Полабский рубеж фрау Моревой. Глава 4

   
    Вскоре после этих слов раздались звучные удары, судя по характерным звукам, скорее всего топора по дереву. К сожалению, мой «спутник» пока не пробудился от действия колдовского зелья. Поэтому в данную минуту я не смогла увидеть, что же происходит на поляне. Пришлось обратиться к слуховым рецепторам «спутника». Из чего поняла, что к шумам около магического ясеня прибавились иные звуки, которые шли с другой стороны. Мало того, они приблизились, и теперь в них можно было разобрать тяжелую лошадиную поступь, звяканье конской сбруи и шаги человека.

    Через небольшой промежуток времени послышалась речь подошедшего, смысл которой несколько разъяснил мне происходящее на поляне:
    – Славный Беремод, неужто решил ты лишь одной боевой секирой повалить наземь столь могучее древо?
    – Нет, мудрый Арновальд, вознамерился я изничтожить лик языческого идола, что намалевали на коре древнего ясеня! Чтоб под ним неповадно было лишать жизни как сегодня двух людей, коих ты видишь под стволом этого дерева.
    – Клянусь святым Мартином, где ты узрел двух, когда я вижу лишь одного молодца и притом живого!
    – О-ох, святая Богородица, и впрямь один!

    М-да…, как говорится, работала я, работала с документами по интересующей меня эпохе. Знала, что на земле, куда была направлена в командировку, можно сказать, столкнулись двух религий: язычество и христианство. Но все равно сейчас оказалась в некой растерянности, когда услышала не привычные для меня имена из славянской мифологии, а обращения к святым новой веры. Новой религии, пока не расколовшейся на католическую и православную. Правда, в следующее мгновение явилась мысль, что кто бы сейчас ни призывал на этой поляне ко всем известной Деве Марии и священному покровителю солдат и нищих, он послужит на благо в моих планах. По крайней мере, в это очень хотелось бы надеяться.

    Тем временем мой «спутник» все-таки очнулся от действия колдовского зелья. Утробно вздохнул, выдохнул, а затем с помощью рук медленно и неуверенно поменял положение своего тела на сырой, холодной и местами даже схваченной морозцем земле. В результате парень уселся на том же месте, где прежде лежал, и осоловелым взглядом с трудом попытался разглядеть, что сейчас происходит около него.

    Хотя сначала взгляд «спутника» лишь уткнулся в шерстяные штаны, ниже которых были видны обмотки или портянки из плотной ткани. А также узкие ремни, оплетавшие указанные обмотки на ногах, и ботинки из грубой воловьей кожи. И уж только потом молодец приподнял голову, чтобы внимательно рассмотреть, кому же принадлежит эта воинская амуниция?

    Над парнем застыл, будто утес, человек богатырского телосложения. Воистину грудь колесом, и могучие плечи! Этот силач был облачен в кольчугу, которая имела форму рубашки с подолом до середины бедер и короткими до локтя рукавами, под которой угадывался кожаный подоспешник. На поясном ремне Беремода – догадалась, по диалогу мужчин, что зовется он этим именем – покоился меч в деревянных ножнах, а правой мощной ручищей этот воин сжимал боевую секиру.

    Когда же взгляд «спутника» устремился выше, то мой удалец, как и я, увидели цельнокованый шлем конической формы, а под ним грубые черты лица Беремода. Из них самой примечательной и безобидной, на мой взгляд, являлся мясистый налитый кровью нос и близко расположенные к нему темно-зеленые бусинки глаз. Ну и, пожалуй, еще густая рыжая борода у франка, возраст которого приближался, наверное, к сорока пяти годам.

    Кстати, информация о национальности воина оказалась первой важной пусть и неосознанной, которую получила от моего «спутника». И буквально в ту же секунду я поняла, что его сознание освободилось от действия колдовского зелья, а его память для меня теперь – открытая книга. Вслед я узнала, откуда он родом, – племя бодричей – и что у него за имя – Николот. Что ж, буду считать, что заочно мы познакомились! Тем временем взгляд «спутника» переместился на второго франка.

    Этот воин, словно призрак, как раз выступил из туманной мглы, которая продолжала  окутывать деревья леса, близлежащие к поляне. Сейчас франк держал под уздцы великолепного статью боевого коня. Того, по уши забрызганного и заляпанного болотистой грязью, обременяла ноша из двух круглых по форме щитов и какого-то объемистого тюка.

    По контрасту с нынешним обликом коня в седле у него устроился то и дело клевавший носом юноша в богатых и лишь только слегка испачканных одеждах. К сожалению, ни Николоту, ни, стало быть, мне не удалось пристально и в деталях продолжить изучение вновь появившихся на поляне по одной простой причине.
Франк-богатырь, которому по-прежнему казался ненавистным лик языческого божества, не оставил намерения его уничтожить. Правда, теперь убедившись, что его первоначальный способ не привел к желаемому результату, он подошел к вопросу, как я бы сказала, творчески.
 
    Сначала Беремод ловко пристигнул секиру к определенному месту у себя на поясе. Затем, решительно оторвав Николота с земли, поставил его на ноги. После чего отпихнул в сторону, дескать, не мешай и вообще двигай отсюда с насиженной кочки. Потом схватил котелок с неизвестным варевом, смачно плюнул в него, размашисто перекрестился и со словами – Вот что делает крест животворящий! – выплеснул содержимое посудины на окаянный рисунок.
 
    В свою очередь, я внутренне усмехнулась, вспомнив, что доводилось слышать похожую фразу, правда, в другом времени и другом месте. Однако то, что случилось здесь и в следующий момент, заставило меня напрочь отбросить игривое настроение.
 
    После того, как выплеснутая жидкость попала на шероховатую кору дерева, раздалось яростное шипение, и рисунок на стволе ясеня скрылся за густыми клубами дыма. Когда же буквально через несколько минут подозрительные звуки стихли, а дым улетучился, взору потрясенных зрителей предстал девственно чистый ствол дерева. Художественные изыски колдуна пропали, словно их здесь не было и в помине.

    На поляне воцарилось всеобщее молчание. Однако уже в следующую минуту я уловила богатую палитру людских эмоций на случившийся инцидент. От откровенной паники или верой в божественный промысел до попытки найти материалистическое объяснение происшествию. Причем объяснение, которым воспользовался бы человек   из ХХ века.

    Вот как раз это последнее чувство меня здорово насторожило. Получается, что в сложившейся компании у меня появился некий… друг, партнер или враг? Что ж, значит, теперь мне необходимо было затаиться в тени сознания моего «спутника», проанализировать нынешнюю ситуацию и обдумать план моих будущих действий.
Начала по порядку. Начала с вопросов, которые поддавались рациональному объяснению. Куда подевался старик? В то, что он телепортировался с помощью магии, не поверила бы ни в коем случае. Только представителям из миров Правь или Навь с их недоступным нашему пониманию разумом и могущественными способностями это было подвластно.

    Что до «нашего» чародея, то от него исходил совершенно иной запах, который мне как «страннице» был доподлинно известен. Своеобразный запах, который присущ исключительно Homo sapiens. Стало быть, колдун точно вышел родом из людского племени мира Явь. А уж потом, как например сегодня, путем ворожбы над Николотом и собой злой чародей сделал попытку приобщиться к миру Навь. В этом он потерпел неудачу. После чего очень быстро очнулся от действия своего зелья и, воспользовавшись шумом от борьбы Беремода с языческим идолом, тихой сапой ретировался в густые заросли кустов, окружающих поляну.

    К сожалению, на этом месте мои размышления пришлось прекратить, так как два воина-франка пришли в себя от необычного явления, с каким только что довелось столкнуться. Например, поджарый и высокого роста Арновальд снял свой воинский шлем, привел в относительный порядок темные волосы на голове и с учтивым поклоном помог юноше слезть с коня. Затем выбрал сухой пятачок на поляне, снял с плеч шерстяной плащ большого размера, расстелил его на земле и знаками вежливо дал понять юноше, что место приготовлено для него.
 
    Согласна, Арновальд проявил немыслимые в нынешней обстановке признаки учтивости, но кому именно данная куртуазность предназначалась? Кто этот юноша, который до сих пор никак не проснется? Или делает вид?..

    Тем временем два франка, как я поняла охрана юноши, устроились по бокам подле него. Потом воины переглянулись между собой, и Беремод нетерпеливым жестом подозвал Николота к ним. После чего франки взялись расспрашивать моего «спутника» с пристрастием. В этом особо преуспел Беремод, который узнав от парня, какого он рода-племени, задал главный, по его мнению, вопрос:
    – Куда подевался старик, с кем ты устроился под деревом?
    – Не знамо, для самого загадка, – смущенно отозвался Николот.
    – А что ты вообще знаешь о нем? – не отставал Беремод от молодца.
    – Я встретил его вчера. Он прибыл из далекой страны. Сказал, что из-за синего холодного моря. Своим участием к моей судьбе, желанием помочь…, – тут «спутник» замолчал.

В свою очередь, мне открылась причина, по которой старик объявился в этих краях. Значит, решил выступить этаким заезжим миссионером язычества, которое вот уже без малого тридцать лет огнем и мечом уничтожал Карл Великий.

    Между тем молодой бодрич продолжил рассказ: – Я доверился старику. Тогда он привел меня на поляну к магическому древу, которое должно было исполнить все мои желания. Затем старик сварил на костре зелье. Потом дал мне испробовать… 
    – Клянусь эфесом моего Отклера, – в эту минуту Беремод гневно перебил парня,     – какой же ты глупец, если поверил россказням этого злого чародея! Который явился к нам издалека, дабы сеять скверну и подвергать сомнению учение Истинной веры? Впрочем, с тебя станется, ты же нехристь!

    Услышав эти слова, обращенные в его адрес, Николот сумрачно набычился. На что Арновальд тотчас вступил в беседу, пытаясь перевести ее в спокойное русло:
    – Славный Беремод, оставь ты в покое удальца! Его молодость – вина его же ошибкам. А ты, Николот, лучше скажи, куда следовал, пока тебя колдун заморский с пути истинного не совратил?
    – Путь держал на ближайшее военное городище франков – Ратенхугель. Хотел свой меч предложить воеводе местному, чтобы он в дружину меня наладил.
    – Это дело угодно Господу нашему и людям, кто служит Победоносному королю! – Арновальд вроде бы согласно закивал головой, черный волос которой уже тронули проблески седины. – Мы тоже шагаем в тот славный городок. – Закивать-то франк закивал благосклонно, но в тоже время из-под насупленных бровей недоверчиво зыркнул на моего «спутника».

    Неужели, я допустила ошибку? Поступок этого, казалось бы, рассудительного воина заставил меня опять напрячься. Уж не он ли является «спутником»? А может быть в «спутниках» окажется этот все никак не проснувшийся юноша? Ведь именно со стороны этих людей ко мне донесся запах «уокера», а потом и его мысли! Впрочем, пока не определила, с каким «уокером» мне придется иметь дело в будущем, то ли с приставкой old, а то ли new?
 
    Тут могучий франк, меч которому якобы достался по наследству, чуть ли не от самого Пипина Короткого, хлопнул себя по ляжкам, заливисто хохотнул и громогласно заявил:
    – Если мы разобрались с Николотом к обоюдному согласию, то клянусь святым Спиридоном, не грех подкрепиться хлебами, во славу Господа нашего, перед дальней дорогой! – И с хитрой улыбкой окинул взглядом присутствующих.

    Николот без лишних напоминаний быстро отправился к месту, где лежали его личные вещи. На более-менее сухом участке земли я увидела аккуратно сложенную шерстяную рубаху с длинными рукавами. Из-под нее можно было угадать: накидка из сермяги, холщовые штаны и короткие кожаные сапоги воина. А поверх всего покоился короткий меч в деревянных ножнах и не очень широкий пояс. Взглянув на свою одежду, молодой бодрич сначала почесал в задумчивости затылок, затем быстро оделся-обулся, а потом даже в какой-то нерешительности потянулся за объемистой котомкой старика.

    В это время на другом конце поляны послышался стук секиры. Это Беремод взялся за добычу дров, чтобы из них развести костер.

    Когда мой «спутник» с поклажей приблизился к месту, которое для трапезы и отдыха облюбовал Арновальд, ему был задан неожиданный вопрос:
    – Смотрю, тебе ведом язык франков. Откуда подобная фантазия у простого бодрича?
    – У меня с малых лет тяга идет к познанию языков. Потому князь наш Вицислав отрядил меня к самому главному ведуну, чтоб в учении я толк познал.
    – Дивные вещи ты мне поведал, – с недоверчивым прищуром глаз промолвил рассудительный франк, – ох и странные! Что и мечом ты умело владеешь, и в языках мудреных познание есть.
    – Так я ж при князе нашем Вициславе в дружине его толмачом обретался! – с неприкрытой гордостью заявил Николот и с видом победителя оглядел присутствующих.

    Я сразу поняла, кому в первую очередь были адресованы его слова. Конечно, молодому человеку с нежными чертами лица, который по-прежнему молчал как будто сыч и не обращал никакого внимания на моего «спутника». Даже на лепешку, какую протянул ему Николот, чтобы тот подкрепился, юноша не отреагировал. Хотя мог бы поблагодарить из вежливости.

    Правда, последовала неадекватная, на мой взгляд, реакция Беремода по поводу предложения бодрича. Дело в том, что прежде силач нарубил дров, а в настоящий момент подошел к нашей компании, чтобы взять огниво у Арновальда. Услышав фразу из уст Николота, франк-богатырь презрительно хмыкнул и со словами, мол, каждый сверчок должен знать свой шесток, небрежно вырвал из руки бодрича злополучную лепешку. И уж совсем мне не понравился громогласный рык Беремода в адрес моего «спутника»:
    – Клянусь святым Бенедиктом, врешь ты нам без зазрения совести!
    – Кривды нет на мне, – запальчиво возразил Николот, – и тому порукой было б слово Вицислава князя нашего великого, да токмо нет его среди нас! Ушел князь на луга Святовита…
    – Святое Причастие, да ты белены объелся? – горячо воскликнул Арновальд, прежде, казалось бы, бывший всегда спокойным и здравомыслящим.

    Что касается меня, то с этого момента я с глубоким интересом вслушивалась в разговор людей и по возможности пристально наблюдала за их поведением. Особенно заинтересовала реакции юноши, который за время беседы не проронил ни единого слова. Неужели «уокер» выбрал это тело для себя?

    Между тем на заданный вопрос Николот ответил утвердительно: – Да! Князь, вечная ему слава, храбро сражался с коварными саксами. Ловушку его войску подстроили, когда переправлялись мы через Лабу. Я там был, и в том пред великим Световитом держу по строгости ответ как княжий сын… – здесь мой «спутник» запнулся, но буквально через минуту еле слышно добавил: – незаконнорожденный.

    Правда, на последнее слово франки не обратили никакого внимания. Для них сообщение Николота о гибели князя и без того явилось громом среди ясного неба. Минут пять на поляне стояла глубокая тишина, которая изредка нарушалась лишь только далеким кряканьем неведомой птицы с болота. Потом Арновальд заявил, как отчеканил:
    – Никакой трапезы! У кого живот свело с голодухи, может кусок перехватить на ходу! Изо всех сил движемся к Ратенхугелю!

    Приказ, который строгим голосом, не терпящим возражений, отдал суровый воин и вместе с тем галантный рыцарь, лишний раз утвердил меня в мысли, кто в столь необычной компании является командиром. Значит с одним вопросом я разобралась окончательно. Теперь осталось выяснить, где, в каком теле скрывается «уокер», кем бы он ни был? Агентом БНД, которого в данный момент я разыскиваю. Или авантюристом со стажем из якобы туристической фирмы, с кем «странники» бьются аж с прошлого века.