Вьетнамская подруга

Так уж случилось, что Сергей Квасов не переписывался, как многие в школе, с пионерами стран социалистического лагеря. "Ну, что он им напишет? - Думал не раз мальчишка, - как живёт в семейном общежитии, учится в самой обычной (а в какой ещё?) школе и что только с шестого класса у него перестали появляться двойки в дневнике?" Не всё так просто складывалось у Сергея, поэтому не зря он считал, что друзьям из Болгарии, ГДР или Вьетнама вряд ли будет неинтересна его жизнь.

Жил бы и жил Квасов, числясь в слабых середнячках класса, если бы его вдруг ни всколыхнули полёты первого спутника, космических ракет на Луну и Венеру, да так, что не удержался, написал стихи:
Мы молоды ещё, но мы - сильны!
Не раз в ракете облетим вокруг Земли,
И в небе спутники кружат, они - мои,
До Марса полетим теперь с Луны.
Нас марсиане встретят, как друзей,
Узнают, как соседей и людей,
А президент, иль вождь, иль даже царь,
Вручит нам марсианский их словарь...

И так далее, штук восемь куплетов получилось. Учительница русского языка одобрила текст, правда, кое-что поправила, и за руку привела Сергея в параллельные классы для чтения его собственных стихов. В целом, неплохо получилось, но несколько пацанов зубоскалили, с презрением называли старого дружка по улице - "поет". Он не спорил, просто им не дано было понять, как человек может загореться и в одну минуту написать стихи. А в начале следующего учебного года был школьный праздник, посвящённый собачкам, летавшим в космос ради науки, и Николай Михайлович, директор, пригласил его на сцену, громко объявив:

- Слово предоставляется нашему поэту, ученику седьмого "б" класса Квасову Сергею.

Тут уж вся школа аплодировала, взлёт у него был большой, мальчишка не ожидал такого приёма, даже вспотел. Надо честно сказать: учителя стали с уважением относиться к нему. Да и ему уже нельзя было падать с такой высоты: он начал тратить на подготовку уроков гораздо больше времени. А потом втянулся, делал это уже по инерции, ни для кого-то, только для себя. Мама, занятая целыми днями на работе и приработке, домой приходила такая усталая, что Сергей сам кормил её и укладывал спать. Трое детей, его братья и сестра, стали взрослыми, разъехались в другие города, а отец - скончался от ран сразу после войны. Ни про стихи, ни про хорошие оценки сына мама даже не догадывалась. Спросит в воскресенье:

- Как у тебя в школе, сынок? Меня не вызывают? Значит, всё нормально...

Не вдаваясь в подробности, он отвечал:

- Всё нормально ма, классная просила зайти, чтобы выбрать мне школьную форму. Швейный комбинат привёз пару машин одежды. Но я и сам могу выбрать...

***

В школе было две старшие пионерские вожатые: Любовь Николаевна и Эмилия Львовна. Первая - всё время работала утром, на её попечении находились пионеры четвёртых и пятых классов, их было много, раза в два больше, чем в шестых и седьмых. Правда, туда же относились и октябрята - внучата Ильича, ученики первых - третьих классов, которым нельзя было учиться вечером. Пионерская комната походила на большущий аквариум, тот самый, который установили в фойе комбинатовского Дворца культуры. Новые высокие окна были вставлены во внешнюю стену школы, возле них в кадушках росли розаны, цветущие несколько раз в году. А с внутренней стороны директор разрешил поставить стеклянные двери, так что было видно, кто и чем занимается в пионерской комнате. Ну точно, в просторном помещении, словно рыбки в аквариуме, без конца сновали дети.

Сергей дружил с Любовью Николаевной, нередко приходил в пионерскую комнату за час до начала уроков, а учился он во вторую смену, помогал ей оформлять стенды, освоив письмо плакатными перьями, сочинял стишки для сатирической газеты "ОСА". Вожатая нравилась мальчишке лёгким характером, звонким смехом, громким голосом, совсем не противным, как это бывает у некоторых злых от природы людей. Её очень любили старшеклассники, хотя у них был свой вожак - комсомольский, красивая десятиклассница, кандидат в мастера спорта СССР по гимнастике. Она была светловолосая, с короткой стрижкой, с серыми в голубизну глазами, прямым носом и бледно-розовыми немного припухлыми губами. Любому пацану она говорила в глаза даже самые неприятные вещи. Сергей готов был смотреть на неё, не отрывая глаз, и она заметила этот взгляд. Как-то, разговаривая с Любовью Николаевной, она посмотрела несколько раз в сторону семиклассника. Пионервожатая, громко рассмеявшись, обняла старшеклассницу и увела в подсобку, где стояли шкаф для одежды, на кухонном столике разместились электроплитка и чайник, а в белом шкафу на стене - посуда. Не раз она угощала здесь и Сергея чаем с домашними вареньем и большим яблочным пирогом.

Эмилия Львовна когда-то преподавала в школе английский язык, но мужа послали на работу во Вьетнам, и она пробыла там три года. Вернувшись, снова пришла в ту же школу, но место учителя было занято, и директор уговорил её поработать пионервожатой. Сначала она грустила, нередко от криков детей в пионерской комнате закрывала уши ладонями, но потом привыкла, кстати, её устраивала вторая смена: по утрам она занималась с дочкой языками и музыкой, боясь отдавать ту в садик, а в обед передавала девочку бабушке. Эмилия была настолько молодой и красивой, что между собой все называли её только по имени. За время командировки мужа она неплохо выучила вьетнамский язык, её даже приглашали переводчиком на официальные встречи.

Все небольшие подробности о жизни Эмилии Сергей узнавал от Любови Николаевны, чувствуя, что та недолюбливает напарницу: может, потому, что сама осталась без мужа и детей, не успела в своё время закончить пединститут и что нередко торчит в школе вместо неё с утра и до ночи. Но внешне выглядело всё вполне прилично, тем более, за большие мероприятия они отвечали на пару. Вот и после торжеств с демонстрацией и митингом, посвящённым Великой Октябрьской социалистической революции, они стали готовиться к новогодним утренникам для малышни и к вечерам с танцами - для взрослых. Школьная ёлка была одна, под потолок, с горящими гирляндами она стояла в большом актовом зале. Стулья из него убирали на все зимние каникулы в сарай, оставив небольшое количество по всем четырём стенам, включая сцену.

И чем быстрее надвигался новый год, тем нервознее становилась обстановка в школе: всем хотелось подарков, знакомств, танцев и хорошей зимней погоды. Сергей пришёл в пионерскую комнату раньше обычного, принеся декабрьский мороз, красные щёки и озябшие руки. Выбежав из дома, он забыл варежки, возвращаться с улицы не хотелось, но его выручила командирская сумка брата - лётчика, которую тот подарил ему на день рождения. С учебниками и тетрадками она висела на плече, руки можно было засунуть в карманы пальто. Шли уроки, детей в пионерской не было, за длиннющим столом сидели обе пионервожатые. Любовь Николаевна почти закричала:

- Ах ты, бездумная голова, небось, все руки отморозил, смотри, какие красные...

- Не-а, я руки в карманах держал, - почти задорно сказал Сергей, - иначе бы опоздал, а на переменках ничего не успеешь сделать...

- Садись и слушай Эмилию Львовну. Я отогрею тебя горячим чаем, - вожатая скрылась в подсобке.

- Серёжа, мы подумали вот о чём: на новогодний бал кроме традиционных деда Мороза и Снегурочки можно символически пригласить в гости ваших сверстников из Вьетнама, Китая, ГДР, Венгрии и других соцстран, с которыми наши ребята переписываются. Особых костюмов для детей из европейского соцлагеря не потребуется, только цвет пионерских галстуков у них свой. А вот с нарядами из азиатских стран придётся повозиться. И хорошо, что у меня есть одежда из Вьетнама и Китая, муж, в своё время, работал там. Наши ребята нарядятся в форму тех пионеров, с кем они переписываются, а потом прочитают по небольшому отрывочку из их писем. Но мы пойдём дальше: для сюрприза я предлагаю нарядить тебя в костюм вьетнамской девочки. У меня есть удивительные блузка, белая, шёлковая, тёмно-синие, тоже шёлковые, брюки, неширокий оранжевый пояс, соломенная конусная шляпа и веер. Чтобы до конца вечера тебя не узнали, внутри шляпы, перед лицом, можно повесить тонкое вологодское кружево. И выдать тебя за гостью из древнего Вьетнама, - она помолчала, посмотрела на лицо подростка, выражавшего полную растерянность, и добавила совсем тихо, - решать тебе, подумай, не спеши. С тобой буду честна: сюрприз не понравился Любови Николавне, почему, я не поняла. Ведь ты будешь не один, все три класса - одни семиклассники, взрослые уже люди, в этом году вступаете в комсомол, многие пойдут в техникумы или училища, считай, в большую жизнь...

- А я против поступления в техникум, - выйдя из подсобки с чашкой чая и куском белого хлеба с маслом в руках, тут же включилась в разговор Любовь Николаевна, - надо школу заканчивать. У Сергея нарабатывается авторитет, он легко поступит в институт, зачем сбиваться с верного пути. Но мы ещё подумаем над этой проблемой, да? А как тебе идея с розыгрышем одноклассников?

- Так пацаны засмеют меня! - Сказал подросток - за стихи и то презирать стали. А тут в женское платье нарядиться?! Нет, никогда мне этого не простят...

- Ты же не один будешь в группе переодетых... - Эмилия не сдавалась, отстаивая свою идею, - с тобой будут ребята из других стран.

- В чём смысл этого мероприятия? - Вернулась к недавнему разговору Любовь Николаевна, - чтобы посмеяться? Как ловко провёл их одноклассник? Я понимаю, если бы он повязал их галстук, спел или прочитал стихи по-вьетнамски? А здесь-то в чём смысл?

- Ну, новый год же, вечер должен быть необычным, с сюрпризами, даже такими экзотическими...

- Эмилия, ты плохо знаешь наш рабочий посёлок, совсем не понимаешь законов улицы... Здесь дети не прощают таких промахов, тем более, связанных с переодеванием в женское платье и всё прочее. Ведь за Сергеем этот ярлык приклеится на всю жизнь...

- Ну, что за фантазии, - повысила голос вожатая, - мы с Сергеем разучим поздравление на вьетнамском языке...

- Хорошо, я промолчу, - сказала Любовь Николаевна, - но зачем переодеваться в женское платье?

- Так это же новый год! Вечер сюрпризов и розыгрышей. И всем будет весело, все будут смеяться...

- Ладно, решать Сергею. Думай хорошенько, - вожатая передала ему чай и бутерброд.

***

И блузка, и, скорее, шаровары, чем брюки - всё оказалось впору Сергею, он был не выше и уж точно не толще худенькой Эмилии. А вот конусообразная шляпа сползала с макушки, пришлось привязывать её к подбородку незаметной верёвочкой. Вместо кружева разрезали сетку для пчеловодов, Любовь Николаевна пришила её на резинку и натянула подростку на лоб. Лица было не разглядеть, хотя и нос, и рот оставались открытыми, не мешали общению. Эмилия предложила наложить лёгкий грим, на всякий случай, если вдруг кто-то обнаглеет и сорвёт сетку. Но Сергей наотрез отказался от такой услуги. Он вообще предлагал снять сетку с лица, прочитать свои стихи, посвящённые братскому вьетнамскому народу, его борьбе за независимость от колониального ига, а потом уже - танцевать вместе со всеми.
 
Любовь Николаевна, оставшись в подсобке вдвоём с Сергеем, тихо сказала:

- Ну, ни пуха... Ты - не один, есть девочки в болгарской, румынской, венгерской национальной одеждах, все будут читать отрывки из писем. А потом объявим о сюрпризе на вечере, ты прочитаешь стихи, и пусть все угадывают, кто скрывается под маской нашей вьетнамской подруги.

- Хорошо, - согласился подросток, - только они все девчонки... А я-то зачем здесь?!

- Ты - наш новогодний сюрприз, чёрт подери поклонницу юго-восточной Азии... - пионервожатая буквально за руку повела его в актовый зал.

Эмилия Львовна уже веселилась у ёлки, успела станцевать с директором школы под недавно появившийся блюз "Маленький цветок", разрумянилась, выглядела в блестящем зелёном платье великолепно. Но она, похоже, даже не узнала подошедшего к ней вместе с Любовью Николаевной Сергея.

- Эма, - прошипела напарница, - хватит охмурять директора школы, веди бал. Я подстрахую Серёжку, чтобы его не разоблачили раньше времени...

- Внимание, внимание, - громко сказала Эмилия Львовна, - пионеры из братских нам стран присутствуют на балу в своих костюмах. Страны не будут названы, вам предстоит их отгадать. Чтобы облегчить задачу, они зачитают часть писем, тогда, может быть, вы легче узнаете государство и назовёте его. И ещё: для всех присутствующих приготовлен маленький сюрприз, он связан со страной из Юго-Восточной Азии... - Эмилия выждала паузу, посмотрев на Сергея, стоящего неподалёку от неё в своём элегантном шёлковом костюме. Но семиклассники почему-то совсем не обратили на него внимания: ну, стоит и стоит в соломенной шляпе - конусе девчонка, пусть стоит, больше половины участников бала - в масках и в каких-то нарядах, - итак, кто просит первое слово? - Закончила речь пионервожатая.

На сцену поднялась проворная девочка из 7-"а" класса, достала из кармашка цветастого фартука листок бумаги, стала читать:

- Привет, Катя! Летом мы всей семьёй собираемся ехать к морю. Да, к Чёрному морю, тому самому, на котором отдыхаете и вы. А в августе мы обязательно заедем к памятнику героям Шипки, где в это время проходят митинги, вспоминают русских освободителей от турецкого ига...

- Болгария! Болгария... - закричали в зале сразу несколько голосов.

- Всё верно. Кто назвал первым Болгарию? - спросила пионервожатая, - скажите фамилию и получите свои первые десять очков. Призы вас будут ждать в конце нашей своеобразной викторины...

Сергей почувствовал, как волнение стало передаваться рукам, вместе с коленями они слегка задрожали, ладони вспотели. Он не боялся за стихи, хотя они ему не нравились: и рифма плохая, и ритм убегает, как сказала учительница. Он переживал за то, как его переодевание в девчоночье платье воспримут друзья из класса, соседи на улице. В коридоре заметил второгодника, скандалиста и куряку Вовчика Ревякина, которого педсовет всё-таки решил выпустить из школы вместе со свидетельством об окончании седьмого класса. "Ещё хоть год будет под приглядом, - сказал директор, - может, убережём от колонии для преступников".

Серёга не боялся его, поскольку, играя в футбол за сборную 6-7 классов, он имел хороший авторитет, не раз забивал решающие голы в матчах. Но он не любил драки, всю эту болтовню перед мордобоем с угрозами, блатными словечками, часто с матом. Он почти всегда первым наносил удар обидчику и, если валил того с ног, то уходил в сторону, за что и получал удары в спину, но не кулаком, а какой-нибудь палкой или железякой. С Ревякиным они ни разу не дрались, видимо, потому, что тот знал и уважал его брата, военного лётчика, который каждый год, поскольку был не женатым, на месяц приезжал к матери. Вместе с пацанами ходил на речку, ловил рыбу, увлёк многих волейболом, играя на стадионе, построенном старшеклассниками. Ревякин пытался поговорить с ним, чтобы узнать, как стать лётчиком. О чём между ними шла речь, никто не слышал, только подросток стал грустным, молча оделся и ушёл со стадиона.

А на сцене была узнана румынская подруга нашей пионерки, в письме которой упоминался танец Жок. Хотя многие кричали, что это наш танец, значит, письмо из Молдавии. Эмилия Львовна спокойным голосом объяснила, что Жок родился давно и существует одновременно, как молдавский и румынский народный танец. А письмо, действительно, пришло из Румынской Народной Республики. Потом пошли письма из ГДР, Польши, Венгрии...

Сергей читал стихотворение тихим голосом, одноклассники насторожились: слышен голос мальчишки, а на сцене стоит девчонка. Волей-неволей в зале установилась тишина, все вслушивались в строчки о том, как свободолюбивый народ джунглей боролся с французскими колонизаторами, как партизанские соединения во главе с товарищем Хо Ши Мином разбили войска наёмников, которых сильно поддерживали империалисты. "И тот народ нельзя победить, Если знает он слово свобода!" - Закончил стихотворение Сергей, а в зале сохранялась тишина, хотя многие поняли, что речь идёт о Демократической Республике Вьетнам. В ситуацию вмешалась Эмилия Львовна:

- Конечно, вы знаете, какую страну возглавляет товарищ Хо Ши Мин... Но здесь мы усложнили вопрос: кто на нашем вечере представил эту страну, прочитав свои стихи? Назовите имя поэта и...

Несколько ребят из 7-"б" класса тут же закричали:

- Делов-то, это же Серёга Квасов!

- Странно только: девчонкой нарядился...

- Ну и сюрприз: дурацкую сетку на морду натянул, думал, что его не узнают!

- Ты бы, Серёга, к кузнецу сходил, чтобы он перековал тебе голос на тонкий, ха-ха-хи-ии...

Директор школы подошёл к Эмилии, сказал: "Неудачно получилось с мальчишкой, у нас не примут такие сюрпризы". Любовь Николаевна стояла рядом, слышала его слова, тут же повернулась к сцене, на которой уже никого не было. Она осмотрела зал, поняла, что Сергей прямиком направился в пионерскую комнату, чтобы переодеться. Общей заминкой воспользовался лаборант физического кабинета, который включил на полную громкость мелодию - "Маленький цветок".

В коридоре, вблизи пионерской комнаты, стояла группа пацанов, человек, наверное, 7-8. Они о чём-то громко разговаривали. Когда к ним подошла пионервожатая, то разговор продолжили только Квасов и Ревякин. Они как будто не замечали взрослого человека. Сергей поднял руку, готовясь ударить соседа:

- Брата не трожь! Я сам разберусь.

- Ты чё, того...? Ты не понял што ли, куда ты влез со своим переодеванием? А ещё брат лётчика! - По всему было видно, что Ревякин готов постоять за честь советского офицера. Он выглядел мощнее своего противника, в таком возрасте разница в два года сильно заметна и в росте, и в фигуре подростков. Но Сергей всем видом показывал, что сейчас он никого не боится, ни Ревякина, ни его дружков, ни подошедшую к ним пионервожатую и что готов постоять за своего старшего брата. Если бы не этот, нелепо выглядевший на нём костюм вьетнамский девочки: шляпа съехала на спину, на блузке оторваны верхние пуговицы, жёлтый пояс размотался и упал на пол, рядом валялась резинка с сеткой пчеловодов.

- Так, прекратили хулиганство! - Громко и чётко сказала Любовь Николаевна, - Квасов, марш в пионерскую комнату! Ревякин, идёшь со мной в кабинет директора. Он просил лично доставить тебя к нему!

- Чё, Ревякин-то? Чуть што, сразу к директору... Я здесь ни при чём. Это ваш любимчик устроил переодевание, вот с ним и разбирайтесь.

Подросток поправил ворот, видимо, новой ковбойки, комбинированной, с крупными накладными карманами, провёл ладонью по густым русым волосам и зашагал в конец коридора, где располагался туалет для мальчиков. Любовь Николаевна не стала его останавливать, понимая, что криком ситуацию не исправишь, надо всем успокоиться, а потом уже разговаривать, как взрослые люди. Пока она отвела всех участников конфликта в коридоре в актовый зал, пока успокоила директора школы, прошло около десяти минут. Когда вернулась в пионерскую комнату, увидела Сергея, стоящего возле высокого окна. Через стекло были видны сумерки уходящего дня, рельефно выделялись деревья фруктового сада, кирпичные постройки гаража и сарая, куда вынесли стулья из актового зала и где уже пристроились пяток курильщиков. Вожатой показалось, что плечи Сергея вздрагивают. Она не стала включать свет, тихо открыла ключом подсобку и начала готовить чай. Расставила чашки, открыла новую банку варенья из крыжовника, в навесном шкафу достала плоскую тарелку с домашним яблочным пирогом, испечённым для своего любимчика...