Триумф Олимпа

Он был самым крупным щенком в помете. И через год после появления на свет превратился в рослого, поджарого и пропорционально сложенного кобеля, его можно было назвать эталоном породы. Команды он усваивал не очень охотно, но основные худо-бедно запомнил. А вот когда перешли к ЗКС, дела пошли совсем плохо.
Вот говорят: как корабль назовешь, так он и поплывет. И Олимп, названный так, поскольку его заселение в новый дом совпало по времени с очередной Олимпиадой, похоже, в полной мере следовал этой истине. Он был величественен и спокоен, как олимпийское божество. Складывалось впечатление, что ровни себе он не видит ни в ком, и нигде. Он ни на кого не обращал сколько-нибудь серьезного внимания. Ни собаки, ни люди не интересовали его. Нет, в щенячьем возрасте пес иной раз играл с подобными себе на собачьей площадке, куда ходил с хозяйкой вырабатывать послушание, но немного возмужав перестал интересоваться другими собаками, и когда к нему подходил обнюхаться кто-нибудь из хвостатого племени, не проявлял ни дружелюбия, ни враждебности. Да и редко кто отваживался приближаться к такому здоровяку – предпочитали держаться в сторонке. А если какой ретивый и проявлял агрессию, Олимп щерил пасть, показывая недюжинные клыки, и негромко рычал. Этого корректного предупреждения всегда хватало. Участок дома, при котором он жил, пес тоже охранял своеобразно – он практически никогда не лаял, а если непрошенный посетитель вдруг заходил на территорию, Олимп просто молча вставал перед ним, и любой нарушитель сразу понимал, что очень и очень неправ. Но если хозяева успевали заверить стража, что это «свой», для чего всегда хватало одного этого слова, тот медленно, с неподражаемым достоинством отходил в сторону, и более не интересовался каким-то этим «своим».

И вот пришел в гости к Олимпу тренер и стал доставать пса различными провокациями, а хозяин с женой тщетно кричали в уши собаке: «Фас!», «Фас, Олимп! Возьми его!» И подталкивали его, и даже подпинывали, желая придать кобелю злостный импульс, но - тщетно. Тому было все, как сейчас выражаются – фиолетово. Кривляния человека, облаченного в защитный костюм, нисколько не возбуждали азиата, и даже плеть, доставшая плечо собаки, не разозлила его. Олимп с таким неподдельным удивлением посмотрел прямо в глаза дрессировщику, что тот заявил хозяевам:
- Все, с меня хватит. Бесполезно это. Собака ваша не поддается, нетипичный он у вас. Любите его просто, как большую болонку, он не охранник у вас, так алабаи себя не ведут. А жаль – такой красавец. Говорите, он и на собак не бросается?
- Да он ни собак, ни кошек и в упор не видит. Пацифист, едрена вошь, – ответил хозяин.
- Джентльмен он у нас, - поддержала хозяйка. – И ничего с этим, похоже, не сделаешь.
На собачьей выставке Олимп занял второе место, хотя был заметно лучше чемпиона, но выставки – это такая тонкая история, и, если вы не полностью погружены в тему, побед вашему песику не видать.
Незлобивость Олимпа позволяла хозяевам гулять с ним без особых предосторожностей – они выводили пса в неподалеку расположенный лесок, а жила семья на окраине районного города, отстегивали там поводок и позволяли псу свободно передвигаться в любом направлении, тем более что на зов он всегда приходил без больших задержек. Само собой, и азиату никто не мешал на прогулках – увидев рыже-белого симпатягу размером с упитанного теленка, любое живое существо предпочитало дистанцироваться от гиганта как можно скорее.

В тот день стоял хороший летний денек, было тихо и нежарко, застывшие как на полотне пейзажиста деревья под сенью голубого, без единого облачка неба располагали к спокойствию, еще более усиливая обычный философский настрой азиата. Олимп, побродив немного вокруг обрамляющих небольшую поляну кустиков, и обнюхав стволы близлежащих берез, блаженно растянулся на травке, очевидно намереваясь подремать, хозяйка, в этот раз служившая свитой кобелю, присела с книжкой на поваленное дерево.
Что это? Вроде крик отдаленный раздался? И тут же стих. Непонятно что-то. Да мало ли что в малолюдном месте бывает. Может, дети где-то расшумелись…
Однако Олимп вдруг тревожно поднял голову, потом резко вскочил, и не разбирая дороги, прямо через кусты ломанул куда-то в сторону! Только подлесок за ним трещал.
Вот вам и флегматик! Да какая муха его укусила?! Не заболел ли, часом? Хозяйка побежала за ним. Но разница в скорости оказалась слишком велика. Женщина быстро потеряла след своего питомца, и продолжала движение больше по наитию. Потому ей пришлось несколько попетлять по лесу, прежде чем она услышала - жуткое... рычание?! и, наконец, выскочила на пересечение двух троп, рядом с которым располагалась небольшая площадка с вытоптанной травой – место любителей шашлыков на природе, там и старое кострище имелось, и примитивный мангал из кирпичей стоял.
А в центре импровизированной зоны отдыха подобно статуе громовержца, изображающей вселенский гнев, стоял вздыбившийся Олимп, ужасный низкий рык периодически накрывал поляну, будто прогревался дизельный танковый движок, готовя смертоносную махину к атаке. Галина - так звали хозяйку Олимпа - сначала не узнала своего джентльмена-философа-добряка, и едва не лишилась сознания, выскочив прямо на оскаленную пасть с клыками-кинжалами, готовыми вспороть и искромсать отнюдь не сгустившийся вокруг воздух, а чью-то живую плоть. 
Нет, это сущее исчадье ада, а не их милая гигантская болонка, это какой-то смертный ужас во плоти!
Не сразу она рассмотрела трех простершихся на травке мужиков, они не лежали даже, а валялись, как старые тряпки, полностью утратив волю к сопротивлению, и, видимо, готовились к скорейшей транспортировке в мир иной. А чуть поодаль с лицом бледнее коры на соседней березе застыла как вкопанная молодая женщина с небольшой собачкой, забившейся ей под ноги.
Увидев столь живописную картину, и выдержав невольную паузу, Галина проглотила ком, перехвативший горло, и, плохо справляясь с голосом, спросила:
- Что? Что здесь происходит, Олимп? Олимп! Ты что?!
Но пес и не глянул на нее. Зато один из мужчин, наверное, самый храбрый, с искренним чувством отчаяния, сквозившем в срывающемся писклявом голосе попросил:
- Женщина, дорогая, милая, уберите зверя! Богом прошу! Сожрет!
Галина подошла к волкодаву, взяла его за ошейник и ее пронзило ощущение непреодолимой силы, шедшей от напряженной шеи собаки, силы настоящего беспощадного зверя. Да полно - их ли это собака?
Едва сдерживая сжавший сердце страх, она негромко сказала:
- Только не вставайте, не надо. Отползайте лучше, отползайте. Тихонько! Если что – я его не удержу! И не бегите потом. Тихо, все тихо!
Второй раз предлагать не пришлось. Мужики робко зашевелились и поползли между кустами и деревьями как те еще партизаны. Еще метров триста проползли невольные франтиреры, и только потом решились подняться на ноги и дать деру.
Но стоило только им покинуть поляну, как Олимп расслабился, даже зевнул, сел и превратился во всегдашнего философичного флегматика.
- Так что же здесь случилось? – спросила Галина, переведя дух.
- А он не тронет? Не тронет он нас? – ответила вопросом бледная дама. Голос ее заметно подрагивал от пережитого.
- Он? Думаю, нет. Он вообще никого никогда не трогает.
- Да-а-а?!
- А что здесь все-таки случилось?
И она узнала, что к молодой женщине привязались трое подвыпивших молодцев. Маленькая собачка их вовсе не смущала, негодяи нагло приступали к беззащитной жертве, и ждать от них можно было чего угодно. Один из них схватил ее за локти сзади, двое его дружков, ухмыляясь, потянулись к одежде. Вот тут она и вскрикнула. А через пару минут картина резко изменилась. Откуда-то принесся ломающий кусты тайфун, за доли секунды сбил всех негодяев на землю и не спуская с них глаз принялся периодически ужасно порыкивать в почти инфразвуковом диапазоне, будто читая нотацию хулиганам, но не банальным мерзавцам, а каким-то особым - способным воспринять и оценить всю красоту столь низких звуков, возможно - по его мнению, хулиганам-пришельцам.   
   
Да, такие нотации всегда хорошо запоминаются. И очень надолго.