Недвижимость без права продажи. 1

 глава1 Семья
 

   Странное это понятие - родня. Вроде все понятно и просто - святая близость по крови и гнезду .  Ну это скорее из прошлого , из средневековья. Нонче как не крути, все иначе -  близость обретается скорее по социальному клану, по уровню жизни, по общему делу. Такая же обязаловка  встреч по похоронам и свадьбам осталась.  Остальное уже давно  никак не сближает.    Напротив, некоторых уже крепко раздражает необходимость материальной помощи  нищим родственникам и вообще  сама необходимость общения с ними - разошлись ментальности, привычки, да и гнезда у одной и той   же семье порой разбросаны ныне по всему миру.  Вроде и есть какие то обязательства, а вроде и лучше не отвечать на звонки. Зачем  - неприятные разговоры и  тягостные воспоминания о том, что когда то объединяло. У нас  в России близкую родственность обычно конкретизируют просто - семья.   Первое, что приходит на ум  по этой серьезной    теме - лапидарная  картина дореволюционного передвижника Сергея Иванова. На полотне белый снежок и торжественное шествие. Наверно в храм на рождество, не иначе!  Впереди в белом полушалочке  вышагивает  лубочная красава лет семнадцати - гордость всей семьи. За ней плотной группой в размашистых желтых тулупах двигает все семейство от старых до малых. В центре торчит глава с торжествующей улыбкой. Сзади  тащится позор всей семьи - "непришей никак рукав".

 Такие есть в каждой семье - куда денешься. Такие были практически все семьи. А вот теперь, если какому  художнику придет в голову изобразить семейство времен прогресса, картинка выйдет совсем другая. На фоне семьи вместо белого российского снежка   попросится  глобус.  Из разных мест которого вылезают неприятные рожи твоих родичей, иногда даже разного цвета кожи. Это уже реальность - никуда при глобализации не деться. Даже меня в девяностые сватали какой-то негритянке из Лондона, хорошо не из Гвинеи.
Да что греха таить, родня у меня разбежалась по всему белому свету. Вначале после революции  по линии одного деда - помещика, монархолюбивые и верноподданные  родичи ввязались в Гражданку. Один даже служил в дивизии Дроздовского. Ратными подвигами никак не прославился, зато точно известно, что в 19 году его грохнул собственный деньщик.  А  остальные родичи дворянских кровей утекли, бросив все, вместе с Врангелем. И растеклись  по разным странам, начав все с нуля. Остались лишь мутные фото -бравые офицеры, веселые юнкера, холеные дамы и изящные гимназистки на фоне ухоженных лужаек и солидных домов.  Где они теперь? В голодную перестройку никак не проявились - ни писем, не звонков. А ведь могли - никакое ЧК эмигранские связи уже не прижимало. Про посылки с продуктами и говорить нечего. А вот от сердобольных немцев в те голодные и смутные годы  получали качественные продукты  и не раз.


 Второй исход родни , уже по линии второго деда- вяземского крестьянина, случился в лихие ельцинские времена. Ленин их приподнял, оторвал от нищеты и провинции,  поставил на ноги в стране Советов. Но как только окно за бугор открылось,. ломанулись практически все подальше. И тоже не звонков,  ни писем. Разве что вот иногда появляются судебные иски  Тягают в суды по разным поводам. В основном по недвижмости. А ведь еще недавно наш загородный дом в Малаховке вмещал человек двадцать - всем находилось место и на участке и  в доме. Все имели свои грядки, делили яблочный урожай -не было заборов, только воскресные застолья  и совместные авралы с уборкой и разборкой завалов после разных  непогод. А какие это были застолья под старой антоновкой - дружно пели , травили ухабистые анекдоты,  делились мечтами!  И всем находилось дело - варили варенья, солили огурцы, а по вечерам расписывали пулю.


  По очереди ходили на старое кладбище, приводить в порядок семейные могилы. Кладбище было совсем неподалеку - заросшее донельзя липами и кленами, с неброскими плитами, православными крестами, покосившимися оградками и заросшими  дорожками. Хорошо что еще никого у нас семье не судили: не было матерых расхитителей и застарелых рецедивистов. Бог миловал. А то бы пришлось мотаться по колониям и тюрьмам с  передачами, словами утешения и сочувствия. Да и в лихие  тридцатые годы все уцелели.  Не помню я скандалов и ссор. Даже по политике. все было с шутками и улыбками. Если друзья - так общие, если радость , так на всех. Помнится, был всегда авторитет у старших - может не такой как на Кавказе. Но слушались родителей. Просили совета, если поджимало. А иногде и денег. Общага семейного не было - так в случае чего просто скидывались. Да и на подарки к дням рождения не скупились -все же свои, родные! Если могли и на работу пристраивали. Были и у нас свои фавориты - любимчики семьи. Один в тридцать с небольшим стал профессором и лауреатом престижной госпремии. Другой - капитаном дальнего плаванья. Как такими не гордиться? Был и ветеран войны с орденами и сочными солдатскими байками. Тоже счастливчик - прошел всю войну  без тяжких ран и контузий.

  С перестройкой народу на даче резко поубавилось. Появились деньги  у родни- стали строиться, покупали недвижимость за бугром, привыкали отдыхать на европейских пляжах. Потихоньку ухоженные  грядки и клубнику затягивала сныть и крапива, а никому не нужный фруктовый урожай сплошняком превращался в гниль.  .А вот теперь я остался один со старым домом, запущенным участком  и   семейными могилами.