Рождественская история

В Рождество нужно рассказывать рождественские истории. И пусть сегодня Рождество празднуют католики, и до нашего Рождества еще далеко, я имею, что сказать, как говорят иудеи.
В тот странный, горький год моей жизни, Бог присылал мне людей, а вместе с ними и свои дары. Подвеска с ликом Девы Марии опустилась на мою ладонь в ту декарьскую ночь. Я не помню числа, да это и не важно, потому что те два дня выпали из времени и пространства словно и не были вовсе они реальностью.
Я жила в общежитии медицинского ВУЗа. Ко времени тех событий, я уже обжилась. Сестра помогла мне в этом. В один из первых ее приездов мы с ней выдраили комнату и поклеили новые светлые обои, где-то покрасили, где-то побелили, закончив, повесили занавеси. Нехитрое убранство комнаты включало одноместную кровать, письменный стол с этажеркой для моих книг,  кухонный столик с парой стульев, стенной шкаф и пару тумбочек. Все это было видавшим виды. Те, кто когда-то жил в общежитиях  или захаживал в них в гости к друзьям, могут представить себе картину в полном соответствии с реальностью. Остальным поможет память. Вспомните старые советские фильмы. Чистота. Вот, что было главным достоинством моей комнаты. И уют, который я старалась создать для себя, развесив фотографии родных в маленьких красивых рамках над своим письменным столом.В тот день я вернулась с суточного дежурства. Я уже собиралась лечь в постель, когда мне позвонил друг моего брата. Он спросил меня о чём-то (сейчас я даже не могу вспомнить о чём), я ответила. И в разговоре нашем выяснилось, что  его сестра будет проездом в Москве пару дней. Мы не были с ней знакомы. Я знала о ней лишь ее имя, и то, что она живёт во Франции уже много лет. Я порадовалась за друга моего брата, увидеть сестру - что может быть лучше!
Я не помню, как так получилось, да это, наверное, и не важно, но разговор наш закончился моим приглашением их на ужин ко мне. Друг моего брата, очень тактичный малый, отказывался как мог. Доводы его меня не убедили. Он не хотел меня беспокоить, зная, что я много работаю. Я не приняла его отказа. О каком беспокойстве могла идти речь! Эта семья встала рядом с нами в наши тяжелые времена. И пусть я не знала сестру, но я знала их невероятной доброты родителей, я знала мальчиков (мужчин!), ведь они были моему брату братьями. Мне хотелось порадовать их хоть чем-то. В конце концов мы сговорились. Этот вечер станет одним из тех, о которых я буду помнить всегда. Но до вечера нужно было еще дожить. Я поставила будильник и легла спать. Утро вечера мудренее, ну и конечно же обед утра тоже мудренее, особенно после бессонной ночи.
Немного восстановившись после сна я принялась думать, чем мне угощать ребят.  Испечь пирогов я не могла. Не было печки. А вот напечь блинов легко. А к блинам у меня были сгущенное  молоко и варенье. А еще я подумала, что в Москве нужно непременно угощать московским салатом. И пусть он официально зовется Оливье, но для нас он всё равно московский. Когда салат был уже нарезан и убран в холодильник,  я замесила побольше теста и принялась за блины. Тонкие ажурные блины плавно кочевали со сковороды на тарелку. Чем выше становилась стопочка блинов, чем ближе становился час прихода гостей, тем больше
 становился градус моей тревоги.
Я вдруг подумала: "Господи, зачем я пригласила ребят к себе, сюда! Да, друг моего брата и их младший братишка уже бывали здесь у меня, они знают, как выглядят общежития, но Она, прожившая столько лет в Париже, она же будет шокирована. Скажет, мол, сумасшедшая какая-то приглашать меня в такое место! Я оглядела свои владения и подумала, что зря, да, зря я их позвала. Возможно, они бы провели время в лучшем месте, в лучшем убранстве, а тут я со своими блинами и московским салатом." Но идти напопятную было уже поздно. 
Меньше чем через четверть часа они перешагнули мой порог. Исполины и с ними вместе их сестра. И если в комнате моей, метражом три на четыре, стало вдруг очень тесно, то света в ней прибавилось на тысячу ватт. Три улыбки светили так, что можно было надевать солнцезащитные очки. На стол рядом с блинами и салатом легли их гостинцы. Пир горой, вот как у нас все здорово получилось. Но они принесли большее, чем гостинцы.
Смех и радость принесли они в мой московский дом. И, конечно же вначале, показывая гостье, где помыть руки, где взять полотенце, я смущалась и поминутно извинялась за своё скромное жилище, но эта милая девушка обняла меня и сказала, что с радостью отозвалась на мое приглашение, и что, зная моего брата, ей хотелось познакомиться и со мной, и что дом мой очень теплый и уютный, и что она рада быть в нём. Это был такой невероятный вечер. Мы что-то рассказывали друг другу, смеялись, шутили, вспоминали тех, кто ждал и их, и меня дома, во Владикавказе. Это было после папиной смерти, и я тогда мало смеялась, почти забыла, что умею это делать, а с ребятами сердце моё оттаяло, с ними мне было легко и радостно.  Мы не заметили, как прошёл вечер, и к нам подкрался комендантский час. В каждом общежитии есть такой час, когда гостям нужно уходить. Вот и для нас настал час расставаться, но наверное, нам еще было не пора. И потому я предложила моей французской гостье остаться у меня, остановиться у меня на те несколько дней, что она должна была провести в Москве. В следующие два дня я должна была быть на своих работах, так что комната оставалась в ее распоряжении. Близость станции метро тоже была в мою пользу, легко добираться во все стороны, куда нужно было попасть с визитами моей гостье. И она согласилась. Легко так согласилась. И от этой ее легкости и мне самой стало очень легко. Соседка  согласилась дать мне лишнюю кровать из своей комнаты. Ребята ее перенесли, и уехали к себе, убедившись, что мы устроимся с комфортом.
Я не знаю, как так случилось, но оставшись вдвоём с человеком, которого я знала несколько часов, оттаявшее сердце мое открылось ей. Я говорила ей о своей боли, о предательстве, которое переживала и всё никак не могла пережить, говорила о том, что хочу стать хорошим врачом и очень боюсь не стать им, что хочу помогать женщинам, чтобы жизнь их становилась лучше, радостнее, что тревожусь о своем брате и о своей сестре, и о маме, и что так благодарна ее семье, ее родителям, ее братьям, что не оставили нас в трудный час. Я говорила, наверное, много еще всего другого, потому что замки на которые  я закрылась были отворены ее улыбкой, ее сердечностью, ее таким понимаюшим и таким поддерживающим взглядом. И в разговоре нашем вдруг всплыло, что ее подруги были моими пациентками и рассказывали ей обо мне только хорошее, и что все мои мечты, и мысли, и задумки такие важные, такие хорошие, что обязательно сбудутся. И что я молодец, что я умничка, что выбрала такую важную и нужную стезю. Наверное, мне тогда очень нужно было это услышать. Очень. Чтобы не отступить и не оступиться, чтобы не упасть. А потом она взяла свою сумку и достала из нее пакетик. Она посмотрела на меня с сомнением и спросила, приму ли я от неё небольшой подарок. Я смутилась. Я подумала, что ведь она не планировала встречи со мной, и что то, что она хочет дать мне, предназначалось кому-то другому. Я сказала ей об этом. А она улыбнувшись закачала головой. "Нет, что ты!" - возразила она: "Я купила несколько подвесок для подруг и почему-то взяла еще одну. Мне захотелось взять еще одну. Я еще подумала тогда, интересно, для кого она мне нужна, ведь я для всех, для кого планировала, взяла. А вот теперь я поняла, что везла ее для тебя!"  И на мою ладонь опустилась подвеска с ликом Девы Марии.
И что-то тогда изменилось. Во мне, в мире вокруг меня. Я впервые за много много лет уснула спокойным сном, и следующие несколько дней были наполнены спокойствием и верой в то, что Кто-то над нами ведет нас так, чтобы мы, ударяясь, падая, погибая, теряя веру в людей, встречали тех, кто нас поднимает, поддерживает и показывает нам нашу нужность, нашу ценность, верит в нас и в наш путь, смотрит на нас с любовью. Я носила эту подвеску не снимая с шеи много лет. В трудные минуты я касалась гладкой ее поверхности, и тепло того вечера снова наполняло меня.
А потом я сняла ее и положила в свою шкатулку. Она и ныне там. И когда я перебираю свои украшения, я всякий раз беру её в руки и вспоминаю тот декабрьский день, ту декабрьскую ночь, когда в мой дом вошёл ангел и принес мне благую весть, что жизнь есть, и что я есть в этой жизни, и что я нужна в этой жизни для чего-то, чего я еще сама не знаю.
PS.  Эта милая девушка была первой, кому я показала свои тексты. Она и в этом меня поддержала. И сегодня, когда я писала этот текст, я думала, как много всего она дала мне, сама, возможно, того не понимая.