И храмы, и пещеры, и писаницы...

Друзья!

Современные варвары- дикие туристы! Они прутся в самые отдалённые места и там пакостят, оставляя мусор,разрисовывая скалы, вырубая деревья на костры и т.д.
В опасности оказались и  уральские наскальные рисунки- писаницы,сделанные ещё тысячи лет назад древними людьми
Отступление.

"На Среднем Урале сохранилось много наскальных рисунков - писаниц, которые дошли до нас сквозь тысячелетия. Это свидетельства древней культуры, которая несет в себе массу тайн и загадок. Съёмочная группа Свердловской областной общественной организации «Культурное просвещение» отправилась в экспедицию по верхнему течению реки Реж, чтобы запечатлеть древние рисунки.  На двух катамаранах в течение  пяти дней съёмочная группа прошла около 80 километров. В ходе экспедиции были сняты писаницы на Шайтан-камне, Бородинские писаницы и памятник природы Адуйский камень. Главными экспертами фильма стали руководитель комиссии по этнографии и исторической географии Свердловского отделения Русского географического общества Алексей Слепухин и действительный член Русского географического общества Наталья Бердюгина, которые занимаются изучением писаниц 17 лет.
Главный мотив, который побудил авторов фильма отправиться в путешествие – желание рассказать об удивительном культурном наследии Урала и привлечь внимание к проблеме сохранения писаниц, которые туристы по незнанию часто зарисовывают современными надписями, а также уничтожают копотью от костров.
Кроме экспедиции по верховьям Режа в фильм вошел материал, снятый во время экспедиции участников «Школы юного туриста» к Исаковской писанице, расположенной в среднем течении реки Реж. А заключительный эпизод фильма был снят на фестивале «Искусство древних людей», где юные художники и граффитисты переосмыслив древние рисунки, создали по их мотивам собственные произведения на территории этнопарка «Земля предков».
Фильм «Уральские писаницы. Экспедиция по реке Реж» уже второй, посвященный древним наскальным рисункам, снятый командой «Культурного просвещения». Премьера первого фильма «Земной пояс. Уральские писаницы» состоялась в январе 2021 года и рассказывала о шести живописных местах в Свердловской и Челябинской области, где можно увидеть писаницы".https://uraloved.ru/

Да,искусство  древних наших предков таит много загадок. Например, чем и как делались рисунки на скааах?  И зачем?
"...Все нарисованные фигуры можно объединить в четыре большие группы: животные, человекообразные существа, различные геометрические изображения или знаки и, наконец, неопределенные изобразительные мотивы. Конечно, это самый общий уровень классификации рисунков, и группы включают достаточно разнородные воспроизведения. Скажем, группа животных состоит из рисунков зверей и птиц. А вот рыбы или насекомые в репертуаре наскальных образов практически не отмечены или спорны.
Почти все фигуры птиц и зверей выполнены в профиль: вероятно, так легче было показать наиболее характерные черты того или иного вида. Изображения выполнялись по-разному: силуэтом, когда туловище полностью заливалось краской; контуром, то есть когда корпус обводился одной линией, и в так называемом «скелетном», или «рентгеновском», стиле, подразумевающем показ ребер и/или жизненно важных органов живых существ — сердца, печени, легких. Как правило, образы создавались красочной линией шириной 1-1,5 см. Напрашивается вывод, что рисунки выполнялись просто пальцем. Но известны и широкие полосы: до 4-5 см, которые, может быть, наносились каким-то инструментом — щепой или кистью".
...Что ж, древние уральцы не только добывали мамонтов, но и жили особой духовной жизнью, осознанно запечатлевая  на века увиденное и прочувствованное.

Вл.Назаров
************
1.Копейско-Зауральская пещера

В окрестностях популярной пещеры Казачий Стан есть и много других пещер, однако они куда менее доступны. На протяжении многих лет их изучает спелеоархеолог Владимир Иванович Юрин. Среди них пещеры Школьная, Долгожданная, Меандровая, Барсучий ход и другие. Спуститься в некоторые из них можно только по верёвке, нужно ползти по узким ходам.

После Казачьего Стана наиболее интересна пещера Копейско-Зауральская. Она находится примерно в 200-300 м. Двойное название объясняется тем, что сначала тут было две погребённые пещеры, которые по мере раскопок ходов под руководством В.И. Юрина удалось соединить. 
По данным на конец 2021 года, пещера уже имеет протяжённость ходов 274 м. В настоящее время Копейско-Зауральская пещера считается самой протяжённой в Увельском районе (ранее таковой была пещера Казачий Стан) и второй на территории степной и лесостепной зон Челябинской области (после пещеры Южная в Агаповском районе). И это благодаря стараниям В.И. Юрина. Работы по удлинению пещеры под его руководством ведутся ежегодно с 1999 года. И в ней ещё есть, что покопать – имеется 19 погребённых ходов-продолжений. Юрин будет рад добровольцам. 
Пещера длинная, но в ней нужно много ползти. Эта пещера – первое, самое верхнее в логу место поглощения поверхностных вод в подземную систему, которая уходит в сторону реки Увельки. Как и в Казачьем Стане, здесь есть "окна", которые выходят из пещеры наружу. 

При раскопке ходов Копейско-Зауральской пещеры исследователям попадались кости животных. Были и очень интересные археологические находки. В 2002 году неподалёку от входа нашли железную кольцеобразную пряжку овальной формы с двумя выступами по сторонам, а также обнаружены фрагменты костей человека.
В 2009 году Юрин нашёл в пещере 3 металлических предмета-антропоморфа. Они изготовлены методом рубки из кованого листового железа или из бывших железных котлов. Угадываются силуэты людей. Детализация тела и одежды гравировкой или чеканкой на них отсутствует. Один предмет напоминает фигуру мужчины, а два других – фигуры женщин (одна из них словно танцующая). Скорее всего, в пещере было погребение шамана.
Кроме того, в 2016 году при расчистке пещеры в 6 м от входа исследователи нашли 3 экземпляра червей-паразитов волосатиков (ещё их называют конскими волосами, живыми волосами). В следующем году было найдено ещё два волосатика. Такая находка была сделана впервые в пещерах Челябинской области.

О ещё более интересной соседней пещере Казачий Стан можно почитать в отдельной статье. Также в окрестностях стоит посетить Жемерякский карстовый лог, скалы на реке Сухарыш, пещеру Притон. А ещё можно заглянуть в село Красносельское или побывать на пруду с плавающим островом.

Павел Распопов
***********
2.Село Крестовское, Крестовская ярмарка и храм Иоанна Предтечи

Сейчас в это трудно поверить, но когда-то ярмарка в селе Крестовском была одной из крупнейших в России. В этой публикации вы познакомитесь с информацией об истории села Крестовское (в наши дни это Шадринский район Курганской области), а также увидите современные фотографии села и расположенной тут церкви. Тексты взяты из «Географического и статистического словаря Пермской губернии» Н.К. Чупина (1873 г.) и книги «Приходы и церкви Екатеринбургской епархии» (1902 г.).

Чупин Н.К. Географический и статистический словарь Пермской губернии (Пермь, 1873)
(Текст приводится с сокращениями)
Кресты, или Крестовский выселок, или Ивановский выселок, в Шадринском уезде, на тракте из Шадринска в Ялуторовск, в 27 верстах к востоку от уездного города и в 6 ? верстах к востоку же от Маслянской слободы (где почтовая станция). По сведениям 1869 года тогда было в этом селении жителей 169 (в том числе 72 мужского и 97 женского пола), домов 97.
Крестовский выселок известен, в особенности, по своей Ивановской или Крестовской ярмарке, самой значительной в Пермской губернии и одной из важнейшей во всей России. Ярмарка эта, недавняя по своему существованию, развивается всё более и более; началась, всё-таки, гораздо ранее появления Крестовского выселка. Г. Мозель в книге своей «Пермская губерния» (издана в 1864 г.), говорит о ней, основываясь на сведениях, относящихся к 1860 году:
«Ивановская ярмарка, занимающая теперь второе место в Пермской губернии, образовалась, также как и Ирбитская, без содействия со стороны правительства, вследствие местных условий и потребностей… Торг производится на протяжении почти 2-х вёрст, по сторонам дороги и на пустопорожних землях, нарочно для того оставленных (?) жителями. Торговая площадь занимает не более 26500 квадратных сажень и разделяется на 4 части, в длину дорогой, а в ширину оврагом. Весной по оврагу течёт небольшой ручей, имеющий топкие берега, называемый Мостовкой. Через этот ручей устроена плотина, составляющая единственное сообщение одной стороны ярмарки с другой.

Первой причиной стечения народа на этом месте было, как говорят, явление иконы святого пророка и крестителя Господня Иоанна. Икона эта до настоящего времени находится в числе других образов в ветхой часовне, построенной близ моста… Достоверно неизвестно, когда явилась помянутая икона и построена часовня, но судя по преданию, которое сохранилось в народе, должно полагать, что то и другое случилось в конце XVII или в начале XVIII столетия. Для поклонения явившейся иконе стали собираться сначала окрестные жители, а потом, мало-помалу, стали приходить сюда и из более отдалённых мест.
Когда стечение народа сделалось довольно значительно, священники св. Троицкой церкви, Маслянского села, стали совершать крестный ход 29 августа, в день усекновения главы Иоанна Крестителя. Крестный ход совершался от с. Маслянского к часовне, где, по желанию стекавшегося народа, священники служили молебны в продолжение целого дня. Это-то обстоятельство и послужило началом Ивановскому торжку, который в настоящее время играет такую важную роль.

Окрестные жители первоначально стали привозить к Ивановской часовне съестные припасы для богомольцев, из которых многие, ожидая очереди отслужить молебен, должны были оставаться там с утра до вечера. Затем, вскоре, туда стали приезжать торгующие из Шадринска, а потом и из других городов, как уездных, так и губернских. Некоторые из купцов Пермской, Оренбургской и Тобольской губерний начали привозить на Ивановский торжок часть своих товаров из Нижегородской ярмарки и обменивать их на бухарские и хивинские, доставляемые караванами к Петропавловской и Троицкой таможням в июле и августе…
Что касается сроков торжка, то известно, что он продолжался сначала только один день – 29 августа. Потом был назначен срок от 15 по 29 августа; а в 1856 году, по ходатайству Шадринского окружного начальника, назначен с 29 августа по 15 октября. Последний срок, во время назначения его, был выгоден в том отношении, что продавцы были, большей частью, незначительные купцы Пермской губернии, получавшие свои товары с Нижегородской ярмарки, а покупатели, большей частью, окрестные жители. Но как торжок постепенно увеличивался и в числе приезжавших купцов стали появляться московские и другие отдалённые жители, то для большей самостоятельности торжка, необходимо было определить ему такие сроки, которые дали бы возможность подвозить товары из отдалённых мест, по хорошей летней дороге. Вместе с тем, по обширности оборотов, которые совершались на Ивановском торжке, представлялась необходимость обратить его в ярмарку. Поэтому в 1859 году Пермское Губернское Правление сделало распоряжение о назначении ежегодного срока Ивановского торжка, переименованного в ярмарку, с 20 августа по 4 сентября. Обороты Ивановского торжка увеличивались постепенно с каждым годом…»

В №5 Ирбитского Ярмарочного Листка 1866 года помещена была дельная статья «Ивановская ярмарка» (без подписи имени автора). Привожу небольшие из неё извлечения:
«Назад тому около 15 лет, когда торжок значительно увеличился, сюда начали переселяться крестьяне, привлекаемые ярмарочными выгодами, из ближайших селений и других уездов. Таким образом, на месте ярмарки образовалось небольшое селение, состоящее ныне домов из двадцати. Это селение, по наименованию торжка, или ярмарки, называется Крестовским выселком.
На ярмарку привозятся, большей частью, азиатские товары, как-то: меха, выбойки, кошмы, кожи, овчины, ковры, арбузы, изюм, кышмыш, урюк и красные товары. Сюда приезжают с товарами купцы, большей частью, из ближайших зауральских городов, также тобольские, иркутские, казанские, костромские и даже московские и петербургские; бывали тифлисские купцы с шёлковыми товарами, а в 1865 году было двое китайцев. Бесчисленное множество приезжает сюда торгующих и мелочными товарами, колёсами, солью, конопляным и льняным семенем и другими сельскими и заводскими произведениями. Одним словом, стечение народа во время ярмарки бывает многочисленно. Оно увеличивается ещё несколькими таборами цыган, приезжающих сюда из Камышлова и других ближайших мест для промышленности, посредством мены, лошадями и обманом легковерных простолюдинов ворожбою. Они ходят по ярмарке, настоятельно выпрашивая подаяние, или вытаскивают из карманов неосторожных, что попадётся под руку. В таборах цыган беззаботная их жизнь обнаруживается во всём её пространстве: там постоянно раздаются национальные песни, сопровождаемые хлопаньем в ладони, пляской и криком.

По отзывам торгующих, ярмарка эта для купцов Сибирского края в скором времени вполне заменит Нижегородскую и обещает более выгод, чем Ирбитская. Она занимала бы ещё более видное место в коммерческом мире и представляла более выгод для купцов и приезжающих на неё для покупок, если бы те и другие не встречали здесь довольно осязательных неудобств и недостатков.
Главный недостаток ощущается на ярмарке в воде и квартирах. Река Исеть течёт от ярмарки в 4 или 5 верстах, а здесь протекает небольшой ручей, который, для скопления воды, запружен плотинкою, образующей бассейн, где вода, едва просачиваясь через плотину и возмущаемая пьющими лошадями и черпающими, становится грязной, мутной и негодной к употреблению. Поэтому некоторые купцы, приезжающие на ярмарку, для приготовления пищи и питья привозят воду из Исети или покупают её за довольно дорогую цену. Прочие же все, по необходимости, принуждены употреблять воду из бассейна. Такая вода не может быть невредной для здоровья.
Квартирами ярмарка очень скудна. Крестьянами, переселившимися из села Маслянского и других мест, построено несколько десятков домов, но и эти маленькие хижины, взгромождённые кое-как, почти все заняты бывают приезжающими на ярмарку по своим обязанностям чиновниками и другими иногородними лицами. Следовательно, все почти приезжающие для покупок и торгующие принуждены останавливаться или под открытым небом, или в балаганах. Такие помещения в осеннюю, сырую и ненастную погоду, естественно, бывают причиной различных болезней, между тем как для предупреждения и излечения их здесь нельзя найти ни медикаментов, ни лекаря. Медики иногда ещё и приезжают, но за лекарством нужно посылать в Шадринск.

Кроме этих неудобств ярмарка не безопасна и от пожаров. Большая часть торгующих, помещающихся в лавках и балаганах, принуждены бывают варить для себя суп и согревать самовары в этих же самых помещениях, где навалены сено, слома, оберточная бумага и другие удобовоспламеняющиеся вещи, и сами товары. Это угрожает всей ярмарке большой опасностью пожара, тем более, что все ярмарочные заведения нагромождены тесно».
Из этой статьи видно также: 1) торгующее купечество было недовольно тем, что распоряжение ярмаркой находится исключительно в руках крестьян, которые, получая денежные сборы, почти ничего не делают в пользу ярмарки и для удобств её; 2) торгующие желали получить от крестьян в распоряжение своё землю, занимаемую ярмаркой и саму ярмарку на 50 лет, за арендную плату, но сделка эта не состоялась; 3) купечество и тогда уже желало, чтобы в Крестах, на время ярмарки, учреждено было отделение конторы Государственного Банка…
С 1864 года устроено, на время ярмарки, телеграфное сообщение Крестов с Камышловом, а стало быть, посредством Московско-Сибирской телеграфной линии, со всеми важнейшими торговыми и промышленными пунктами империи. Странно только, что после устройства телеграфного сообщения Крестовская ярмарка ещё несколько лет не имела почтового сообщения с Сибирским трактом и почтового отделения… Почтовое отделение открыто лишь с ярмарки 1867 года…»

В статье П.Н. «Кое-что про Крестовскую ярмарку», напечатанной в № 21 Ирбитского Ярмарочного Листка 1866 года, сказано:
«…Торговые кварталы, частью оконченные, частью ещё отстраиваемые, распланированы очень правильно и довольно разгонисто вокруг площади, среди которой красиво рисуется дом купца Русанова с гостиницей и разными торговыми помещениями. Каменных лавок не видно ни одной. Торгующий люд квартирует в некоторых кварталах над собственными лавками, в других – позади, смежно с ними… Квартиры торгующих не завидны, потому что строятся на скорую руку и, большей частью, заглазно; они сыры и мрачны, – по крайней мере на этот раз так показалось, может быть, по случаю ненастья, продолжавшегося всё время ярмарки…
Один из Шадринских купцов, хозяин Ирбитского «Ярославля», каждый год тут содержит гостиницу в собственном доме, на площади, в центре ярмарки. В нижнем её этаже несколько отдельных входов в помещения, удобные для магазинов: в одном из этих помещений ныне был Словесный Суд, в другом свет Шандора, в третьем книжная лавка и фотография, в четвертом часовой мастер; затем ещё свободные апартаменты отдавались в наймы посуточно случайным посетителям ярмарки и, несмотря на очень высокую плату, были постоянно заняты. Случайно приехавшему сюда и не имеющему заранее нанятой квартиры, или наискромнейшего пристанища при какой-нибудь знакомой лавке, просто горе: извольте ночевать хоть на открытом воздухе, под дождём и ветром. Правда, и в жилых здешних помещениях мало защиты от сквозного ветра: всё строится на скорую руку, подешевле, на живую, как говорится, нитку…»

…В конце сентября 1873 года помещена в № 77 Пермских Губернских Ведомостей статья неизвестного автора (перепечатанная из газеты «Биржа») «Крестовско-Ивановская ярмарка». В этой статье говорится:
«Ивановская ярмарка, или Крестовско-Ивановская, по справедливости, считается важнейшею после существующей в Пермской губернии Ирбитской ярмарки. Развилась эта ярмарка из небольшого сельского Торжка каких-нибудь с небольшим в 25 лет, благодаря тем условиям, в которых она находится, и тому времени года, в которое бывает. С торговли пряниками и другими сельскими цацами она дошла до миллионных оборотов.
До 1859 она считалась Ивановским Торжком, а в этом году, по ходатайству бывшей Пермской Палаты Государственных Имуществ, переименована в Ивановскую ярмарку. Время для ярмарки назначено было: вторая половина августа, по сентябрь включительно, т. е. ярмарка как раз совпадала с полным разгаром торговли на Нижегородской ярмарке, куда торговцы Средней Азии, в соседстве с Шадринским уездом живущие, не всегда имели возможность отправляться, или за нераспродажею в степи товаров, или за поздним выходом караванов с произведениями степи. От этого, само собою разумеется, всегда была задержка в обмене произведений и остановка в платежах. Эти неудобства в торговле, с открытием ярмарки, мгновенно устранились.

Явились на ярмарку оптовые торговцы из Европейской России с своими мануфактурными, фабричными и заводскими произведениями, а с Урала с железом и изделиями из него. Ярмарка ожила. Начался обмен произведений, а потом, год от году, степь, благодаря обилию на всем пути до ярмарки и в самой ярмарке подножного корма, начала присылать сюда в значительном количестве: кожи, шерсть, ягоду, лошадей и скот, а окрестности ярмарки: Шадринский уезд, Западная Сибирь и Челябинский уезд Оренбургской губернии – масло, меховой товар, воск, мед и орехи. Торговля закипела: азиатец, сибиряк и великоросс обменивались и товаром, и капиталом, свободно и выгодно.
В 1853 году товаров было продано на 268,000 рублей, в 1860 году на 1.558,937 руб. и с этого года до настоящего (1873-го) привоз товаров дошел больше чем до 6 миллионов руб., и на ярмарке, вместо прежних лавченок и балаганов, крытых дерном и соломою, красуются правильно расположенные по плану, утвержденному в 1865 году, корпуса лавок. Корпуса эти строились всего чуть ли не два года; но устроены так хорошо, так удобно, что по времени, в которое существует ярмарка, торговцы имеют в верхних этажах удобное помещение…»

Из печатных известий об Ивановской ярмарке самое последнее относится к 1877 году и помещено в Пермских Губернских Ведомостях в конце октября того года. Привожу здесь кое-что и из этой статьи:
«В 1877 году всего привезено на ярмарку русских и иностранных товаров на 8824400 рублей, продано на 7216719 руб., осталось на 1607610 рублей. Стечение народа на ярмарке было: иностранных подданных 14 человек, купцов 1-й и 2-й гильдии 528, торговых людей и разного звания более 10 тысяч человек. Торговых помещений во время ярмарки было открыто: общественных 67, частных (торгующих лиц): деревянных 560 и каменных 66; всего 683 помещения… Во время ярмарки особенных происшествий не было, кроме незначительных краж, о которых возбуждены, где следует, судебные преследования. Тишине и порядку на ярмарке много содействовали театр и цирк, которые, завлекая публику, отвлекали ее от препровождения времени в гостиницах, питейных домах и домах терпимости»…
Домов обывательских теперь в Крестах более сотни; но очень хороших и даже порядочных почти совсем нет. Вместо прежней ветхой деревянной часовни, около 1866 года выстроена новая большая, каменная, стоившая до 10 тыс. руб. Затем началась постройка каменной церкви. Ныне церковь эта уж достроена и освящена, но причта особого пока не имеет, а совершает в ней богослужение духовенство села Маслянского (вероятно, только на время ярмарки).

Торговцы во время ярмарки, обыкновенно, живут в помещениях при своих лавках, при которых (большею частию, в верхнем этаже) бывает иногда по три, но четыре и даже по шести комнат, но все без печей; поэтому жильцы кушанье получают из трактиров, куда некоторые и сами ходят обедать. Трактиров, кажется, два, но без номеров для житья приезжим; в одном из них, к удовольствию публики, поют арфистки с охриплыми голосами… Есть помещение для театра. Во все время ярмарки в Крестах бывают: почтовое отделение, телеграфная станция, акцизный надзиратель, мировой судья, судебный следователь, становой пристав; наезжает также много адвокатов.
Особенность этой ярмарки та, что там не заметно многолюдства: за недостатком удобных жилых помещений, каждый покупатель спешит как можно поскорее купить, что нужно, и потом уехать поскорее…
Для благоустройства ярмарки прежние распорядители сделали весьма мало. В постройках на ярмарочном месте допущены важные отступления от утвержденного плана. В центре ярмарки самое лучшее место, назначенное по плану под колодезь, занимает громадная двухэтажная гостиница Русакова, обстроенная со всех сторон малыми лавками, выставками, кухнями и курятниками и обложенная дровами и разным лесом, — что все представляет большую опасность во время пожара. Место, назначенное по плану под церковную площадь, застроено рядом скученных один возле другого обывательских домов. Из огнегасительных орудий существуют только две старые пожарные машины, да 5 кадок, стоящих под открытым небом. Для вечернего освещения ярмарки, занимающей десятин, устроено всего до 70 фонарей, — по фонарю на десятину! На ярмарочных площадях и улицах много не заровненных ям, затрудняющих движение экипажей. Ни больницы, ни бань народных нет.

Приходы и церкви Екатеринбургской епархии. – Екатеринбург, 1902.
Крестовское село… расположено по берегам незначительной речки Мостовки в четырех верстах от впадения её в реку Исеть. Климатические условия вполне благоприятны для здоровья. Почва частью чернозёмная, частью глинистая и песчаная. Время основания селения относится к 1857-59 годам, когда жители села Маслянского начали селиться на этом месте.
Крестовское село замечательно по своей ярмарке, известной под именем Крестовской или Ивановской, обороты которой, даже и при настоящем её упадке вследствие проведения Сибирской железной дороги, достигают нескольких миллионов рублей, так что и до сих пор там не прекращает своих операций отделение Государственного Банка.
Приход села Крестовского выделился из Маслянского. В состав его входят деревни Верхозина и Камышевка. Численность населения в приходе равняется 922 мужского пола и 954 женского пола. Прихожане все православные, раскольников и сектантов нет. Главное занятие их – земледелие, но преимущественным источником жизненных средств служит для них ярмарка.

Храм в селе Крестовском каменный, трёхпрестольный. До возникновения самостоятельного прихода в селении Крестовском или «Крестах» была каменная часовня, воздвигнутая взамен креста на месте явления иконы Усекновения Главы Св. Иоанна Крестителя. С развитием ярмарки, из доходов, получаемых за аренду торговых помещений, явилась возможность устроить храм. В деле его устроения особенно потрудился дворянин В. Ст. Иванов.
Первоначальный храм, в честь Усекновения главы Св. Иоанна Крестителя, освящённый в 1872 году, был не очень больших размеров, напоминал собою большую часовню, не имел даже колокольни, которую заменяла устроенная на столбах деревянная звонница. В последнее время храм расширен, к нему пристроены с южной и северной приделы и высокая каменная колокольня. Южный придел освящен в 1894 году в честь Благовещения Пр. Богородицы, а северный во имя Св. Иоанна Златоуста в 1898 году.
Яндекс.КартыЯндекс.Карты — транспорт, навигация, поиск мест
Храм, при очень обширных размерах, отличается полным благоустройством и особенным благолепием. Иконостас главного храма в русском стиле, а в приделах – в готическом. Главную святыню храма составляет явленная икона Усекновения главы Св. Иоанна Крестителя.
В приходе, кроме упомянутой каменной часовни на месте обретения иконы, находится ещё другая каменная же в самом селе, устроенная на средства общества в память священного коронования Их Императорских Величеств 14 Мая 1896 года и – деревянная в д. Верхозиной в честь преподобных Соловецких Чудотворцев Зосимы и Савватия. В первую, каменную, часовню с самого основания прихода ежегодно совершается крестный ход 25 мая и 29 августа. При церкви имеются три дома для помещения причта и просфорни. В селе Крестовском имеется земская школа, а в д. Верхозиной – школа грамоты.

******************
3.Из поездки к лесным башкирам 

В этой публикации Д.П. Никольский рассказывает о лесных башкирах. Упоминаются Архангельский завод, деревня Тереклы, село Усмангали, Инзер и другие места Южного Урала. Автор повествует о быте и особенностях жизни местных башкир в XIX веке, а также об отличиях между башкирами лесной и степной зон. Статья была напечатана в научном журнале «Землеведение» в 1895 году (т.. 2, № 4, стр. 47-64). 

На моём пути из Уфы в Верхнеуральский уезд, куда я ехал с целью некоторых этнографических и антропологических наблюдений среди лесных башкир, Александровский завод являлся конечным пунктом, до которого можно было доехать в экипаже; дальнейший путь предстояло делать уже верхом.
Завод расположен в котловине, и издалека его не видать. Наружный вид завода носит на себе характер бедности и запущенности. Это не то, что наши обычные уральские заводы: плохие постройки, развалившиеся дворы, во многих домах заколочены окна и т.п. Завод этот принадлежит г-же К-вой и когда-то славился выплавкой меди, но в настоящее время совсем не действует.
[Завод построен ещё в прошлом столетии (1752-1753 г.) симбирскими купцами Твердышевым и Мясниковым. Ими же были построены заводы: Богоявленский (медеплавильный), Усть-Катавский (железный) в 1758 г., Симский (тоже железный) в 1754 г. и Верхоторский (медеплавильный) в 1754 г. Архангельский завод находится на реке Аскине, в 100 верстах от уездного города Стерлитамака.]
О былом его говорят полуразвалившаяся плотина, некоторые заводские здания, пришедшие в ветхость, да доменная печь. На заводской площади стоит столб с колоколом, когда-то служившим для призыва рабочих на работу.

Когда я с своим спутником М. выехал из Александровского завода, был полдень. Жара стояла невыносимая. На улицах видны были ребята да лошади, коровы и овцы, выгнанные из леса комарами и оводом и искавшие убежища около домов или заборов. Река почти пересохла; мост, когда-то, видимо, хорошо построенный, разрушился. Вправо, невдалеке от него, виднелись остатки плотины: шлюзы почти совсем сгнили, перила свалились. Переехав реку и последнюю улицу, за которой тотчас же начинался выгон, мы направились по берегу пруда. Пруд занимал громадную площадь, – противоположный от нас берег далеко уходил вдаль и терялся где-то на границе с лесом. Значительная часть его заросла камышом.
– А вот здесь, где мы едем, всё был пруд, – заметил наш проводник. – Ещё на моих глазах здесь была вода, – нельзя было проехать, а теперь и кочек-то не осталось. Камыш осилил, пожалуй, и весь так пруд затянет. А сколько, – продолжал он, – бывало в этом пруду рыбы – и Боже ты упаси. На всю округу славилась рыба из здешнего пруда. Когда ушли господа, так ловить не давали зря, – время, вишь, для того было назначено. Какие были здесь щуки, лещи или окуни – на удивление! Раз, говорят, поймали такую щуку, что едва справились с ней. Мелкую рыбу не ловили, а теперь ловят зря, кто чем захочет… Вишь, вот едут там на ботах (род челнока) с переметами…
Действительно, невдалеке ехало несколько человек на двух ботах, в которых находились рыболовные снасти. Объехав пруд, мы свернули немного вправо, углубляясь в большой хвойный лес. Узкая, с избитыми колеями дорога, как змейка, вилась между деревьями. Лес был смешанный, но большая часть состояла из сосны и берёзы.
Через 2-3 часа мы доехали до посёлка Сибрая. В нём не более 20 дворов, раскинувшихся по обоим берегам речки Сирбай, составляющей один из притоков реки Басы. Обитатели этого посёлка – выходцы из крестьян Вятской губернии, которые купили у владельцев Архангельского завода около 1000 десятин земли за 7500 р. при посредстве крестьянского банка и разделили между собой, соответственно взносу каждого. Земля черноземная и, говорят, очень хорошая. Есть у них и луга, и леса. Судя по рассказам самих крестьян, жить им здесь лучше, чем у себя на родине. От завода посёлок отстоит в 10 верстах.
В 3 или 4 верстах от него, в лесу находится башкирская деревня Тереклы, жители которой в данное время все уже выехали на кочёвку. Начиная от Тереклей и далее на восток, идут уже всё башкирские земли и леса, окружённые владениями или частных горных заводов: Симских, Катавских и Юрезанских, или казёнными (Златоустовскими); к башкирским же землям примыкают владения Авзян-Петровского завода, Белорецких, Богоявленского и Архангельского. Строго говоря, башкиры даже и не знают точно границ своей земли.

От Тереклей дорога совсем уже делается лесной тропой, узкой и крайне извилистой, каменистой. Несколько раз пришлось переезжать речку Басу, составляющую приток Инзера. Берег этой речки крут, каменист, во многих местах пересекается оврагами, заросшими чернолесником, оплетённым диким хмелем, как лианами; в промежутках между ними встречаются кустарники малины, рябины, черёмухи и т.п. Весной Баса, как и все горные речки, несёт массу воды и вырванных и свалившихся деревьев.
Доехав до первой кочёвки (Тереклинской), состоящей только из одной юрты, мы остановились дать отдых лошадям. У дверей кочёвки сидел пожилой башкир, поправляя косы. Как знакомый моего спутника, он любезно встретил нас и сейчас же предложил кумыса и малины. От Тереклинской кочёвки вверх по речке Басе встречаются небольшие участки пашен, лугов, много замочек луба (одно из занятий лесных башкир – приготовление луба, мочала и т.п.); местами по речке поставлены морды для ловли рыбы. Берега р. Басы густо поросли ольхой, кустами черёмухи, малины и смородины. Направление её крайне извилистое; иногда как будто она совсем скрывается и затем снова разливается, образуя плесо, на котором спокойно плавают стада уток, и где-нибудь отдельно у берега нырки, чирки и т.п.
Дорога поднимается на один из продольных гребней Южного Урала (Зильмердака), пересекая несколько неглубоких ложков и оврагов, поросших кустарниками. Извиваясь между громадными каменьями, тропинка то вдруг опускалась на дно крутого, каменистого оврага, то поднималась почти отвесно на скалу, на которую необыкновенно ловко карабкаются наши лошади, уже привычные к таким тропинкам.
Тропинка во многих местах была загромождена срубленным лесом: целые дубовые стволы, в аршин и более в поперечнике, спокойно гниют, как никому не нужные; срублены они были только для того, чтобы утилизировать нижнюю часть ствола для бочки или для пчелиных бортей, а остальное брошено; много также встречалось ободранных для луба лип. Некоторые деревья, падая, зацепляются за другие и своими громадными ветвями и сучьями ещё более загромождают дорогу.
Грустную картину разрушения грандиозных богатств леса представляет южный Урал! Громадные деревья в несколько обхватов толщины, срубленные весной или зимой, лежат на земле и гниют. Другие лесные великаны, как то: ели, пихты, сосны, лиственницы, дубы и т.д., подрублены или потеряли часть коры и обречены на преждевременную погибель. Масса валежника и сушняка могла бы служить для отопления, а между тем всё это гибнет. Башкир рубит всегда свежее и более лучше из деревьев и при том рубит не у самого корня, а на уровне своей груди, не желая нагибаться и утомлять себя. Вследствие этого громаднейший пень пропадает даром. Посмотришь, как варварски истребляется этот лес, и невольно задумываешься над тем, что, может быть, недалеко то время, когда и здешнему Уралу грозит полное обезлесение. Да, впрочем, это уже и есть в некоторых участках Урала, особенно заводских, где лес вырубается не менее хищнически, чем самими башкирами.
Башкир, уничтожая лес, не думает, что он сам себя обрекает на голодную смерть, так как лес для него составляет здесь насущный источник существования. О земледелии здешний башкир ещё не думает. «У нас урман (лес) много», – говорит Инзерский башкир, – нам будат, а когда кунчал, тогда куда-нибудь гулять будем (пойдём)…»
Дорога становилась всё труднее, и мы подвигались медленно, почти шагом; часто приходилось объезжать громадные стволы деревьев, загромождавших дорогу. К вечеру мы доехали до кочёвки Зуяк, находящейся на одной из вершин отрогов хребта Ильмярзяка. Здесь должна была быть наша ночёвка. Местность здесь крайне живописная: на вершине горы, со всех сторон окружённой прекраснейшим хвойным лесом, среди зелени и цветов, раскинулись в живописном беспорядке кочёвки башкир. Одни из них приютились между стволами громадных столетних сосен, другие – где-нибудь у пригорка, третьи – по середине луга. Внизу под горой слышен шум горного ручья. Царившая вокруг в лесу тишина не гармонировала с тем шумом и криком, какой происходил на кочёвке. Когда мы подъезжали сюда, обитатели её уже возвращались с работ (был сенокос); ребята с визгом и криком носились за овцами и жеребятами, загоняя их; женщины кричали на детей. Местами зажигались костры и готовился скромный ужин лесника-башкира.
Кочёвка лесника-башкира совсем не то, что у степного башкира. Здесь, вместо белых или тёмно-серых кошей, которыми пестрит степь, встречаете маленькие, низкие избушки, в роде наших крестьянских погребов или скорее полевых избушек, покрытые драньём или лубом, с низкими дверями, всегда почти без окон. Почти около каждой кочёвки находится дворик, обнесённый изгородью, куда на ночь загоняется скот. Пола и потолка нет; на землю иные кладут доски или расстилают кошмы. Чаще всего помещение разделяется на две половины: первая, так сказать, прихожая, служит для приготовления кушанья; здесь же устраивается и очаг, склады незатейливой провизии и других мелочей; вторая, отделённая стеной или занавеской, служит спальной, где находятся низкие нары со всем домашним скарбом, охотничьими принадлежностями, конской сбруей и т.д. За отсутствием окон, свет проникает только через открытые двери да через щели. В общем помещение содержится чисто. Такие кочёвки лесной башкир устраивает в нескольких местах, смотря по месту передвижения, – у иных бывает до 3-5 и более, так что лесной башкир, приезжая на следующий год на кочёвку, находит уже готовым для себя помещение, между тем как степной башкир должен каждый раз привозить с собой кош и ставить его. Время выезда на кочёвку зависит от того, когда стает снег на горах и вырастит трава. Выезжают обыкновенно не ранее половины или конца мая, а иногда даже и в начале июня; выезжает вся деревня, – в ней никто не остаётся, и деревня как бы вымирает, зарастая крапивой и коноплянником.
Башкир, к которому мы приехали, как гостеприимный человек, тотчас пригласил нас к себе в кочёвку, лошадей велел взять своему сыну, а жене сказал, чтобы она готовила самовар. Со свойственною башкирам любознательностью он приступил к расспросам, кто я, куда еду, зачем и т.д. Наскоро удовлетворив его любопытство, мы со спутником отправились осматривать местность, а также и остальные кочёвки. Около одной из них стояла кучка башкир, о чём-то беседовавших. Невдалеке был разложен костёр, и над ним висел котёл, в котором варилось мясо. Любезный хозяин, оказавшийся муллой, пригласил нас к себе, как гостей. По обычаю, мы не могли отказаться. Я начал рассказывать мулле о цели моей поездки. Мулла молчаливо кивал головой и время от времени говорил: «эрар, эрар» (хорошо).

На другой день, ранним утром, мы выехали далее. С гребней Зильмердака открывался прекрасный вид. Вдали освещены вершины восходящим солнцем, а внизу, под горою расстилается туман, клубами поднимаясь вверх, и как бы густым белым покрывалом окутывает деревья. Наконец, мы достигли одного из высоких гребней горы (до 2500 м). Вершина среднего хребта Зильмердака покрыта хвойным лесом, а ниже лежащая часть и склоны – чернолесником, состоящим, главным образом, из дуба, вяза, берёзы, осины и осохори; последней особенно много по долинам и берегам рек. Лиственница и пихта достигают здесь громадных размеров.
С восточного склона Зильмердака начинается спуск в долину рек Шуры и Инзера. Река Шура идёт с большими уклонами, крайне извилиста и, как все горные речки, с каменистым дном. Течение её быстрое, обрывистые высокие берега покрыты густым лесом или кустарником. Шум её течения далеко разносится по лесу, в котором царит постоянная тишина. С трудом находится место для переезда её, а переезжать приходится несколько раз. Нависшие скалы по долине реки во многих местах разрушились, и целые полосы каменных россыпей преграждали дорогу. И только привычная к таким дорогам башкирская лошадь идёт свободно по этим каменистым глыбам.
Местами эти россыпи наполняют целые овраги и известны у местных жителей под именем «каменных ключей». О происхождении этих ключей у башкир существует такое предание. Когда-то здесь была война между шайтанами (чертями) и ангелами, которая долго продолжалась, так как шайтанов много. На помощь к ангелам были посланы ещё новые, и тогда они, победив шайтанов, засыпали их камнями, разрушив часть скалы. Вот почему эти места башкиры всегда опасаются проезжать и, при проезде, никогда не разговаривают из опасения разбудить какого-нибудь шайтана.
Вторая половина нашего пути до Инзера становится ещё глуше, и в то же время величественнее выступает могущество природы над человеком. Глушь непроходимая. Можно ехать целый день и не встретить ни одной души. Тишина стоит мёртвая. Ни одного звука; ни одной птички, как нарочно, не прокричит. Молчание нарушается звуками шагов лошади, да где-нибудь затрещит сучок от слетевшего тетерева или перебегающей белки. Между тем горы полны аромата от цветущих здесь черёмухи, шиповника, разных медоносных трав, а над всем этим вверху чистое голубое небо. Проезжая по такой дороге, в этих диких местах Урала, испытываешь какое-то особенное чувство, какой-то отчуждённости, изолированности от людей, но в то же время, при въезде на вершины гор или при спуске в долины, наслаждаешься прекрасными видами этой дикой, почти девственной природы Урала, куда не успела ещё проникнуть хищническая рука лесника.
В нижнем течении реки Шуры, при впадении её в Большой Инзер, расположена башкирская деревня Осман (Усман)-Галина [в наши дни это село Усмангали – ред.]. Отсюда долина Шуры становится более широкой и ровной – горы как бы отходят вдаль, встречаются луга и покосы. Около деревни Осман-Галиной приходится переезжать реку Инзер, где она, найдя себе выход из стесняющих её гор, становится широкой, но не глубокой. Весной и в дождливое время река страшно бурлит и делается непроезжей. Берега Инзера в высшей степени живописны, и особенно ниже завода и вблизи его: это сплошные серые скалы, почти перпендикулярно спускающиеся к воде, местами прорезанные глубокими оврагами и долинами. Какой прекрасный вид открывается с таких гор, как Беллягуш, Кираташ, Ямантау (дурная гора) и других. Насколько труден подъём на эти горы, настолько чуден с них вид на отроги Урала, с лежащими между ними долинами, в которых, как в уголке, приютились невзрачные башкирские деревушки.
Вот обитатели этих-то деревушек, раскинутых между гор и по берегам горных речек, и служили предметом моих наблюдений и исследований. В район этих исследований вошли деревни: Осман-Галина, Софоргулова, Нукатова, Новохасанова, Сирменева, Зуяк, Манышты, Курукулякова, Кумбау, Бирдегулова, Ташлины, Арянхулова, Аисова и Старо-Хасанова. Все эти деревни находятся в более или менее недалёком расстоянии от владений С.И. фон-Дервиза, которому принадлежит около 100 т. десятин земли.
Сравнивая местоположение деревушек лесных башкир со степными, невольно отдаёшь предпочтение первым. Деревни лесных башкир (большей частью небольшие – в несколько десятков домов) расположены обыкновенно или в долинах, с одной стороны защищённых какой-нибудь горой с прекрасным хвойным лесом, с другой омываемых рекой, или же раскинуты по склонам гор. Улицы в деревнях широкие. По середине селения обыкновенно стоит невзрачная мечеть. Сами избы – из соснового или берёзового леса, низкие, крытые драньём или лубом, а то и совсем без крыши, которую заменяет насыпанная земля, поросшая травой. Около каждого дома имеется небольшой дворик, обнесённый жердями, плетнем, а иногда и тонкими брёвнами; сзади дома у некоторых находятся постройки для скота или амбар и т.д.
Вход в избу зачастую прямо со двора. Из сеней через небольшие двери, аршина в 2 или 2 ? вышины, вход во внутренность дома. По внутреннему своему устройству зимние помещения мало чем отличаются от помещений степных башкир. Стены обтёсаны; между брёвнами проложен тонкий слой мха. Пол и потолок тесовые, но также плохо сколоченные, а потому нередко с потолка сыплется земля. Настилка пола делается на балках и перилах. Уезжая на кочевья, башкиры поднимают несколько досок с пола. Это делается будто бы для того, чтобы проветрилось подпольное пространство, что с санитарной точки зрения очень важно. Другие же говорят, делается это с целью показать, что все обитатели дома выехали на кочёвку.
Освещение в избах недостаточное, что зависит от количества и размеров окон. Обыкновенно одно или два окна выходят на улицу и одно маленькое во двор. Вышина окон не более 12-16 вершков и ширина 8-12 вершков. В рамы вставляются стёкла, а зимой натягиваются пузыри и, кроме того, закрываются ставнями, наподобие русских, чего мне не приходилось встречать у степных башкир. Большую половину избы занимают обычные нары, с разложенными на них подушками, коврами и т.д. Иногда среди нар оставляется промежуток, куда ставится стол, на котором и едят башкиры. У уральских башкир нам никогда не приходилось встречать, чтобы они ели на столе, а всегда на полу или на нарах, на которые расстилается скатерть. Над нарами укрепляется шнур для вешания платья, одежды и т.п. и занавеска, отделяющая женскую половину от мужской.
В углу, около дверей, находится обычный чувал, обмазанный глиной; рядом с ним закреплён в печь котёл для варки пищи и мытья белья. Подобное явление, как мытьё белья в том же котле, где, может быть, незадолго перед этим готовилась пища, обычное в башкирской жизни, и при той обстановке, в какой они живут, и в особенности при крайней скудности кухонной посуды. В некоторых избах приходилось встречать и русские печи, но сделанные крайне нерационально. Рядом с чувалом огораживается небольшое пространство для мелких животных: коз, телят и т.п., куда их помещают зимой. Можно представить, каков делается воздух, когда скопляется народ и эти животные.
Земледелием башкиры почти совсем не занимаются, несмотря на то, что в некоторых местах есть участки земли, вполне пригодные для этого. Главное их занятие – это лесной промысел, которым они занимаются почти круглый год. Работают не только мужчины, но дети и даже женщины. Зимой они занимаются рубкой леса или дров, или по найму какого-нибудь лесопромышленника, или из своих дач для продажи. Кроме того, некоторые занимаются вывозкой леса к пристаням.
Работают дёшево, да и то, по большей части, за забранные вперёд от какого-нибудь лесопромышленника деньги, хлеб и т.д. Как дети природы, башкиры не умеют, да и не могут ценить в надлежащей степени своих богатств, и потому промышленники эксплуатируют их и пользуются всяким удобным случаем обмануть башкира, и в особенности это практикуется при вывозке брёвен; например, башкир привезёт брёвна, их примут, заклеймят и потом эти клейма стирают и говорят башкиру, что он доставил не столько брёвен, сколько он считает. Рассказывая про эти проделки приказчиков, башкир не выражает озлобления, а, напротив, как бы удивление: «ай-ай, бульно хитёр русак!»

С наступлением весны начинается у башкир драньё лыка, сушка и затем летом замочка его в реках. На пути к Инзеру часто встречаются в реках запруды из мокнущего лыка. Подобное мочение продолжается до осени. Из мочалы башкиры делают верёвки, рогожи, сбрую и т.д. Всё это продаётся или в Архангельском заводе, или в Верхнеуральске, а иногда на мочало являются скупщики, которые почти за бесценок скупают весь этот товар. Иногда башкир везёт лыко или изделия из него, навьючив на лошадь, вёрст за 70-80 и продаёт его за ту же почти цену, какую он мог получить дома. Поездка башкира в город со своим товаром не составляет иногда его главной цели, а скорее предлогом «мало-мало покалякать», узнать новости на базаре. Действительно, башкир на базаре не столько продаёт или покупает, сколько ходит от лавки к лавке, где более стоит народу, и слушает, что говорят другие.
Работают башкиры, как нам пришлось убедиться, на вновь строящемся заводе на Инзере, очень усердно и во всяком случае не менее русских; но у них нет той сноровки и ловкости, как у последних, а потому и кажется, что они плохо работают. На заводе встречались и землекопы, и плотники, и косцы и т.д. Плата им была одинаковая с русскими. Несмотря на плохое питание и трудность для башкир работы, они всё-таки исполняли её аккуратно.
Обыкновенная пища лесного башкира следующая: за завтраком, главным образом, чай с хлебом, а у более зажиточных – с маслом или молоком. Молока льют в чай очень немного, причём этой «разливкой» занимается всегда сам глава дома – без него или его разрешения никто не наливает молока. К обеду, часов около 11-12, что-нибудь варится, чаще лапша (салма) и редко мясо; затем опять тот же чай. Вечером почти всегда один чай. Из растительных продуктов в употреблении хлеб, чаще ржаной (у степных, наоборот, белый); пекут лепёшки и из пшеничного, ячменного и просяного (для этого просо толкут в ступке и делают особого рода лепёшки). Из овощей капусты совсем не едят; огурцы, картофель и особенно лук башкиры едят с большим аппетитом. Картофель садится немногими – за недостатком семян, а, главное, нет надлежащих мест для хранения. Из грибов более всего едят грузди в свежем виде. Мясо едят очень немногие, хотя оно и составляет любимое кушанье. Готовятся из мяса те же кушанья, как и у степных башкир. Если башкир закалывает овцу или барана, то всегда на это пиршество приглашаются гости или соседи из более именитых. Лакомством у башкир служит мёд, который они имеют в достаточном количестве, а летом также ягоды, из которых они приготовляют особого рода пастилу (кук).
Пчеловодство у башкир бортевое. Борти выдалбливают из обрубка липы, дума или сосны и подвешивают на деревьях. Иногда борти прямо выдалбливаются или выжигаются в старом стволе какого-нибудь дерева. В настоящее время, по заявлению самих башкир, пчеловодством занимаются меньше, чем прежде. Но зато теперь оно сосредоточено в руках некоторых более состоятельных башкир, которые имеют пчельники где-нибудь в укромных уголках Урмана. У некоторых башкир борти ставятся невдалеке от дома или даже во дворе. Количество собираемого мёда бывает различное и зависит от урожая цветов. На зиму борти не закрываются, и вообще особенного ухода за пчёлами нет. Вся забота башкира о пчёлах ограничивается тем, чтобы приготовить ко времени роения новый улей и взять мёд из старых. Уборка последнего начинается рано, некоторые достают его даже с 15-20 июля, хотя по-настоящему уборка не должна быть ранее 6 августа. Прибегать к осенней уборке мёда заставляет башкира нужда – он спешит его продать. Продают мёд от 5 до 10 р. за пуд, и часть оставляют у себя для приготовления напитка, под названием «кислушки» (род нашего мёда). Приготовляется этот напиток так: на ведро кипячёной воды в кадке кладут от 5 до 7 ф. мёда и затем прибавляют дрожжей или закваски (из пшена, ячменя) ковша два и плотно закупоривают. Дня через два или даже три напиток уже готов. Пьют его как кумыс и, по большей части, только зимой. Кислушка более хмельной напиток, чем кумыс.

Из других напитков между лесными башкирами распространён также «айран», приготовляемый из кислого коровьего молока, смешанного с водой (на ведро воды берётся два больших горшка молока). Водку башкиры дома совсем не пьют, а если и случается кому-нибудь из них выпить, то или в городе, или в русском селении; но таких людей мало. Выпивший страшно боится встретиться с муллой, который может подвергнуть виновника тяжёлому наказанию.
В силу условий природы, лесные башкиры не могут считаться чистыми скотоводами, как степные. Здесь вы не встретите табунов лошадей, и последних лесной башкир держит столько, сколько необходимо для домашнего обихода. Конечно, у более богатых башкир и лошадей сравнительно много. В большом количестве держатся коровы и овцы. На зиму для последних делаются запасы сена.
Охота между лесными башкирами в разных её видах значительно развита. Лесной башкир, можно сказать, по природе охотник, да трудно и не быть охотником, живя в такой местности, где чуть не на каждом шагу встречается разная дичь, начиная с медведя и кончая рябчиком. Степной башкир, если и занимается охотой, то более всего травлей волков, ловлей зайцев и редко охотится за дичью. Главная и наиболее распространённая у лесных башкир – охота на медведя. Охотятся чаще всего с так называемого «лабаза», устраиваемого на дереве, на высоте саженей двух от земли. Приманкой служит падаль, которая кладётся невдалеке от дерева. Не обходится иногда без курьёзов: или лабаз падает, или иной охотник не услышит, как медведь спокойно съест приманку и уйдёт. На зайцев башкиры охотятся редко. «Не стоит за ними ходить и порох тратить», – говорят они. Мясо хотя и съедают, но неохотно; шкура продаётся. Иногда охотятся на лисиц. Из птиц больше всего охотятся на тетеревов, куропаток, рябчиков и т.п.
Есть между некоторыми башкирами-охотниками, которые охотятся на мелкую дичь (уток, гусей и т.п.) с ястребом или соколом; но этот род охоты постепенно исчезает. Для обучения ястреб или сокол берётся птенцом из гнезда и постепенно выучивается к своей будущей профессии. Обученный сокол только и знает своего хозяина, которого одного и слушается. Ястребиная или соколиная охота в настоящее время служит удовольствием, чуть не праздником для все деревни, где имеется сокол. Хозяин ястреба торжественно едет верхом или идёт пешком на охоту во главе толпы. Ястреб сидит на руке хозяина с завязанными глазами. Как только попадается дичь, ястреб спускается с руки, быстро взлетает вверх, откуда стремглав летит на свою добычу и моментально убивает, вместе падая на землю. Такой выученный ястреб оставляется не более, как на год и затем отпускается на волю.

Любимой охотой у лесных башкир считается рыбная ловля (балык-чи), преимущественно летом. Ловят рыбу «мордами», сетями, бьют острогой и т.д. Охота с острогою чаще всего производится на харюзов, красулю, щуку и т.п., партиями человека в два-три и более. Двое идут по берегу, высматривая, где стоит рыба, а третий верхом идёт по воде, и на его обязанности лежит бить рыбу. Вечером с огнём такого рода охота представляет много поэтического и своеобразного. Страсть к подобного рода охоте у некоторых башкир так велика, что они, после тяжёлой дневной работы на заводе, нисколько не отдыхая, спешат на охоту, на которой и проводят почти всю ночь.
Говоря о занятиях башкир-мужчин, нельзя пройти молчанием и занятия башкирок. Хотя их работы не так заметны, но на женщину возложены почти все домашние занятия и хлопоты. Они должны топить печь, убирать избу и даже конскую сбрую, ходить за скотиной, смотреть за ребятами, прясть шерсть для кафтанов, для рубах и т.п., доить коров, делать масло и кислушку и участвовать во всех полевых работах. Несмотря на такую разностороннюю деятельность, башкирская женщина в семейных делах участия не принимает, и голос её, за редкими исключениями, не имеет значения.
Допускаемое по корану многожёнство постепенно исчезает у башкир – у редкого можно встретить две-три жены, у большинства – по одной. Так, из опрошенных мною 56 башкир оказалось только у 3-х по две жены, у остальных – по одной. Причина этого лежит, с одной стороны, части в экономических условиях, а с другой – в семейных. Многие из башкир не в состоянии вносить даже того калыма, который, сравнительно с прежним временем, значительно уменьшился, а потому платить за двух жён уже слишком затруднительно. В настоящее время платится калыма от 100 р. до 5 р. и известное количество скота, смотря по состоянию. Часть калыма уплачивается тотчас по совершении брака. Существует известная обрядовая сторона и при принятии калыма. Невеста не отпускается в дом мужа до тех пор, пока не будет выплачен весь калым.
В обрядовой стороне брака у лесных башкир есть много сходного с остальными башкирами, а потому не буду останавливаться на этом, и укажу на следующий обычай. Жених до свадьбы приглашает к себе в гости не только всех родственников и знакомых невесты из деревни, но и чужих, где живёт невеста. Нужно заметить, что лесной башкир всегда предпочитает брать в жёны девушку не из своей деревни, а из чужой, мотивируя это тем, что своих девок знает. Пригласивши этих гостей, жених угощает их кислушкой, кумысом, чаем, мясом и т.д. Такое угощение обходится не дёшево, особенно при любви башкир выпить и поесть. После свадьбы то же делают родственники невесты, приглашая знакомых и родственников жениха. Но так как такое значительное количество гостей, какое съезжается на приглашение, не может поместиться в доме жениха или невесты, то их размещают по домам близких знакомых. Угощение продолжается дня два-три. Такие пиршества, конечно, устраиваются только богатыми башкирами. Свадебные празднества среди башкир занимают едва ли не второе место после праздника байрама.
Свадьбы чаще всего устраиваются зимой или весной и редко летом, потому что летом, во-первых, некогда гулять, а во-вторых, башкиру не хочется отдавать из дома лишнего работника в лице своей дочери; зимой больше свободного времени, да и угощение есть на что сделать. Возраст вступающих в брак, сравнительно с русскими, поздний – никогда не женятся ранее 21-25 лет, и девушки не выходят ранее 16-18 лет. Позднее вступление в брак у мужчин обусловливается почти исключительно экономическими условиями и солдатчиной. Если башкиру предстоит очередь отбывать воинскую повинность, то до окончания срока службы он никогда не женится. Согласия детей на брак не спрашивается; всё дело решают родители. Если родители находят, что для их сына такая-то женитьба будет подходящая и выгодна, то они посылают сватов к родителям невесты. Заручившись согласием последних, отец жениха условливается относительно платы.
Разводы между башкирами названной местности редки, несмотря на то, что поводов к этому, по их взглядам, много – неуменье вести хозяйство (печь хлеб, вымыть бельё, поставить самовар и т.д.), непослушание мужу и т.п. О желании развестись заявляют мулле, который в присутствии двух или трёх свидетелей и записывает об этом в книгу. Что касается обращения башкир со своими жёнами, то его скорее можно назвать гуманным; несмотря на порабощённость женщины, её безответность, башкир относится к своей жене мягко и почти никогда не бьёт её. В домашней жизни главой является отец.
Все дети находятся в подчинении ему. После смерти отца главой остаётся его жена, хотя бы были взрослые дети. Семейные разделы между башкирами редки; они прекрасно осознают, что это невыгодно в экономическом отношении как для всей семьи, так и для отделяющегося. К детям башкир относится ласково; нам не пришлось видеть, чтобы они били своих детей. До 3-4 лет ребёнок всецело находится в ведении матери, которая за ним ходит и воспитывает; отец почти совсем или очень мало касается воспитательной стороны детей в этом возрасте; с 4-5-летнего возраста башкирский мальчик всецело уже переходит в ведение отца, который прежде всего учит его ездить верхом, и, действительно, нам не раз встречались такие карапузы, сидящие на лошади.

Что касается нравственной стороны лесных башкир, то, насколько нам лично пришлось наблюдать, лесной башкир стоит выше зауральского, степного башкира. Он гостеприимен, услужлив, без заискивания на подачку. Если за последнее время и начинает развиваться между башкирами хищность, обман и т.д., то этим они обязаны русским и главным образом торговцам, с которыми им приходится иметь дело. О конокрадстве здесь почти не слышно, и это объясняется будто тем, что ныне, вблизи русских поселений, не у кого воровать и нет места продавать краденое.
Не касаясь здесь религиозной стороны башкир, укажем только на некоторые праздники. Самый большой праздник – это байрам, который бывает после поста (уроза). Праздник продолжается три дня. Чтобы познакомиться с этим праздником и взглянуть, как он проводится, мы отправились в одну из деревень, заброшенную среди гор. Едва заметная тропинка вела нас среди густого леса. Вековые гигантские сосны, со своими тёмными, вечно зелёными вершинами, представляли собой сплошную группу. Местами между ними попадались седые ели и осокорь. Дорога шла всё в гору, по склону оврага, внизу которого журчал ручеёк. Поднявшись на вершину горы, на которой лес был выжжен и торчали одни только пни и валялись сучья, мы остановились, чтобы дать отдых лошадям. Кругом стояла мёртвая тишина.
При спуске с горы вниз, до нас начали долетать неясные звуки голосов, лай собак и звон колокольчиков. Голоса становились всё яснее и яснее. Переехав небольшую речку, и за нею лес, мы въехали на вершину горы, на которой в живописном беспорядке были разбросаны небольшие башкирские избёнки с полуразвалившимися крышами. На прилегающем лугу толпился народ; в иных местах были разложены костры, и около них шло приготовление к еде. По средине поляны стоял длинный шест для лазанья; невдалеке от него отведён особый круг, где должна была происходить борьба. Шум и говор всё увеличивался, особенно шумели ребята. Но вот начались состязания, сначала бег. Дистанция была 2 версты, частию лесом, оврагами, и только около версты ровной местностью. Участвовали все взрослые. Первые, при бежавший к столбу, тут же упал, с трудом дыша, с раскрасневшимся лицом, налитыми кровью глазами. Его взяли под руки и начали водить. После бега начались состязания в лазании на шест, очень длинный и гладкий. Кто доползал до вершины, тот получал какой-нибудь незначительный подарок. Здесь более ловкими оказались подростки. В то время, как происходили эти состязания, молодые женщины и девушки невдалеке от домов устроили хороводы с пением.
Но самым интересным на подобных празднествах является борьба (куруш). В состязания вступают борцы не из одной только деревни, а из нескольких – каждая деревня выставляет своего борца. Борьба открывается сначала с малолетних, затем выступают подростки. Борющиеся находятся в кругу, который образуют присутствующие зрители. После подростков начинается настоящее состязание. Перед борьбой борцы снимают с себя почти всю одежду, за исключением нижнего белья и рубахи, и подпоясываются кушаками, за которые и берут друг друга. Взявшись за кушаки, они нагибаются вперёд и стараются свалить друг друга или поднять и бросить через себя. Иногда борьба затягивается надолго и кончается ничем. Поборовший получает приз.
После борьбы, беганья и т.п. явились певцы. Песни делятся башкирами на проголосные и скорые. Есть между ними отдельные песельники и особенно дудочники (играющие на курае). Башкиры поют, большей частью, в одиночку; хоровое пение можно услышать только на зимних вечеринках, свадьбах и во время больших праздников.
Наряду с песнями, у башкир развита и инструментальная музыка и даже более, чем первые. Между музыкальными инструментами у них более всего распространён «курай», род свирели, делаемой из стебля полевого растения, толщиной в палец. Стебель обрезается с обоих концов, и на нём проделываются 4 отверстия с одной стороны, одно – с другой. Звуки этого инструмента тихие и приятные. Игроки на кураях (курайсы) пользуются широкой известностью и часто приглашаются на свадьбы, вечера, праздники и т.п. За последнее время среди башкир начинает встречаться гармоника, заносимая в глухую Башкирию солдатами, приходящими со службы.

Набросав краткую характеристику культурно-бытовой жизни лесного башкира, который, как видно, ещё не вполне сделался оседлым и продолжает вести полукочевой образ жизни, скажем ещё несколько слов об его физическом типе. Не входя здесь в подробное рассмотрение вопроса о разделении башкир на степных и лесных (или горных), вопроса, который в последнее время вызывает немало споров между антропологами, заметим, что, по нашим данным и наблюдениям, нельзя обобщать эти две разновидности: и в антропологическом, и этнографическом отношениях между ними существует такое же различие, как между луговыми и нагорными черемисами. По нашим наблюдениям, горные башкиры отличаются хорошим сложением, пропорциональностью в своих частях, с незначительным подкожным жирным слоем и развитыми мышцами. Сухощавые встречаются чаще, чем толстые. Окружность груди всегда превышает половину роста. Рост в общем выше среднего, хотя значительное количество встречается и среднего. Цвет кожи на открытых местах темновато-смуглый, с желтоватым оттенком, нередко блестящий от развития сальных желез. Что касается формы головы, то лесные башкиры кажутся скорее длинноголовыми, чем круглоголовыми; лицо продолговатое, в особенности в профиль; скуловой диаметр незначительный. Редко и даже, как исключение, встречаются широкие одутловатые лица. Лоб высокий, прямой. Нос также чаще прямой, высокий, иногда с небольшим горбом средней величины. Губы не толстые; разрез рта горизонтальный. Брови или дугообразные, или прямые, густые; глаза с прямым прорезом, кругловатой формы. Радужная часть чаще карего или тёмного цвета и, как исключение, голубоватого. Цвет волос по преимуществу тёмно-русый или чёрный; борода редкая, усы подстригаются или выдёргиваются. Уши большие, оттопыренные. Зубы чаще крупные, прямые, с значительным процентом кариозных (многие курят табак). Органы слуха и зрения развиты хорошо.
Женщины, сравнительно со степными башкирками, более высокого роста, хорошего телосложения, со смуглым цветом лица и продолговатой формы, с длинным, узким носом, небольшим ртом и тёмно-карими глазами. К сожалению, условия жизни и раннее замужество скоро делают башкирку по виду пожилой женщиной. По собранным сведениям, башкирки малоплодовиты – обыкновенное число детей у них не более 4-5 человек. Климактерический возраст наступает между 40-45 годами, между тем как мужчина иногда до преклонного возраста сохраняет бодрость и силу. Смертность детей у башкир громадная и нередко достигает до 70%.
Д.П. Никольский
«Землеведение», Т. 2, № 4. 1895. Стр. 47-64.
"Ураловед".
***************
Материалы из Сети подготовил Вл.Назаров
Нефтеюганск
6 января 2022 года
***************
ПРИЛОЖЕНИЕ
ДРЕВНИЕ ОБРАЗЫ СВЯЩЕННЫХ СКАЛ

Уральские писаницы — древние памятники наскального искусства, традиция которого насчитывает около 5 тысяч лет, известны на территории, протянувшейся с севера на юг по всему Уральскому региону, более чем на 800 км, за небольшим исключением, расположены на скалах и в пещерах по берегам рек. На сегодняшний день исследована около 90 мест с древними рисунками.

Где и как нанесены древние изображения?

Ареал с расписанными скалами на Урале протянулся с севера на юг примерно на 800 км. Самые северные памятники обнаружены на реках Колве и Вишере, самые южные — на Белой. Глядя на карту, можно видеть два основных района дислокации писаниц — на восточном склоне Среднего Урала по рекам Тагил, Нейва, Режа и Исеть и на западном склоне Южного Урала — по рекам Ай и Юрюзань. Больше всего наскальных изображений открыто сейчас на реке Тагил — 19. Рисунки наносились на различные горные породы, выходы которых характерны для того или иного района Урала. По берегам рек западного склона чаще встречаются скалы из известняков, а на восточном — из гранитов, габбро или диоритов, а также гнейсов или сланцев. Фигуры делались на вертикальных или наклонных скальных стенах, в то время как в других регионах, например в Карелии или Швеции, для этого использовались горизонтальные поверхности. Для своих изображений древние «художники» выбирали ровные места, которые обязательно должны были находиться под навесом либо иметь отрицательный наклон. Это делалось для предохранения фигур от разрушительного воздействия атмосферных осадков. Интересно, что выбиралась не всякая ровная плоскость, а в первую очередь та, которую покрывал светлый натек. В этом заметно стремление усилить контрастность изображений, выделить их из сероватого фона скалы. Высота скал, на которых обнаружены древние изображения, различна: от нескольких метров до сотни. В размещении фигур в пространстве скалы видны определенные закономерности. На Южном Урале они находятся в основном невысоко над землей. Но есть и исключения, когда рисунки наносились высоко на стены, отвесно обрывающиеся в воду.

Почти все писаницы выполнены на фасадных частях скал, обращенных к реке, а многие панно напоминают своего рода алтарные части храмов. На некоторых скалах отдельные блоки полностью закрашены краской, как, например, на Змиевом камне или Сокольинских утесах. Большая часть фигур доступна для обзора любого стоящего перед скалой. Наиболее яркие изображения, расположенные на значительной высоте, видны не только с реки, но и с противоположного берега, как в случае с верхней группой Зенковской скалы. Отдельные писаницы можно охватить взглядом с одного места, в других случаях для знакомства со всем ансамблем росписей нужно перемещаться подчас на десятки метров.

Что изображено на скалах?

Все нарисованные фигуры можно объединить в четыре большие группы: животные, человекообразные существа, различные геометрические изображения или знаки и, наконец, неопределенные изобразительные мотивы. Конечно, это самый общий уровень классификации рисунков, и группы включают достаточно разнородные воспроизведения. Скажем, группа животных состоит из рисунков зверей и птиц. А вот рыбы или насекомые в репертуаре наскальных образов практически не отмечены или спорны.

Почти все фигуры птиц и зверей выполнены в профиль: вероятно, так легче было показать наиболее характерные черты того или иного вида. Изображения выполнялись по-разному: силуэтом, когда туловище полностью заливалось краской; контуром, то есть когда корпус обводился одной линией, и в так называемом «скелетном», или «рентгеновском», стиле, подразумевающем показ ребер и/или жизненно важных органов живых существ — сердца, печени, легких. Как правило, образы создавались красочной линией шириной 1-1,5 см. Напрашивается вывод, что рисунки выполнялись просто пальцем. Но известны и широкие полосы: до 4-5 см, которые, может быть, наносились каким-то инструментом — щепой или кистью.

Среди зверей преобладают копытные: лоси, олени и косули. Интересно, что рисунки копытных имеют достаточно четкое распределение в пространстве: косули изображены почти исключительно на Южном Урале, а лоси и олени — на Среднем и Северном. Это полностью совпадает с территориями, где данные виды животных преобладают и сегодня. Кроме копытных известны рисунки медведя: четыре на тагильских скалах, по одному на реках Уфа и Юрюзань.

Помимо зверей на скалах многочисленные рисунки птиц, главным образом водоплавающих. Чаще всего рисовали уток, которым присущи утяжеленный корпус и короткая шея. Птицы с длинной шеей, имеющие иное отношение этой части и корпуса, распознаются как гуси. Менее уверенно можно говорить о воспроизведении лебедей.

Довольно разнообразны антропоморфные или человекообразные существа. Почти все они изображались в фас. Туловище рисовалось одной линией, реже силуэтом или контуром, иногда показывались ребра. Голова бывает округлой или раздвоенной — когда от линии шеи в стороны вверх отходят два отрезка. Немногочисленны персонажи с многолучевыми головными уборами, а также с головой в виде ромба. У многих показан хвост или пенис, иногда и то и другое. Руки очень часто согнуты в локтях и опущены на пояс или бедра: такие изображения называют фертообразными из-за их сходства с буквой «ф». Ноги у абсолютного большинства фигур изображены полусогнутыми, что придает этим существам динамику движения, пляски.

Солнце — тора, дьявол — куль

О странных начертаниях на скалах по берегам уральских рек известно с конца XVII века: в одном из документов этого времени упоминается Писаный Камень на реке Вишере как пограничная скала между русскими и вогульскими рыболовными угодьями. С начала XVIII века получает известность другой Писаный Камень — на реке Ирбит, вероятно вследствие своей близости к знаменитой Ирбитской ярмарке. К концу XIX столетия насчитывалось уже около двух десятков пунктов с древними изображениями. Сведения о них собирались стрельцами и писарями, пленным шведским офицером, придворным историком, путешественниками, учеными-натуралистами, работниками заводов и многими другими. Здесь выделяется главный кассир нижнетагильского завода Д. П. Шорин. Кроме описания пунктов и неплохих копий рисунков по Тагилу Дмитрий Петрович попытался расшифровать древние изображения: «Хотя нам ничего неизвестно о вере и обычаях Чуди, но о зырянах, пермяках и вогулах, оказывающихся перед лицом историка наследниками полумифического народа, есть сведения, несколько разъясняющие мифы. Так, в конце XIV века св. Стефан, уроженец города Устюга, проповедуя слово Божие соседним с его родиной пермякам и зырянам, говорившим одним наречием, нашел, что они состоят в грубом язычестве — поклоняются солнцу, огню, воде, камням, животным и старым деревьям, на которыя навешивали с молитвою меха и другие жертвы… Ученому же путешественнику Георги, в 1773 году посетившему на Чусовой деревни Копчик и Бабенки, населенные вогулами, удалось собрать много интересных сведений об образе их жизни, обычаях, вере, жертвоприношениях еще до крещения их. Бога, управляющего миром и живущего на солнце, они называли Тором, а дьявола — Кулем. Всякий глава семейства сам совершает богослужение. С наступлением весны, празднуя новолетие, они приносят в жертву красного зверя или домашний скот, причем с убитого животного снимается шкура, мясо, обрезанное с костей, варится с головой и внутренностями и пожирается, кости вместе с кожею зарываются в землю, а мозг с прибавкою сала, положенный на дощечку, помещается на особый столб за столом и зажигается, причем молятся, кланяясь в землю».

С образованием на Урале Общества любителей естествознания (УОЛЕ) происходит качественный перелом в изучении древностей Уральского края, включая и наскальные рисунки. Уже в 1877 году В. М. Малахов, внук знаменитого архитектора, в числе других памятников археологии Пермской губернии приводит длинный перечень писаниц на Урале с их краткой характеристикой: «Надписи на утесах красною краскою, принадлежащие к ляпидарным, иероглифическим. Они состоят: из вертикальных черт, прямолинейных, прерывающихся, угловатых и решеток. Памятники эти находятся по берегам рек, служивших древним обитателям главными путями сообщения. Так, мы находим их по рекам: Каме, Чусовой, Вишере, Туре, Тагилу, Салде, Исети и др.».

В конце XIX века УОЛЕ предпринимает попытку создания альбома зарисовок фигур «чюдского письма», как называли уральские писаницы в то время, для чего приглашается художник Андрей Андреевич Шереметьевский. В начале XX известному археологу В. Я. Толмачеву поручают сбор материалов, касающихся всех известных к тому времени наскальных изображений.

Несмотря на предпринимавшиеся усилия, результаты этих работ так и не были полностью опубликованы; появлялись лишь перечисления отдельных писаниц в списках археологических памятников Пермской губернии да неполные зарисовки некоторых фигур и композиций. Лишь во второй половине XX столетия, благодаря работам российского археолога и этнографа В. Н. Чернецова, появился замечательный труд, в котором анализировались и обобщались все известные к тому времени сведения о наскальных изображениях Урала.

По следам жертвоприношений

Анализ уральских наскальных рисунков позволил В. Н. Чернецову выделить несколько сюжетных групп, или сюжетов с различными вариантами, отражавшими, по его мнению, в виде «графических формул» определенные темы в «комплексе некогда проводившихся обрядов и действий». Всего было выделено три основных сюжета. В первом главным изображением является копытное, во втором птица, а в третьем «условно-антропоморфные и антропозооморфные» фигуры. Еще два сюжета были намечены: изображения птиц в геральдической позе и медведь.

Писаницы Валерий Николаевич датировал следующим образом: первоначально, на основании сходства рисунков на скалах и орнаментах на глиняных сосудах, нижнюю границу изобразительной традиции он определял III-II тыс. до н. э. Впоследствии, после обращения к гравировкам на костяных орудиях и оружии из торфяников, этот рубеж был сдвинут до неолита или даже позднего мезолита.

Территория распространения писаниц совпадает с проживавшими здесь до прихода русских манси. Об этом говорят как письменные источники, так и ономастические данные. В частности, в долинах рек с писаницами имеются топонимы и гидронимы «вогулка», а вогулами русские называли манси. Помимо этого исследователь нашел множество совпадений между рисунками на скалах, с одной стороны, и различными изображениями в традиционном искусстве манси — в орнаментах на различных материалах, бытовых рисунках, татуировках, тамгах, изображениях на священных предметах, затесах и рисунках на деревьях, в том числе и на священных местах, — с другой. Это позволило Валерию Николаевичу высказать мнение, что традиция нанесения рисунков на скалы была связана «хотя бы на поздних этапах» с угорским населением и, конкретно, с предками манси.

Сопоставляя рисунки на скалах и традиционное искусство обских угров — хантов и манси, их обрядово-ритуальную практику, данные фольклора, Чернецов пришел к следующим выводам. Следы жертвоприношений на вершинах и возле скал с рисунками подсказали, что здесь проводились какие-то обряды. В целом они были, вероятно, схожи, так как почти все скалы с рисунками обращены к югу, много общего и в самих рисунках. Объяснить их содержание помогло изучение традиционного искусства хантов и манси, а также пережитков их древних обычаев и обрядов. В результате этих исследований В. Н. Чернецов смог высказать несколько основных идей. Согласно его представлениям, писаницы отражают «коллективность мероприятий в области быта, промысла и культа». Второй особенностью писаниц он считал календарность связанных с ними обрядов, на что указывают ориентировка скал с рисунками, наличие в композициях солярных и небесных символов и определенные параллели в сезонных обрядах обских угров.

В заключение еще раз скажем, что писаницы и участки возле них (над ними) были священными местами, что подтверждают и археологические раскопки. Сама же скала выступала мифологической священной горой, прорывом в сакральное, связующим звеном в вертикальной структуре мира.
https://zen.yandex.ru/tainyurala