Любовь и смерть Макса Кюсса, гл. 3

Глава 3. АМУРСКОГО ЗАЛИВА ВОЛНЫ

     Все приходит к концу, закончилось и это двухнедельное путешествие. При расставании Вера Яковлевна пригласила Макса Авельевича бывать у них дома и сказала, что рассчитывает на его помощь в устройстве благотворительных концертов. Указала, как найти квартиру командира 11-го полка полковника Ильи Зурабовича Цинцидзе. Макс пошел туда пешком, желая по дороге взглянуть на город, благо багаж его составлял всего лишь один чемоданчик с нотами. Город ему нравился, он был окрылен возможностью будущих встреч с Верой Яковлевной и чуть не прошел мимо дома своего нового начальника.
     Когда приказал доложить о себе, был немедленно принят и сразу усажен за стол (полковник завтракал). Макс не отказался: вагон-ресторан ему порядком надоел однообразием, а шуршать своими припасами было прилично лишь в вагонах третьего класса. Гостеприимство было кавказское, Илья Зурабович после нескольких возлияний объяснял:
     – Оркестр в полку замечательный. Нового капельмейстера жду давно и с нетерпением. Старый-то умер, не успев даже сочинить приличного марша. Можете представить, Макс Авельевич? Полк её императорского величества государыни императрицы Марии Фёдоровны не имеет собственного марша! На Вас теперь надежда. Вы сочиняли когда-нибудь марши?
     – Марши еще не сочинял, но думаю, что справлюсь.
     – Ну и превосходно, а как доехали? Без приключений?
     Макс отвечал, что доехал без приключений и что его попутчицей была супруга начальника штаба дивизии полковника Кирилленко.
     – Вера Яковлевна! Боже, какая женщина! О ней весь Владивосток вздыхает. Красавица, умница, а еще член правления Общества повсеместной помощи пострадавшим на войне нижним чинам. В других городах председатели – члены императорской фамилии, они и благотворят. А Вера Яковлевна и без них обходится. Организует благотворительные вечера, лотереи проводит. Ей никогда не отказывают в пожертвованиях. Она всем беднякам помогает. Здесь ведь после войны много нуждающихся. Инвалидов много: в свои деревни не едут – крестьянской работой заниматься не могут. Купцы кое-кого в дворники берут. Лестно им, что у них привратник с медалью, а то и с крестом.
     Завтрак закончился и гостеприимный Илья Зурабович отбыл в полк, еще раз напомнив о марше и приказав денщику отвести нового капельмейстера на квартиру. Уже на другой день, это было 1-го мая 1907 года, Макс приступил к своим обязанностям. Оркестр оказался действительно неплохим – очень слаженным. Работалось легко. А вот солдатская жизнь виделась Максу тяжелой, едва ли не тяжелей, чем на войне. На учениях солдат гоняли до седьмого пота, затем марши под оркестр: тренировали для прохождения перед разными начальниками и членами императорской фамилии. Через две недели был готов и еще через неделю сыгран марш «Трудная жизнь» – марш «Её Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Фёдоровны полка». Музыка привела в восторг сначала оркестр, затем полковника, а затем и всех офицеров и солдат полка. Правда, услышав название, полковник немного призадумался, но подумав, произнес суворовское: «Трудно в ученье – легко в бою!» И на том успокоился.
     Тут надо сказать, что год спустя императрица Мария Федоровна пожаловала Кюссу в подарок за марш «золотые с цепочкою часы с изображением Государственного герба», так записано в послужном списке Кюсса. Однако, по неизвестной причине часы маэстро не получил, и эта неполученная награда оказалась единственной наградой в жизни Макса Авельевича.
     Приморье очаровывало. Максу нравились и улицы города, сбегающие вниз к Амурскому заливу, и сам Амурский залив – все это напоминало родную Одессу. Радовали встречи с Верой Яковлевной, которая представляя его своему мужу, сказала:
     – Саша, это Макс Авельевич, новый капельмейстер 11-го полка и мой новый рыцарь.
     На что тот ответил:
     – Так у тебя, Верочка, в этом городе мало кто не рыцарь, а особливо начальник Макса Авельевича полковник Илья Зурабович. Он меня никогда не встречает без того, чтобы справиться о твоем здоровье.
     Макс принял участие в организуемых Верой Яковлевной благотворительных концертах и после встреч с ней ему хотелось сочинять музыку нежную и спокойную, как Амурский залив при вечернем закате. Он и сочинял. И как-то принес Вере Яковлевне ноты нового вальса. Проиграв его на фортепьяно, Вера Яковлевна воскликнула:
     – Как красиво! Это же набегают волны Амурского залива. Я бы так и назвала этот вальс – «Залива Амурского волны».
     – Так пусть и будет, Вера Яковлевна. Вальс ваш, я посвящаю его вам.
     Вскоре этот вальс, переложенный для оркестра буквально заворожил жителей Владивостока. Под него танцевали на светских приемах и на городской площади. Его разучивали, переписывая ноты от руки. Им восхищались, а имя автора не сходило с уст всех молоденьких барышень и не только молоденьких.
     Благодаря Вере Яковлевне, этот вальс не пропал, как многие другие. Она решила, что вальс непременно должен быть напечатан, и энергично взяла на себя заботы по изданию. Нотную матрицу пришлось заказывать в Петербурге, поскольку у местной типографии такой возможности не было. Кюсс хотел, чтобы на титульном листе была напечатана фотография Веры Яковлевны. Она согласилась. Правда, только на профильное изображение, не очень похожее. Но какой смысл был скрываться, если рядом с фотографией красовалось крупным набором: «ПОСВЯЩАЕТСЯ ВЕРЕ ЯКОВЛЕВНЕ КИРИЛЛЕНКО». Чуть выше было «Колоссальный успех!!!» с тремя восклицательными знаками. А вот название вальса в типографии кто-то отредактировал. Получилось просто: «Амурские волны». Автор не стал возражать и, может быть, напрасно. Если во Владивостоке всем было ясно, о каких волнах идет речь, то, когда вальс стал перепечатываться в Петербурге и записываться на граммофонные пластинки, там все считали, что воспевается река Амур, лежащая, между прочим, в сотнях километрах от Амурского залива и от омываемого им Владивостока.
     Вскоре потребовалось второе издание вальса и оно вышло уже без посвящения, а греческий профиль Веры Яковлевны был заменен изображением Амурского залива. Как сообщили Максу в типографии, так сделалось по требованию полковника Кирилленко, которому отказать невозможно, так как он здесь человек влиятельный. Муж, очевидно, посчитал, что посвящение вальса его жене, пожалуй, несколько переходит допустимые рыцарские границы.

Глава 4.          http://proza.ru/2022/01/11/798