Часть четвертая

{ПОЗВОЛЬ ОСТАТЬСЯ МНЕ С ТОБОЙ НАВСЕГДА}

    Проснувшись оттого, что кто-то теребил меня за плечи, я с трудом разлепила налившиеся свинцом веки и встретилась глазами с Бартом, встревоженно склонившимся надо мной. Вздохнув с облегчением, он робко кашлянул и попытался оправдаться:
    - Ты не дышала, и я подумал, что…
    - Я же обещала остаться, - успокоила я парня. - Я здесь, чтобы попрощаться и пробуду с тобой до тех пор, пока не выполню эту миссию.
    - А потом? - Митчелл присел у меня в ногах. - Ты не можешь задержаться хотя бы на несколько месяцев?
    - У нас остался только этот день, - ответила я, стараясь звучать непоколебимо. - Вечером меня уже не будет в твоем мире.
    - Так скоро, - понурился Барт, сомкнув большой и указательный пальцы вокруг моей лодыжки. Я уже не могла ощутить его прикосновений, - моя кожа утратила чувствительность. Это так странно: видеть, как любимый человек прикасается к тебе, и не испытывать душевного трепета, словно вместе с окоченевшим телом толстым слоем инея покрылась и моя неугасающая сущность, которую сторожит девочка-смерть.
    Минуты две Митчелл поглаживал мои колени, после чего заявил, что должен отлучиться на пару часов для того, чтобы попросить своего работодателя дать ему выходной. Я заверила молодого человека в том, что по возвращении он застанет меня в своем доме. Пока Барт блился и принимал душ, я поджарила на сковороде кусочки хлеба и, не ощущая вкуса, выпила кастворимый кофе с молоком. Жуя приготовленные мною тосты, Митчелл переоделся, потом, обняв, поцеловал меня в лоб, после чего скрылся из виду, а я села на крыльцо, подставив лицо лучам восходящего солнца. Я так и не удосужилась спросить Камиллу о том, что случится с моим телом, когда я его оставлю. Будет ли оно брошено на Эмбле подобно пустому сосуду, или же канет в небытие вслед за моей энергией, которую заточат в Центре Притяжения? Может, имеет смысл попросить мою патронессу избавиться от физической оболочки мисс Джонсон, чтобы у Митчелла не возникло неприятностей. Кто знает, вдруг, тетя Лима решит обвинить молодого человека в убийстве своей племянницы, и мой хладный трупик в лачуге Барта может натолкнуть полицию на мысль, что я была убита собственным любовником. Очень надеюсь, что девочка-смерть не откажется выполнить последнюю просьбу и поможет мне уберечь бедного парня от крупных неприятностей.
    - Милочка, - окликнули меня, и я, вздрогнув от неожиданности, повернула голову на звуки шагов. Шаркая кроксами, ко мне приближалась пожилая особа в цветастой панаме на голове. Несколько седых прядей падали на морщинистое лицо, похожее на печеное яблоко. - Барт дома?
    - Скоро будет, - отозвалась я. - Что-нибудь передать?..
    - Я соседка его, из сорок пятого дома, - пояснила неожиданная гостья. - Принесла кусочек грибного пирога. Мальчонка в последнее время совсем исхудал, смотреть на него больно…
    Миссис Трумэн оказалась дамой словоохотливой и я, задав несколько наводящих вопросов, смогла выведать у нее некоторые детали. Оказалось, что соседка Барта была знакома с Эрикой Джо Джонсон, которая несколько недель прожила в этом доме, однако во мне бывшую девушку Митчелла она не признала, учитывая броский макияж и буйные кудри розового цвета, венчающие мою головушку. Пожилая женщина считала, что парень тяжело переживает расставание с Эрикой. Несмотря на то, что старушка беспокоилась за своего соседа, о том, что его возлюбленная умерла, Барт ей не рассказал.
    Бесхитростная миссис Трумэн, считая меня новой пассией Митчелла, сев на нижнюю ступеньку, приняла из моих рук стакан с холодным чаем и выложила почти всю подноготную своего соседа: мать Барта уехала в Аодалию на заработки и сгинула без следа, а отец уже пять лет находится в состоянии овоща, и чтобы оплачивать больничные счета, Барт работает мальчиком по вызову, ибо это единственная работа, за которую человеку без высшего образования платят неплохие деньги.
    Тепло распрощавшись с болтливой дамочкой, я зашла в дом, поставила завернутый в полотенце кусок грибного пирога на стол и, почувствовав как горло сжимается от спазмов, поняла, что слегка раздосадована. Жизнь Митчелла и без того не рафинад, а тут еще я свалилась на голову молодого человека со своими проблемами. И уже не имеет значения, была ли в курсе Эрика, как именно зарабатывает на жизнь ее парень, потому что мне было все равно, что мой (теперь уже бывший) бойфренд за деньги спит с богатыми женщинами, падкими на мускулистые тела жаждущих легких денег мужчин. По отношению к Барту я испытывала только сочувствие и безграничную симпатию, которая, как мне кажется, не померкнет даже если я узнаю, что он придушил меня собственными руками. Я знала совершенно точно: этот отчаявшийся, хлебнувший горя мальчишка не причинил мне никакого вреда, - если бы он был плохим человеком, циничная Эрика Джонсон не открыла бы ему сердце. Своим чувствам я доверяла, ведь интуиция - сильнейшее оружие любой женщины.
    «Я лишу тебя наследства! - визжит стоящая на пороге дома Митчелла мисс Олсен. - Ни за что не позволю тебе встречаться с этим сучонком! Твоя мать в гробу перевернется, если узнает, с кем ее дочурка хочет связать себя узами брака. Свадьбы не будет, так и знай! Я своего благословения не дам!»
    «Да плевать мне на твои денежки! - в гневе топает ногой Эрика. - Я их с собой в могилу не унесу. Единственное, что имеет смысл - это счастливые воспоминания, которые, несомненно согреют меня, когда я буду находиться на смертном одре. Умирая, я буду думать о Барте, а не о том, сколько бабла заработала, вкалывая с остервенелостью бессмертного пони!»
    Сей эпизод, внезапно всплывший на поверхность из мутных глубин моей памяти я прожила так отчетливо, что могла с уверенностью сказать: эту точку зрения госпожи Джонсон из прошлого я разделяю целиком и полностью. Конечно, мисс Олсен по-своему права, - слепая, всепоглощающая и безрассудная любовь не прокормит ни меня, ни Митчелла, однако мы живем не ради материальных благ. Куда более важны духовные ценности, и величайшим сокровищем является, конечно же, amor. В конце концов, я осталась здесь post mortem из-за Барта, и то, что мои к нему чувства были сильны, является фактом, не требующим лично для меня никаких доказательств.
    Не в состоянии усидеть на месте, я отыскала в кладовке швабру и, намотав на нее половую тряпку, принялась за уборку. Мне было необходимо заняться физическим трудом, пока полученная информация не разложится по полочкам. Через двадцать минут, когда пол влажно поблескивал, освещаемый стремящимся к высшей точке светилом, калитка протяжно скрипнула, и узрев фигуру Митчелла, я, не в состоянии сдержать порыв, бросилась к нему навстречу и, подпрыгнув, обняла парня за шею. Барт с трепетом заключает меня в свои объятия, после чего отстраняется и, покрываясь румянцем от смущения, протянул мне пышный букет.
    - Ты говорила, что тебе никогда не дарили цветов, - сказал он. - Как ты знаешь, срок цветения июльского ландыша очень недолог, и поэтому его красота очаровательна в своей скоротечности.
    - Спасибо тебе, - прошептала я, прижимая драгоценное подношение к груди. - Я очень счастлива.
    - Не говори так, - посерьезнел молодой человек, оступая от меня на два шага. - Если бы ты помнила все, то бы не была столь снисходительна. Пусть косвенно, но я причастен к твоей смерти, и если тебе станет легче, хочу заверить, что остаток своей жизни я буду терзаться мыслями о том, как у нас все могло получиться, если бы не ошибки, из-за которых все пошло наперекосяк.
    Я решила утаить от Митчелла разговор с соседкой, поэтому, изобразив на лице нечто вроде недоумения, я, радуясь возможности соскочить с неприятной для нас обоих темы, выпалила:
    - Заходила какая-то дамочка, принесла тебе еду. Это, случайно, не твоя родственница?
    - Нет, - не заподозрив подвоха, Барт устало потер пальцами переносицу. - Должно быть, миссис Трумэн, моя соседка.
    Пока Митчелл нарезал салат, я накрыла на стол, думая о том, какие слова следует сказать парню, чтобы он перестал заниматься самоуничтожением. Все мы совершаем ошибки, и не всегда, к сожалению, их можно исправить. Нужно уметь идти дальше, несмотря на то, что хочется предаться унынию и бездействовать, но ведь смысл жизни не заключен в конкретом человеке, - это, на мой взгляд, заблуждение, присущее всем живым людям. Мы вольны выстраивать приоритеты, и только умерев, я поняла: la vie est belle во всех ее проявлениях. Она порой немыслимо жестока, но если взгляднуть на нее под верным углом и не строить из себя fucking drama queen, а просто наслаждаться моментами бытия, не придавая сакрального значения горестям, через которые нам доводится перешагивать, можно испытать всепоглощающую радость, желая, раскинув руки, обнять this funny little world, принимая его таким, какой он есть, со всеми его достоинствами и недостатками. Все это я высказала Барту во время полуденной трапезы, заслужив изумленную улыбку в свой адрес.
    - Ты очень изменилась, - пророкотал Митчелл, откладывая в сторону вилку. - Эрика, которую я знал, была импульсивной, истеричной, грубой, злопамятной и высокомерной. Признаться, мое первое впечатление о тебе было отрицательным. И даже узнав тебя поближе, я долгое время считал тебя брезгливой старой девой с отвратительным характером, которая даже не осознавала того, насколько неуклюжими выглядели твои попытки сблизиться со мной. Ты не умела выражать свои чувства, и я далеко не сразу понял, что нравлюсь тебе. Вместо того, чтобы смотреть на меня с восхищением, как это делали миллионы девушек, ты злилась, бросала на меня полные презрения взгляды, и, кажется, корила себя за то, что влюбилась парня, который, по мнению окружающего тебя общества, не годился в подметки блистательной Эрике Джонсон. Мне было интересно наблюдать за перепадами твоего настроения. Мы так часто ссорились, что можно по пальцам пересчитать дни, когда мы вели себя как среднестатистическая парочка. Все перестало быть шуткой в тот момент, когда ты, оставив свою прежнюю жизнь, приехала ко мне, сказав, что хочешь начать все с чистого листа. Ты заявилась сюда босиком, не взяв никаких вещей, и мне пришлось вытаскивать из антресолей старые вещи своей матери, которые были тебе безбожно велики…
    Взгляд Барта затуманился, и я, не желая спугнуть это его настроение, сидела напротив него с прямой спиной, боясь пошевелиться. Мне по-прежнему было сложно ассоциировать себя с хамоватой мисс Джонсон из прошлого, но если учесть, что Митчелл - первый парень, к которому я испытала влечение сексуального характера, то становится понятно: зачерствевшая Эрика, посвятившая всю себя работе и не знающая о том, как девушке следует вести себя в обществе молодых людей, просто не умела иначе. Подобно маленькой капризной девчонке она справлялась с нахлынувшей на нее лавиной of feelings как считала нужным. Жаль, что моя любовь не была взаимной, и тем более обидно, что наша с Бартом love story закончится, толком не начавшись.
    Я видела, что небезразлична ему теперь, но, увы и ах, себе я нынче не хозяйка, и между нами разверзлась еще большая пропасть, нежели гребаное социальное неравенство. Я теперь принадлежу к world of death, а Барт находится на другом берегу, и я очень хочу верить в то, что он сумеет оправиться после моего ухода. В конце концов, мне была предоставлена возможность поговорить с ним откровенно, в последний раз коснуться его бесчисленных шрамов, многие из которых наверняка оставлены мной, убедить парня в том, что я не держу на него зла. Наверное, мне не нужно знать, почему я решила порвать с Митчеллом. Будет лучше, если причина нашего сумбурного расставания останется для меня загадкой. Хочу уйти красиво - без сожалений, с легкой улыбкой на устах.
    Мужчина, тяжело вздохнув, вознамерился начать рассказ о том дне, когда я бросила его и поспешно уехала в Рио, сев за руль своего кабриолета, однако я, поднявшись со своего табурета, подошла к Барту и, протянув руку, дождалась, когда он, неуверенно переплетя свои пальцы с моими, замолкнет и встанет тоже. Приподнявшись на носочки, я обхватываю ладонью другой руки его шею и, заставив Митчелла слегка наклониться, касаюсь губами его губ, даря невинный, полный печальной нежности поцелуй. Затем мы, обнявшись, ложимся на диван, и я, прикрыв глаза, прикладываю щеку к его груди и слушаю мерно стучащее сердце моего мальчика, отсчитывающее по своим, чрезвычайно быстрым меркам последние моменты нашего совместного времяпрепровождения.
    В наступивших сумерках, убедившись, что Барт крепко спит, я укрыла его сложенным вдвое пледом, вывела фломастером на дверце старого холодильника «te amo» и навсегда покинула этот гостеприимный дом, запрещая себе оборачиваться, бросая на унылое жилище Митчелла полный горечи взгляд. Мне хотелось призвать к себе девочку-смерть, с воем броситься ей в ноги, упрашивая дать мне еще один шанс на счастливую жизнь. Я не желала оставлять Барта вот так, но мне следовало смириться с существующим порядком вещей. Смерть необратима, и даже если Камилла захочет помочь, с моей стороны будет неслыханной наглостью просить о таком саму богиню смерти.
    Лиловой вспышкой перед глазами вспыхнули обрывочные кадры воспоминаний: вот Эрика узнает о том, что ее бойфренду нужны средства для поддержания жизни тяжелобольного отца. Судя по гримасе, перекроившей ее хорошенькое личико, она ощущает себя преданной и считает, что Барт встречается с ней, втайне рассчитывая на то, что она оплатит дорогостоящую операцию, которая сможет поставить на ноги Митчелла-старшего. Придя в бешенство, девушка кричит, зажав ладонями уши, швыряет в стену тарелки и чашки, а после, запрыгнув в роскошную тачку, трогается с места, решив забыть корыстного парня как страшный сон. Утратившая способность трезво мыслить, Эрика не подумала о том, что ее суждения могут быть ошибочны, и Барт, скорее всего, не примет от нее денег, вздумай она ему их предложить. Эта идиотка не стала дожидаться Митчелла, она выехала за пределы Айла-Баммы, не сказав ему ни слова, упрямо игнорируя разрывающийся от непрекращающихся звонков смартфон. Я отчетливо вижу дорожки измазанных тушью слез, вижу жестокость, мерцающую в глазах сидящей за рулем гарпии, когда она, летя на неимоверной скорости по серпантину, зло улыбается и вдруг выкручивает руль в сторону, позволяя автомобилю пробить металлическое ограждение, и, на долю секунды зависнув над пропастью, грохоча, рухнуть вниз.