Чисто дочернее убийство

   Отец и дочь вышли от нотариуса в разном  настроении. Она весёлая, возбуждённая, довольная. Он  задумчивый, поникший,
печальный.
«Папа, ну что ты так расстроился?  Мы же твои дочери, любим тебя. Нила не смогла приехать, наследство всё равно на двоих оформлено».
«Страшно, Оленька, что  со мной будет? У меня же  теперь ничего нет, всё я на вас переписал. Вы меня не выгоните?»
-«Ну что за глупости ты говоришь.,-
Дочь обняла и нежно поцеловала отца,-
После смерти мамы ты совсем разболелся.  Инсульт перенёс, тебе покой и уход нужен. Частный дом постоянного ремонта   требует, усадьба травой заросла, деревья не ухожены, плохо плодоносят.»
«Место   там лечебное.Чистый воздух, недалеко от  Таганрога. Лучше, чем Греческие роты, для меня  места нет..»,
Надрывно ответил  отец. В глазах его кипели слёзы. Голос  сник, фигура, словно, сгорбилась от внезапно  налетевшего, порывистого ветра. Ветер рванул ветку, на которой сиделв чёрная ворона. Та громко прокаркала и улетела. Ольга огрызнулась:
«Улетай, зло обратно забирай»
Дочь приостановилась, застегнула пуговицы рубашки и пинджак на груди отца. Ласково поправила воротничок.
« Ты же в доме  остаёшься. Всё. как было, так и будет,-
 Голос дочери воркующий, добрый, тон мягкий, вкрадчивый,-
 Мы с сестрой хлопоты  по  содержанию усадьбы на себя  возьмём, а ты только в саду отдыхать станешь, быстро, после инсульта поправишься.  Я для тебя уже сиделку нашла»-
«Какую ещё сиделку? Не нужна мне баба»
«Не баба, а мужик. Я уже договорилась. Завтра приедет. Ты же к газовой плите подходить боишься.  В ванной искупаться не можешь. Память почти потерял.  Дочь Нилу на фото не признал. Дни путаешь, соседей не узнаёшь. Выйдешь за ворота и заблудишься»
«Если сиделец   мужик, то это не плохо»
«У тебя  сахарный диабет. Он и еду готовить будет по моему списку и рецепту,  как полагается  питаться диабетику»
Отец заметно повеселел.
«За сидельство дорого взял?»
« Договорюсь  по  цене приемлемой. Мужчина, вроде, порядочный»
« Делайте, как хотите, только что бы я в доме жил. Родные стены лечат»
«Конечно ты будешь  жить в доме.  Это же твой дом, неважно, что ты его на нас с сестрой переписал. Мы тебя  очень любим, никогда не оставим, всегда  рядом будем,  во всём  поможем.  Знай, главное  для нас, что бы ты  скорей выздоровел, был , как прежде, при маме
 здоров»
Маму уже не вернёшь.. Уходит  женщина, рушится домашний очаг. Так у многих случается.  Смерть её принесла мне инсульт. Только вами, дочерьми, живу»
Тяжкий вздох оборвал слова.
Васильковые глаза дочери с такой любовью и нежностью посмотрели на отца, что ему стыдно стало  за своё недоверие к родному чаду.. Дочь почувствовала это, наклонилась и, вновь, нежно поцеловала   папу  в лоб и щёки. В одно мгновение воспоминания,  умилили старика, дочка снова была милой, желанной доченькой-ребёнком чудом, которую он так любил, баловал, катал на спине, гулял, холил и не раз спасал от тяжёлой , детской болезни. Между отцом и дочерью установилось полное доверие родственных чувств любви и согласия.    
На следующий день приехал сиделец. Плотный, среднего роста мужчина, с усами, как у Будённого, понравился отцу сразу. Дружелюбно, с приятной улыбкой, мужчина  протянул руку:
«Евгений, можно просто Женя»
« Вячеслав Григорьевич, можно просто Григорьевич»,
Прозвучал ответ. Рукопожатие тёплое, радушное, после чего  укрепилось полное доверие.  Больной  пошёл отдохнуть в свою  комнату.
Ольга, кокетливо, поглядывая на сидельца,  горделиво показывала большой, добротный дом, прекрасный сад с небольшим озерцом, по глади которого плавали два белоснежных лебедя. Сочная, яркая зелень прибрежных деревьев отражалась в зеркальной глади, искрилась в  обильных лучах солнца. Голубое небо купалось, утопая в глубине озерца.
«Птиц маме с  папой подарили на их 35. юбилей свадьбы Лебедям крылья подрезали, что бы не улетали.   Папа часто с ними говорит, кормит. Любуется ими. По маме тоскует.   Многое забыл, выпало у него из памяти, а лебедей помнит, кормить ек  забывает.»
«Не усадьба, а просто сказка!  Чудо санаторий, а не дом.  Чистейший воздух. Фруктовые деревья,  цветы. Уверен, отец Ваш быстро поправится.»
-«Надеюсь»,
С   лукавинкой  проронила  Ольга.
«Ваша мама давно умерла?»
«Больше двух лет прошло.  Отец  с тех пор и не в себе. Перенёс сильный стресс, тяжело переживал, память  совсем потерял.  В саду  заблудиться мог, рассудком тронулся. Память плохо возвращается. Осознание  реальности мутится  постоянно. Всё  время с контрреволюцией воюет!»
«В органах работал?»
«Да, следователем был, шпионов ловил!»
Внезапно, чарующую красоту окружающей природы, прервал угрожающий бас:
«Фашисты вы, а не демократы! Вон с моей Родины!»
Евгений опешил.  Оля, сконфуженно, объяснила:
«Я же Вам говорила, он часто, бессознательно, воюет, кричит во сне»
Тяжёлое, угнетающее чувство погасило восхищение красотой, рядом идущей женщины. Сверкнув, васильковым взглядом, Ольга добавила:
« Работу не забывает, а личное совсем не помнит!»
«Буду помогать ему вспоминать прошлое и  за лебедями послежу!»,
Смирился сиделец  с  сумасбродством подопечного..
«Но учтите, он газовой плиты боится, не подходит к ней. Курить ему тоже нельзя, хоть и был он  заядлым курильщиком. Следите, что бы не закурил. Пока не курит, забыл о куреве.»
Призывно, играя васильковыми глазами,  Ольга повела Евгения в дом. Комната Вячеслава Григорьевича чиста и уютна. На старинном комоде  ярко выделяются. в рамках, две фотографии. Большеглазая, очень красивая женщина в шляпке  и, похожая на неё, фото девушки с распущенными, длинными волосами.
«Кто это?», -восхитился Евгений. Оля поднесла фото к  проснувшемуся отцу. Дрожащим голосом тот произнёс:
«Моя Неленька»
«Наша мама»,- уточнила Ольга и поднесла второе фото.  Больной  долго всматривался в него, мучительно напрягая память, затем отвернулся…
« Это Нила, моя сестра, живёт в Москве. Отец её не узнаёт….  Папа, да это же Нила, твоя дочь. Она учится в Москве»
Больной согласительно кивнул головой. Узнал он дочь или нет, было непонятно. Удручённо сникший старик,  понуро,  ушёл на кухню.  Проводив отца, сожалеющим взглядом, Ольга предупредила:
«Отец со странностями. Резко настроен против власти.  Воюет с антинародным режимом, выпады  агрессивные, но Вас не тронет. Он не буйный. Пропускайте его слова мимо ушей.».
 У сидельца дёрнулось нижнее веко, но он миролюбиво ответил:
«Ничего.  Эмоции летают около человека. Справлюсь, буду ему поддакивать»
« Вы знакомы с напряжениями энергий?»,
Оля с интересом впилась васильковым   взглядом в лицо сидельца.
«Чтобы  ухаживать за больным, нужно  быть знакомым с психологией человека»
« Не поспоришь!»
Женщина качнула бёдрами, уловив, мимолётно, восхищённый  взгляд мужчины.
Евгению понравилась новая работа, особенно, прекрасный воздух и пейзаж усадьбы. Вячеслав Григорьевич, в самом деле,  постоянно, высказывал сидельцу,  свои  политические взгляды, которые, бессистемно, невпопад,  прорываясь, бушевали в нём, как  листья в горной реке. Тактичный  Евгений выслушивал молча словоизречения, понимая, душевно  больному всё равно  ничего не докажешь и спорить с ним бесполезно. Больной лёг на диван веранды, Евгений на кухне готовился кушать.   
Легко ступая, вкрадчиво,  вошёл Вячеслав Григорьевич и тупо уставился на сидельца.  Евгений напрягся, ожидая  непредвиденной выходки. Ольга исчезла, не предупредив об уходе. Вокруг никого. Напротив бешенные, поблекшие  глаза. Когда-то   они  были  василькового  цвета, а сейчас пугающая светло-синяя бездна. Сжав зубы, Евгений старался взять себя в руки, успокоиться.
«Почему без маски  Коронованный  вирус летает, ты что, не видишь?»               
Евгений, встряхнув головой,  выдохнул протяжный выдох помог себе  собраться с мыслями, в сердцах  выпалил:
«Никакого вируса нет. Тряпка, что ты называешь маской, от  вируса не защищает!»
Неожиданно, для себя. Он задел болевую точку пациента.
«Молодец,
-больной хлопнул сидельца по плечу так, что тот еле удержался на ногах.  ---не верь. Афёра это 21 века, под названием: иди туда. Не знаю куда.  Найди то, не знаю что.
Нет никакого коронованного вируса. Бред  это. Из века в век  сезонные заболевания. Они деньги вымогают, из воздуха делают. Названия вирусам заковыристые придумывают.   На смертях людей и болезни, миллиарды  делают, одно слово- государственный маразм, почище  гитлеровского. Все они преступники, трибунал им  светит, под трибунал пойдут.»
Евгений перелистывал  мыслями ответ. Больной принял его молчание за согласие, продолжил нападки в более мягкой форме.
«Не ждите революцию, она уже идёт. Будем ждать результата. Силы пока не равны. У них оружие, экипировка за народные деньги    и против народа . У народа  обида за унижение человеческой жизни, ярость и ненависть, она сильнее любого  оружия…  Ты меня слышишь?»
 В повелительном тоне жёстко  звучали угрожающие нотки
«Ничё  себе, влип капитально, и денег не  надо!»,
 подумал Евгений, Нно тут же вспомнил очаровательную  красоту женщины, которая явно  ему благоволила. К тому же её предложение высокой оплаты по уходу за  больным, был весомым  аргументом
Холодильник пуст, а этот  аргумент,  посильнее, выкриков  больного. Сиделец занял примирительную позицию, намереваясь пропускать мимо ушей  бредовые высказывания  немощного человека.
«Ты меня слышишь?», повторился повелительный, громкий  выкрик. Угрожающий налёт слов, заставил вздрогнуть. Вячеслав Григорьевич приблизил  бледное  лицо вплотную. Густо потемневшие глаза подёрнулись серебристым туманом, впились, как иглы. 
«Слышу!»,
Отступил Евгений. Про себя подумал:
«Поесть не дал, может телевизором отвлеку.»
Напротив стола, на стене , висел большой, современный  телевизор. Однако,  старичок не дал включить  кнопку.
«Я телевизор не смотрю и тебе не советую»
« Что так? Последние известия послушаем»
« Нечего там слушать,  враньё одно. Врут, как воду пьют»
Евгений замешкался. Он у себя в доме  включал этот информатор постоянно.  Сиделец   про  себя   вздохнул:
« Плохо, когда с головой не дружат»
Перечить не стал. Хотя старик  и больной, но хозяин. Евгений и сам не всему верил, о чём говорили с экрана, старался читать  новости между строк, но быть в курсе событий. Послушание  понравилось старичку.  Он снова взялся за  нравоучения, объясняя свою неприязнь:
«Не могу на них смотреть. Для меня они ОПГ из дворца, с одного лица. Правду не скажут!»
Сиделец решил подыграть , надо же подобрать ключик к  больному.
«Правду не все любят, а жаль. Кто говорит правду, тот не бьёт ножом в спину!»
Больной кивнул. В бывшем следователе сочетались  безумство и  прежние  амбиции.  Морщинистое  лицо покрыла трагическая тень.  С грустью отчаяния, больной произнёс:
«Меня забирает возраст. Я всегда думал, в мужчине не возраст, а срок годности   важен. Получилось, теряю и то и другое одновременно. Раньше я писал  знойные комментарии на выступления карьеристов. Меня боялись, мстили  продажные   мозгоправы, травили.  А я ведь писал правду!  Я видел смерть и знал, как она приходит. Пытался  заблудших людей-лохов вразумить. Разъяснял, дико вывернутую логику.»
«Вот Вы и озлобились на весь свет»
Евгений понимал, будоражить такого больного опасно, Но что предпринять он не знал.. Старичок скрипнул зубами, однако, не вспыхнул  яростью.         
«Поясняю тебе в том плане,  вглядись в их рожи, они, правители наши, уничтожают в нас русско-советский дух. Что за знамя над Кремлём? Власовский триколор копирует. Давящее, угнетающее впечатление на  человека от него веет. Власовцы ухмыляются. Под их триколором Российские  военные присягу принимают.  А кому присягают? Вражьему  триколору, под цветом которого  убивали Советских воинов, расстреливали, казнили,  пытали людей, сжигали, уничтожали города и сёла. Случайно, что ли  это? Кто правит  нами, а…?»         
Слова  задели за живое. Евгений сам был против цвета  государственного    триколора. Вячеслав Григорьевич наступал, сжимая кулаки.
«Надумали  переименовать  милицию в полицию. Полицаев присматривать за нами поставили! Забыли, как народ сам с  полицаями расправлялся»
Евгений не выдержал и  спокойно одёрнул расходившегося больного:
«Пора принимать лекарство.»
«Лекарство не хочу, курить хочу. Дай сигарету»
«Вам курить нельзя, так дочь сказала.»
«Мало ли что она сказала. Душа горит, дай закурить!»
Словно маленького ребёнка, Евгений стал уговаривать старика отказаться от  курения. Тот слушал, согласно кивал головой, на  поблекших  глазах его блестели слёзы. Он просил  курево, словно воду в безжизненной пустыне.               
«Пойми,-
 Трагично, внутренней болью,  простонал он,-
У меня теперь ничего нет. Я всё им, дочерям, отдал. Нищий я, бездомный.  У меня больше ничего нет  и  жены нет»
«Зачем Вы  всё дочерям отписали? Неправильно это»
«Что я мог сделать, они так захотели»
Старичок сжался,  скорбно  сгорбился. Мелко  дрожали и дёргались губы. По щеке прокатилась скупая слеза. Евгению стало  жаль несчастного старца, а тот начал изливать  сидельцу душу:
«На море с дочкой Оленькой были. Она меня так целовала,  так целовала. Говорила,  так и так…Мы тебя, папочка, очень любим. Папа не  беспокойся,  живи, как  жил. Лечить тебя будем, на море часто ходить станем.  Курортный наш город. Грязи лечебные.  Ты быстро поправишься, вот  увидишь….
Слушаю сладкие речи, а душа стонет, словно чует беду. Не могу себя успокоить…  Я дочке в Москву  звонил,  помощи просил…. . ....Она слово в слово  Ольгины слова повторила. Видно сговорились. Утверждает  Олино  обещание, что всё по старому останется.  Уверяла, ты был хозяином и  им   останешься, только за тебя мы будем расписываться, когда пенсию принесут. В общем, вот.. так…  и так…»
Евгений промолчал
Может и правда , старика от лишних забот  дети  освободили.  Родные  дочери не будут отца обманывать. Так и так, наследницы ведь они.  Старичок  тряхнул  седой головой, словно отбросил с неё что-то. На исхудавшем лице появилась строгая  мимика.
«Женя, ты женат?»
« Нет. Убеждённый холостяк.»
 «Правильно.  Совет прими.  Не женись на артистках,  проститутках,  еврейках, сумасшедших, близкокровных родственниках!»
Евгений расхохотался:
«А на ком же?»
«На сереньких мышках. Они жёны верные и хозяйки хорошие»
«Нет, никто не подходит.  На  свою свободу  хомут не одену.  Впрягут в семейную телегу   с кучей шалопаев, мучайся потом, как кормить, как учить, не Советская власть   теперь»
«И то верно. А ты
  знаешь, чем СССР отличается  от нынешней  разваленной  Российской Федерации, если  можно   только назвать     суверенной то, что от России осталось?»      
« Пусть выскажется и я  поведу его гулять на улицу.  Может при народе приумолкнет»
Сиделец искал способ остановить  поток негатива у старика, тот и не думал  замолкать.  Ковыляя с тросточкой, иронично, продолжил:
«В Советском Союзе из каждого балбеса старались сделать человека.  Сейчас, из  человека делают балбеса. Это мой сослуживец сказал.  Каково? Точно в цель. Воруют все сверху до низу. Идеология  только одна - бабки, то бишь деньги.  Разумно  внедрена система  подкупа в виде высоких зарплат, премий и прочих выплат  чиновникам. Страну по клочьям разорвали, врагам  земли, водные  ресурсы на сотню лет продали, как Аляску Все ресурсы за рубеж рекой текут. Кто должен за этим следить, рот  купюрами  заткнули. Что это за народные депутаты, что законы штампуют против  народа и  во вред государства? Зачем такие чинуши нужны на шее народа и за народные деньги? Богатство и наслаждение получить хотят, какой там патриотизм,  забота о народе? С великой Державы скатились  до уровня  стран третьего мира. Африка нас перегнала.СССР был эталон построения государства и общества. Нынешнее общество эталон падения и развала  бездарного , руководства, безмерной жадности  и корыстной наживы, бездумного расточительства  национальных,  природных богатств.   Такими они войдут в историю человечества. Народ  назвал их фашистами, но они хуже Гитлера.»
На лице больного печатью легла жизнеутверждающая  логика.  Глаза вновь  светились изнутри. Он свято верил в то, о чём говорил.
 Евгений оглянулся по сторонам, не дай Бог, кто  услышит.
«Что и ты трусишь?
     Зачем думать, о Родине?  мысли тратить. Безумие какое-то. Мы  Стали мелкие душой, трусливые, задолбанные,  аморальные. Что на верху, то и в низу. По печати  еврейского  царя Соломона.  Обещают--  не выполняют. За правду расправой угрожают. Народ в страхе держат.  Нет у простого люда никакой защиты. Обратиться  не к кому. Отпишутся, отоврутся.…Врать, не мешки таскать!»,
Довольный своей  шуткой,
старик   рассмеялся  громко, заливисто.
«Не такой уж он и неадекватный.», пробурчал про себя Евгений.
Навстречу шёл курящий папиросу человек и Вячеслав Григорьевич оборвал  смех,  засеменил быстро, оставив позади Евгения. Короткими фразами обменялся с курящим. Щедрая  ладонь незнакомца протянула пачку сигарет. Евгений перехватил руку,  вернул сигареты:
«Ему нельзя курить».
Незнакомец понятливо кивнул и пошёл прочь.  Вячеслав Григорьевич расходился матом, обрушив на Евгения весь запас матерных слов. Со слезами на глазах, больной   побрёл  обратно в свою  усадьбу, сел на скамейку под черешней и кусал губы, что бы не разрыдаться. Евгению стало неловко от своего   поступка и    очень жаль  несчастного  больного.  Однако, вернуть ситуацию  обратно было невозможно, нарушить предупреждение Ольги – тоже нельзя. Сиделец   успокаивал себя, срывая крупную, сладкую, спелую черешню. Молчавший несколько минут больной, вдруг, поднял голову и  глухо проговорил:
« Спасибо.  А ты молодец!»
 Прощение больного сняло камень с души.  Евгений сменил тему разговора:
«Что Вы так решительно, настроены против прививки от ковида?»
«Потому что никакого Ковида нет. Это просто ширма  для уничтожения человечества. Более двух лет, ни одна лаборатория  стран этот вирус не выделили.  И не выделит, потому что  нет вируса, а вакцину создали. Суп из топора сварили. Это каким же образом? Какая же основа  созданной вакцины? Вакцину не испытали, а прививают принудительно.  В  прививаемой жидкости вещества отравляющие жизнь  человека, заменяющие сознание, мозг людей искусственной  массой.  От  вакцины высокая  температура, боли, воспаление лёгких, мучительный  кашель, спазмы удушья,  частая смертность, тяжкие осложнения. Я слушал выступления зарубежных учёных. Они провели  анализ вакцины. Она от инфекции не защищает.  В ней  почти половина ампул с физ. раствором, что бы поражения от  вакцины не были столь заметны.  Физ. раствор безобиден и от   укола  нет вреда.  Потому  заставляю прививаться не один раз, что бы вколоть не физ. раствор, а  ядовитую  ампулу настоящей вакцины.  Там же, где укол сделан вакциной, смерть   может наступить даже сразу или в течении полгода-двух   до четырёх лет, если иммунитет человека  сильный. Максимум  жизни  привитых --  четыре года. Нет никакого коллективного  иммунитета, есть естественный иммунитет, слабый или сильный. Однако, результат от введённого яда  один- смерть в течении  четырёх  лет… Изуиты..Придумали массовые захоронения, братские могилы..Чуешь цинизм какой?.  В яму штабелями умерших готовятся складывать.  Закон  приняли об эвакуации при угрозе  эпидемии, т.е. высокой заболеваемости, что сами её рукотворно и делают.»
Евгений решил больше не терпеть и перешёл в наступление.
«Это Вы так думаете.  Я  часто слышу о заболевших. Страшная  зараза»,
 возразил Евгений.. Старичок насупился, обиженно, пробурчал:
«Ничего я не выдумываю. Знаю кухню  лукавства статистики… Не зря ставку оплаты за диагноз коронавирус, подняли до 200 тысяч  Один Коронавирус, остальные болезни исчезли что ли? Вчера по интернету слушал выступление патологоанатома Ричарда, фамилию не запомнил. Он научную работу опубликовать хочет. Из тромбов умерших от прививок, выделил длинные,глистоподобные, волокнистые субстанции от  пяти до тридцати  см., что просветы сосудов  закупоривают. Такого в практике не было. Вот тебе и весь вирус. Уничтожают они нас, территории очищают.  А для кого?»
Глаза Вячеслава  Григорьевича лихорадочно горели, словно их  поджигали изнутри. На лице негодующая  мимика, импульсивное подёргивание   под глазом.
 Евгений чуть побледнел.  Беседа с больным могла   для него закончиться непредсказуемо. Сиделец искал форму окончания разговора. В голове стучала мысль:
. «Баста. Надо отсюда тикать.»
 А больной продолжал раскрывать тайны  новомодного заболевания.
 «Осложнения от этих прививок неизлечимы: водянка мозга, поражение сердца, печени, полное бесплодие женщин и мужчин. У мужиков  иссыхают яички, половой орган, куча других осложнений.   Эту информацию скрывают. Медработникам за  диагноз  коронавируса большие  деньги платят.  Диагноз коронавируса поднял свечу роста над остальными заболеваниями.  Рукотворный   рост назвали  эпидемией. Закон выпустили, эвакуировать население  при  угрозе эпидемии.  Людей  решим строем по  40-50 км в день уводить неизвестно куда, без возврата домой. Дома, квартиры закрывать запрещают. Защиту от мародёрства не оговаривают. Умерших, как скотину,  будут хоронить в ямах  штабелями послойно. Такие захоронения назвали братской могилой. Гнать туда  народ будут полицаи. Полицаи не догадываются, что их сверх людских трупов  положат, ибо больше они не нужны….. Так снижают численность населения.  Заболеваемость весеннее-зимнего периода была всегда.  Ей придали искусственно высокую вирулентность. Могут повторять эти процедуры  не один раз в год и подряд  несколько лет, пока численность населения  не снизят до нужного им уровня. Прибыль колоссальная. Кроме всего,   полицаи  штрафуют, кто маски не носит. От маски никакого толку нет, кроме вреда  человеку. Они это  тоже  знают. Прибыль громаднейшая  от живых и мёртвых. Плюс, резкое сокращение населения- тоже большая прибыль, а ,главное,  устанавливается тотальный контроль и безоговорочное подчинение  человека, через  введённые  в кровь,     нано- технологические частицы..Люди  исполняют всё, что им приказывают. Врождённые мозговые клетки  полностью   блокируются. Человек становится биороботом.    СССР разрушен, материал  преступления  в   международный  трибунал оформлять некому. Вот тебе и весь Коронавирус,  без выделенного вируса. Как в народе говорят: огромные деньги из  воздуха.»
Евгений был в шоке.  Правду говорит старик или  бредит.  Так или иначе, прививаться он не будет, в колонну не построится, любым способом защитит себя.          
«Вот вы где. А я приехала, вас в доме нет. Знакомьтесь, Наш будущий сосед. Он присматривает  для себя участок».
В подъёме настроения весело щебетала модно одетая, накрашенная Ольга.
 Высоченный мужчина осклабился на весь рот, обнажая крупные, крепкие зубы.   Евгений отпрянул. Раскрытый рот будущего соседа напомнил ковш  экскаватора. Неприятные, хищные черты лица, тяжёлая, квадратная, нижняя челюсть, тонкие губы чуть скривились в улыбку.  Холодные  глаза ржавого цвета не потеплели  от  дружелюбного оскала . Дорогой костюм не скрасил  общего  отталкивающего впечатления. Зато Ольга, навязчиво, вилась около угловатой громады. Евгения кольнула ревность. Ольга, самозабвенно, услужливо, стрекотала. Васильковые  глаза   старались не смотреть на отца,  бусинки  зрачков метались по белизне глазного яблока. Из   их  тёмной  глубины выплёскивались незримые фонтанчики  затаённого лицемерия. Не было и нежного объятия  отца с  поцелуем.  В   блёклых   глазах старика промелькнула тревога. Шестым чувством, Евгений заподозрил   неладное.  Ольга расхваливала свою усадьбу.
Вячеслав Григорьевич  хмурился, видно было, он сдерживал себя, делая вид, что дремлет  под вишней.  Ольга провожала гостя,   восхищённого усадьбой и белоснежными лебедями.  Евгений,  осторожно, пошёл следом.
Рокочущий басок с детской интонацией не вязался с внешностью высоченного гостя, зато был  хорошо слышен  сидельцу. Тембр  гипнотический, располагающий  доверчивостью, заботливый, завораживающий, убедительный, проникал в душу, как вода в песок:
«Я покупаю   усадьбу с домом   и машину- иномарку, что стоит в гараже.  Отца сдай в приют. Я уже всё  устроил …..С  Московской   сестрой осложнений   не  будет?»
«Нет. С ней всё согласовано. Только отец может заартачиться и не  поедет в приют.  Он уже на поправку пошёл»
« Пусть тебя это не беспокоит. Приедут и заберут, очнётся на койке.  Медработников  в приюте нет, но  персонал профессионален. Сидельца  рассчитай с прибавкой за молчание, что бы  язык не распускал.  Если я берусь за дело, комар носа не подточит.»
«Евгений  не в  курсе»
«Тем лучше. В приюте Комната на четыре человека,  пациенты не ходячие, не совсем разумные,  подходящая  компания для  твоего отца. Приют закрытый, во двор пациентов  не   выпускают. Кроме родственников, никаких контактов.»
«Папа не переживёт такой режим. После  дома с садом,  свежим воздухом, его заключение в душной одной  комнате  для него смертельно!»
«Не утруждай себя моралью. Медработников там нет, но
  Вакцинацию пациентам делают  профессионально. Деньгами я  тебя не обидел, а старику пора на  покой, прожил  более чем  достаточно»
« Отзывы плохие о этом приюте. Кормят плохо»
«Старикам   переедать нельзя. Успокойся. Обузы не будет.  Чему быть, того не миновать. Зачем такой  полоумный жилец на свете?. Заплатишь кредиты, долги и ещё останется. Старую  мебель  на современную сменишь. Лебедей не трону. Я этих птиц обожаю.»
Евгений встал за ствол  дерева, перевёл дух.
«Ах, Григорьевич, зачем ты переписал на дочерей всё своё состояние. Ты ведь уже шёл на поправку. Жил бы в своём доме и жил. Может от прививки откажешься, тогда,  возможно, спасёшься. Бог даст купят тебе любящие дочери  квартирку. Много ли тебе надо?» Сиделец изучающее смотрел на странную походку  будущего соседа. Тот шёл , чуть подавшись вперёд, словно, высматривал что-то впереди. По кошачьи, ступая мягко, с достоинством, опуская свой грузный объём с носка  ступни,  на пятку.
«Мартовский кот.  Хапнул  крупную добычу.  Старик такое не переживёт!»,
Неприязненно подумал  Евгений…
Евгений  не  ошибался. В приюте  Вячеслав Григорьевич прожил  полторы недели и умер с диагнозом Коронавирус. Он несколько раз звонил Евгению, просил забрать его из  приюта. Жаловался, дочь его не посещала.
Рыдал в трубку, просил  забрать его « от туда». Евгения  к больному  не пустили. Старик быстро потух силой духа, смирился с неизбежностью. На исхудавшем, измученном лице резко углубилась носогубные складки, они   напоминали  глубокую борозду плугом.. Григорьевич ни с кем не разговаривал, всё время звонил дочерям.  Рыдая,  умолял, просил забрать его из этого  заведения. Дочери отмалчивались и не навещали старика. Когда к нему в палату  вошли вакцинаторы, старик безвольно, молчал, только дёргался тик под глазом и мелко дрожали губы. Даже укол в обнаженное предплечье не вызвал    реакции  сопротивления. Старик застыл, как изваяние. Вячеслав Григорьевич предпочёл смерть, чем жить в приюте. Заторможенным взглядом, он смотрел в одну точку, ни на что не реагируя. С  большим трудом, Евгений добился разрешения посетить больного в приюте.   Без разрешения родственников, к пациентам ,   никого не пускали. Ольга разрешения не давала. Когда всё-таки Евгений добился разрешения на свидание  с Вячеславом Григорьевичем, ему сказали, что пациент утром умер.