Три жизни Гения. Роль длиною в жизнь... гл. 44

ГЛАВА 44. Разоблачение.


Я заказала кремацию. Однако без согласия родственников делать её отказывались. Я сослалась на то, что все его родственники – это дети, а они несовершеннолетние даже по российским законам. А последней волей усопшего (на моих, кстати, руках) было желание быть кремированным и похороненным рядом с супругой.
Всю ночь я провела в больнице, не глядя на все увещевания Эдварда и Артура, коих я послала в гостиницу.
Я о многом успела подумать и многое успела понять к тому моменту, когда утром следующего дня в больницу вошли Ники с Женей в сопровождении Сергея (который единственный отдал дань уважения хозяину до кремации).
Я сидела в безлюдном в это время фойе в тёмных очках и шляпке с вуалью.
Зайдя в холл, все трое направились было к диспетчерской, но я их остановила:
#- Он уже кремирован. Примите мои соболезнования, - они даже не заметили, как я оказалась возле них.
Ники с немым вопросом уставился на меня.
#- Александра Граф, - я протянула руку, - больше известная как Бах.
Ники неловко пожал мою руку.
- Миссис Эстергази была рядом с ним в его предсмертный час, - пояснил Сергей.
#- Я взяла на себя смелость выполнить его последнюю волю – он хотел быть кремирован, - как бы извинилась за свой поступок я.
#- Спасибо, - Женя протянул мне руку. Я крепко пожала её. – Мы Вам очень благодарны.
#- Это действительно так, - подхватил Ники. – И простите за беспокойство. Дальше, я думаю, мы справимся.
#- Мистер Альтов, позвольте мне быть с ним до конца. Ведь на мне лежит часть вины за его смерть. Я бы хотела отдать ему всю дань уважения, - попросила я.
#- Конечно, я не могу Вам отказать. Тем более, насколько я знаю, он очень трепетно относился к Вам. Вас связывало нечто большее, чем просто дружба. Вы должны быть рядом. Я буду только рад, - искренне ответил Ники.
К вечеру мы были в Москве.
Мне «разрешили» разместиться в загородном доме, где всегда по приезду в Москву жила Бах.
Все приготовления к церемонии были сделаны максимально быстро и на высшем уровне. Прощание организовали на следующий же день.
Я вызвала из Косицынграда свой оркестр (камерный) и хор, у которых в репертуаре были различные Реквиемы (и Моцарта, и Верди, и Бриттена и несколько других, менее известных). Я решила продирижировать в качестве Бах.
Вся церемония прошла очень приподнято, торжественно и величественно, так сказать «скорбь моя светла».
Никто не рыдал навзрыд (как на моих «похоронах»), все молча, с сознанием величия и благородства усопшего, прощались с ним.
Как мне показалось, оркестр играл как-то особенно проникновенно…

После церемонии ко мне подошёл Себастьян, как первый заместитель мадам Камю.
^- Я давно подозревал, что Вы прозрели. Но никак не могу понять, зачем Вам надо изображать Бах?
^- Я не понимаю, - начала было оправдываться я.
^- Агата, перестань! Твою дифференциацию пальцев подделать просто невозможно. На это не способен ни один живой дирижёр! Так к чему этот спектакль?
^- Я очень хотела быть здесь. А у Бах, как ты знаешь (да и не только ты), был роман с умершим, царство ему небесное. Следовательно, её бы безоговорочно пустили бы приблизиться к нему в последнюю минуту. Я просто воспользовалась тем, что никто не знает, как она и даже я (без повязки имеется в виду) выглядим.
^- А как она отнесётся к этому, если узнает? – хитро спросил Себастьян.
^- А она знает. Неужели ты думаешь, что я могла бы пойти на такое без её одобрения?! Так ты узнал меня только по жесту?
^- Не только, - он улыбнулся и скользнул взглядом по моему телу. – Могу поспорить: наши все Вас узнали.
^- Ясно, - я замолчала.
^- Хороший был человек, - как сама себе проговорила я.
^- Может быть, я его не знал. Я с ним не спал, - сухо ответил Себастьян, намекая на то, что нас не раз видели вместе.
Я медленно подняла на него свой взгляд. Ещё доля секунды – и я впала в своё агрессивное сумасшествие (это происходило со мной всегда, когда мне надо было защищаться).
Как змея, бросающаяся на свою жертву, моя правая рука взметнулась и крепко сжала горло дирижёра. Он безуспешно пытался высвободиться. Но я в таком состоянии была непобедима, и шансов у него не было никаких. Глаза мои становились чёрными с незаметными зрачками, белки покрывались кровавой сетью – это был взгляд безумного человека, бесстрашного и потому в десять раз более опасного.
#- Миссис Эстергази, Вы здесь? – я услышала голос Ники недалеко от себя.
Моментально моя рука разжалась, а взгляд стал обычным, спокойным, а цвет глаз снова тал золотым.
#- Да, мистер Альтов. Вы что-то хотели? – я отошла от закашлявшегося Себастьяна как ни в чём ни бывало. Он был в ужасе.
Ники искал меня, чтобы поблагодарить за музыкальное оформление всей церемонии, которое всецело было обеспечено мной.
Переговорив с ним, я вернулась к Себастьяну.
^- Здесь ничего не произошло. И ты не знаешь о том, что Камю прозрела. Ты меня понял? – я смотрела на него гипнотическим взглядом.
^- Да. Здесь ничего не произошло. И я ничего не знаю про Камю, - повторил он.
В последние годы мой гипнотический дар превысил все остальные способности, и я доверяла ему на двести процентов. Я знала, что Себастьян никогда никому ничего не расскажет – просто не вспомнит. Я могла быть спокойна.
На церемонии я могла увидеть всех своих «московских» детей: Женю, Рому, Юлю и Анну Марию. И не только увидеть, но и поговорить, положить руку на плечо, погладить по голове.
Как-то невольно у меня сжалось сердце – я захотела вернуть время назад, чтобы смотреть, как они растут, быть всё время рядом.
Я окончательно решилась вернуться. Я не знала, нужна ли я им, но я знала, что они нужны мне!
На церемонии были и Эстергази (за исключением Беатрис), и Моррези – они всячески пытались меня поддерживать.
Хотя не думаю, что это было возможно. Со смертью Саши я окончательно потеряла почву под ногами – это всё равно, что поставить слепого на край обрыва и ждать, когда же он свалится.
Странно, но почему-то теперь рядом с Ники я не чувствовала себя виноватой. Может так действовало моё подсознание: то, что Саша «разрешил» мне быть с ним, благословил нас на счастье.
Более того, я чувствовала, что должна взять Ники в свои руки. Последнее время им руководил Саша. Он за ним присматривал, исправлял его ошибки, вёл по жизни. Теперь это должна была делать я. Это было моё наследство от Саши.

Через несколько дней поле церемонии мы с Моррези (по отдельности, разумеется) уехали в Болонью.
Там я занялась всеми оставшимися делами. Я наняла детективов для расследования сашиного убийства.
Кстати, детективы, нанятые для расследования убийства нашего с Андри сына уже собрали все улики, указывающие на … Беатрис. Я была уверена, что и это покушение на меня – её рук дело.
Ещё одна группа детективов работала над моей автокатастрофой.
Я знала, что всё сходится на Беатрис, осталось доказать это.
Всё оказалось проще, чем я думала.
Оба киллера (Димы и Саши) раскололись, плюс нашли людей, раскрутивших мне кардан.
И здесь я столкнулась с ужасающей несправедливостью. Когда началось судебное разбирательство, Беатрис была … отпущена на свободу (!) под подписку о невыезде (!!!).
Естественно, тут не обошлось без денег и влияния Эстергази – Артур решил не позорить свою семью (!!!).
Я поняла, что даже если её признают виновной (а это произойдёт лет через пять – слишком сложное дело и слишком много волокиты), то так или иначе Артур её отмажет.
И убийца самых дорогих мне людей останется на свободе и безнаказанным!
Естественно я не стала с этим мириться (мой атеизм не мог позволить мне оставить это дело на усмотрение Господа). Кроме того, никто не давал гарантию, что она не убьёт ещё кого-нибудь из моих детей или даже меня.
Но я медлила. Что я должна была делать?! Пойти и зарезать её?! И сесть за это в тюрьму?!
Я решалась слишком долго.
В конце сентября с Александрой (нашей второй дочерью с Эдвардом) произошёл несчастный случай… Её переехал не поставленный на ручник автомобиль. Полагаю, целью была не она, а Чарли, который в это время был рядом с ней. Ценой своей жизни она смогла спасти малыша, столкнув его с дороги…
Это стало последней каплей моего терпения и послужило толчком к действию.
Я ничего не придумывала, за исключением адвоката. И выбор мой пал на … Кристофа Вебера – он за всю свою практику на проиграл ни одного дела.
Захватив с собой документы на имя Камю (мне пришлось рассказать ему, что Ханна Шпигель и Агата Камю – одно лицо, которое страдает раздвоением личности), её прикид и конечно же повязку, я поехала к Артуру домой, зная, что днём он всегда на работе. Беатрис же никогда не работала.
Прислуги дома не было (она приходила два раза в неделю – и это расписание я знала), Беатрис открыла дверь сама.
#- Александра? – её удивлению не было предела. – Артура нет дома! И вообще, могла бы постесняться! Искать любовника у жены!
Я ничего не сказала, просто пристально смотрела ей в глаза. Я читала её душу, искала в ней подтверждения своим предположениям. Прочитав всё, и окончательно утвердившись в своём намерении, я резким движением руки толкнула её вовнутрь дома, затем зашла сама и захлопнула дверь.
#- Что ты себе позволяешь?! – начала истерить Беатрис. – Я вызову полицию!
Всё закончилось очень быстро…
Через несколько минут она уже лежала на полу бездыханной с красными следами на шее от моих цепких пальцев.
Честно говоря, сам момент удушения я так и не смогла вспомнить.
Я вызвала полицию. После чего села на диван, завязав повязку.

Последующие события сменяли друг друга как калейдоскоп. Мне разрешили позвонить адвокату. К моей радости, Кристоф примчался сразу, бросив все дела.
Судебный процесс начался быстро и прошёл очень тихо.
Меня признали невменяемой в момент преступления (самое грустное в этом то, что это было правдой). Убийство в состоянии аффекта... После нескольких экспертиз меня отправили на принудительное лечение в … психиатрическую клинику. Отбыв там курс без особого сопротивления, уже к концу октября я вышла на свободу. Французские законы, по коим меня судили, были довольно лояльны к такого родам преступлениям. Кристоф провёл всё просто блестяще.
За то время, которое я пробыла в клинике, я придумала, как покончу со всеми своими образами.
Концерт был назначен на первое ноября в канун моего сорок третьего дня рождения (1.11 – одни единицы…).
В первом отделении дирижировала Камю (лучшими произведениями).
Во втором – играла Бах, с оркестром Камю (лучшие концерты).
В третьем – пела Росса, с оркестром Камю (лучшие арии).
Действо проходило в Косицынграде, в Косицынхолле.

Я ничего не сказала, не объяснила - слова были лишними…
С Моррези мы обо всём договорились. С Кристофом я развелась, «забрав» ещё не родившегося одного ребёнка (УЗИ показало, что будет двойня). Я нашла ему «опекуна» - … Ханса Вебера, который решил сразу после родов уехать из страны со своим братом/сестрой.
Осталось поговорить с Эдвардом.
Ему я решила рассказать всю правду. И сделать это я решила на следующий после концерта день, для чего попросила обоих Эстергази ждать меня утром в замке.

*- Андри, я могу попросить тебя полететь со мной в Лондон?
*- Боишься непредсказуемой реакции? – он понял меня правильно.
*- Это во-первых; а во-вторых, ты единственный человек из моего прошлого, - я не смогла подавить подступившие рыдания при воспоминании о Саше.
*- Любимая, - он крепко обнял меня, но ничего не сказал, понимая, что никакие утешения мне не помогут.
Утром мы были в Лондоне. Набрав в грудь побольше воздуха, я позвонила в дверь. Верный дворецкий Джон открыл её с привычной неспешностью.
#- Миссис Эстергази, доброе утро, - он галантно поклонился, пропуская меня в дом, и заметил Моррези. – Сэр!
#- Вам что-нибудь подать? – поинтересовался Джон, закрыв за нами дверь.
#- Да, Джон, будь любезен, принеси в гостиную чай на четверых и пригласи туда графов. Спасибо.
#- Слушаюсь, - он с поклоном отошёл.
*- Шикарный замок! – заметил Моррези, осматривая интерьеры. – Просто фантастика! Кажется, теперь я, наконец, понял, почему ты за него вышла.
*- Не без этого, - я не стала оспаривать очевидный факт.
Мы прошли в гостиную. Через пару минут дворецкий подал чай с бисквитами и молча удалился. В воздухе повисла тишина, нарушаемая тяжёлым маятником старинных часов.
- Я начинаю волноваться, - призналась я и отошла к окну.
- Всё будет хорошо, - Андрелло положил руки мне на плечи. – Я с тобой.
- Спасибо, caro, - я повернулась к нему, и взгляд мой упёрся в едва показавшегося в дверях Эдварда.
Я тяжело вздохнула и сделала несколько шагов в его сторону. За ним вошёл Артур.
Итальянца они заметили сразу. И если взгляд Эдварда был удивлённо-непонимающим, то взгляд Артура был гневно-встревоженным.
#- Доброе утро, - я подала руку своему супругу.
#- Доброе утро, - он поцеловал её, силясь прочитать по моему сосредоточенному лицу причину «сбора».
Артуру я протянула руку молча. Его глаза выражали более богатую палитру чувств и вопросов.
#- Давайте сядем, разговор будет долгий, - предложила я и присела на диван. Графы расселись по креслам. Моррези остался стоять за моей спиной.
#- Прошу прощения, я забыла представить вам моего спутника, - спохватилась я, заметив напряжённый взгляд Эдварда и повернулась боком к Андрелло. – Андрелло Моррези, оперный певец и мой старинный друг.
Андрелло склонил голову, всё так же, не произнося ни слова.
Снова повисла тишина, и никто не решался её нарушить, поэтому я продолжила.
#- Итак, - я села ровно. – Однажды я пообещала рассказать вам всю правду про себя и своё прошлое. Этот день настал.
#- Что вы знали обо мне на момент знакомства? Чуть больше, чем ничего. Некая немка, взявшаяся из ниоткуда, ни прошлого, ни лица. Я думаю, даже если вы пытались раскопать на меня какую-то информацию, вам это не удалось. Потому что раскапывать нечего. Александра Граф была рождена моим не совсем здоровым рассудком. Моя предыдущая жизнь оборвалась довольно внезапно. На меня было совершено покушение, и я, не желая дожидаться, пока злодеи добьются желаемого, предпочла исчезнуть и поменять имя. Именно поэтому Александра Бах прятала лицо под вуалями, носила перчатки, запрещала съёмку, исключала все личные контакты.
#- И всё, вроде бы шло неплохо, если бы не проблемы, которые начались у меня в изоляции. Смена имени довольно серьёзно отразилась на мне – оказалось не так просто отказаться от себя прежней и привыкнуть к совершенно новому человеку, который теперь должен был быть мной. Пришлось полностью менять своё самосознание, что в условиях тотальной изоляции весьма пагубно сказалось на моей психике. Когда проблемы стали выходить из моего контроля, я решилась сделать шаг к внешнему миру. Со дня смерти мое предыдущей личности прошло почти пять лет, мне это показалось достаточным для некоторого ослабления предпринятых мною «мер безопасности».
#- Именно тогда на моём пути встретился ты, Эдвард, - я перевела свой взгляд на него. – Я думаю, ты помнишь, какой дикой и запуганной я была в самом начале. Ты смог помочь мне выбраться из своей скорлупы. Я очень благодарна тебе за всё, что ты для меня сделал! Ты смог вернуть меня к полноценной жизни. Я стала смелее.
#- Однако после итальянских гастролей, моё прошлое дало о себе знать. Я была связана с этой страной весьма тесно. Со страной и с оперой. Не желая впускать в мою новую жизнь ничего из прошлого, моё сознание породило новую личность, - я замолчала, ожидая вопросы. Но они не последовали, и я продолжила.
#- Моя новая ипостась стала итальянкой. Попытка придумать новую легенду удалась мне многим хуже, хотя и её приняли. Изувеченная бывшая певица с маской на лице. Моё новое имя – Анна Мария Росса, - я снова замолчала, ожидая реакции Артура. На этот раз я не ошиблась.
Он уставился на Моррези с ревностью и ноткой отчаянья.
#- Да, Артур. Я обещала тебе рассказать, что связывает меня с Андрелло. Теперь я могу это сделать. Сам понимаешь, пытаться объяснить тебе всё раньше, не имело особого смысла, ведь все мои ипостаси были весьма самостоятельными личностями, и жили полноценными жизнями, не зависимо друг от друга. Итак, Анна Мария Росса появилась в Риме с весьма неправдоподобной историей и, тем не менее, смогла закрепиться в опере и даже попасть в Байрёйт.
#- Но почему ты не могла устроиться на эту работу под своим именем, как Алекандра Граф? – наконец, заговорил Эдвард.
#- Я задавала себе тот же вопрос много раз. И честно говоря, ответить убедительно не смогу. В первую очередь, видимо, виной всему стали расстройства моей психики. Я ещё не упомянула – у меня диссоциативное расстройство идентичности, по-простому – раздвоение личности, только у меня их больше, чем две. Вероятно, это и стало решающим фактором. А во-вторых, концертмейстерство, которым начинала Росса, было лишь стартом, подготовкой. Я уже тогда видела её в солистах, надо было только подготовить голос.
#- Так или иначе, Росса оказалась в Байрёйте. И там же по воле случая (или Рока) оказался Андрелло Моррези, - я повернулась к итальянцу, а он в ответ положил мне на плечо руку. – Как я уже когда-то упомянула, с Андрелло мы уже были знакомы около десяти лет. Таким образом, как вы теперь понимаете, он стал гостем из моего прошлого, в котором он был не случайным прохожим. Мог ли он меня не узнать? – я ещё раз посмотрела в его глаза – а он мне в ответ улыбнулся. – Это нереально! Да, в прошлом он не был ни моим мужем, ни любовником, но роль его была огромна. И когда мы встретились в Байрёйте, дальнейшее развитие событий было предопределено. Он меня узнал, а я была вынуждена принять пусть и не желаемое, но воскрешение частички своей прошлой жизни. Что не применуло сказться на моей психике – она начала чудить. Если ты помнишь, Эдвард, я тогда приняла решение уйти из музыки. Это было просто немыслимым бредом, который могло породить только расстроенное сознание. К счастью, работа смогла быстро вернуть меня в строй – и я забыла об этом решении так же быстро, как и приняла его.
#- Итак, я начала жить на две жизни, на две страны. И если бы не Андрелло, который помогал (и продолжает это делать) мне оставаться в реальности и не сойти с ума окончательно, вполне допускаю, что могла бы потеряться где-то между своими ипостасями.
#- Получается, ты вышла за него замуж, просто оформив – читай «купив» - новый паспорт? – уточнил Артур.
#- Да, именно, - на секунду я опустила глаза, но, собравшись, подняла их на Эдварда.
#- Так это не просто слухи, - проговорил он, и я хоть сейчас поняла, что он всё-таки мной интересовался, и был в курсе многого.
#- Я очень перед тобой виновата, - сказала я, держа взгляд. – Но к тому моменту я уже так завралась, что и правду рассказать не могла – ну, кто бы поверил в этот бред! - и уйти от Моррези я не могла. Он – это единственное, что связывает меня с прошлым, со мной настоящей. То, что помогло мне не сойти с ума окончательно. Но это не остановило меня. И спустя некоторое время у меня появилась новая личность. Ею стала Агата Камю.
Я снова замолчала. Артур тяжело вздохнул, встал и отошёл к камину.
#- По крайней мере, это хоть немного объясняет мои столь редкие визиты и низкую концертную деятельность в качестве Бах. На тот момент моя физическая форма позволяла мне плодотворно работать на всех фронтах. Мне нравилось работать, мне нравилось работать много – я получала от этого удовольствие. Бах готовилась к соревнованию, Росса готовила Нибелунгов и записывала Лоэнгрина, Камю гастролировала с оркестром. Я везде успевала, всё шло как по маслу, пока… Не наступил день соревнования. Славин разбил все мои планы, разрушил всю мою жизнь.
На минуту я замолчала, собираясь с мыслями.
#- Накануне моего выступления он отравил меня – отсюда и мое невменяемое состояние на сцене. И да, я не была в Азии, не давала ни концертов, ни мастер-классов. Я была два месяца в коме, вышла из которой … слепой, - я опустила глаза.
#- О, Боже! – Эдвард закрыл лицо рукой. Я обеспокоено подошла к нему:
#- Тебе нехорошо? Может, позвать доктора?
#- Дорогая, - он поцеловал мою руку. – Почему ты ничего не сказала?
#- Это была не моя слепота – ослепла Камю. Опять-таки, я бы просто не смогла тебе объяснить. Прости. Может, мне стоит прервать мой рассказ? Я вижу, тебе нехорошо.
#- Всё нормально, - он ещё раз поцеловал мою руку. – Продолжай – я должен знать всё.
#- Как скажешь, - я вздохнула и отошла к окну. – Камю была слепа больше года…
#- Подожди, - перебил меня Артур. – Получается, тот концерт в Берлине, через несколько месяцев после соревнования, ты играла вслепую?
#- Всё верно. Поэтому там был клавесин, и поэтому там не было Уильяма.
#- Но это нереально! – воскликнул он.
#- Оказалось, реально. Хотя и очень трудно. Но меня трудности не пугают, а только раззадоривают. Поэтому я не остановилась на достигнутом и начала подготовку концертов к десятой годовщине смерти Косицыной.
#- Стоп, - снова перебил Артур. – Но если Бах, Росса и Камю – это всё ты, как ты смогла провести все эти концерты? В одиночку?
#- Не совсем в одиночку, мне помогали, - я посмотрела на Андрелло. – Но было очень сложно, ты прав.
#- Это невозможно! – не поверил Артур. – Я не могу в это поверить!
#- Твоё право, - я пожала плечами.
#- Но ведь от соревнования до годовщины прошло меньше года, - заметил Эдвард.
#- Ты прав. Все эти концерты прошли для меня в кромешной тьме, - подтвердила я. – Зато в бездне звуков.
#- В это вообще никто никогда не поверит! – воскликнул Артур. - Ты сама себя сейчас слышишь?
#- У повреждённой психики есть и свои преимущества, - заметила я и оторвала от подола платья длинную полоску материи. Подойдя к роялю, я завязала ею глаза и начала играть «Лунную».
#- Петь и дирижировать намного проще, - заметила я, закончив, и развязала повязку.
#- Я могу продолжить или нужны ещё доказательства? – я посмотрела на Артура.
#- Кто ты? – он подошёл ко мне вплотную и смотрел в глаза, явно их не узнавая – я была без линз.
#- Сейчас я к этому подойду, не торопись, - я улыбнулась и снова села на диван.
#- Работы становилось всё больше, а здоровья – всё меньше. Эти концерты сильно его подорвали – чтобы справиться с объёмом работ и везде успевать, мне пришлось подсесть на экстази и другие энергетики.
#- Это наркотики? – уточнил Эдвард.
#- Да, и довольно сильные, - подтвердила я.
#- То есть мало того, что у тебя шизофрения с раздвоением личности, ты ещё и наркоманка? – обощил Артур.
#- Именно так.
#- Но ты же опасна для общества!
#- А я и не лезу ни в какое общество. А вот оно должно понимать, что нарушать чужие границы чревато! - мне на плечи снова легли руки Андрелло. Он почувстовал, что я начинаю заводиться, и поспешил потушить зарождающийся пожар.
Сделав несколько глубоких вдохов, я успокоилась и смогла продолжить:
#- Прозрев, я смогла вернуться в Байрёйт и завершить всю работу там. После этого я презентовала свой город в качестве Камю. И, вероятно, если бы моя жизнь и дальше состояла только из творческих достижений и трудов, всё было бы относительно стабильно. Потому как к бытовой жизни я абсолютно не приспособлена. Любые жизненные проблемы выбивают меня из колеи и загоняют мой рассудок в ещё больший мрак. Я могу дать несколько концертов в день в разных ипостасях, открыть город и работать с двухтысячным оркестром, но я не могу справиться с обычными житейскими проблемами. И когда их количество перевалило разумные пределы, моя психика не выдержала.
#- Что ты имеешь в виду? – не понял Эдвард.
#- Беатрис, - коротко ответила я, снова встретившись взглядом с Артуром.  – Первой её жертвой стал наш с Андрелло сын, - я сжала руку итальянца, лежащую на моём плече. – Затем последовала моя автокатастрофа. Вершиной стало открытое покушение на меня, когда меня спасло лишь чудо в лице Александра Королёва, - я осеклась, вспомнив тот день.
К горлу снова подступили рыдания – и мне захотелось уйти. Я встала и направилась было к выходу. Но Моррези меня остановил, крепко обняв.
*- Ты должна закончить, - прошептал он, нежно гладя меня по голове. – Я рядом.
* - Спасибо, - я собралась с силами и продолжила, вновь отойдя к окну.
#- Вы помните то судебное заседание и особенно его результат. Поэтому то, что случилось с нашей Алекс, стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Я поняла, что надеяться на справедливость бесполезно, а дальнейшее промедленее может стоить мне жизни. А я не могу позволить себе оставить детей сиротами. Я столько раз уходила из цепких лап Смерти, а тут должна была сложить руки и ждать её? Как бы не так! Я решила поговорить с Беатрис. Возможно – откупиться, возможно – запугать – в зависимости от того, как пойдёт разговор. Но я не учла тот момент, что моя психика разрушена уже настолько, что порой я не отдаю отчёт своим действиям. Я не знаю, что между нами произошло, но, судя по результату, я её задушила. Одной рукой, - немного помолчав, я добавила. – У меня не было такого умысла, я вообще противник насилия. Но факт остаётся фактом.
#- О, Боже! – снова тихо воскликнул Эдвард. На этот раз я даже не обернулась – останавливаться было уже нельзя.
#- Моё состояние подтвердили все экспертизы. Я действительно было невменяема. Что именно меня спровоцировало – я не помню, но вероятно, было что-то… Какое-то время меня продержали в психушке, чем-то обкалывая. После курса лечения меня выпустили под наблюдение.
#- Проанализировав всё просветлевшим разумом, я поняла, что продолжать жить дальше так, как я жила, просто невозможно. Пришла пора покончить с этим маскарадом. Если я не уничтожу свои ипостави сейчас, они окончательно уничтожат меня. Но это стало только одной причиной, по которой я решила порвать с этим обманом. Вторая причина – смерть Александра Королёва.
Немного помолчав, я продолжила.
#- Кто же он такой и что для меня значил? Вы оба знаете его как российского продюсера, организатора моих гастролей, правообладателя на мои записи на территории СНГ. Ты, Артур, возможно, считаешь его моим любовником. Но даже в таком случае ты весьма далёк от истины! Александр был мне самым близким человеком на всём свете!
*- Извини, caro, - я посмотрела на Андрелло.
* - Всё хорошо, я понимаю.
#- Он был частью меня. Самой большой частью. Той частью меня настоящей, которая ещё теплилась.
Я повернулась и посмотрела на обоих Эстергази.
#- Он был первым моим мужем. Единственным мужем в моей прошлой жизни.
#- Но Королёв был женат лишь один раз, - заметил Артур.
#- Именно. На мне, - подтвердила я.
И тут мы все посмотрели на затихшего Эдварда. Он полулежал в своём высоком кресле, держась за сердце.
Я быстро подошла к нему и взяла за руку, щупая пульс. Его не было.
#- Артур, вызови скорую, - взволнованно проговорила я, не зная толком, что нужно делать. – Похоже на сердечный приступ.
Скорая приехала быстро. Реанимационные мероприятия, растянувшиеся на несколько часов, результата не дали. Констатировав смерть и забрав тело, медики сухо пособолезновали и уехали.
Когда машина отъехла от замка, было уже за полночь. Я вернулась в дом и устало опустилась на диван, спрятав лицо в ладонях.
Моррези сидел возле меня, пытаясь поддержать. Артур долго не возвращался в дом, стоя на улице под проливным ледяным дождём.
*- Я не так всё предполагала, - призналась я.
*- Кто же знал! Ты не могла всё рассчитать, хотя это было и предсказуемо.
*- Я была обязана всё ему рассказать. Лично, в глаза.
*- Я знаю, cara, не оправдывайся. У тебя не было других вариантов.
- Господи, Андри! Сколько же на моём счету смертей!!! – вдруг почти простонала я и разрыдалась.
Примерно в это время в гостиную вернулся Артур. Он молча посмотрел на нас и тяжело рухнул в своё кресло.
#- Так ты Косицына? – наконец, заговорил он.
Услышав свою фамилию, я перестала плакать. Плечи невольно развернулись, а голова гордо поднялась:
#- Рождена ею, ею и умру!
Он встретился со мной взглядом, но быстро отвёл глаза.
#- Я обещала тебе всё рассказать, и я это сделала. А теперь прости, но мне пора, - я поднялась. Поднялись и итальянец, и англичанин. – Мне пора вернуться и вернуть себя.
Я подошла к Артуру – он несколько отшатнулся от меня.
#- Остаёшься опекуном моих детей, - грозно сказала я. – Спрошу за каждое слово, за каждый жест. Остаёшься временным хозяином дома и активов – спрошу за каждую ложку, за каждый цент. Не расслабляйся, я скоро вернусь. И в твоих интересах продержаться на должном уровне.
Он молча сглотнул. Я отошла к двери.
#- Не прощаюсь. Жди меня – приеду без предупреждения, - с этими словами я вышла.
Андрелло, попрощавшись кивком головы, вышел за мной следом.
В тот же день я покончила со всеми своими воплощениями.
Камю «сожгла себя заживо» в своём доме под Парижем, оставив предсмертную записку:
«Простите меня! Но я не могу дальше жить с осознанием убийства даже не известного мне человека. Я боюсь себя – я могу причинить много вреда. Моя психика разрушена! Моя жизнь никчёмна. Я никогда не прозрею... Никто и ничто меня не держит в этом мире. Все мне лишь сочувствуют. Я устала… Альберт, я надеюсь, ты сможешь меня понять, когда вырастешь…».
А Росса и Бах взорвали себя в машине. Вот их общая записка:
«Неразлучные в жизни не разлучились и в смерти. На последнем концерте мы поняли, что наша поначалу благородная миссия возродить и возвысить искусство в глазах человеческого большинства очень скоро превратилась в обычный бизнес. Мы предали свою мечту, продали свою святыню. И единственный способ, которым мы можем купить себе прощение – избавить мир от нашего присутствия. Свято верим, что подрастающее поколение сможет исправить наши ошибки. Уходим, чтобы не убить искусство…».
Мир был в шоке. Я сбросила со своих плеч это тяжёлое бремя.
Завершив все дела в Европе, я ехала на стареньком мерсе под фальшивым паспортом в Россию, домой, в Москву…