По законам любви - 5

     Мне повезло. По Судьбе мне выпало жить в такой местности, где в весенние паводки не затапливает. Вечером, ложась спать, и мысли нет, что ночью может нагрянуть беда. Но в свои детские годы, через наше село проходили многие люди: Старики, дети, женщины в рваных одеждах, - это те, кому выпало счастье выбраться живыми из клокочущей холодной воды. Соседи, и наша семья, делились с ними тем, что у нас было. Кормили, оставляли в доме ночевать. Нынешнему поколению людей не понять, как можно в свой дом впустить оборванца…
     Я сидела на печи и слушала их рассказы, что-то вроде сказки, которая где-то там была, далеко и меня никогда не коснётся. Но, наверное, так мир устроен, что человеку за свою жизнь надо всякое изведать.
     Как я попала в зону затопления, рассказывать не стану. Но нашей семье пришлось отдать всё, что у нас было ценного при себе, чтобы на легковой машине, по насыпной дамбе нашу семью перевезли на «материк». Так там говорили о свободной от воды земле. Время было к полудню, но стоял такой туман и за окнами, еле-еле можно было различить деревья, по самые ветки в воде. Москвич ехал с зажжёнными фарами. Рядом с водителем сидел мой муж, а я с детьми сидела на заднем сидении. Помню, было очень холодно, сыро и… страшно. Мужики впереди сидели напряжённые до предела. Тяжёлые машины по насыпи не пускали. Но и мы очень рисковали потому, что повернуть назад было невозможно, а что там, впереди, не видно. В одном месте вода уже перехлёстывала через дорогу. Водитель, сквозь стиснутые зубы, отпускал такие слова, что мне от них казалось - кровь стыла в жилах. Я… молча молилась, просила Матерь Божью спасти детей моих… 
     В какой-то момент водитель велел нам открыть все двери. Я понимала, что это значит и крепко прижимала к себе детей. Очень боялась, что машина может забуксовать. Но Бог миловал, мы доехали.
     Водитель, небритый дядька, пахнущий перегаром, спросил, уже зная наш ответ, как мы дальше будем добираться до своего города. Денег у нас не было. Мы молчали. Потом я детей повела за кустики. А когда мы вышли на дорогу, москвич отправился по той же дороге в обратный путь. Оказалось, что небритый дядька хорошей души человек. Он вернул нам деньги, но «на память» взял у моего мужа часы, совсем недорогие и… галстук. Этот галстук мы привезли с Украины, со свадьбы моего брата.
     Дорога эта мне уже несколько раз снилась, как бы предупреждая: грядут трудные времена.   Но, в то же время, вселяла надежду в том, что всё будет хорошо…


     Помню и другую поездку. Стояла сухая осень. Грунтовая просёлочная дорога, накатанная везущими с поля урожай бортовыми машинами. Мы ехали на донельзя  расхлябанной дребезжащей машине и таким же бесшабашным водилой. Но в какой-то момент, этот мужичок, в кепке с засаленным козырьком, сменил тон разговора с шутливого на отборный мат. Суть его переменчивого настроения сводилась к тому, что он кому-то  из руководителей говорил, что дорогу надо с обеих сторон опахать или  вырыть канавы.
     - Вот, бросит какой-то мудак окурок и полыхнёт трава…
     И только после его слов обратила внимание на то, что от дороги обочина – это густая, в пояс, высохшая трава. Так, метров 25-30, а за нею очень густой ельник, молодой, примерно росли однолетки. Переросшие ёлочки, которые вовремя не продали к новогоднему празднику. Случись чего, гореть будут со страшной силой…


     Почти каждый год происходит одно и то же. Посредине лета, когда по нашему человеческому пониманию должна стоять жаркая погода, вдруг, по непонятной причине накатывает похолодание. Ладно бы дожди поливали, хоть бы польза была, а то сухой холод. На садовые растения смотреть больно. Даже в теплицах огурцы горькие. Картошка желтеть начала, какого уж там урожая ждать…
     Именно на такие дни выпала нам поездка «на природу». Я с детьми так и просидела в автобусе. На костёр дети в окно смотрели, а потом уснули. Часам к пяти по полудне, мы, все отдыхающие отправились домой. День простоял, не то чтобы пасмурный, а какая-то серая пелена висела над нашими головами. Еле различимый светлый кружок виднеется, то ли солнце, то ли луна. Ветрено,   никак не уходит эта серая напасть.
     Ехали мы по дороге, из окон автобуса видна была река. За рекой солнце, крадучись пробирается сквозь заросли прибрежных кустов. Дети, смеясь, говорили: «Не догонит! Не догонит!» А больше всего их забавляло то, что от солнца к нашему берегу, именно к тому месту, по которому ехал автобус, был проложен по водной поверхности серебряный мостик. Каких мы только сказочных персонажей не отправляли по этому мосту с просьбой, чтобы всесильное Солнце разогнало тучи.
     Домой приехали ещё до захода солнца, уставшие, с мыслью: лучше бы не ехали… Но уже на следующий день дети вспоминали о том, что они просили Солнце разогнать тучи.
     - Разогнало! Точно, разогнало!..
     Я только кивала головой. Солнцу и разницы нет, в какой день из-за облаков выглянуть. Это только у нас в выходной день отдыха не получилось…


     Бывают ночи, бессонные, когда артериальное давление дурит и я не могу лежать, мне от лежания ещё хуже. Накидываю на плечи тёплый платок, обуваю свои старые валенки и иду на свою застеклённую лоджию.
     В тот раз я «в ночное» вышла с кружкой горячего чая. Пока не подействуют таблетки, чай пить нельзя. Может произойти «возврат». Что ж тут поделаешь, мой организм именно так реагирует на повышение артериального давления. Остаётся только терпеть.
     Кружка с чаем на столике стоит, я в старом кресле сижу, пытаюсь хоть немножко вздремнуть. Кажется, у меня получилось. Даже что-то там приснилось. Потом встрепенулась, как с испугу. Подумала: - Раз уснула, значит, давление близко к норме.
     Вспомнила про свой чай. Даже руку к кружке протянула и, тут же отдёрнула. Из кружки смотрела на меня полная луна своими глазищами…
     Потихоньку встала и ушла в комнату. Может быть, от сидения на свежем воздухе, может от лекарства, но я благополучно проспала до утра. А чай вылила с балкона на газон. И ещё с неделю не прикасалась к этой кружке…


      Я не знаю, хорошо это или плохо, но на похоронах в нашем селе, в пятидесятых годах и позже, старые и малые стояли притихшие, переживающие тяжёлую утрату. От детей не прятали рождение животных, как смалили щетину и разделывали тушу  свиньи, и момент смерти человека тоже для детей не был тайной. Я с братом, сидели у гроба своего отца, 6 и 9 лет нам было. Нам никто ничего не объяснял, мы просто присутствовали. Наверное, взрослые надеялись на то, что мы вырастем и сами до ума дойдём. Но я помню один эпизод из своего детства.
     До школы – ребёнок считался малым и ничего не разумеющим. Школьнику быть глупым – это уже позор. Так, вот, я была в тот момент дошкольного возраста. Откуда и куда шла с мамой, этого я не помню. Мама шла впереди быстрым шагом, у меня шаг вполовину короче, по этой причине я часто отставала.  А мама всё поторапливала меня, грозилась никогда больше меня с собой не брать, чтоб не путалась под ногами. Я старалась, как могла, поспевать за мамой, но любознательность брала верх и, случалось такое, что я на что-то засматривалась, забыв обо всём на свете.
     Шли мы тропинкой по самому верху пригорка. Внизу была река и всё самое интересное - было там. И хоть жизненного опыта у меня было чуть да маленько, но я что-то там соображала. То, что всё живое в конце жизни умирает, это было понятно. Но, чтоб дойти до самого края жизни, хоть человеку, хоть животному, хоть дереву, надо прожить долгую жизнь и как полагается – состариться. О том, что смерть может настигнуть в любом возрасте, это в моём понимании, было нарушением законов мироустройства, а значит – не вмещалось в моей головушке.
            Вот, шла я, шла и, вдруг, увидела в долине деревья и кусты. Тропинкой этой я ходила, чуть ли ни каждый день, но только в тот день  обратила внимание, что среди высоких деревьев, одно, вполовину меньше их,   почему-то стоит сухое. А значит – мёртвое. Как так это могло случиться? Это же неправильно… Размышляя и негодуя по этому поводу, я так засмотрелась, что забыла о том, что нельзя отставать от мамы. Мало того, мама оглянулась, звала-звала меня, а я на её зов даже не откликалась. Тогда мама вернулась, хорошенько тряхнула меня, отвесила шлепок, схватила за руку и потащила меня за собой. Я что-то там лопотала о смерти дерева, но выслушивать «дурну дытыну», понятное дело, мама не стала. Прозвучал строгий запрет: больше туда не смотреть! На том всё и закончилось.
     Я выросла и даже успела состариться, но этот, вроде бы незначительный кусочек моей жизни, не забылся. Наверное, потому, что на каждый заданный вопрос должен был последовать ответ. Так я это понимала и искала этот ответ многие годы. Может быть другие люди и не стали бы заморачивать свою голову такими пустяками, которые не являются важными, не приносящими пользы в хозяйстве и на дальнейшую  жизнь не повлияют. Только, что ж тут поделаешь, если я до сей поры остаюсь «дурною дытыною». И нет мне счастья в жизни от мыслей, которые заставляют меня сдерживать шаг…


     Эх, люди-люди! Какие же мы разные! Даже родные по крови, с одной чашки щи хлебали, но при этом свой взгляд на жизнь ласкали. Вот, смотрю я на Интернетовскую картинку, но она была бы пустой цветной кляксой, если бы за нею не всплывали воспоминания, сложенные погодам на полочках памяти.
     Хлебное поле, усатые ржаные колоски, ещё нежно-зелёные с маленьким намёком на скорое их вызревание. А по краю ржаного поля, где шире, где уже, сине-голубое вкрапление радующихся солнцу васильков. А кое-где и красных дикорастущих маков.
     Я иду по полевой тропинке вслед за мамой. Конечно же, не поспеваю. Всё оглядываюсь, даже когда мы на дорогу вышли.
     - Чого ты туда дывышся? Що ты там забула?..
     - Там дужы гарно…
     - Гарно в поли, а що будэ потим на столи?..
     И начнёт мама мне объяснять простую крестьянскую истину о том, как скосят и молотят колоски, а вместе с зерном на ток привезут семена васильков, ромашки и мака, которые теперь так ярко цветут. Будут потом веять, молоть и сеять зерно, превращая его в муку. И хлеб уже не будет таким белым и праздничным калачом от этих сорняков…
     Спорить с мамой маленькой девочке – это уже непослушание, да и бесполезно тратить силы на отстаивание своего убеждения. Она, как и многие люди, смотрела на результат крестьянских трудов, и меня призывала подумать: что будет потом… А я всё оглядывалась на разноцветный венок полевых цветов, среди ровных рядков ржаного поля. И только сейчас понимаю, что жизнь не была бы столь прекрасной, если бы не было васильков и красных маков на хлебном поле, как без художников и писателей с поэтами, была бы серой и заунывно-будничной, лишённой радости. Наша жизнь – это не только сытость, а ещё и растущие цветы на подоконнике…

                ***