Теософское движение 1875-1950 Глава 6

ТЕОСОФЫ ИНДИИ
ВЕЛИЧАЙШИМ СОБЫТИЕМ пребывания мадам Блаватской в Индии, с точки зрения будущей работы Движения, было учреждение ею журнала «Теософ» в октябре 1879 года. Это издание стало основными анналами теософской литературы, напечатав многие важные статьи, как по философии, так и по образовательной деятельности теософов. Первые выпуски сразу же определили тон редакции, который должен был сохраняться в журнале до тех пор, пока Е.П.Б. оставалась в Индии. Первый номер содержал четыре статьи, в которых категорически высказывались суть и цели теософского движения. Статья «Что такое теософия?», которая следует за вводной редакционной статьей, ясно даёт понять, что теософия ни новое «откровение», ни созданное руками человека вероучение, но, по сути, дух беспристрастного исследования, исходящий из основных философских принципов, которые можно найти в каждой великой религии или метафизической системе. Теософия, однако, оказывается чем-то намного большим, чем просто умозрительным исследованием, она охватывает глубокие понятия ведической философии и буддизма, учения египетских иерофантов, Пифагора и Платона, неоплатоническую систему, гностический мистицизм, метафизические идеи Лейбница, Спинозы, Гегеля и Фихте, а также каббалистические доктрины и средневековые учения об алхимической регенерации и, наконец, трансцендентализм Ральфа Уолдо Эмерсона – все они объединены в этой статье и рассматриваются как прямые или косвенные выражения «древней религии Мудрости». Обрисовав в общих чертах эти различные исторические источники теософии, мадам Блаватская добавляет:
«Таким образом, каждый теософ, придерживающийся теории о божестве, «в основе которой лежит не откровение, а его собственное вдохновение», может принять любое из вышеперечисленных определений или принадлежать к любой из этих религий, но при этом оставаться строго в рамках установленных теософией границ. Теософия же является верой в божество, представляющего ВСЁ, источник всего сущего, бесконечное, которое не может быть ни постигнуто, ни познано, одна лишь вселенная раскрывает ТО, или, как некоторые предпочитают говорить, Его, тем самым придавая этому ВСЕМУ пол, очеловечивание которого является кощунством».
Эта статья также касается учения о реинкарнации, указывая на то, что многие великие мыслители Запада, от Пифагора до Дэвида Юма и Шелли, склонялись к такому понятию относительно эволюции души.
Вторая статья, «Кто такие теософы?» говорит о целях Теософского общества, «самая важная из которых – возродить дело Аммония Саккаса и сделать так, чтобы разные народы помнили, что они «дети одной матери». Мадам Блаватская теперь занимается вопросом, во что теософы «верят»:
«В таком случае, с какой частью этой естествоиспытательной, богопознавательной науки древних арийских и греческих мистиков ... согласно Общество? Наш ответ – со всем этим. Но если спросить, во что оно верит, то ответ будет таков: «Как  организация – ни во что». «Общество, как организация, не имеет веры, поскольку вероучения являются лишь оболочкой духовного знания; а теософия в своём воплощении – это само духовное знание, самая суть философского и богословского исследования. Будучи видимым представителем всеобщей теософии, оно не может быть более сектантским, чем географическое общество, которое представляет всеобщее географическое исследование, не заботясь о том, исповедуют ли исследователи то или иное вероисповедание. Религией Общества является алгебраическое уравнение, в котором, пока не опущен знак равенства, каждому члену уравнения разрешается подставлять вместо своих величин, которые лучше соответствуют климатическим и другим требованиям его родной страны, менталитет своего народа или даже самого себя. Не имея общепринятого вероучения, наше Общество всегда готово отдавать и брать, учиться и учить путём практических экспериментов, в отличие от простого пассивного и доверчивого принятия навязываемых догм… Самая основная идея Общества – это самостоятельное и бесстрашное исследование.
В целом Теософское Общество считает, что все истинные мыслители и исследователи скрытой стороны природы, будь то материалисты, видящие в материи «обетование и могущество всей земной жизни», или спиритуалисты, открывшие в духе источник всей энергии и материи, – все они были и остаются, собственно говоря, теософам… Теперь становится понятно, что хотя таких людей причисляют к теистам, пантеистам или атеистам, они – близкие родственники друг другу. Кем бы он ни был, как только исследователь оставляет старый проторенный путь рутины и вступает на одинокую тропу независимого мышления (в направлении божества) он становится теософом, истинным мыслителем, искателем вечной истины с «собственным вдохновением» для решения всеобщих задач».
Теософия, пишет мадам Блаватская, является другом и сторонником научных исследований, пока ученые избегают догм в области психологии и метафизики. Ей также близко всякое усилие, направленное на понимание проявлений божественного начала. Верное своему девизу «Нет религии выше истины», Общество было задумано как средство осуществления абсолютной религиозной свободы:
«Родившееся в Соединённых Штатах Америки, Общество было создано по образцу своей родины. Последняя, опустив имя Бога в своей конституции, чтобы не дать в один прекрасный день предлога для государственной религии, предоставляет своим законом абсолютное равенство всем религиям. Все религии поддерживают государство и каждая, в свою очередь, охраняется государством. Общество, построенное по образцу этой конституции, справедливо можно назвать «Республикой совести».
Вряд ли нужно делать акцент на важности этих фундаментальных понятий теософского движения в неспокойные годы двадцатого века. Было множество реформаторских движений и организаций, выражавших на словах приверженность несектантским идеалам, но со временем почти все они перешли в ту или иную форму догматизма или вероучения, или стали академическими дискуссионными обществами. Однако принципы теософского движения, столь ясно выраженные в годы его основания, содержат подразумеваемые гарантии от обычной участи таких благожелательных организаций или обществ. Изучающие теософию, если они когда-нибудь достигнут подлинного понимания этих принципов, обнаружат, что они неспособны на сектантскую привычку мышления.
Прежде всего, цель формирования ядра Всеобщего братства является движущей силой, пробуждающей в людях духовные ресурсы, которыми не может управлять ни один менее значительный идеал. Во-вторых, идея получения знаний через опыт (из «Книги природы») категорически противоположна духовной и умственной пассивности, характеризующей западную религию и являющейся первопричиной сектантства. Наконец, соединение метафизического исследования с мистической религией вводит фактор постепенного развития мышления, делая прогресс в теософии делом определённых шагов, которые должны быть сделаны самим исследователем. Более того, этим прогрессом нельзя пренебрегать, не теряя духа теософского идеала, и теософию, как она определена в этих ранних статьях мадам Блаватской, необходимо изучать, практиковать и жить по ней, чтобы её понять. Именно эти требования отличают теософию от любой конкретной религии или «веры» и устанавливают высокую степень  ответственности для тех, кто берёт на себя обязательство идти по теософскому пути».
Ближе к концу статьи «Кто такие теософы?» Мадам Блаватская пишет:
«В заключение мы можем констатировать, что, будучи более широкими и более универсальными по своим взглядам, чем любое существующее простое научное общество, оно имеет, помимо науки, веру во всякую потенциальную возможность и решительную волю проникнуть в те неизведанные духовные области, относительно которых точная наука делает вид, будто её приверженцам нет дела до их исследования. И оно обладает ещё одним качеством, которого нет у любой другой религии, оно не делает различия между язычником, евреем или христианином. Именно в этом духе Общество было основано на фундаменте Всеобщего Братства.
Не интересуясь политикой, враждебно относясь к безумным мечтам о социализме и коммунизме, которые оно ненавидит, поскольку оба они всего лишь замаскированный заговор грубой силы и косности против честного труда, Общество мало озабочено внешним человеческим управлением материальным миром. Все его устремления направлены на оккультные истины видимого и невидимого миров. Будет ли физический человек под властью империи или республики, касается только человека материального.
Его тело может быть порабощено, что же касается его души, он вправе дать своим правителям гордый ответ Сократа, данного его судьям. У них нет власти над внутренним человеком».
Здесь подразумевается, что Теософское движение пытается отбросить любое поверхностное «решение» жизненных проблем и подойти к ним с позиций их сущностной природы. Теософия нетерпима к научному правилу, согласно которому человеческое знание зависит от свидетельств, воспринимаемых физическими чувствами. Она постулирует реальность внутренних чувств, которые могут быть использованы с научной точностью теми, кто их развивает.
Безразличие к политике, выраженное мадам Блаватской, связано с осознанием того факта, что простое манипулирование социальными отношениями, будь то насильственное свержение установленного правительства или посредством обычных законодательных процессов, не может принести долговременного блага, если оно отделено от более высоких целей нравственного воспитания. Успехи в политике, задуманные как стремление к власти, всегда будут разочаровывать гуманистов, выбравших этот метод реформ, по той причине, что перестройка социальной организации никогда не может сама по себе привести к улучшению людей в каком-либо реальном смысле; улучшение человека – это улучшение человеческого понимания, и когда это будет достигнуто, трудности социальной организации разрешаться сами собой или, по крайней мере, перестанут быть явно неразрешимыми проблемами, как сегодня. Заинтересованность в политике отвлекает от реальных процессов нравственных и социальных изменений, которые должны стать предметом изучения добросовестных людей.
Критика социализма мадам Блаватской может озадачить современного либерала, за исключением того несомненного факта, что она горячо одобряла этический принцип абсолютного участия и не принимала укоренившийся эгоизм экономической системы частной собственности. В этом отрывке она явно осуждает концепцию жестокой классовой борьбы, присущую европейской социалистической доктрине. В другом месте, говоря о местном американском социализме Эдварда Беллами, она называет организацию общества, изображенную им в книге «Взгляд назад», утверждением того, «что должно стать первым большим шагом на пути к полной реализации всеобщего братства». Она называет Будду и Иисуса «ревностными филантропами и практическими альтруистами, безошибочно проповедующими социализм самого благородного и высшего типа, и самопожертвование до последней капли крови». Ясно, что социализм такого рода не связан с какой-либо специальной экономической или политической теорией, но воплощает в себе тот благородный дух человеческого братства, который является главным источником вдохновения теософского движения.
Две оставшиеся статьи из четырёх упомянутых носят названия «Дрейф западного спиритуализма» и «Древность Вед». Первая подтверждает теософское отношение к спиритуалистическим феноменам, вторая исправляет ошибки христианских учёных и западных востоковедов, которые пытались доказать недавнее историческое происхождение священной литературы Востока. Ещё больше дискуссий на эти важные темы должно было появиться в более поздних номерах журнала «Теософ».
По мере того как возрастал интерес к теософии в Индии, публикации в «Теософе» отражали прогресс Общества. Они содержали глубокомысленные обсуждения индийской метафизики, комментарии и переводы священной литературы. Европейские авторы представляли статьи, посвящённые различным аспектам западной метафизики и мистицизма, что делало журнал самым космополитическим философским изданием своего времени; и ведомый Е.П.Б. он был пронизан живой преданностью истине, которая вдохновляла и побуждала к действиям теософов во всём мире.
Так как у Общества среди индусов были сторонники, это вскоре вызвало согласованное сопротивление христианских миссионеров, находившихся в Индии. В то время как эти враги Общества ничего не могли добиться путём прямой критики теософских идей, то пострадала сама мадам Блаватская из-за ложных фактов относительно её жизни и деятельности, которые распространялись миссионерами. Она, конечно, открыто осуждала все попытки отвратить индусов от их исконной религии, рассматривая это как наглое вторжение в личные дела индийского народа. Такое её отношение к христианам, а также её большое почитание ведической философии Индии, естественно, способствовали её популярности среди учёных индусов, на которых миссионеры не могли оказать никакого влияния.
Чувствуя опасность, которую Теософское общество представляет для их прозелитической деятельности, миссионеры привезли из Соединённых Штатов некоего преп. Джозефа Кука, который якобы приехал посмотреть страну, но, на самом деле, был занят проведением публичных лекций, искажающих теософию. Ему неоднократно предлагали встретиться с теософами для участия в дебатах, но он всегда избегал столь убедительной проверки своих утверждений. После того, как офицер британской армии публично обвинил его, он покинул страну. Нападки христианских миссий на работу Теософского движения, которые начались с клеветнической кампании против основателей Общества, но достигли апогея в связи с делом, известным теософам как «заговор Кулонов», были бы относительно безобидным делом, если бы не слабость и колебания самих теософов.
Е.П.Б. и Олкотт продолжали жить в Бомбее до декабря 1882 года, пока штаб-квартира Теософского общества постоянно не обосновалась в Адьяре. В течение этих первых лет в Индии оба основателя много путешествовали, приключения одного из их путешествий, которое включало посещение пещер Карли, стали основой для книги Е.П.Б. под названием «Из пещер и дебрей Индостана» (первоначально это было собранием писем, опубликованных в русской газете). В этой книге также упоминается посещение Раджпутаны. В 1880 году они отправились на пароходе на Цейлон, где проходили теософские собрания, а 25 мая Олькотт и Е.П.Б «приняли pansil» 1 и были официально признаны буддистами. Оба, как говорит Олкотт, ранее неоднократно объявляли себя буддистами, однако они были приверженцами исконного учения Гаутамы Будды, которое совпадает с религией мудрости Упанишад, а не какой-либо буддийской секты. Позже Олкотт один вернулся на Цейлон, чтобы содействовать более эффективному образованию буддийской молодежи и помогать в создании Национального фонда образования. Во время своего второго визита он составил буддийский катехизис и получил одобрение первосвященника Сумангала из колледжа Видьодая за это краткое изложение южного буддизма. Олкотта побудило написать эту работу общее незнание буддизма и абсурдные искажения учения Будды, распространяемые христианскими фанатиками на Цейлоне и в других местах. Он обнаружил, что восемь из одиннадцати школ острова Цейлон полностью находятся в руках миссионеров, и написал «Катехизис», чтобы помочь молодым буддистам справиться с ложными заявлениями этих врагов их религии.
В 1882 году Олькотт снова посетил Цейлон, вдохнув новую жизнь в кампанию, проводимую за буддийское и национальное образование. Ему было пятьдесят лет. Именно в это время, находясь в Галле, городе Цейлона, Олькотт впервые применил месмерическое лечение, которым он позже  прославился. Католики пытались превратить колодец около дома одного из своих причастников в исцеляющую святыню по образцу Лурда. Заботясь о развитии своего образовательного фонда, Олкотт опасался, что невежественные буддисты могут быть обращены в католицизм в надежде излечиться от своих болезней. Вскоре после того, как возникла эта проблема, Олкотт, встретив наполовину парализованного буддиста из Галле, почувствовал внутреннее внушение попробовать излечить больного с помощью месмеризма. Результат был потрясающим, так как паралитик вскоре смог подписать заявление, свидетельствующее о его излечении, рукой, которая была прежде совершенно парализована. Через несколько дней Олкотт оказался в окружении толпы больных просителей, и в течение многих лет, пока теософские адепты не посоветовали ему остановиться, чтобы сохранить свое здоровье, он продолжал использовать свою месмерическую силу, чтобы приносить облегчение людям, которым врачи были не в состоянии помочь.
Среди индуистов, привлечённых к Обществу, были два брамина исключительных способностей. Первым был Дамодар К. Маваланкар, который стал членом Общества в августе 1879 года. Дамодар был подобен Уильям К. Джаджу в своей верности Е.П.Б.. Общение с ней и изучение теософии совершили внезапную революцию в его жизни до такой степени, что это привело его к разрыву с ортодоксальной семьей браминов, хотя и не с его женой, которая понимала и поддерживала его в этом плане. Дамодар отдавал все свои силы служению теософскому делу, с утра допоздна трудясь ради Движения. В 1880 году он отказался от своего статуса в касте брахманов и объявил о своих действиях в статье, опубликованной в журнале «Теософ» под названием «Касты Индии». В этой статье Дамодар указывал на отсутствие братства вследствие всех кастовых различий и призывал своих братьев-индусов, последовав его примеру, отречься от пороков кастовой системы. Дамодар оставался неутомимым слугой Общества до тех пор, пока Е.П.Б. не уехала из Индии в последний раз.
Затем, через несколько месяцев, он исчез; говорили, что он уехал в Тибет по призыву теософских адептов.
Т. Субба Роу, также являвшийся брамином, был человеком выдающихся знаний и обладал большой философской утончённостью. Несмотря на сдержанность в отношениях с европейцами, как и почти всех индийских учёных, Субба Роу осознавал важность теософского движения, и какое-то время писал отличные статьи для журнала «Теософ». Он вступил в Общество в 1882 году, в то время как Е.П.Б. и Олкотт были в Мадрасе. Его талант, как рассказывает Олкотт в книге «Страницы старого дневника», был определяющим фактором обоих основателей создать штаб-квартиру Общества в Мадрасском президентстве. В 1883 году Субба Роу принял участие в споре, развернувшемся вокруг второго тома «Эзотерического буддизма» м-ра Синнетта. С одобрения Е.П.Б. он выпустил брошюру, в которой обсуждалась эта книга, в основном в её защиту, но с добавлением также некоторых исправлений, чтобы прикрыть определённые ошибки автора в объяснении оккультных догматов. То, что Субба Роу смог это сделать, само по себе свидетельствует о его большой учёности и, возможно, даже о его оккультном ученичестве. Самой известной его работой была серия публикаций под названием «Лекции по Бхагавад Гите», в которой раскрылось его мастерство знания восточной метафизики. Однако гордость брамина погубила его, и в 1887 году он начал спорить с мадам Блаватской о количестве «принципов» в человеческой конституции. Субба Роу был ведантистом и настаивал на брахманском разделении, в то время как Е.П.Б. придерживалась семеричной классификации трансгималайской «эзотерической школы архатов». Вследствие этой разницы Субба Роу отказался от сотрудничества с Е.П.Б.
Отношения «Арья Самадж» с Теософским обществом, первоначально установившиеся в то время, когда основатели Общества находились в Нью-Йорке, какое-то время продолжались в Индии почти на той же основе – на основе сочувствия и сотрудничества без какой-либо живой связи между двумя организациями. Олкотт и Е.П.Б. несколько раз встречались с Даянандом Сарасвати, опубликовали серию автобиографических статей Свами в «Теософе» и рассказывали о его открытых стычках с христианскими миссионерами. Однако в 1882 году лидер «Арья Самадж» выступил против Общества, обвинив его основателей в отказе ради буддизма от своей «веры» в интерпретацию природы божества, данную Свами. После этих нападок Олкотт напечатал противоречивые утверждения самого Даянанды Сарасвати в параллельных колонках в «Теософе», и дружескому союзу между двумя движениями пришёл конец. Ожесточенность Свами против теософов, казалось, была основана главным образом на том факте, что они не приняли его богословское учение, заимствованное из ортодоксального индуизма. Он также обвинял теософов в отказе от Вед и в том, что они не приносят никакой практической пользы Индии. Когда об этих обвинениях стало известно, многочисленные индусы прислали в «Теософ» письма, отмежевываясь от критики обиженного Свами и выражая глубокую благодарность Обществу за его труды от имени арийской философии. Однако по случаю смерти Даянанда в октябре 1883 года «Теософ» опубликовал трогательную статью, как дань памяти его жизни, которая была потрачена на решительные усилия по устранению суеверий, ставшие ассоциироваться с ведической религией. Сегодня в справочных материалах говорится о нём как о предшественнике современного индийского национализма, который помог сдержать разрушающее влияние европейской культуры на образованную молодежь Индии.
Интерес к оккультным феноменам, который должен был иметь более поздние последствия, обнаружился в 1883 году в связи с публикацией книги «Оккультный мир». Летом того же года лондонский журнал спиритуалистов «Свет» напечатал рецензию на эту книгу, в который от Генри Киддла, американского спиритуалиста, добивались письма с обвинением Гималайского учителя м-ра Синнетта в плагиате речи, произнесённой м-ром Киддлом в августе 1880 года в Лейк Плезанте, штат Нью-Йорк. В письме, адресованному журналу «Свет» Киддл воспроизвёл отрывки из своей речи для сравнения с выдержками из одного оккультного послания в качестве доказательства, подтверждающего его обвинение. Довольные этим очевидным доказательством обмана, спиритуалисты начали издавать торжествующие возгласы, стремясь дискредитировать «адептов» теософов. Сначала м-р Синнетт, и со временем Субба Роу написали для журнала «Теософ» подробный отчёт о том, что произошло. Англо-индийский член Общества генерал-майор Морган дал дополнительные подсказки, и, наконец, в четвёртом издании книги «Оккультный мир» м-р Синнетт напечатал подробное объяснение, предоставленное ему его адептом-корреспондентом. Всё это имело отношение к скрытому процессу оккультного осаждения, включая также несовершенное восприятие молодым чела, который служил личным секретарём у автора письма. В целом, инцидент с «Киддлом» служил хорошей проверкой для духовно мыслящих теософов, считают ли они адептов теософии и всю их деятельность совершенно непогрешимыми. Он также служил теоретическим обучением оккультному методу передачи мыслей и осаждению, используемому адептами, который, несомненно, многими расценивался как своего рода теософское «чудо». Теософы в целом были скорее озадачены, чем встревожены этим делом, и были полностью удовлетворены, когда узнали объяснение, данное в Приложении к «Оккультному миру». Теософы уже были знакомы со значительной частью философских учений, опубликованных в «Эзотерическом буддизме», который появился в 1883 году, а также на страницах «Теософа», и то, что авторам этого учения нужно было списывать у лектора-спиритуалиста, казалось абсолютно нереальным любому знающему члену Общества.
Со времени первой публикации «Оккультного мира» в июне 1881 года всё больше европейцев стали разыскивать мадам Блаватскую в Индии. Штаб-квартира Общества вскоре стала центром притяжения для всех тех, чьи интересы выходили за рамки общепринятого мышления. Помимо такого влияния теософских публикаций, мадам Блаватская, как секретарь по переписке Теософского общества, вела обширную переписку с исследователями во всех частях света. Хотя Олкотт и эгоцентричен в своих взглядах и чрезмерно болтлив в своей книге «Страницы старого дневника», нет сомнений в том, что оба основателя неустанно трудились на протяжении всех часов своего бодрствования для продвижения теософского дела. Некоторые посетители приезжали из простого любопытства, других влекло к Е.П.Б. внутреннее стремление узнать истину, и они, если могли, часто оставались, чтобы отдавать всё своё время и энергию делу. Таким образом, штаб-квартира всё больше превращалась в центр, где можно было найти добровольцев, каждый из которых помогал в соответствии со своими талантами и способностями.
Мадам Эмма Кулон, англичанка, которая подружилась с Е.П.Б. в Египте уже рано появилась на индийской сцене. В августе 1879 года она написала Е.П.Б. жалостливое письмо с Цейлона, где она и её муж оказались в затруднительном положении и без гроша в кармане. За Кулонами послали, и в 1880 году их устроили на работу при штаб-квартире в Бомбее, мадам Кулон помогала по хозяйству, м-р Кулон работал плотником и садовником. Этим двоим людям суждено было стать источником больших неприятностей для Е.П.Б. в последующие годы, поскольку, хотя они и дали клятву в качестве членов Общества, мадам Кулон была спиритуалисткой и фанатичной христианкой, а её муж был послушным орудием в её более позднем заговоре с целью отомстить за воображаемую несправедливость. Вздорный характер жены был источником частых ссор в теософском доме, что привело в 1881 году к уходу двух работников, которые сочли Кулонов невыносимыми товарищами. Однако Е.П.Б. терпеливо переносила их присутствие, памятуя об обязательствах, которые она взяла на себя в 1870 году в Каире, когда мадам Кулон взяла её к себе после ужасного кораблекрушения, в результате которого она временно осталась без личных вещей и денежных средств.
Когда Кулоны почувствовали, что их положение в Индии достаточно надёжно, и по мере того, как они познакомились с различными членами, посетителями и исследователями, они начали выражать неудовлетворенность своей относительно скромной участью. Вскоре мадам Кулон попыталась вымогать или выпрашивать деньги у богатых людей, заинтересованных в Обществе, особенно у местного принца Харисинджи Рупсинджи. Мадам Кулон нашёптывала истории о своих способностях и, особенно, о своей способности находить «спрятанные сокровища», иногда намекая, что способности мадам Блаватской исходят от «лукавого». Кулоны более или менее постоянно поддерживали связь с близлежащими заведениями миссионеров, и мадам Кулон, в частности, вела ожесточенные религиозные споры с постоянными членами Общества. Полковник Олкотт несколько раз привлекал её к ответственности за эти ненужные проблемы, но в целом Кулоны считались безобидными надоедливыми людьми. Из-за их бед к ним относились с состраданием, и известная всем признательность Е.П.Б. помогали теософам мириться с причиняемой ими надоедливостью и беспокойством.
Незадолго до отъезда Е.П.Б. и полковника Олькотта в Европу в феврале 1884 г. был назначен Совет, который отвечал за дела в штаб-квартире во время отсутствия основателей. Среди членов Совета были д-р Франц Гартман и м-р Сент-Джордж Лейн-Фокс, с которыми Кулоны вели почти постоянные споры. Они хотели вообще отказаться от Кулонов, но внимая мольбам мадам Кулон, Е.П.Б. разрешила этой паре остаться, и, чтобы максимально устранить источники разногласий, она дала Кулонам «права» заниматься хозяйством, нести ответственность за содержание помещения и содержать её апартаменты в порядке.
С отъездом Е.П.Б. и Олькотта Кулоны отказались подчиняться каким-либо приказам и инструкциям постоянных членов Совета; они препятствовали доступу в апартаменты Е.П.Б. и заявляли, что она предоставила им полный контроль над своим помещением и доверила ведение домашнего хозяйства. С другой стороны, члены Совета, жившие в штаб-квартире, совершенно не доверяющие Кулонам, относились к ним более или менее сурово и презрительно, общались с ними только письменно и отказывались питаться с ними или есть еду, предоставленную мадам Кулон. Её обвиняли в сумасбродстве и расточительности и, подозревая, что она лично извлекала выгоду из пользования внутренними денежными средствами, поэтому они приступили к проверке её ежедневных расходов. Тщеславные, чувствительные и мучимые своими обидами, как реальными, так и воображаемыми, Кулоны задумали двойную месть. Они писали Е.П.Б. о своих ошибках, заявляя о своей лояльности и невиновности в каких-либо проступках и выдвигая различные обвинения против членов Совета. В то же время члены Совета писали основателям, подробно рассказывая о действиях Кулонов и их нашептывании всяких измышлений по поводу добросовестности теософов и Е.П.Б. В то время как война обвинений и контробвинений велась по почте, можно не сомневаться в том, что Кулоны были заняты подготовкой к своему окончательному предательству, сооружая фальшивые двери и раздвижные панели в так называемой «оккультной комнате» в апартаментах Е.П.Б., чтобы были видны механические устройства, которые могли бы поддерживать обвинения в мошенничестве совершаемых в штаб-квартире феноменов. Кажется очевидным, что в это время Кулоны уже были в активном заговоре с миссионерами и тщательно следовали умным, но нехорошим инструкциям. Проявляя терпение к постоянным членам Совета, их письменным опровержениям и протестам, посылаемым Е.П.Б. и полковнику Олкотту, они выиграли время, необходимое для совершенствования обоснования своих последующих обвинений.
И Е.П.Б., и Олкотт писали Кулонам и Совету, пытаясь уладить ссору и призывая всех проявлять взаимное терпение и терпимость ради Общества и его дела. Попытка примирения потерпела неудачу, члены Совета вызвали Кулонов, чтобы те ответили на обвинения в недобросовестности, предательстве и распространении ложных слухов о Е.П.Б. и феноменах в штаб-квартире. Совет также обнаружил, что происходило в «оккультной комнате». Кулоны не подтвердили и не опровергли заявления, сделанные в нескольких письменных показаниях относительно их поведения, зачитанных им. Когда они отказались представить какие-либо доказательства своих утверждений, их исключили из Общества и приказали покинуть помещение. Затем в суде угрожали изгнать их, и во время спора Сент-Джордж Лейн-Фокс ударил м-ра Кулона, за что тот был арестован и содержался под стражей за нападение и избиение. Кулоны во время споров и переговоров выразили желание покинуть страну и отправиться в Америку, если им выплатят 3000 рупий и оплатят проезд. В этом им было отказано. Наконец, в конце мая 1884 года, с прямого одобрения Е.П.Б., к которой обратились и Кулоны, и члены Совета, и после того, как мадам Кулон пригрозила Е.П.Б. письмом, которое Франц Гартман назвал «письмом шантажа», Кулоны были вынуждены уйти.
Обиженная пара сразу же направилась к миссионерам, и их приняли с распростертыми объятиями. Им дали деньги и обеспечили их проживанием. В последующие три месяца был разработан план штурма, призванный раз и навсегда омрачить репутацию мадам Блаватской и, как следствие, разрушить Теософское общество. Цель Кулонов стала ясна, когда в сентябре 1884 года журнал «Christian College Magazine» начал публиковать ряд статей, содержащих письма, якобы написанные мадам Блаватской мадам Кулон. Очевидная цель публикации этих писем состояла в том, чтобы представить Е.П.Б. бессовестной аферисткой, а её феномены – махинациями.
Незамедлительным результатом публикации обвинений мадам Кулон в журнале «Christian College Magazine» стало негодование всех сторонников традиционных религий, как Индии, так и Англии, у которых были причины не любить склонность Теософского движения уничтожать любых идолов и которые опасались привлекательности недогматической теософии. Они старались извлечь из обвинений Кулонов всевозможную выгоду, разумеется, с возобновлением всех прежних и разоблачённых обвинений против мадам Блаватской, её учителей и Теософского общества. Христианские секты, спиритические публикации, ежедневная пресса, которая приветствовала любую сенсацию как «материал для статьи», все использовали «откровение» миссионерского журнала.
Когда новости о нападках достигли мадам Блаватской в Англии, она сразу же предприняла шаги для защиты доброго имени Общества, предложив полковнику Олькотту, что она должна уйти с поста секретаря по переписке. Из-за давления со стороны ведущих английских членов он отказался принять такое решение. Е.П.Б. тогда написала следующее письмо в лондонскую газету «Таймс», которое было опубликовано в октябре:
Уважаемый сэр,
Что касается предполагаемого разоблачения в Мадрасе позорного тайного заговора между мной и двумя людьми по имени Кулоны с целью ввести широкую публику в заблуждение оккультными феноменами, я должна сказать, что письма, якобы написанные мной, определенно не являются моими. Кое-где я узнаю предложения, взятые из моих старых заметок по разным вопросам, но они смешаны с вставками, которые полностью искажают их смысл. За этими исключениями все письма являются выдумкой. Изготовители, должно быть, были совершенно не осведомлены об индийских делах, поскольку они заставляют меня писать о «махарадже Лахора», в то время как каждый индийский школьник знает, что такого человека не существует.
Что касается предположения о том, что я пыталась способствовать финансовому процветанию Теософического общества с помощью оккультных феноменов, я заявляю, что никогда и ни коем образом не получала и не пыталась получить от кого-либо деньги ни для себя, ни для Общества любыми такими способами. Я бросаю вызов любому человеку откликнуться и доказать обратное. Деньги, которые я получила, были заработаны моей литературной деятельностью, и этот заработок, и то, что осталось от моего наследства по приезде в Индию, всё было посвящено Теософскому обществу. Сегодня я беднее, чем была, когда вместе с другими занималась основанием Общества.
                Ваша покорная слуга,
                Е. П. Блаватская
Газета «Pall Mall Gazette» 23 октября 1884 г. опубликовала длинное интервью с Е.П.Б., в котором она отрицала авторство писем, приписываемых ей Кулонами, привела факты недобросовестности Кулонов и обратила внимание на ещё один факт, что уже были доказана фальсификация двух писем, приписываемым Кулонами другим членам Общества.
Оба основатели немедленно стали готовиться к возвращению в Индию. Полковник Олькотт прибыл в штаб-квартиру в ноябре. Е.П.Б. сделала остановку в Египте, чтобы получить информацию о Кулонах, и приехала в Индию только в декабре. По прибытии её встретили и вручили ей Адрес, подписанный сотнями местных студентов христианского колледжа, выражавших свою благодарность за то, что она сделала для Индии, и отказываясь от какой-либо причастности или сочувствия к нападкам журнала «Christian College Magazine».
Съезд индийского отделения Общества собрался в штаб-квартире в конце декабря. С самого начала Е.П. Б. настаивала на том, чтобы привлечь к суду за клевету Кулонов и владельцев журнала «Christian College Magazine». Она заявляла, что будущее Общества, подлинность её учений были омрачены нападками на её репутацию, и если её доброе имя пострадает, то и Обществу, и теософии будет нанесён непоправимый вред. Она признавалась, что лично её ничего не беспокоит, но на самом деле яростное нападки были направлены против её деятельности, и она не могла быть отделена в общественном сознании от неё самой как её ведущего представителя. Уничтожить одно означало причинить катастрофический вред другому.
Полковник Олкотт был явно нерешителен. Его давняя личная дружба и общее спиритуалистическое прошлое с м-ром У. Стейнтоном Мозесом и м-ром К. К. Мэсси, которые оба считали, что Е.П.Б. был посредником как подлинных, так и ложных феноменов, несомненно, сильно повлияли на него. Он знал, что м-р Синнетт имел схожие с его собственными представления о натуре Е.П.Б. По возвращении в Индию он обнаружил, что А. О. Юм, бывший важный правительственный чиновник и после м-ра Синнетта, самый влиятельный друг Общества в Индии, заразился сомнениями и подозрениями и считал, что, хотя некоторые из феноменов Е.П.Б. были несомненно подлинными, другие же совершались в результате сговора с Кулонами. Олкотт также обнаружил, что наиболее видные индийские члены Общества, хотя и были готовы вежливо высказаться в пользу Е.П.Б., были абсолютно против судебных разбирательств, в которых религиозные взгляды и священные для них предметы публично обсуждались бы и анализировались адвокатами ответчиков в иностранном суде. Олкотту со всех сторон советовали учесть, что психические способности и законы могут быть доказаны только путём фактического совершения феноменов в суде, что запрещено как их религиозным воспитанием, так и правилами оккультизма. Другие настаивали на том, что приговор, даже если он будет вынесен, окажется бесполезным для мира, поскольку зло уже было совершено; те, кто считал феномены мошенничеством, всё равно будут так думать, осуждая или не осуждая; те, кто считал их подлинными, продолжали бы придерживаться этой точки зрения, если бы дело было закрыто, в то время как отрицательное решение суда навсегда заклеймило бы Е.П.Б. и уничтожило бы Общество без всякой надежды на возрождение.
Но Е.П.Б. решительно выступала за судебное преследование клеветников, заявив о своей невиновности. Учителя, говорила она, не потерпят нелояльности и неблагодарности, и что, на худой конец, теософам лучше потерпеть неудачу, сражаясь за то, что они считают истиной, чем продолжать жить, уклоняясь от проблем. Раздираемый страхами и сомнениями, полковник Олкотт выбрал, несомненно, единственно возможный путь. Он предложил компромисс, который фактически был предательством; он потребовал, чтобы Е.П.Б. передала дело Съезду и подчинилась его решению, пригрозив, если этого не будет сделано, то он и другие покинут Общество. Покинутая единственными друзьями, Е.П.Б. согласилась. Итак, Съезд назначил комитет, который единогласно принял решение:
«Решено – Письма, опубликованные в журнале «Christian College Magazine» под заголовком «Крах Кут Хуми», являются лишь предлогом для причинения вреда делу теософии. И поскольку эти письма непременно кажутся абсурдными тем, кто знаком с нашей философией и фактами, и поскольку те, кто не знаком с этими фактами, не могли бы изменить своего мнения, даже на основании судебного вердикта, вынесенного в пользу мадам Блаватской, следовательно, единодушное мнение комитета заключается в том, что мадам Блаватская не должна преследовать своих клеветников в суде».
Это заявление, единогласно принятое Съездом, было встречено индийской и сектантской прессой продолжительными насмешками. Подавляющее большинство публичных журналов и сообразительных обозревателей считали это решение молчаливым признанием теософами достоверности обвинений Кулонов.
Удар был почти смертельным для физического состояния Е.П.Б. В течение следующих трёх месяцев она редко поднималась с постели. В конце концов, к концу марта, уступив просьбам тех немногих, кто всё ещё оставался преданными ей, она стала готовиться покинуть Индию и отправиться в Европу. 21 марта она ещё раз подала в отставку с должности секретаря по переписке, завершив своё письмо следующими словами:
«Я посылаю вам, всем и каждому, и всем моим друзьям и сочувствующим мне, мое исполненное любви прощание. Если это будет моим последним словом, я умоляю всех вас, так как вы заботитесь о благополучии человечества и своей собственной карме, быть верными Обществу и не допускать, чтобы враг одолел его. По-братски всегда ваша – и в жизни, и в смерти.
Е. П. Блаватская».
Её отставка была принята Советом с чрезмерными комплиментами, в то время как трусливые действия Съезда и его комитета сопровождались бравурными словами.
Неспособность ближайших соратников Е.П.Б. в Индии оказать ей реальную поддержку, а не номинальную, обернулась катастрофой. К предвзятым и мстительным нападкам извне она привыкла, но от предательства изнутри, прикрытого словесной заботой, у неё не было защиты. Поведение Олкотта, Синнетта и индийских теософов поставило Общество в один ряд со всеми другими связанными соглашениями организациями, которые предпочитают сомнительную «респектабельность» опасностям принципиальной активной позиции. Е.П.Б. приехала в Индию, чтобы заложить основы жизнеспособного, несектантского движения, а теперь союзники, которых она там нашла, свели Общество до уровня робкой церковной организации, не желая подвергаться публичной проверке своих убеждений. Это было первое настоящее испытание Теософского общества. Были и другие.
Если бы требования теософского учения не были простым многословием, тогда люди, которые приняли высокие цели Общества, могли бы ожидать, что они достойно встретят испытания, с которыми рано или поздно придётся столкнуться каждому исследователю оккультизма. Им говорили, что оккультизм – это школа не только теории и метафизики, но и опыта. Оккультист должен доказать свою способность полностью полагаться на свои силы в любой ситуации. Он должен быть верен принципам до самого конца. Однако немногие из членов Теософского общества были способны распознать оккультные испытания в банальном обличье девятнадцатого века. Они полагали, что истинное посвящение должно совершаться в подземных криптах в соответствии с литературными традициями, и что испытания будут проходить согласно некоему ритуалу. Угроза потери общественного престижа, безжалостная обезличенность публичных насмешек, вульгарный смех и презрение невежественных масс – все это были драконы более страшные, чем те, которых должен был победить отважный герой прошлого. И теософы Индии, неспособные понять, что их слабость носила психический и духовный характер, потерпели неудачу, даже не осознавая, что произошло. То, что они бросили Е.П.Б., имело дальнейшие последствия, подготовив почву для других, ещё более разрушительных нападок на Теософское движение.

1. В буддизме 5 обетов для мирян – Прим. пер.