Рождество Твое, Христе Боже наш

 
Для каждой темы есть свой сезон, но о том, как мы Христа славили, можно, по-моему, рассказывать круглый год. А славили мы его тогда, когда шла третья зима Великой Отечественной войны. И было нам по восемь лет.

В те времена официально не разрешалось праздновать религиозные праздники. Да разве их запретишь? После революции прошло всего двадцать пять лет. Те, кто родился до нее, были в расцвете сил, все крещеные и набожные. Матери моей было тридцать семь лет, отцу – тридцать восемь. В детстве они учились в церковно-приходской школе, мать окончила один класс, а отец был грамотным - окончил все четыре класса! Там и Закон Божий изучали. И как Христа славить отлично знали. И слова эти передавали из уст в уста. Я тоже запомнил их по пересказу мамы. Почти все слова были непонятными, но…  как слышится.

Наша сибирская деревня Красный Яр на Алтае была довольно молодой. Она образовалась от выселок из более старого села Кашино. В селе была церковь, а в нашей деревне ее не было. Народившихся детей возили крестить в Кашино. Родился я в тридцать пятом году сразу колхозником. В колхозе уже была парторганизация, и отец мой был членом партии. Мама же была глубоко верующей. Но в семье был компромисс: в красном углу висела икона Иисуса Христа и теплилась лампада. Но крестить меня отец запрещал. Бабушка сделала это тайно.

Отмечать религиозные праздники не поощрялось, но никто и не контролировал, не запрещал строго настрого. Теперь же, когда все  взрослые мужчины были на войне, а в селе остались только женщины, дети да старики, к Рождеству готовились в каждом доме, насколько позволяли материальные возможности.

Мои ровесники тоже разучили слова со своими мамами. Нам рассказали, что  славить Христа нужно рано утром, когда еще темно. Поэтому еще задолго до рассвета мы собрались у меня дома - пятеро ребят с нашей короткой улицы из семи домов.
 
Наконец, мы отправились в поход – Христа славить! Вышли на улицу и остановились, осваиваясь. Какой чистый морозный воздух! Небо усеяно крупными яркими звездами. Половинка луны опустилась к горизонту. На востоке небо чуть светлее, чем на западе. Из-за белизны снега кажется, что светло, все видно.

Долго любоваться красотой зимнего пейзажа было холодно. Мы пошли в дом ближайших соседей. Ввалились в теплую квартиру вместе с клубами морозного воздуха. Стали молча у порога, не зная, с чего начать. Посмотреть бы мне сейчас на тех нас! На одних из нас фуфайки, в которых взрослые ходят на работу в колхоз. На других пальтишки не по росту. Шапки мы сорвали с головы и держим в руках. Столпились у порога и молчим. Тетка Сидоровна, хлопотавшая у печи, внимательно посмотрела на нас.

- Ну, что молчите? Зачем пришли?
- Христа славить.
- Тогда славьте!

Мы переглянулись. Я начал первым:  «Рождество твое Христибоже». Ребята нестройно подхватили, кто в лес, кто по дрова: «Нас восьмиямиро и свет разума. Деводне присущему причастно. И тебя видим с высоты востока! Господи слава тебе!» И замолчали. Слова все вылетели из головы. Надо было потренироваться. Но мы об этом не знали и не задумывались. Хора из нас не получилось.

- И это все? – разочарованно спросила тетушка Сидоровна. – Вот вам за это.

Она брала из миски горячие пирожки и подавала каждому. Мы поблагодарили и вышли на мороз. Пирожки были теплые, с картошечкой, мы их тут же съели. Пропустили два дома и зашли в третий. Морозный туманный воздух ворвался вместе с нами, рванулся в комнату, приобретая по ходу прозрачность. Мы сдернули шапки, перекрестились.

- Христа славить пришли? – весело встретила нас тетка Юношева. – Очень даже хорошо!

Она подошла к нам вплотную и стала щупать нас сзади. Нам было так неуютно от этого. Выполнив что-то задуманное, она отошла к столу и скомандовала:

- Славьте Христа!

Мы опять затянули свои непонятные слова, теперь чуть стройнее. Когда допели, женщина вручила каждому по сырчику. Это творог с сахаром, сбитый, как куриное яйцо, и выставленный на мороз. Мы их тоже съели. Удивительно вкусные. Никакие мороженые с ними, военными сырчиками, не могли сравниться! А дальше идти раздумали. Очень нам не понравилось, как нас щупали. Ворожила она, что ли? Дома над нами посмеялись и разъяснили, что это обряд такой: чтобы курицы раньше нестись начали.   

На следующий год славить Христа мы уже не пошли. Если в минувшее Рождество у людей еще оставались довоенные запасы муки, то к третьему году войны колхоз почти все зерно вывез государству, а колхозникам досталось по мешку-другому. Нужда вселилась в наши дома. Семьи перешли на картошку, избытка которой тоже не было.

Вспоминаю иногда тот поход, когда мы Христа славили. И долго мне хотелось узнать настоящие слова, так сказать, канонические. Что в них говорится? И вот однажды после долгой разлуки посетил я младшую сестру, которая неожиданно для меня стала глубоко верующим человеком. Она посещала церковь, ездила и ходила по монастырям. И обзавелась религиозной литературой. Естественно, я стал жадно читать, выискивая слова  на прославление Рождества Христова. Нашел в двух книгах разные тексты, но в нашем напеве они были соединены вместе и звучали ужасно искаженными.  Вот я и привожу их для тех, кто заинтересуется.

«Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия, мирови свет разума, в нем бо звездам служащии звездою учахся Тебе кланятися, Солнцу правды, и тебе ведати с высоты Востока. Господи, слава Тебе!»
«Дева днесь Присущественного рождает, и земля вертеп Неприступному приносит; Ангелы с пастырьми словословят, волхви же со звездою путешествуют; нас бо ради родиса Отроча млада, превечный Бог.
          С праздником!»

Вот русский перевод (Википедия):
«Рождество Твое, Христе Боже наш, озарило мир светом знания, ибо через него звездам служащие звездою были научаемы Тебе поклоняться, Солнцу правды, и знать Тебя, с высоты Восходящее Светило. Господи, слава Тебе!»
« Ныне Дева рождает Того, Кто превыше всего созданного, и земля представляет пещеру Неприступному; Ангелы с пастырями славословят, мудрецы со звездою путешествуют: ибо для нас родился Младенец юный, предвечный Бог».

Мы больше не ходили Христа славить, так как взрослели, становились пионерами, комсомольцами. А после войны оставшиеся в живых фронтовики ходили друг к другу славить Христа. Им подавали либо рюмку самогонки или стакан бражки. Бывало, нахристосоется кто-нибудь так, что еле на ногах держится. Идет по селу, всем улыбается, разомлевший. И крещенский мороз ему не страшен! И никто его, фронтовика, не осуждает. Понимают: радуется человек, что домой вернулся живым, ведь половину мужиков война выкосила.

Далеко от родного села буду встречать я очередное Рождество Христово. Даст Бог – не последнее. Сын с женой, внуки не понимают, какой это праздник. А я воспринимаю его как вековую традицию, как один из значительных христианских праздников. Когда-то же я был крещен в церкви, в книге регистрации есть запись об этом. Рожден в христианской стране. И религиозные праздники – тоже мои праздники. С праздником вас, мои читатели!