чем через месяц, мне звонить нельзя? - усмехнулся он.
- По делу - нет! А так, ради Бога! Но через месяц я должна уже владеть ситуацией.
- Договорились. Созвонимся. Целую, любимая, и передавай привет Андрелло.
- Спасибо. Пока, - я отключила телефон.
"Так, и мне надо действовать. Три месяца - не такой уж и большой срок для подготовки двух таких опер. Ну, с декорациями и оформлением проще - Красная площадь - сама живая декорация, да и люди у меня толковые. В принципе, и с солистами нет особой проблемы - им и месяца хватит. А вот с оркестром надо работать. Надо ехать в Косицынград. Хотя, зачем ехать именно сейчас? Я что, партии с ними разучивать буду? Нет, конечно! Пусть пока сами поработают, а мне надо присматривать за Моррези и подбирать солистов".
В тот же день я позвонила своему первому заму (дирижёру, замещавшему меня в Косицынхолле) Себастьяну и дала задание разучить с оркестром и хором (к тому времени был уже укомплектован рабочий хоровой состав) "Бориса" и "Игоря". Я дала им один месяц, по истечении которого обещала приехать сама и принять работу. Также я отправила агентов к Бергонци – в его согласии я даже не сомневалась…

С Андрелло, в принципе, никаких проблем не было - это был овощ, который время от времени надо поливать и рыхлить землю. Что я и делала.
А проблемы были с Алиссандро. Он оказывал мне недвусмысленные знаки внимания. Однако кроме всего прочего, Алиссандро был глуповат и трусоват. Поэтому я поняла, что пока не возьму всё в свои руки, дело с мёртвой точки не сдвинется.
Я затащила его в библиотеку и, усадив в кресло, начала:
*- Послушай меня, Алиссандро, и послушай внимательно. Я не девочка и прекрасно понимаю, чего ты хочешь. Я не буду взывать ни к твоей совести или чести, ни даже к рассудку. И не обижайся на мои слова: но мне сейчас не до амурных дел. Я потеряла сына, Андрелло помешался (и это очевидно), мне дали работу и минимальные сроки для её исполнения. У меня куча проблем. Моё психологическое состояние тоже оставляет желать лучшего. Я не могу, бросив всё, плюнув и забыв про окружающую меня жизнь, развлекаться с тобой в постели, как бы мне этого не хотелось. Ты по молодости лет не понимаешь, что такое долг: перед семьёй и обществом. И я сейчас даже не про супружескую верность - это для меня никогда не представлялось проблемой. Я говорю о чём-то более значимом и от нас не зависящем. И сразу хочу предупредить: не надо мне (изи злости или ещё по какой причине) ни угрожать, ни шантажировать меня - ты не будешь первым, кто это сделал. Можешь заметить, не смотря на все угрозы, я продолжаю жить привычной мне жизнью, и никому до сих пор не удалось меня разоблачить. И напоследок замечу: если ты всё же захочешь каким-либо образом на меня повлиять - знай, я злопамятна, и месть моя страшна. Попытаешься разоблачить меня - разоблачишь только себя. И поверь, поверят не тебе. Как ты, должно быть, успел заметить, я хорошая актриса, и я умею склонять людей на свою сторону. Так что задумайся над своим поведением. Оставляю тебя наедине с твоими мыслями, - с этими словами я вышла.
Вечером того же дня, я мельком заметила, как он заговорщицки о чём-то разговаривал со средним братом. Мне не понравилось лицо Алиссандро и насмешливый тон его брата. Я позвоночником чувствовала, что они обсуждали меня.
На следующий день в библиотеку уже меня затащил Алиссандро. Меня взбесило его поведение. Он был черезчур груб - похоже, хотел доказать, что он мужчина и решает всё сам.
Надо заметить, что люди с повреждённой психикой (как у меня) порой ведут себя не совсем адекватно, и их физическая сила в кризисные моменты может превосходить все рамки и нормы (что я уже не раз подтверждала своим поведением).
Это частенько происходило и со мной. Когда меня выводили из себя, я теряла самоконтроль и могла бы даже убить человека, абсолютно этого не осознавая.
И в тот момент, когда Алиссандро со всей силы прижал меня к себе и начал жадно целовать, нагло лапая, мой гнев пересилил меня (достаточно я уже натерпелась от мужиков в прошлой жизни). Я схватила его за руки и резко вывернула их так, что он вынужден был отпустить меня. Он отшатнулся на шаг, внимательно и с удивлением в глазах пялясь на меня. А во мне на этот момент не осталось ничего человеческого: всё выражение моего лица стало звериным. Особенно взгляд - я могла испепелить им одним. Это были глаза голодного волка, затравившего свою жертву и медленно приближающегося к ней, оттягивая минуту страшного конца.
Алиссандро реально испугался, особенно когда понял, что я его не слышу и вообще потеряла связь с реальным миром.
Проходя мимо журнального столика, я, не глядя, взяла нож для бумаг. Итальянец упёрся в ещё один журнальный столик и хаотично шарил у себя за спиной руками по столу в поисках чего- либо, что могло бы его спасти.
В сознание меня ввела (впрочем, как и всегда) открывшаяся дверь. Я словно проснулась от глубокого сна. В руках я продолжала держать нож, он был воткнут в толстенную Библию, которой успел закрыться Алиссандро, когда я нанесла удар. Нож прошёл насквозь книги и застрял только у рукоятки в нескольких сантиметрах от лица Алиссандро.
Я выпустила нож (внутренне, естественно, ужаснувшись) и повернулась к двери:
*- Что здесь происходит? - это был Андрелло. Он подошёл к нам.
*- Ничего особенного. Мы с Алиссандро поспорили, смогу ли я проткнуть книгу ножом для бумаги, - на ходу соврала я.
Андрелло посмотрел на брата. Тот стоял, онемев, с диким ужасом на лице, которое было бледней бумаги.
*- Но почему на Библии? - искренне оскорбился Андри.
*- Алис подумал, что перед такой святыней у меня дрогнет рука. Но он забыл, что я атеистка. А для меня, что Библия, что Легенды и мифы древней Греции - всё едино.
Какое-то время Андри молча переводил взгляд с меня на брата. Затем он вздохнул, напряжение спало.
*- И всё равно, это было глупо, - он отошёл в сторону и остановился возле дивана.
Я нутром почувствовала, что его не держат ноги. Но я знала, что пока я стою, он не позволит себе сесть. Поэтому я подошла к дивану и села.
*- Сядь рядом со мной, - ласково попросила я, нежно глядя на Андри.
Он тяжело опустился на диван и закрыл глаза.
*- Андри, caro! - я провела рукой по его виску. - Любимый! У меня сердце кровью обливается, когда я вижу тебя таким. Скажи, что я могу сделать, чтобы помочь тебе?
*- Мне никто не может помочь, - тихо, но горько произнёс он. - Ты не можешь, никто не может вернуть мне Диму.
*- Да, но я могу подарить тебе другого ребёнка, - возразила я.
Он медленно перевёл взгляд на меня. Похоже, до этой минуты такая мысль ему не приходила в голову. Он решил, что со смертью Димы и его жизнь потеряла смысл. На самом же деле он жил и мог подарить жизнь другому существу. И не просто мог, а был обязан! Обязан оставить после себя хоть что-то, какую-нибудь частичку себя.
*- Ты права! - он прочёл всё это в моих глазах. - Жизнь продолжается!
Он протянул руку и погладил меня по голове. Пододвинувшись ко мне, он медленно приблизил своё лицо к моему и слегка коснулся моих губ. Поцелуй так и остался нежным и тёплым, его не наполнила бешеная страсть.
На этом месте Алиссандро, про которого мы забыли и который продолжал стоять с Библией в руках, понял, что здесь он явно лишний. Он тихо положил книгу на стол и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Надо признать, что, не глядя на то, что им частенько двигали животные инстинкты и задетое мужское самолюбие, Алиссандро очень любил брата и искренне желал ему счастья.

продолжение: http://proza.ru/2022/01/05/1964