Часть вторая

{ЕСЛИ ПАМЯТЬ - ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК, ТО В НЕМ НЕ ХВАТАЕТ МЕСТА}

    Логичнее всего было расспросить обо всем свою единственную родственницу, чем я, собственно, и занялась. Мисс Олсен, которая сама замужем никогда не была, поведала мне о том, что моя мать, бросив отца, сбежала из дома, когда я была старшеклассницей, а сутки спустя ее тело выловили из лимана. Отец, любивший свою нервную супругу, после ее загадочной кончины серьезно заболел, перенес множество операций и пережил маму на три года, проведя остаток своих дней в инвалидном кресле. Я же, с отличием окончив университет, пошла работать в фирму, которую основала тетя Лима и довольно быстро продвинулась по карьерной лестнице, в двадцать четыре года став заместителем директора.
    Мисс Олсен, у которой своих детей не было, планировала к шестидесяти годам уйти на покой, отдав мне свою долю акций, но я, внезапно сойдя с ума, уехала из Рио-де-Феврейро. Поскольку друзей у меня отродясь не было, и Эрика Джо Джонсон слыла бизнес-вумен, не имеющей даже намека на личную жизнь, мое странное исчезновение мисс Олсен насторожило, и она намеревалась уже идти в полицейский участок, когда я, позвлнив ей, сообщила, что влюблена и безумно счастлива, а через два месяца села в автомобиль, и, не справившись с управлением, разбилась,  грохнувшись в обрыв с серпантина.
    Моя интуиция молчала, поэтому я не могла быть уверена в том, что тетушка рассказала мне всю правду, однако не верить ей причин у меня не было, да и какой резон милой и доброжелательной мисс Олсен, считающей Эрику своей дочерью, лгать мне? Бесспорно, удивляли столь резкие перемены в моем поведении, и я была уверена на восемьдесят процентов, что Барт Митчелл и есть тот самый человек, из-за которого я лишилась рассудка и, бросив тетю Лиму и любимую работу, покинула родной город. Сию гипотезу мне надлежало проверить, поэтому, не ставя мисс Олсен в известность, я дождалась удобного случая и, побросав кое-какие вещи в спортивную сумку, отправилась на автовокзал и спустя полтора часа тряслась в душном автобусе, следующим до Нью-Моргкса с остановками в Кинкиннатисе и Айла-Бамме. Надеюсь, тетушка Лима не будет слишком обо мне беспокоиться. Невзирая на потерю памяти, я вроде как большая девочка и способна сама о себе позаботиться.
    Полупустой салон хорошо продувался: все форточки были открыты, а за окном отцветали магнолии. Стояла середина июня - самого дождливого месяца в расположенной близ экватора Южной Гомерике, и напоенный влагой воздух духоту только усугублял. Уткнувшись лбом о спинку стоящего впереди кресла, я пыталась напрячь свой мозг, вытащить из его недр самое сокровенное. Итак, мне известно, что я люблю дождливую погоду. Может ли это значить, что мисс Джонсон - маленхолик?..
    Перебирая ворох отрывочных, друг с другом никак не связанных знаний, мельтешащих в черепной коробке, я незаметно для себя погрузилась в некое подобие транса и очень четко увидела картинку из прошлого. Вот Эрика возвращается домой за полночь из командировки, и, наплевав на видящих десятый сон соседей, врубает на полную мощность музыкальный центр, стоящий в углу гостиной. Избавившись от слегка измятой одежды, девушка облачается в атласное кимоно золотистого цвета и, утопая в плюшевом диване, заходит на «Хейсбук» впервые за полгода. Данный сайт для нее сродни параллельной Вселенной, где разожравшиеся до силуэта клизмы тетки с залитыми лаком начесами фотографируются на фоне кустов камелий, ставят друг другу «лайки» и пишут восхитительные комментарии: «Ингрид / Хизер / Брианна, ты просто неотразима! Не женщина, а мечта!»
    Перекатившись на спину, Эрика отбрасывает от себя смартфон и, запрокинув голову, смеется что есть мочи, сраженная наповал ироничностью бытия, потому что со своим подтянутым вследствии умеренных физических нагрузок телом она не ощущает себя даже наполовину такой красивой, как сии ужасающие бабы, в которых с трудом можно различить черты бывших одноклассниц.
    Текущие из глаз Джонсон слезы струятся по искаженной злым оскалом физиономии, и девушка, подскочив, хватает стоящую в углу вазу, вышвыривает ее из окна и громко хохочет, наблюдая за тем, как предмет интерьера с невообразимым треском приземляется на крышу чьей-то машины, припаркованной у самого подъезда. Сигнализация сотрясает ночь неистовым визгом, а Эрика падает на колени, и колошматя по полу ладонями, хрипит, натужно кашляя, и я, являясь сторонним наблюдателем, не могу понять: она действительно веселится, или пытается таким образом выплеснуть свою боль?
    Придя в себя, я разминаю одеревеневшие плечи, стараясь отбросить прочь эти фальшивые воспоминания, не имеющие со мной ничего общего, потому что мне до безумия сложно признаться самой себе, что когда-то я была надменной стервой, жившей жалкой жизнью. То, что Эрика Джо Джонсон, на первый взгляд производящая впечатление особы, знающей себе цену, глубоко внутри являлась несчастной, мучимой одиночеством женщиной, сбивало меня с толку. Странные видения не желали отпускать, и я вновь оказываюсь in the world of my memories, только теперь не наблюдаю за собой со стороны, а являюсь уже непосредственной участницей событий.
    Меня словно бы зашвырнули в это тело извне, и я, ощущая себя неуютно оттого, что все произошло так внезапно, тем не менее продолжаю играть роль, не найдя в себе сил спорить с окружающей действительностью. Я переполнена коктейлем из недосыпа и усталости, а в новых ботинках так легко шагается по сырому асфальту. Ликуя, я любуюсь кренящимися в закат небесами, и кто-то невидимый невесомо поглаживает мое сердце. Хочется улыбаться, не обращая внимания на оборачивающихся в недоумении прохожих. Я безудержно скалюсь, провожая этот бездумно прожитый день, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: я невероятно счастлива. Редкие солнечные лучи пробиваются сквозь молочную дымку облаков, расшвыривая по тротуарам снопы золотистых искр, и я бреду в тени столетних кленов, то и дело попадая в ворох теплого света, сочащегося сквозь просветы в кроне деревьев. Мне было радостно оттого, что я впервые за всю свою сознательную жизнь ничего не сделала за сутки, упиваясь собственными мыслями, и все, доселе казавшееся незыблемым монолитом, линяет, как брошенная в тазик с отбеливателем пестрая футболка. Значение имеют лишь мои чувства. Он позволяет мне быть рядом, не отталкивает, а значит, у меня есть все шансы завоевать благосклонность мужчины, что снисходительно взирает на меня с высоты своего роста и лениво ухмыляется, наблюдая за моими очевидными до зубового скрежета попытками сблизиться с ним.
    Издав натужный хрип, я открываю подернутые пеленой мутной влаги eyes и судорожно копаюсь в рюкзаке в поисках носового платка. Не найдя его, промакиваю уголки глаз подолом юбки. Что ж, эта мисс Джонсон нравится мне гораздо больше. Молодая женщина, впервые полюбившая и не умеющая еще справляться с накалом страстей, кажется мне настоящей в отличие от картонажной злючки, которая работала сутки напролет и ненавидела окружающий мир, виня его во всех происходящих с ней бедах.
    Айла-Бамма встретила меня полуденным зноем и сухим ветром. Вывалившись из автобуса, я, изнемогая от жары, забежала в супермаркет, где приобрела себе соломенную шляпку, солнцезащитные очки и двухлитровую бутылку минеральной воды. Еле словив дрянной вай-фай возле помпезного ресторана, я отыскала четырехзвездочный отлель в историческом центре Нонтмюррея и заселилась в уютный номер, выходящий окнами на внутренний дворик, в центре которого журчал крошечный фонтанчик из нефрита. Заплатив за неделю вперед, я, послав администратору некое подобие улыбки, сунула пластиковую карточку со своими накоплениями в карман, радуясь тому, что выяснила код самостоятельно - им оказалась указанная в паспорте дата моего рождения.
    Аккуратно разложив свой нехитрый скарб по полочкам, я отправилась в душ, а когда вышла из ванной комнаты, то обнаружила сидящую на кресле девочку, с которой виделась в тот день, когда очнулась в морге. Я очень хорошо помнила, как от одного только прикосновения этой чародейки я почувствовала, что мое самочувствие значительно улучшается, и тем более я не могла забыть о ее обещании поговорить со мной о случившемся. Эта крошка, растворившаяся в воздухе, человеком не являлась, но я отдавала себе отчет в том, что смысла бояться нет, ибо если бы она вздумала навредить мне, то сделала бы это уже давно.
    Поздоровавшись со своей неожиданной гостьей, я удостоилась благосклонного кивка.
    - Приятно иметь дело с такими как ты, - прожурчала моя собеседница, протягивая ладонь для рукопожатия. - Меня зовут Камилла, и я побуду твоим куратором до тех пор, пока ты находишься в этом чуждом для тебя теперь мире.
    Не могу сказать, что пришла в ужас, когда выяснилось, что передо мной сидит девочка-смерть собственной персоной. Наверное, в глубине души я понимала, что умерла, и теперь, когда мне рассказали о том, что не для всех людей пришествие госпожи La Mort означает вечный сон, детали пазла, щелкнув, встали на свои места. Плохо слушающееся тело, почти отсутствующие рефлексы, повышенный болевой порог и переставшее биться сердце, - «звоночки», имевшие место быть, и которым я не придавала значения, не доверяя полностью своим ощущениям.
    Амнезия, просветила меня Камилла, носила чисто психологический характер, и чем быстрее я сломаю стену, которую воздвигла между собой и прошлым, тем быстрее смогу решить проблемы, которые держат меня на Эмбле и оказаться в Центре Притяжения.
    - Я могла бы пересказать тебе всю цепочку событий, - прощебетала, лучезарно улыбаясь, девочка-смерть. - Но так будет неинтересно, да и я сомневаюсь, что ты примешь на веру все мною сказанное. Тебе надлежит самостоятельно вспомнить, как ты умерла, смириться со своей кончиной и тогда я смогу забрать тебя отсюда.
    - А если я позжелаю остаться? - спросила я, и перед моим мысленным взором встало красивое лицо Барта Митчелла.
    - Этого не произойдет, - отрезала Камилла, уставившись в пространство над моей головой. - Если бы твое пребывание в мире живых затянулось на долгие годы, я была бы в курсе.
    Пререкаться с божеством в мои планы не входило, оттого я, потупившись, села на край кровати и стала рассматривать чернеющие на пепельной коже вены. Мое тело мертво, - в нем уже происходят необратимые процессы, а значит, времени у меня в обрез, и я сделала все правильно, вновь сбежав из Рио-де-Феврейро.
    - Ох, голова зудит, - поморщилась Камилла. - Пора обновлений, of course. Не хочешь составить мне компанию?
    Я, не раздумывая, соглашаюсь, и уже в следующий миг мы с моей визави стоим на покрытой валунами земле. Вокруг - ни души, и только густые клочья сизого тумана парят вокруг, скрывая нас от любопытных глаз. Волосы Камиллы внезапно оживают: утолщаясь, они покидают свое место и скользят вниз, змеями вгрызаясь в почву между камнями и почти мгновенно прорастают громадными деревьями. Минуло, наверное, минут пять, и вот мы уже стоим в самом центре густо усаженного соснами и елями леса, а на голове у моей патронессы вместо трепещущих на ветру локонов красуется короткий «ежик».
    - За пару месяцев они снова отрастут до своей обычной длины, - усмехается Камилла, запуская тоненькие пальцы в свою шевелюру. - Из-за этого я никогда не смогу обладать косой до пят, так что приходится время от времени использовать накладные пряди. Хоть я и не человек, мне хочется ставить эксперименты над своей внешностью, однако, увы, я обречена до скончания веков ходить со стрижкой «каре».
    - Почему это происходит? - поинтересовалась я и, поддавшись искушению, провела ладонью по шершавому стволу стоящего рядом дерева, убеждаясь в том, что оно - не мираж.
    - Я всегда любила растения больше, чем людей и животных, - понизила голос девочка. - Так что, когда матушка-смерть спросила, какой силой я желаю быть наделена, я попросила ее дать мне способность даровать жизнь флоре. Таким образом мой волосяной покров обновляется каждые два-три года, стремясь оказаться в земле, чтобы затем прорасти в виде деревьев или кустарников. Шевелюра - своего рода расплата за полученный дар. Как видишь, мои желания исполняются небезусловно, - даже мне, получая что-то, приходится отдавать нечто равное по ценности взамен. Поэтому, amigo, будь предельно осторожна со своими wishes. Зачастую они имеют свойства сбываться совсем не так, как нам того хочется. Ты просила любви, ты ее получила, и в итоге именно она повела тебя по пути саморазрушения. В том, что ты умерла, виновата, в первую очередь, ты сама, а не твой ненаглядный Барт Митчелл.
    - Я и не думала обвинять его, - замахала руками я.
    - На подсознательном уровне ты считаешь, что именно он - причина всего, что с тобой происходит, - пожала плечами Камилла. - Гоменнасай, коль это прозвучало слишком резко. Все-таки мне трудно понять тягу людей к самообману.
    Мир вокруг начал стремительно меняться, теряя свои очертания. Девочка-смерть, прощаясь, помахала мне рукой, и, моргнув, я вновь очутилась в номере отеля, облаченная в изрядно застиранный махровый халат. Стянув с головы закрученное в тюрбан полотенце, я вытащила из косметички бутылек сухого масла и нанесла его на кончики волос, после чего расчесалась, переоделась в спортивный костюм и легла на кровать. Посланнице Смерти незачем вводить меня в заблуждение, - она явно не из тех, кто любит неуместные шуточки. Стало быть, тот факт, что я считаю Барта виновным в своей гибели, скрыт в самых дальних уголках моего подсознания?
    Поставив телефон на зарядку, я задернула занавески и включила кондиционер. Часы показывали половину пятого, и солнце еще парило высоко в небе, однако я, утомившись путешествием и непростым разговором с Камиллой, адски устала и решила залечь в спячку до следующего вечера. Завтра я должна быть бодрой и веселой, ведь мне предстоит отыскать свою любовь, чтобы сказать ей «goodbye».