Четыре стихии. Том 4. Море тайн

Четыре стихии воздвигнут мосты.
Четыре стихии соединят Миры.
С планеты далёкой ребёнок придёт,
Волшебника изгнанного он вернёт.
С прибытием фантазёра ждут чудеса,
Преодолев которые народы раскроют глаза.
Большие надежды позволят помочь,
И тьма с хозяином прогонится прочь.


Леший Друид Бересклет.



Глава 1.
«Проделки продолжаются»

   
   - Ты слышешь их голоса и перешёптывания? При тусклом свете их лиц не видно тех ещё ужасных врунов и лицемеров. Их языки пресследуют амбиции и тревоги, вопросы о том и сём. Говорят, правда ли, что рабы завидуемого ими человека проснулись от гипноза, от того замкнувшего их жизнь. «Глаза на силу воли их душ после сна перестали краснеть. Кроваво-красные терни, пятна снялись с белков их яблок, очей. Им больше не больно, не страшно смотреть на правду, скрывавшую от них когда-то.   Говорят, стали жить они сами без королевы, как рыбы в воде, но и как покорители Добра. Воздыхают тех другие. Берегитесь, скоро и они объявят бунты одному главному, самому главному тирану..." Берегись! Будь тихим, мой друг, и услышишь их голоса.
   

   21 сентября 2013-го года в чертогах Тёмного Властителя, предприимчивого Колдуна Энстрепия, правителя страны-планеты "Безымагия" состоялся вечерний сбор всех наихитрейших, самонадеянных, сильнейших и коварнейших Злодеев со всех разных концов космического пространства Мира, что называли Фантазией.
   

   Оккупированный в переносном смысле слова бальный зал чертогов насчитывал в себе столько суровых, надменных лиц, в скольких верили как дети, так и взрослые, боявшиеся о них и вспоминать. Мира Людей, разумеется. С первого же слова, отданного в собственный льстивый язык хозяина, рой приглашённых "друзей" соскользнул с центра.
   

   Клан высокомерных блюстителей ума разделился на кружки разных подтипов интеллектуалов. Процесс Эссенции начался. Север, Юг, Восток и Запад - вот они главные шептуны, творцы гнусного слуха и слухов.   
    

   - Представляете, что случилось в Царстве Земли?! - изъявлял новости союзникам Змей Август, мэр маленького лесного городка, - Моё население бросает мне вызов! С митинга они заявляют о том, что мне только Энстрепие помогает взять власть над их городом, и требуют моей немедленной отставки. И... - Август совсем забыл о светских манерах, и, прежде чем он пошёл на всю волю катать хозяина "Безымагии", о том, что этому человеку совершенно нет дела до дел у того, кто пытается поддавить бунт в своих краях, его тут-же вышвырнули из зала в неизвестном направлении. Тигровый Питон вышел из игры.
   

   К счастью, сам злой колдун не слышал подобных дискуссий, как и первой. Придворные очень неплохо потрудились развести кружки после выходки одного гостя и образовать новые. От Энстрепия всё старалось вовремя ускользнуть в большей степени самое плохое.
   

   Всё заново смешалось.
   

   - Ну, и как им мои хоромы? - расспрашивал колдун Энстрепие вовремя откликавшимся слугам.
   

   - Всё безупречно, говорят, мой Король, - прошёптывали не без обмана подданные ему.
   

   Для них это было обычным делом врать и льстить господину ради того, чтобы не быть наказанным навсегда, где карой по приказу считали казнь. Даже загипнотизированные жители-животные в некоторых отступлениях приводили законы нарушенными, а приказания злого колдуна - невыполнимыми, провальными. Сейчас же его многие слуги перестали слушаться его единой воле, и посему отшедших от действия гипноза на столь внезапное время отзывали силой туда, откуда они никогда не возвращались.
   

   Стоит не бояться сказать, что только потому, что никто не желал быть отправленным в ту неизвестную камеру обскура, слуги и подданные правителя "Безымагии" и пытались делать вид, будто ему верно служат, и были готовы на всё, чтобы сохранить свою беспомощную жизнь.
   

   Кто бы мог здесь присутствовать, коли бы, конечно, не пришли его соратники-подправители, злодеи-наместники? Горный Тролль Пуппыр, Кощей Бессмертный, Морской Волк Синезубый и...
   

   И... И...
   

   Нда. Именно так по записям приглашённых подданные вельможи выискивали ещё одного недостающего гостя... ...ну, или гостью.
   

   - Ваше Темнейшество, все созванные гости в сборе, - шепнул на ухо Энстрепию ящер с капюшоном, приманивший его чернобородую голову вниз к нему.
   

   Капюшончатая рептилия могла бы с той же лёгкостью и проворством поползти наверх на наконечник посоха знаменательного душегуба. Правда, сам Энстрепие никого не подпускал к своему магическому орудию, и потому ему ни за что не помешало приныкнуться ухом к говорящему животному в фиолетовой курточке.
   

   - Соизволите начать бал? Всё готово, - продолжал ящер Йевтам.
   

   - Чёрный бал нельзя начинать с танца, не встретившись с Дамой моего сердца, - потребил в себе настаивание никуда не спешить и поцеловать руку Кикиморы Болотной Энстрепие, - Она обещала явиться ко мне на «ночной заре Луны».
   

   Бал начался, как впрочем и везде, и всегда, с разговоров и перешёптываний, в которых наш колдун-самозванец вёл самую главную роль, где ему кланялись и аплодировали после какой-то остроумной шутки.
   

   «Ну, где же она?» - думал он, глядя поверх голов мифологических сирен и всё же не теряя самообладания. Энстрепие в чёрном кафтане и чурбане с остроконечным конусом мерил всех взгляды и свои шаги между ними по расчерченному на квадратные плиты полу. Он шёл всё, шёл, шёл к прикрытым воротам. Но за ними он не услышал даже треска огня с факелов. Пришлось вернуться на собственное привычное место.
   

   Пробираясь до трона-кресла, прямиком до противоположного края прямоугольного зала – гости и гостьи раступились в стороны, давая дорогу ему – Энстрепие в безысходности, что «она не придёт», «она не пришла», и одновременно в решительности, что так долго ждать нельзя, ударяет тупым, нижним концом своего посоха о ступени восхода к трону, органу и объявляет:
   

   - Объявляю наш наитемнейший бал открытым.
   

   Его услышали со стука его жезла. Перешёптывания прекратились. Начались перешёптывания слуг, подтверждавших то собравшимся и настроившими свои инструменты давным-давно музыкантам.
   

   Дирижёр обратил на себя внимание тех, забарабанив палочкой три раза.
   

   Она повисла на миг поднятой, правой лапой кота породы мэйнкуна. Созрела тишина, и заиграла музыка.
   

   Многочастотная мазурка собрала под свой контроль ряды и пары танцующих. Час веселья достиг всех, кроме одного.
   

   «Никто не заметил мою любовь, мою дружбу, - рассуждал сочувствующе Энстрепие, не находивший хоть какой-то половинки, партнёрши на первый танец петухов да лебедей, - «Уже за ночь. А, она обещала меня предупредить до полудня, прежде чем состоится жертвенный её обряд. И обещала ко мне прийти. Вестей нет. Что же произошло? Надеюсь, это не проделки Гама, того ничтожного мальчугана.»
   

   Столы, с которых брались напитки и явства, уплыли по углам ровно до того момента, как пляска тьмы сделала оглушаемый, внезапный, ошеломительный жест. Все кто куда, будто зная, куда им деться, лёгким, волшебным дуновением расползлись, разлетелись, никому не мешая, не путаясь, по краям, по углам.
   

   Оркестр растворял музыку со всех сторон над головами пар. Со стороны большущего органа играла основная часть труппы, в числе коих присуствовал и знаменитый Квартет баснописца Крылова. Остатки же приходились на высокие постаменты коллон меж окон, снявших с себя плотные шторы; свечи всё равно горели, издавали запах чего-то горелого, да и камин излучал жаркий, тёплый свет, но и он ни за что бы не сравнился с теми лучами света, которые косо и прямо падали с белоликой, круглой Луны через вычешенное стекло.
   

   Колдун Энстрепие не мог не сделать исключения привести главные аппортоменты гостей в собственном, заброшенном замке, уже не заброшенном.
   

   К сочувствию музыкантов, некоторые не были в восторге от такого злодейского трёпа. Единицам не имелось впрок, на наслаждение музыка, которую воспроизводили они. Не любили они, звери-музыканты так её, как довольствовалась ею вся чёрная знать. Впрочем они продолжали играть, струнить дальше, перенося в своей тишине мазурку, не жалея ни минуты жизни, оказавшейся гораздо дороже золота и драгоценных камней в эти «призрачные» времена.
   

   Сам призрак порывов, бунтов, агонии, суматохи бродил по миру на ладонях Энстрепия, а он не знал. Сама ясная мысль о настоящем благе вернуть и сохранить светлую жизнь, родную душу Волшебной Страны, той Сказочной Долины животным-жителям шагала в ногу с временем, а его други-злыдни, лицемеры танцуют, пользуясь слабостью тёмного колдуна-короля.
   

   Но тогда наш злодей, повелитель, постепенно утрачивавший силу контроля над властью, над магией стихий, думал не о том, что же будет дальше, а о том, что творится сейчас.
   

   Прямо сейчас он не мог представить себе, что она не пришла к нему.
   

   «Что же получается? Если она не здесь, то значит, она там. Но почему тогда задержалась?» – негодал Энстрепие, меря каждого подозревающим взглядом. Аккумулятор рассуждений его в тот момент еле-еле не подводил. Но внезапно стоя, его аккумулятор сел вовсе, зависший на вопросе:
   

   «Но позвольте. Ежели я получил её слово, что она меня предупредит насчёт её обряда, то почему же она мне не сказала, не написала?»
   

   В этот весёлый час многих, и час отчаянный единого с грохотом распахнутых, великаньих дверей тут-же неожиданно для гостей в нужный для ответа на вопрос Энстрепия звёздный миг ворвался старый лазутчик. Его он уж точно не вспоминал, ибо надеялся на тех загипнотизированных, коих послал шпионить за искателями заклятого врага.
   

   В сиреневом от лунного сияния, бросавшего за ним его волчью тень, капюшоне нововещатель обходил чрезмерно важных «друзей-товарищей». Товарищей, которые никогда не были друзьями Энстрепия.
   

   Вместо того, чтоб оскорбить упёртого проходимца, быстро меняющиеся соседи кидали на енго лёгкие ухмылки и искры высокомерия. Так после этого им представлялось весьма сложным совладать с эмоциями и танцевать в такт музыки.
   

   Оркестр невозмутимо продолжал «собственную какофонию».
   

   Игра шла вперёд. Вперёд шёл и нарушитель торжества.
   

   Трогая колыхаясь к правителю, морда с жёлтыми глазами имело то чувство, выражение, которое находилось в существе, собиравшем мысли в торопях. Наверное, опять пошло что-то не так, и это «наверное» даже никак не спасёт лазутчика на этот раз также, как не выручит его и проспоривший взять в управление Царство Воздуха Кощей Бессмертный.
   

   Мазурка идёт дальше. Но вот советник и чревовещатель поднимается по ступеням, восходящим к трону, подходит к собственному хозяину и, отдышавшись, подводит длинную пасть к уху Колдуна, и между ними проплывает шёпот.
   

   - Ваше Величество, у меня для Вас вести из Царства Земли, Пеларгонии, с которыми я бы не тормозил, но которые я бы желал, чтобы только Вы узнали их.
   

   «Что-то и вправду произошло», - осенило Энстрепия, и тут-же тот похолодел, хоть и с решительностью заявив вслух:
   

   - Сейчас разберёмся.
   

   И он молниесносно, сколько возможно, рассекая толпу танцующих, устремил свой взволнованный взгляд туда, где высокие двери остались открытыми настежь. За ним топорщился и теснился в след волк в капюшоне.
   

   Тот знал, куда они направляются.
   

   Выйдя из зала, пара теней подымалась вдоль факелов, расставленных, развешанных по стенам.
   

   Всё выше и выше возвышались два силуэта, и всё скорее и скорее близилась к началу новость приспешника.
   

   Наконец они добрались до нужного места – до пустующего, пыльного кабинета. По приказу Энстрепия, некоторые вещи, как сундуки, круглый стол, магический шар, переместились сюда.
   

   Они были лишними.
   

   Всё ради одного праздника. Праздника ночи.
   

   Двери входа в кабинет закрылись. Их никто не потревожит.
   

   Посох с чёрным камнем опущен к подлокотнике кресла, установлен вровень с ним. Удалившись от него, хозяин повернулся ко всё ещё стоящему у затворённых дверц-пластов, боязливому слуге и до него прибавил пять шагов. Как только они поравнялись, он, врезавшись в упор очами в поникшую голову слуги, протянул резво:
   

   - Ну.
   

   Из-за пазухи вынырнулся, вынулся свежий свёрток. Затёртые лапы серого колеблели воздух. Так что Энстрепию пришлось выхватить письмо, прежде чем ведущая правая лапа уже сбиралась отнять от левой дрожжащей его.
   

   Тут лазутчик, как ему казалось, уменьшился в размерах. Страх выдал. Он готовился к реакции повелителя.
   

   Конверт вскрыт.
   

   Энстрепие снял его с письма, по строчкам коего он пробежал глазами минуты да минуты.
   

   Там было написано:
   
   
   «Фальшивый колдун-правитель и самозванец, в предрасположности наших интересов, наш отряд требует незамедлительно вашего отречения от престола.
   

   Царство Земли, Пеларгония больше не потерпит вашей тирании и обман, который пускали нам в глаза. Отныне зелёный, лесной континент принадлежит народу, ожидающему нового чуда и старого хозяина Мага-Медведя Атикина.
   

   Если не он прогонит тьму, зло, спасёт нас, то мы за это возьмёмся рука с рукой с теми, кто любит добро, и выметим вас из Волшебной Страны прочь. Довольно ваших поганых химер!
   

   А, о нашей защите мы позаботимся. В этом вы уж точно не усомнитесь. Ваша сообщница Кикимора Болотная слетела, свергнута по ту сторону света.
   

   Просим вас скорее сдаться, иначе вместо одного вашего противника, нас станет в четверо раз больше. Всех не казните.


Подпись:


Министр внутренних дел,


Заместитель Князя Лесов Нело,


Доктор Аспарагус.» 

   
   «Нет, этого не может быть! Не может быть этого! – проговаривал у себя в мозгу Энстрепие, - Кикимора...»
   

   Тёмные, холодные очи Энстрепия, когда дошли беглым, внимательным взглядом до последних строк, мгновенно встопорщились. В них прожёгся сильный огонёк, и здесь, весь сгорбленный под чтением, колдун выпрямился в полный рост, издал зажатый плевок гневного крика и хотел было уже длинными пальцами рук пианиста, органиста разорвать в клочья бумажный ультиматум...
   

   Однако, когда его руки только что сошлись на истерзание в две стороны: от себя и от лазутчика этой бумажки; его лицо вздёрнулось слегка, и он дал стоп, застопорил верхние конечности. Оставив письмо в прежнем состоянии, он уже не был в том положении, чтобы разговаривать с кем-либо. Сделав глубокий вдох и выдох, он лишь презренно вытянул:
 

   - Мы ещё посмотрим.
   

   И после тех слов, стащив посох с чёрным камнем и саблезубыми клыками, смотревшими вверх, Энстрепие приволокнул к волшебному шару.
   

   - Покажи мне их, - загадал он в ожидании выведать, где находятся Гам и его друзья. Шар показал – он увидел их на плоту посреди моря-океана.
   

   - Добавим немного бури, - мстительно произнёс он. Его посох вознёсся над головой, над острым колпаком. Буркнул заклинание. Весь кабинет изнутри заиграл смертно-фиолетовым, сиреневым светом вспышки.
   

   Вьюх! И всё заново потемнело.......
   

   Внизу из бального зала замка раздался резкий визг и вопль испуга. Отчего пронёсся там саботаж, об этом узнали только потом, спустившись по каменным лестницам, два тенистых силуэта.
   

   Чрез открытые, воротные двери было видно, как «друзья-гости» беспрестанно и неугомонно рассыпались из пар и резвились бешенно и испуганно. Зал превратил праздник Злодеев в суматошную резню.
   

   Ко всему тому обстоятельству, Энстрепию доложили, что в зал пробралась маленькая мышь.
   

   Весь теперь уже бессмысленный, только что состоявшийся, знаменовавшийся началом Бал Ночи был окончательно расстроен и Энстрепием, и дирижёром-котом.



Глава 2.
«Буря длиной в шесть лет»

   
   - Ребята, кажется, у нас тут проблемы, - прояснила неловко Фея Облачка, взором окинув перед собой поверх макушек мальчишек хмурый, толстый, тенящий под тучами мрачно-синее море вдоль своих границ, делая их ещё чернее, мощный циклон.
   

   Плот с белым парусом, одетым на двухметровую мачту, около времени с 21-го по 22-е сентября надёжно и ровно, слегка толкаясь волнами, плыл в направленни с Севера-Востока на Юго-Запад, ближе достигая берегов и границ Водного Царства, Черномории. По крайней мере, хоть прошли полпути и уже Гам, Родос, Облачка, Фуцанлуна и Ромашка рукой могли сверить, сколько им доплывать, но, как говорится, от судьбы, плохой погоды, в данном случае, не уйдёшь.
   

   - Эх, надо было всё-таки высадиться на том маленьком острове, - сказал Родос, помогая Гаму снимать затенённый парус, чтобы ветром его не сорвало, - Дно у берега может и мелистое, но дотолкнуть, дотащить до островка мы бы с тобой сумели. Что-то они меньше походят на самих себя.
   

   Двое мальчуганов это волновало очень кстати: они и не заметили, как в почти собранной «семье» двоюродных сестёр стало пронизываться то чувство, которого никогда не было между феями с шести лет заключения в замках и на островке изумрудов. Стоит предположить, что они ждут не дождутся, когда Фея Воды Капля окажется рядом с ними. И всё будет, как раньше. Ну, или почти...
   

   Высокая-превысокая стена оказалась совсем на миг от того, чтобы она поглотила плот пилигримов в морскую пучину. К тому моменту не виднелось и существовавшего справа от них полуострова, куда они бы устремились. Но нет; теперь минувшее решение феечек двигаться вперёд необратимо. Их столь переметнуло на надежду как можно скорее спасти Каплю, что сейчас, то же намерение, словно эстафету, забрала во власть на какую-то тайную надобность намыслимая буря, какой ещё в истории Волшебной Страны не наблюдалось. Очень странно и как-то подло получается: ты живёшь, идёшь себе спокойно, как вдруг несётся к тебе некое сопротивление, вроде бури.
   

   - И вот она Буря длиной в шесть лет, - утапливающе озябнул Летописец Родос, не переводя взгляда с наступающей непогоды на кипящее дело Гама после того, как он рассеянно помог ему с парусом. Тот был очень серьёзно настроен на том, чтобы пройти без увечий и поломок тучи, ветра, крупные волны и дождь, так что один раз Родосу досталось позже от его изречения.
   

   - Ну, да. На самом пустом месте, - добавил Гам, - Ты же будешь помогать иль продолжишь стоять на нём?
   

   Родоса отпрянули от здешних размышлений, и он, конечно, не отказался от жизненной цели выжить.
   

   Немного не сложилось в равновесии деревянного, бревенистого пласта; начавшийся утром 22-го числа, 2013 года, шторм спонтанно качал то бьющими струями заряжавшегося воздуха, то синими, вспеневшимися всплесками волн. По левому и правому бортам твёрдо держались стопами парни-моряки. Феечкам следовало без возражений спрятаться в карман джинсового рюкзака; с прыунынием их личики в себе потушили свет радости, но они вовремя побледнели от одной вспышки молнии, дабы быстро-быстро просунуться в карман и не быть оглушёнными первым родившимся громом.
   

   Волшебный мешок и синий рюкзак лямками и верёвками свисали с надетой ими мачты. Пассажиры-лилипуты взволнованно подскакивали в кармане; словно в центрифуге их испытывала буря, война ветров, неба и воды. Круговые движения удерживали феечек тельцами вплотную о стенки ночной, лазурной материи. Облачка, Фуцанлуна и Ромашка ничего не видели около себя, и всё, что они имели на счету, это проблеск молний, сменявший мрак, и барабанный гром, доходивший до крохотных ушек душ элементов. Хорошо, что плавучее, плоское судно не переворачивается вверх ногами, основанием, иначе Гам с Родосом не выдавали бы захлебнувшихся своих голосов.
   

   - Как думаешь, нам ещё улыбнётся удача причалить к берегу? – вопрошал Гам Родоса, балансируя плот.
   

   - Да, не знаю я, - взрывался криком наравне с воем ветра и раскатами Летописец Родос, тягая вес в противоположную сторону от друга, чтобы не опрокинуть пласт брёвен.
   

   Карта как раз бы открыла всем глаза. Безусловно. Но если бы эта буря не встала у них на морском пути, возможно, они и сами бы поглядели туда, откуда растут горы.
   

   Но ни гор, ни суши не было совсем видно. Оставалось лишь упорно стоять на ногах, вновь сражаясь со стихийным бедствием.
   

   Вскрики да всхлипывания кружились вдогонку с изобилием каплей дождя, белой, снежной пены и мокрой соли. Прозрачные хрусталики снижались с крыльев туч, обливая всё лицо и одежду с низу до верхушки, до верху волос. Жидкие скалы содрогали водную гладь, становясь всё выше и выше. Опасность уже на подоходе.
   

   - Держитесь крепко! – скомандовал Гам, видя перед собой, как несущаяся к ним, широкая волна набирала большую высоту.
   

   Два мальчика втыкнули, воткнули в ту же секунду вёсла через лямки рюкзака, обеспечивая таким образом надёжную прочность не скатиться «вместилещу вещей» вниз. Миг опередил ожидания каждого из них – голубая стена при лучах электрических лестниц взволочилась, набурлив потоки к сумрачному слою ват, придала себе форму спирали улитки и, завернув плот пилигримов в рулет синевы, вскинула собственные плечи. К удачи, путешественникам ухитрилось сдержать и не перевернуть древесное судно. Это был первый вал.
   

   - Друг, - сказал Родос, откашлянувшись от порций воды, часть которой всполошилась светлой пеной на площадь небезопасного вида транспорта, - Ты не заметил на волнах какое-то очертание?
   

   - Что? – переспросил Гам Летописца, прислоняясь к мачте, которую и Родос также, как и он, на секунду следующую обхватил свободными от весла руками.
   

   Мёртвый ствол древа скреплял живых детей, и они без какой-либо веры, полагаясь только на друг друга, сросли скользкие пальцы рук вместе, воединно.
   

   - Очертание, - вторил, повторил товарищу Родос, - Мне кажется, я видел лицо.
   

   - Лицо? Лицо кого?
   

   Но поэт не донёс до его слуховых аппаратов вероятный ответ, потому что, судя по лицу с кудрявыми, золотыми бакенбардами, нельзя утвердить, что действительно бросилось ему в очи.
   

   Перед ними следом за первым валом складывал водяные капли в непробиваемую стену второй. Посмотрим, о чём толкует, говорит наш автор Лесной, Звериной Поэмы. В отличие от изначальной спиралевидной, настенной волны это-же цунами превосходило по габаритам в два раза больше. В той же прежней позиции с оттенком грязного льда с небоскрёб протяжной плоский склон столбом вытянулся по обе стороны, стараясь загнать отчаянных путешественников в замкнутое кольцо гибели. И пока очередные её края стремились сойтись, как единое целое, затенящая блески грозы вертикальная гладь уже подготавливалась к штурму завладеть душой малого, но удалого судна.
   

   Разрядов электричества не столь прямо наблюдалось прищуренными глазами, но их присутствие чувствовалось через свет взрывов, просачиваемых сквозь «голубо-прозрачную» воду, открывавшую театр мирового океана, нечто то, чего в принципе не замечалось.
   

   Огромнейшая картина изображала на воде летящих, парирующих над самым глубоким дном и выпускающих воздушные пузыри рыб в перемешку с плавающими млекопитающими. Молчаливые рыбы да трубящие киты со звенящими дельфинами вольяжно танцевали возле собственных соседей маленьких, соседей гигантских. Небесные, ломанные лестницы обратились по свечению в палачей океанских жителей, и его тайный мир просиял во мгновения ока проблеском туч.
   

   Заменившее утреннее зарево сияние распускалось в диаметре всего циклона, шторма, воскрешая вновь и вновь зарядами тусклые цвета гидросферы.
   

   К тому моменту Гам разглядел защуренными зеркалами души кое-что даже не менее интересное, чем просто парящие вокруг до окола рыбьи семьи с крупными. В пустотах между ними подымалось что-то скользящее на вершину великой стены. Оно пугало остальных довольно броско и рассеивало пульсирующе ядовитые рисунки. Внутри них выбирался выжигающий хвосты биоток.
   

   Медузы прибавляли к молниям и тот свет, который они излучали и которым безжалостно терроризировали вечно булькающих танцоров волнующегося театра. Желаемого антракта прекратить колеблюющуюся музыку шумной погоды не предвещалось и совсем, вовсе.
   

   - Никаких очертаний лица нет, Родос, -  возразил Гам недоумевающе, - Здесь лишь рыбы, киты, дельфины, медузы, - он опять вонзил взгляд в водную стену, после чего добавил, - И морские звёзды. Красные, жёлтые, зелёные, розовые...
   

   Однако перечислять в дальнейшем не имелось времени и не пришлось, ибо приближающаяся волна-гора приступила к вскручиванию. Изогнутая в домик улитки, моллюска, наутилуса стена опять покрыла плот куполом, и наши пилигримы в повторный раз окутались каплями и солёной пеной.
   

   И вновь, держась за мачту, Гам и Родос не оказались под водой. Феечки вместе с рюкзаком сохраняли прежнюю позицию.
   

   Это был второй вал.
   

   Ну, а каком же лице-то шла речь? Гам нисколько не сомневался в странном замечании Летописца, но поверить ему было трудно; никаких чётких черт, указывавших на лик. Только морские обитатели мерещелись.
   

   Звучит необычно, но зато с момента, как пласт из завязанных брёвен пересёк массивную стену, из свиста шторма выжималось совсем иное.
   

   Вместо грозной, отталкивающей симфонии внезапно раздался холодный хохот, как будто среди них присутствовал кто-то ещё. Протяжённостью в тысячи метров алчный смешок сопровождал и громы, и молнии; не успокоившись над тем, кто это безжалостно глумился над ними, Гам выждал следующего вала, сбиравшего новые силы. Родосу он ничего не проронил, однако даже тогда, когда Гам просверлил взор вперёд, упор глазами человека, которому не верили, так и висел острым углом на влажном виске приятеля поэта.
   

   Впрочем, Родос тоже не пропустил мимо ушей гулящий по волнам, ряби и невидимым узорам воздуха чей-то голос. На удивление двенадцатилетний поэт и теперь, сейчас моряк поставился под тот факт, что из розовых уст Гама не вылетало ни одной буквы. Его друг пытался выловить неведомый голос, вой, ор, в чём сам Родос подумал нужным ему помочь. На ряду с таким же человечьим детёнышем, каким был и Родос, оба, сливаясь в плавучий монолит, вытаращивали мёрзлые до красна слуховые инструменты. Они стали слушать то, что им баяло море, пока не возросся в шум тот хохот нависших туч, который почти не разнился с буйной битвой воды, воздуха и огня. В чём-то две последние стихии выражали существуемую между ними гармонию, но только не первая, сражавшаяся и доказывавшая: «Да, Я и без вас и земли могу обойтись. Ведь, смотрите, Я самый могущественный, Я непобедимый. Гляди-те, какую бурю создал, вызвал Я сам!»
   

   Очевидно, четвёртый элемент позабыл законы природы и не намеревался проигрывать. В данном случае, для него это значило не сдаться юным мореходам, коим таким же эхом в мозгу отозвалось, откликнулось и их поручение не сгинуть в «Бездне Миров».
   

   - Этот голос, - встревоженно пошёл навстречу Гам Родосу, - Может, он издаётся именно от лица, про которое ты мне говоришь?
   

   - Я тоже его слышу, - подтвердил Летописец, не теряя с соседом, близнецом по росту вертикального древа-стана, о кое они опирались, - Правда, чей он?
   

   - Понятия не имею, - ответил мальчик-звезда, и его зоркость из-за дождя расстлалась, принуждая долго разглядывать предстающую заново стихию.
   

   Великанья стена, состоящая из воды, возможно из Мокроступов тоже, неотвратимо собралась в атаку в третьей попытке, чтобы бессильные, как ему думалось, жертвы бултыхнулись в её пучину, клетку. На секунду другую Гама это сильно напомнило о том человеке, который неистово желал им зла. Мысли, которые бы тогда же могли отразиться и в сознании Родоса, были отбиты в рождённую непогодой роковую минуту. Синяя, громадная волна, отчасти лазурная от рассеянных вспышек молний, настигала плот пилигримов всё ближе и ближе. Рядом с плавающей плотинкой голубое, желейное стекло с девятиэтажный дом сильно внушило нашим героям размерами, чем в повторную, прошлую фазу.
   

   И что же на вертикальной глади предвиделось, предначертывалось? Какие узоры окажутся на нём?
   

   Из океанских обитателей, их фигур морских сооружались черты, приближавшие к лику человека разумного. Точно под электрической лестницей пали жертвой рыбы и сгрупировывались в губы, брови, нос, уши. Киты да дельфины под удар грома отпрянули к ним, дабы жирно выделить их. Соблюдая невероятно божественные пропорции, медузы, управлявшие лишь своим током, словно по чужой воле вывели на обозрение границы, утонули ниже первых и объединились в светящуюся бороду.
   

   Теперь даже можно и не говорить, догадавшись, чей портрет из подчинённых животных вышел перед ними. Вышедший к ним, чтобы доказать, кто здесь главный.
   

   Приметив и вспомнив, как выглядел на магическом шаре злой колдун, Гам без слов подал Родосу знак, что это он и есть. Тот, кому они так длинно, много сопротивлялись, и тот, кого без всякого сомнения повергнет пропавший Маг-Медведь Атикин.
   

   Расписная стена-волна увеличилась в четыре раза выше предыдущей. Это абсолютно выбивало из колеи, и Гам с Родосом уже не были в таком положении, чтобы не бояться. Приходилось проглотить себе в горло ради единственной порции холодного ветра, подзадорившего в эту ненастную пору.
   

   И вот эта пора наступила: издался голос, хохот колдуна, цунами закруглилась в рулетку – мореплаватели-мальчуганы цепко соединились с мачтой – и синий, морской ковёр завёл в широкую-преширокую пещеру.
   

   Мокрые веки затворили маленькие зеркала; оба затаили дыхание. Прошло мгновение, и... И плоское судно оставило позади себя водную гору.
   

   Это был третий вал.
   

   - Неужели, он нам не даст спокойно завершить начатое, - промёрз в дрожь Родос.
   

   - Боюсь, он ни перед чем не остановится, пока не иссякнут его силы, - смиренно, но с долей азарта привился к буре Гам:
   

   Как сказал он, крайне взбудоражало поэта при зародившейся мыслишке; «откуда у него столько уверенности, что их с феями не съедит пучина?». Либо Гам и вправду пугал больше, чем буря длиной в шесть лет, либо он просто сошёл с ума; размышлять не преобладалось никакого времени – огромное цунами-портрет поджидает. Просыпается четвёртый вал. После него с той частотой появлялись новые, природные орудия поочерёдно. Все по одному.
   

   Раз волна – вдох – ныряем – и выдох. Два стена – вдох – вперёд – и выдох. Три цунами – вдох – накрыли – и выдох. С каждым текущим часом они обрекали себя на смерть, но что бы они ни делали, как бы они ни наполняли в грудь воздуха, испытание, казалось, вежливо, им дарила новые выдохи, чтоб набрать следующие порции, добавки для более суровой борьбы.
   

   Скоро на головы налегнётся девятая волна. Вот он, Девятый Вал Айвазовского. Большущий-пребольшущий. Все готовы?
   

   – Да, - утверждалось фантомным молчанием на главный вопрос.
   

   Лицо коварного Энстрепия уже открывает полость рта, не сворачивая с дороги. Пасть моментально превратилась в крокодиловую. Все, кроме него, замкнули очи.
   

   Вперёд!
   

   И вдруг без паруса одномачтовый плотик – вьюх! – воспарив над морем, перепрыгул вострую шапку тёмного чародея. С последних минут пребывания в полёте плоское судно ровно шлепком приземлилось о водяную гладь, сохранив жизни молодых мореходов. Шторм утих.
   

   Гам и Родос разжали руки, освободившись от опоры. К тому периоду часа троица сестёр, феечек уже давно выбралась из укрытия под названием «рюкзак». Фуцанлуна, вернувшая своему характеру упёртость, смело выбросила:
   

   - Ну, Энстрепие, дождёшься поражения. Чтобы пусто у него было.    



Глава 3.
«Остров «Ахапереч»»

   
   Фуцанлуна разозлилась явно не на шутку; стоило только ей направить свой пылкий нрав на лиходея, заслуживавшего наказания, как тут же её красные крылышки замигали рябиновым цветом. Это же явление отразилось и на остальных фей. Правда у них излучались другие оттенки: фиолетовые, сиреневые, изумрудные, зелёные, лаймовые. Но схожести в них и не понадобилось – просияв так ярко, феечки всё равно заменяли фонари. Надвигалась холодная туманность.
   

   Может быть, буря длиной в шесть лет и прошла, однако всё же от него остались не стираемые следы.
   

   Ваты облаков, подающих утреннюю росу, столбились над водяной равниной. К удивлению, они не плавали в отражении на тёмной глади. Поглощавшая свет, свечение вода слегка тревожилась блуждающим плотом; из-под него выбивалась ломкая рябь.
   

   Гам и его друзья бродили на плаву там, где нет ни конца, ни края, ни берега. Сам же мальчик Самоделкин не видел в этом никаких намёков на то, чтобы паниковать.
   

   Ушёл шторм, уйдёт и туман. Что такого?
   

   Впоследствии Родос, Облачка, Фуцанлуна и Ромашка были очень ошеломлены ещё и тем, что случилось сейчас с Георгием, когда он встал на самую границу плоского судна, плотинки, ни на что не опираясь, посмотрел вперёд на белосерую стену и сказал:
   

   - Нам туда, - указал на то место, куда он бросил взгляд мельком. Уверенность и храбрость не покидали его в отличие от тех, кто с опаской глядел ему в затылок.
   

   - Я думаю, там мы найдём землю. Слышите, какие в той стороне тяжёлые всплески и хлюпанья? – обратился Гам, но никто не ответил.
   

   Впрочем Летописец и Феечки убедились в этом позже. Они расслышали потаённые бормотания волн и устремились по направлению к ним на звук, не теряя ни минуты.
   

   - Пока не проверем, не узнаем, - подтвердила Ромашка, укладывая свои цветочки во вьющиеся волосы.
   

   Гам прежде чем сделал окончательный вывод, куда плыть дальше, долго размышлял над тем, как всё, кажущееся вечным, путешествие загнало его впервые в этот ещё неразрывный мир, про который можно было узнать от Мира Людей лишь в книгах и подобных предметах духовной фантазии и воображения человеческого разума. Как природа может покорёжить существо, так и всё остальное может человека и живого организма изменить то под горячие, то под холодные краски. Раньше ещё никогда, как сейчас, не присваивалось, не преобладало такой возможности, в которой было и есть всегда верность, время покопаться, пересмотреть свои взгляды, поразмыслить над тем, что же изменилось, трансформировалось внутри тебя, что ты делаешь и что ты сделал. Почему-то сейчас, когда Сентябрь почти идёт вперёд, закончился, заканчивается, амбиции воли останавливает тихое, осторожное время именно для того. И вот Гам находился на границе между рассудительностью и действием, как только буря нежданно прекратилась 22-го числа.
   

   Скромность смягчала всю несуществующую, несуществовавшую гордость Самоделкина, сына бедных, сумашедших, но изобретательных и добрых родителей. Гордость же будто высасывало, высасывает из тебя самое светлое, доброжелательное, что выдаёт человека настоящим, а существа и тем же равным ему.
   

   В нашем случае, всё было совсем иначе. Ему казалось, ранняя скромность только поддавляла решительность, а сама гордость давала теперь ему испытания воли, упрямства и храбрости, берущей города, и силы, сворачивавшей горы. Ни то и ни другое, разумеется, не было и ни хорошим, и ни плохим. Если и говорится, что хорошее хуже лучшего, но лучше худшего, про человека это не обсуждается ни в какую, ибо тот, кто ухитряется испытать всё за свою даже младую жизнь, получающий за это всё: и зло, и добро – уже превращается в живого человека лучше самого лучшего.
   

   Возможно оно так и есть на самом деле?
   

   Это уже решают те, кто услышал последнюю мысль.
   

   А, пока наши пилигримы стремглав шли навстречу неизвестности, и вопрос, «Где они окажутся сейчас?», встал впереди и выше размышлений. Тот факт, что они могли плавать кругами, нисколько не смущал, учитывая и то, что второе солнце скрывалось до сих пор за пеленой воздуха, ставило под сомнение и замешательство карту Волшебной Страны. Ни солнечный компас, ни тень не могли даже подбросить подсказку. Только надежда, упрямство, не боязнь и страсть открывать завесы тайн.
   

   - Глядите, чайка! – заметили путешественники.
   

   И вот оно – слои и сгустки отворили двери неведомого. Гам оказался прав. Глухие всплески, плюханья, которые можно было отнести к киту, рыбам или птицам, охотившимся на морскую дичь, рождались издали от широких берегов затменного, теневого, громадного силуэта.
   

   - Земля! – поспешили заулюлюкать. Но потом вспомнили о Гаме и феечки с Родосом отвели взгляды на него. Мальчика, не сходившего с места, с края плота, после гребления вёслами, будто сокрушили, осадили непомерным брежжением, чувством тревоги. Он осознал, что слишком расхрабрился, и его спросили:
   

   - Всё хорошо?
   

   - А, что? А, да, - рассеянно ответил Гам, ввернув шеей лицо к Облачке, - Просто я думаю, что если этот горбатый холм приходится миражом. Как в пустыне.
   

   - Пока ты веришь, что спасение близко, не дай себе остановиться, пока не убедишься. Надо быть только осторожным.
   

   Слова воздушной феи обнадёживали и одновременно настораживали, поэтому единственное, что приходилось делать – было лишь исследовать таинственный остров. Оба мальчугана вновь взялись за вёсла, начав потеснять волны по левому и правому флангам. Покой туманного океана нарушился.
   

   Взмах за взмахом. Час за часом при приближении к отрывку земли не освещаемый горб вырастал во внушительную вышину. Берег уже находится рядом с ними; всплески и перловые брызги вспенелись перед плотом. Слегка промокшие Гам и Родос прервали ход деревянных плавников.
   

   Стоп. А, где же брег песочный?
   

   На пути к прибытию на остров образовались помрачающие, неправдоподобные осложнения. Вместо того, чтобы высадиться на песчанную почву, остановку представлялось совершить у вертикального пласта, склона, состоявшего из гладких, выстроенных ровно, точно пазл, камней.
   

   Как же туда забраться? Ведь высота неподпускаемого склона составляло не меньше трёхэтажного дома, что приравнивалось к девяти метрам.
   

   Но на это пал ответом голос Облачки:
   

   - Позвольте-ка поднять на некоторое время плотёнку.
   

   Половина решимости – половина и сомнений, мнительности. Неистовое решение принято – Облачка вынула волшебную палочку; нежная, тонкая ручка прицелилась ею на связку полумокрых, солёных брёвен, и её голосочек вырвал невозмутимо нужное заклинание:
   

   - «Зефир».
   

   Из кончика веточного прутика вырвался сноп воздушных нитей, как щупальца кальмара, осьминога, миновавших края плота и через тень кругов воды проникнувших вглубь океана, дабы поднять судоходный пласт к выступам и с них сойти на тропу клочка материка Царства Воды, Черномория. Силы должны подтолкнуть вверх, но что-то пошло не так. Потоки магии ветра оказались недостаточно мощными. Волшебства и стихии Огня, и элемента Земли даже не стоит и расходывать. Итак, всё ясно. Чудо не поможет.
   

   Почти причалившая компания, отхлебнув каплей от пробного взлёта и затем шлепка о гладь, бесспорно приуныла.
   

   На закрытые глаза никто не скажет тебе «Я помогу!», особенно на опущенные, повиснутые на твои усталые, изношенные бегом, ноги и обувь. Не скажет никто, однако, кто же просил помощи? Разве тот, кто молчал и выслушивал отчаянные попытки без просьб, не окажет сам подмогу? Или что?
   

   Невзначай и без предупреждения снизошла, словно чья-та рука, и не успели наши пилигримы опомниться вовремя, как незнакомая мощь океана оказала им подъём на край острова. С первых минут, секунд, когда это произошло, ощутились дребезжащие толчки, колотившие низ их «судёнки»; бульканья сопровождали их весьма особо – никогда ещё не было их настолько много. Они постоянно меняли друг друга, не переставая увеличивать свои размеры. Кстати, гораздо позже заметилось и следующее: плот, что стоял неподвижно на плаву, постепенно, но мгновенно сравнялся, приравнивался к уровню поверхности земли.
   

   Нашёлся шанс на то, чтобы простым, первым и последним шагом переступить грань брега и моря. Гам и Родос спохватились, сняли с голой мачты синий рюкзак да чародейный, вместительный мешок.
   

   - Давайте же! – кричали уже с островка Облачка, Фуцанлуна и Ромашка, перелетевшие к тому времени по ту сторону.
   

   Подбодрённые, кинувшие на плечи бремена, бремя, оба смельчака, точно один, совпадающими в такт, в ритм прыжками переметнулись туда же, где их ждали, висевшие в воздухе, феечки с бьющимися в те же секунды сердечками.
   

   Наконец всё пересчитали, всех перекричали, проверяя, цело ли то, что собрали, забрали. Самоделкин и Поэт «Лесной, Звериной Поэмы» занятно побеспокоили маленькие души, потому что неведомая, подъёмная сила из-под тёмной воды больше не сохраняла высоты и с чудовищной скоростью вскидывала, опрокидывала плот на самую прежнюю гладь. Океан вернул себе её только тогда, когда речной транспорт плюхнулся и рассыпались последние капли, круги волн с колеблющими морских обитателей бульканьями.
   

   Глушь наступила, и на соседок, соседей путешественников навалились счастливые лица с примесью волнения. От получателей же были вручены феечкам недоумения. Гам вместе с товарищем заносчиво развели верхними конечностями, вопрошая:
   

   - Что?
   

   Ромашка мягко, зная свою почву, травинку, понимающе заговорила за остальных подруг, двоюродных сестёр:
   

   - Мы очень испугались за вас. Хватило одного шага, а не доставало бы единого мига, и вы бы не оказались здесь. За нас тревожиться не стоит, ведь вы же не забыли, что мы умеем летать?
   

   Облачка с Фуцанлуной оценили сношение Ромашки выдать общую мысль. Им не пришлось благодарить её, но потом третья сестрёнка зря добавила личное мнение, которое возможно-таки оправдывало нынешнюю ситуацию.
   

   - Тебе не кажется, Гам, - сказала Ромашка, - что ты ведёшь себя даже слишком уверенно и смело?
   

   - С чего ты взяла? – скептически повёл бровью Гам, - Я прекрасно себя чувствую, даже лучше, чем в Царстве Земли.
   

   В виду, в мере не подтверждения тайной отчасти мысли, что этот остров нельзя сравнить с обычными, мальчик больно искусно скрывал сознание непремиримого, загадочного появления клочка континента. Снабжая абсолютной невозмутимостью, Гам продолжал вести себя, как ни в чём не бывало.
   

   Он промолвил, окутав руками пространство:
   

   - Этот остров не такой страшный, какими были джунгли и леса.
   

   Экспедиция избрала решение разведать местность, чтобы не завестись в заблуждение.
   

   На том Облачка и Фуцанлуна и договорились:
   

   - Легче пойти да посмотреть. Может кое-кого найдём.
   

   - Согласны, - кивнули Ромашка, Гам и Родос.
   

   Полетев с теми словами, феи воздуха и огня подумали:
   

   «А, если мы не отыщем кого-то?»
   

   Без возражений хотелось верить, чтобы сам Маг-Медведь Атикин жил там и их встретил. Хотя бы незнакомый, но живой. У живого-то можно и вопрос задать.
   

   Пока так феечки, в том числе и Ромашка, считали нужным не расслабляться, оба юнца не чаяли ни души тревоги и опасности от первого попадавшегося закутка, куста, следуя рассыпной походке.
   

   Шли не столь контролируемо, разветвляясь во все четыре стороны. Стопы и разноцветные крылышки измеряли уже путь в сто - сто пятьдесят шагов или, если брать в пример, взмах крыльев тех-же стрекоз, то около тысячи взмахов в секунду. Почему именно скорость стрекоз, а не пчёл, шмелей, жуков, комнатных мух или ночных мошек, комаров? Ответ очевидный – всё ниже перечисленное вовсе не соответствовало с теми трепетаниями, какие были и навевались в тенях феечками, крошечными духами природы. Другой же причины, по которой они старались расслышать стрекотание, совершенно не находилось. Наверное, таки всё равно они не сдавались ни перед чем, лишь бы отдался здесь голосочек их двоюродной сестры.
   

   Порядка трёх часов пилигримы занимались поисками Капли. Впрочем ни минуты покоя они не заслужили, ибо окружающее их в действительности сильнее и сильнее настораживало.
   

   За несколько часов после того, как Гам и его друзья заполнили алтарь силой, энергией Земли, в среде острова пестрел с разных концов растительный мир и животный. Зелёные крыши деревьев становились эгидой для темновидящих фантастических существ и тех, кто мог обитать и гулять на Людской планете Земля. Изумрудный ковёр затягивался тенью, тенями древесных, не движущихся великанов. Всюду на каждом ходу становилось сумрачнее, и в качестве фонарика, маяка озарялись тёплыми цветами феи: оранжевым, сиренево-розовым и лаймово-жёлтым. Похоже, они настроены всерьёз на поиски сестрёнки.
   

   Разумеется, тут не обошлось без цветов, ведь те тоже растения, та же флора. Радужные брызги изумляли непревзойдённой красотой капризных шляп кустов. Ежели к их лепесткам с любопытством прикоснуться даже лёгкими кончиками пальцев – покой лучезарных оттенков нарушится, и, скрутившись в закрытые бутоны, цветки затмят околодорожное пространство. Настанет удушающий мрак.
   

   Ко всей странности, в том и так душном краю, среди путающихся пальм и, разрезанных на более мелкие, листьях камни и валуны отсутствовали. Не настолько же их нету! И вскоре плоские стенки камешков обнаружились – под ногами и носами. Просто они такие не заметные через богатый, бродатый мох, что по тропинке и не поймёшь, споткнёшься ты, или пойдёшь, поспешишь дальше.
   

   По мере того, как стопы поднимались высоко на холм, мохнатые, салатовые плиты, не ведая границ, отчётливо увеличивались по площади. Круги, овалы, полуокружности чётко выстраивались в восходящую мостовую и попросту, словно узором, указателем, возвышали наших путников наверх.
   

   Гама нисколько не пугали эти прочие загадки, да и Родос, как вдохновлённый художник, обострял своё внимание на мысленном в уме составлении следующих строк стихов о зверях, пытавшихся оттыскать новый, родимый дом. Не волновались, что нельзя сказать о феечках, которые вместо того, чтобы звенеть и звать Каплю, увлеклись взорами на каменистый путь, постепенно лысевший в сторону верхушки холма.
   

   Как ни стати, на смешанные звуки искателей сбила обитавшая здесь животина. Как ночные, летучие мыши провисали над макушками, так и ускакивавшие от прямоходячих ног копытные, травоядные неслись по бокам, издавая шорох наравне с разукрашенными попугаями.
   

   Всё начинало падать солнечно-туманным светом, и также возрастал жадный интерес к узорчатым, покрытым мохом и зеленью, плитам. Не откликалось больше бубенчикового зова, стрекотни Капли, подруги фей. Значит тут её нету. Но они будут искать дальше, чего бы им не стоило. В другом месте, в ином мирке.
   

   Беглецы, трижды сбегая из трёх континентов Волшебной Страны, отважились не покидать Царство Воды, Черноморию, не взирая на тех, кто мог бы пресследовать их, притаиться за стволами, за кустами. Вероятно, коли никого на том одиноком острове и не было обнаружено, предстояло только сохранять спокойствие.
   

   Они вышли на свет. Выяснилось не очень много, но преднамеренно главное; не сворачивая пути, не разделяясь – иначе так легче заблудиться – пилигримы взобрались на самый пик, самую вершину зелёной, лесной горы, лианной вязанной шапки, достигнув максимальной высоты. Теперь можно будет полюбоваться над окраинами с наиболее удобного положения.
   

   Слепые, туманные лучи прямо вонзались в открытую поверхность, пустую поляну, не пребывавшую в растительности и благоухании. В отличие от берегов и чащ диких джунглей она украшивалась мозаикой каменных плит. На них отмечались некие знаки. Гам в них узнал цифры.
   

   - Тебе не кажется это удивительным? – спросила Облачка, - Никого нету, а числа кое-кто оставил.
   

   Звёздный мальчик услышал вопрос, но не ответил.
   

   По центру плиточной поляны, площадки стоял с гладкими углами кубический выступ, на метр он рос выше к небу. По кругу него символы, измеряющие всё, разнились. Ромашка сосчитала восемь. Через середину, выступ эти числовые руны давали в сумме ровно десять.
   

   Тут-то Гама и овладела проникновенная тайна магических чисел, и он подошёл скоро к выступу, на котором было написано: «5 Ахапереч».   
      
            
   




Глава 4.
«Мудрец Океана»

   
   Я должен буду поведать дальше, что случилось после разгадки места, хранящего тайну, и по сему не в моём характере останавливаться. Итак, наши пилигримы находились на пороге осознания того, что прочитали. Что за магический квадрат располагался здесь? Откуда такие гладкие без углов большие плиты? И кто ещё такой «Ахапереч»?
   

   На момент этого названия, его произношения пока лишь не аукнулось. Постоянно Гам сталкивался со словами задом-наперёд. А, вот сам факт окликнулся на следующую секунду, и уже теперь стоило паниковать Гаму и Родосу.
   

   Беду неожиданно вызвало громовое землетрясение. От него повсюду все ближайшие цветы спрятались в бутоны, заколошились их травы и прочие с ними растения-соседи. Загудела плавучая твердыня. Задрожжала неугомонно ребусная гора.
   

   - Аааа! Что происходит?! – дошёл наконец страх до Родоса, его отвлекло от сочинения поэмы. Гама же затормошило тоже; его голос, старавшийся кое-чего сказать, высказать, поскакивал на языке дребезжанием, похожем на звук строительного «дробителя».
   

   - Ахапереч?! – услышали единственное от Гама феечки и на последние слоги упрашивали не говорить того наименования, из-за которого и не стало спокойно на земле, где они парили, трепетая удушливо крыльями. За Летописца волноваться и не приходилось, ведь он только задался тем, в чём дело.
   

   В том кругло-квадратном «алтаре» выдавались более сильные колебания, и рядом с ним примостились обе догадки: первое – конечно, реакция на слух слова Ахапереч; очевидно это было имя, кое кому-то особо пренадлежавшее; и второе – тот, кому отводилось подобное имечко или прозвище, явно оглавлялся, принуждался собственноручно хозяином таинственного острова.
   

   - Надо найти немедленно владельца этого земного клочка, - выронил Гам Самоделкин, - Он то и утихомирит толчки.
   

   Такого выхватить из речи мальчика с планеты людей выказывалось крайне невозможным. Причём тут прекращение треска почвы, каменной поверхености и сам островитянин, с которым требовалось ещё встретиться? Но, судя по видимому, мальчик не лжёт, пока они не отыщат обывальца, обывателя джунглей и лесов, Мать-сыра-земля или Мать-душных-древ-землица не успокоится.
   

   Следовало куда-то направиться, и к их разрешённому случаю, событию за них решение сделал мощный толчок с наклоном. Холм, мало того, что колеблелся, не переставая, так ещё и отшвартовал себе под большим углом в неопределённую сторону. Страждущей, совместной вопли не пресследовало путешественников, наростало нечто по-хуже – паника, и, не успев ухватиться за одну хотя бы из ветвей тропического лесочка, Гам и его друзья отнеслись тяжестью прямо вниз, пролетая над склоном горы. Параллельно относительно него их тела не касались ни изумрудной, укрывающей камни-цветки в бутоны, лепестки флоры, ни продолговатых, выпуклых, заточенных природой, плит. Почти ничего, ибо если трогаешь чужое, самому становится очень больно. Стволы деревьев, зелёные, тугие лианы, вьющиеся вовсе к горизонту ветки, сучья отбивали резкими ударами и шлепками руки, ноги, колени, локти. Надеждой пало случайное зацепление за какой-либо удел спасения, но её не сбывалось.
   

   Так что оставалось лишь прекрыть своё лицо ладонями, как совершили бы многие, и продолжать лететь сквозь закутки. С каждым уроном увеличивалось много изумрудных листков, суящихся во все щели, абсолютно везде.
   

   Шлёп – удар по рукам, шлёп – по ногам.
   

   Гама и Родоса кидало из стороны в сторону; феи Облачка, Фуцанлуна и Ромашка к тому мгновению уволоклись в карманы синего рюкзака. Вот уже как 22-ой день Сентября, 2013-го года его джинсовые ткани носят и не дышащий, и живой грузы и с едиными, слабо разошедшими швами не разорвались и до сих пор служат пятикласснику вместе, как ранец.
   

   На спине Родоса волшебный мешок не терял в себе как прочности, так и своей магии вместительности. Вещи не терялись.
   

   Как же это глупо вышло подниматься на вершину острова! Чем выше подымаешься, тем больнее придётся падать. Команда в полных поисках Капли и Атикина, понёсшаяся наверх, теперь стремительно шаталась вниз на край суши и камней. От одного имени «Ахапереч» зародилась опасность, приводившая их к быстрой, скорой гибели.
   

   Может не надо было делать высадку с плота?
   

   Его следов, к сожалению, не примечалось: не то из невнимательности, не то из настоящего отсутствия. Но граница из каменных глыб уже вырисовывалась перед мальчишками. Пилигримов ожидает крутой обрыв.
   

   - Аааа! Поймал! – зацепился вовремя за самую последнюю, подвернувшуюся ветку Гам, крепко-накрепко держа руку Поэта Родоса. Тот вовсе поддавлял собственное любопытство, чтобы не смотреть на нарушившую свой покой гладь; цель в данный момент зависла на довольно занятых, верхних конечностях – главное не отпускать их.
   

   - Ну, и что дальше? – недоумённо бросил Родос Гаму. И тут храбрость подкачала. Самоделкин не знал, чего и придумать. Два варианта висели на волоске от решения: либо задержаться на дереве, либо свалиться в воду.
   

   При общем действии одной положенной на ветку пятипалой ладонью решалась судьба целой планеты Волшебной Страны. Упадут с обрыва, с деревьев, с лиан, и Энстрепие одержит победу над теми, кто окажется ненароком под основанием островочка. Взберутся на дерево, и наши так и не узнают его хозяина, жильца, чтобы выяснить причину столь непредсказуемого поведения, сокращавшего время раздумий Георгия Самоделкина.
   

   Пальчики мальчика в скорейшем счёте начали режуще выскальзывать с прочного прута древы. Правая рука становилась опорой, цепью всё меньше и меньше. Обстоятельство требовало немедленного решения. Голубые очи Гама вглядывались в белеющее туманом небо и темнеющее дном море в попытке с критического наблюдения выйти из вертикального, рокового положения. Но идей так и не нашлось.
   

   Был бы только плот или чужая лодка, они смело бы вырвались с края, окраины и сию же минуту посетили бы борт. Однако и первого, и второго предполагаемого тут не катило у завысшенного брега.
   

   Один палец, другой, третий снимались с точки подъёма. Человеческий вис готовился к прыжку. Четвёртый пальчик сошёл на усталость, на нет. Гам уже ничего больше не придумал, и мыслей не осталось в мозгу. И когда черёд отпущения от дерева пришёл последнему, последним фалангам, компания приняла жребий жизни от Вселенной. С свободным, пятым, красным, указательным «прутиком» оба мальчика полетели без сопротивлений, без лишений вниз с высокой вероятностью смерти.
   

   Изъяв с себя все силы, Гаму не переносилось уже тяжести, которую он мог бы поднять наверх. Он затёр до огня ладошку, покрытую теперь оборванными мозолями, и потерял контроль устало, посея куда-то надежду с энергией свернуть горы, преодолеть препятствия.
   

   Под взором Гама и Родоса из тумана выросли из не-откуда скалы. Это их конец. Они замкнули глаза. Как жаль, что их подруги, феи не увидят совсем этого, почти зарождавшегося миром, счастьем и покоем, мира, света...
   

   Свист сокрушил уши. Видна лишь темень, темнота. Но где же свет?
   

   Вьюх! Вьюх! И никакого прикосновения к мокрым, каменным, галечным выступам со дна.
   

   Плюх! Плюх! И внезапно подступила лишь потом холодная брызня. Всё стало мокро. Снижение убавило свою скорость. Как воздушка ты плывёшь куда-то ближе к мерцающим звёздам. И летишь, летишь, летишь...
   

   А, вопрос-таки стоял на устах: где же свет в конце тоннеля, в допущенном судьбой финале жизни после смерти?
   

   Между тем хлад обморозил внутри всё тело с головы до ног. Вонзал в тебя тысячи кинжалов. Когда игольная, морозная боль усилилась до той мысли, где же ты, он теперь находишься, находится, Гам больше не собирался бездействовать и быть с другом образцом тишины.
   

   Он на миг отворил собственные веки и окончательно лишился дара речи. Открытие рта от удивления перевесило подводное пространство. Синий космос с мириадой ярких, не нарушавших собственный покой, точек простирался перед парящими хаотично кистями, просачивавшими сквозь лазурную невесомость. Здесь забывается твой существенный вес, здесь почти и забылось то, что сердце-то бьётся, а дышать нельзя. Чуть-чуть хватало кислорода, чтобы исследовать этот необъятный мирок, коридор между мирами, охватить его. После него нужно непременно выходить на поверхность.
   

   Какая тут красота!
   

   Морские пентаграммы лучились в цветные одеяния.
   

   Волнующиеся течения отделялись друг от друга и сливались в крупный поток, бились и вились по чёрным, растущим во все стороны, волосам. Прямым носиком ребяческого, младого лица, точно носом космического корабля, подводной лодки, держался курс.
   

   «Где-то, наверно, среди них светит и моя звезда. Так далеко оторван от дома, от родителей я, - думал Гам, упираясь взором в синее, леденящее небо – Что-то стало как-то тошно, не хорошо. Воздуха нет. Нечем дышать.»
   

   Не выдержав, он вырустил из открытого рта перловые пузыри, отражавшие сияния множеств оттенков: синий, голубой, зелёный, жёлтый, оранжевый, красный, фиолетовый и прочие, прочие, прочие.
   

   Время кончается. Секунды хрупко висят на жизни.
   

   Вдруг на звёздном небе всколошилось, загудело новое землетрясение. Огненные шары изменили своё положение. Нельзя не заметить, что после такой мгновенной встряски раздался тяжёлый вой железа. Он сопровождался с барабанием земной коры, в придачу с китовым прибоем.
   

   Что-то колебнулось – Гам раскрыл по шире глаза и увидел...
   

   Увидел круглые, походящие на столы акульих размеров, морские зелено-голубые очи. Большие тарелки открылись и медленно перевели взгляд на мальчика. Не обращая никакого внимания, тот в мгновение ока моргнул и не отводил собственного поля зрения от двухглазового гигантского существа. Столпы водорослей и жемчужных блесков голубизны украшающе кружили любопытство Самоделкина, но он не без опаски глядел в них. Зеркала души незнакомого обитателя выглядели очень добрыми и одновременно застенчивыми. Поэтому они и были прикрыты столь плотной оболочкой, что сами его огроменные блюдца никто не примечал, включая и Гама. Кроткостью и некоей благосклонностью блистали и манили к себе почти затонувшего ребёнка, пока...
   

   Пока его не вытянуло на воздух.
   

   Лёгкий скачок, нечто выброса водяной струёй кита, фонтана вытащил Гама наружу, и он с вырученной ему помощью и трудом оказался лежачим на плоту, прокашлялся от воды, которой чуть не захлебнулся, и еле-еле слышал голоса товарищей:
   

   - Гам, ты что, предупредить нас не мог? – вспылила Фуцанлуна, - Из-за тебя мы чуть и сами не погибли.
   

   - Хорошо, что вовремя опомнился Родос, - убеждала Ромашка, выравнивая тон феи огня на более деловой.
   

   - Сестрицы, постойте, - вмешалась Облачка, подлетев к мокрой физиономии, - Кажется, он кое-кого видел.
   

   - Вы лучше дайте ему отдышаться, - заступчиво развёл в стороны феечек Родос, - Он, похоже, минуты три продерживался.
   

   На исходе пар вдохов и выдохов почти затонувший и бедный, «океанский космонавт», откашлянув порции воды, издал вопросительное изумление:
   

   - Вы видели, что там творится? – Гам в полной готовности собирался пересказать всё то, что запечатлелось в его памяти, - Глаза! Большие, зелёные глаза!
   

   - Мы видели, как ты прыгнул в воду, - сказали только феечки, - Когда сразу в ранце твоём стало беспокойно, мы мигом же выбрались из него. Родос узнал о твоём погружении с нашим прилётом после того, как он взобрался на плот. Он оказался совсем рядом от нас...
   

   - Глаза? – перебил Родос, - Чьи глаза?
   

   - Не знаю, - отвечал Гам, - Они были на дне, внизу.
   

   Сердца бились не на месте у всех слышащих. Очи-тарелки, возможно, могли преднадлежать особенно фантастическому существу наивнушительных габаритов. Кто же это мог быть? Кракен? Чудо-Юдо Рыба-Кит? Подводный дракон? Левиафан? Лох-Несское чудовище?
   

   И вот пока думы роились внутри каждого из них, ответ на тот мучающий вопрос преподнесла ещё одна нежданная пора. Через несколько мгновений перед плотом накренившийся край, брег из каменных плиток, плит вознёс выше к небу свою неприступную, широкую стену. Она стремилась, как можно на самую высь, на зенит, чтобы также, видимо, окунуться среди звёзд...
   

   Граница острова захотела явно повысить уровень собственной суши. Эта опасная преграда проявляла не осторожность по отношению к пребывающим, к тем, кого ждёт жёсткий нахлёст от загадочного островка. А, когда новая опасность возвысилась над головами плавающих, из-под круговых волн взвилась большая, и по обеим сторонам выкатились те глаза с размером акул, которые видел Гам; цвета морской капусты и незабудки отражали белину тумана, проливая ярче тона радужки.
   

   Лишь после этого прошло некоторое короткое время, и на плоту прокричали:
   

   - Черепаха!
   

   Мордочка великана точь-в-точь смахивала на ту, которую можно приютить в террариуме дома, или океанариуме. Между глазами, толстыми веками расположился над бывшей гладью «шаровидный клюв», шевелившийся со скоростью улитки, не спешивший что-то говорить. Она всего-то выдыхала воздух, набирала порции свежего, и тяжкая ноша её нисколько не выражала пагубное здоровье.
   

   - Я вспомнила! – сообщила Облачка, - Это Черепаха-Остров, Ахапереч, Мудрец Океана. Похоже, он желает что-то сказать.
   

   - И он того не умеет, правда? – догадался Гам, - Тогда нам нужно скорее умчаться от него, пока он ещё чего не задумал.
   

   Плавуны распорядились очень важным целем отплытия от суши и сказочного создания. Один раз не взирая, не медля умерев, они, на страх, должны были отойти подальше, сохранив все средства существования, доказать своё право на жизнь.
   

   И к непредвиденной ещё ситуации, Черепаха сделала им следующий, полуприятный сюрприз. Не успев сойти с места и на метр, они ощутили самый последний толчок, вода закатилась прямо на борт, и их понесло стремительно к горизонту.
   
    
   
Глава 5.
«Морской Конёк» и колья»

   
   Неужели Ахапереч, если и является Мудрецом Океана, могла, право, оказать столь появившуюся «из-подтишка» помощь путникам, которые в противном случае, то есть иначе, обрекались на трагичное потопление? Ну, и услуги от неё. Черепаха-Остров либо безумна, либо гениальна.
   

   Насчёт первого можно и согласиться напрямую. Но вот что же сказать про второе? Правда ли это? Пока могли только гадать.
   

   Гадать, хоть и не надолго.
   

   В самом деле, перепуганные Гам и его друзья по стечению подскоков и подшлёпываний плота выживали; после прочих, казалось, бесконечных колебаний и всплесков волн их средство передвижения постепенно сбавляло обороты. Один последний, полуслышный круг от него, и наступила тишина.
   

   Рёвов, оров, вскрикиваний со стороны пилигримов больше не повторялось, но на их лицах до сих пор мешалось выражение сдавленной паники. Затем они успокоились, и теперь их нельзя уже было узнать по случившемуся. Они переглянулись друг на друга, не обращая внимания на то, что творилось вокруг, в улетающую минуту скривили губы в улыбки, и дружно засмеялись.
   

   - Прям, как на батуте, - проговорил Гам.
   

   - Ха-ха-ха. А, что это такое? – слюбопытничала Облачка.
   

   - На нём прыгают, - объяснил мальчик из Мира Людей.
   

   - Здорово, - понимал радостно Летописец Родос, - Нам даже ничего не грозило.
   

   Безудержный хохот теснил бока, не переставая.
   

   О своём местоположении наши пилигримы узнали гораздо позже, хоть тишина, среди которой они чувствовали себя весело, и не предовалась настолько глушистой.
   

   Яркое солнце не смыкалось с горизонтами и краями планеты Волшебной Страны. Открытое море принимало на себе россыпь золотых звёзд; они же, отражаясь на глади, рассеивались космическим количеством солнечных зайчиков и, лучезарно падая на личики, корчили тем рожици. Тучи и туман прогнались прочь, сошли с мест, выпустив на свободу Жёлтый Круг Жизни.
   

   Всё было, как никогда, лучше, чем в прошлые разы. Также и на душе отзывалась песнь сокола. Путешествие продолжается. Смех прекратился – его перевесили посторонние звуки, не сближавшие к открытым просторам океана.
   

   Оторвав голубыми глазами взгляд с пустого водяного поля, мальчики встопорщились за спину, повернулись назад и охватили с интересом загудевшее с утра занятое пространство. Следом за птицой, чайкой, несущей весть о суше, перед взорами, вдобавок фей, распростёрлась не одна, а целая группа мелких островов, возле которых их уши услышали труд голосов армии, рабочих и живущих там неподалёку жителей-зверей. Безусловно звучали и стопы, и крики тех, кого заставляли кормить небольшущий городок.
   

   Плавучий город-плот с давнейших времён в Царстве Воды был выстроен из одной породы деревьев; как единой спичкой, сооружённый плот продержался даже тогда, когда на целые города и на столицу Континента обрушились наводнения и цунами, поглотившие их до самых вершин. Так, благодаря высоте, опорам, основаниям деревянного града, сам он выжил на очень великаньей скале, вглядываясь на потопы своих соседей. Выжившие на нём жители-звери, говорящие животные не имели большего шанса переселиться на родные земли, выхваченные теперь вплоть до ныне периодом в шесть человеческих лет назад подводными селянами под командованием сокрушителя Морского Волка. Ещё один сообщник Энстрепия, который привлёк к себе на захваченные владения многих морских тварей, среди которых были в существовании русалки, русалы, ундины, водяные и прочие сплочённые элементы.
   

   Плавучий город сохранялся не поколебимым, на протяжении полдюжины лет, но и его ждали потрясения и внешней, и внутренней политики. Загипнотизированные горожане не могли найти внутри себя покоя, доброты и для единственного, спокойного дня, коего не приходило; о ночи, о сне, о мире грёз совсем молчали. К счастью, некоторым было до того дела, чтобы хотя бы заботиться об общей безопасности: на полуживой городок налетали летучие хищники, нападающие, сколько им вздумается. Порой они имели на ум «падать гвоздём» на беспомощную жертву, не пользуясь и крыльями.
   

   Горожане на этом ходу сумели, разумеется, их перехитрить. Весь город-плот обнесли шипастыми крышами, а острые пики – большие иглы были на каждом шаге, сделанном и который исполнится на любой улице и площади. Поэтому не больно умные гарпии, птицы-рухи, птицы-громы, орлы, коршуны, кондоры, стервятники и другие охотники воздушной стихии так и погибали посаженными на кол, а самые осторожные из них облетали это место стороной. Что же касалось грома и молнии, то эти же шипы конструировали как раз специально с тем приёмом, чтобы электрические разряды шли к ним в машины для их продолжительной работоспособности. В машины, что преобладались в маленьких мастерских для работы и обогащения домов небесной энергией. Так что по головам селян не било, не поражало и небо чёрное, а хищникам – хоть проси да проси съедобной подати от неба синего с белыми облаками.
   

   Те, кто из их сородичей погиб на кольях, снимались на раздел мяса и перьев. Питаться и спать головой на чём-то надо.
   

   Не дай Бог там оказаться пойманными и замеченными, ведь после очередных доброключений Гама, Родоса, Облачку, Фуцанлуну и Ромашку знают да помнят на лицо все народы Волшебной Страны, загипнотизированные главным злодеем, обманщиком Энстрепием, не считая его наместников с каждого из четырёх Царств.
   

   Однако запасы еды и воды закончились. Хватит ли сил, чтобы оттыскать пропитание на другом острове после невероятной встречи, знакомства с Черепахой Ахаперечем? Стоит ли вообще выходить в свет среди подчинённых зверей подправителям, рискуя жизнью, душами свободных ради какого-то куска хлеба и пресной капли, утоляющей жажду?
   

   Выходит, здесь выбора просто нет. Требуется есть и пить, значит придётся искать и брать хитростью то, что нужно.
   

   Деревянный, бревенчатый квадрат втихомолку подплыл под основание града кольев. Столбы и колонны удерживали ровную землю, мостовую, лежачую под стопами жителей выжившего города. Перед взорами следящих стражников полиции проскочили тени. Полицейские рыцари подняли взгляд наверх.
   

   «Показалось,» - пробежало, будто по Азбуке Морзе, сообщение по цепи ряженных земноводных.
   

   Тень облака пролетела на синеве, на солнце и снова на небе, скрыв посторонних мореплавателей.
   

   Дабы никто их не разоблачил, Гам с Родосом окутались в томные плащи с капюшонами. Они ещё были сохранены с похода по Солнечной улице Пламенного города, обвенчавшегося не совсем в стиле инкогнито.
   

   В прошлый раз смелый выпад Гама заступиться за ребёнка-детёныша медвежонка чуть не обошёлся лишением воли, а затем лишением жизни. В этой же попытке не должно быть никаких прорехов и ошибок.
   

   Ближе к делу – а оно начало свой ход прямо сейчас – наши пилигримы, сойдя с плота, робко зашагали по ступеням чёрной лазейки, только потом, когда на них снизошёл свет огненного диска, линия спокойствия стала ими контролировать.
   

   Выпроводившись из-за закоулка клоаки нищеты, путь до поиска пищи, до сытого в будущем желудка был открыт.
   

   Однако никто и не говорил, что дорога будет лёгкой и прямой. Вымостившись из тени частоколого, бревенчатого собора, схожего со знаменитым Исаакиевским собором, сильно приспичится делать обходы, развороты и повороты, так как отнюдь не на всей, но на площади с колодцем колья состовляли количеством даже больше собранной здесь армии. С издевательством будто они множились при одном шаге, хоть и не росли. Что же касалось звериного народа, то в основном их части придерживались от них по возможности по дальше, огибая не то глупо, не то инстинктивно, не то пророческой осторожностью, какой где находится, их. Со старыми встречными такого особо не проходило, те, кто уже совершал тут траекторию, ныне, нынче выучили её на зубок.
   

   Убедившись, что ни один из горожан не смотрит, не замечает зарытых в капюшонах посторонних, чужаков, Гам и Родос, уплотнившись туго под тканевые пещеры, ровным шагом, ровным вдохом и выдохом пересекли пиковую площадку.
   

   Нужно быть дураком, чтобы куда-то в неизвестную сторону погнаться вихрем наутёк. Вдруг на мордах каждого животного появится испуг и удивление.
   

   К очевидному случаю, группы земноводных, носорогов, жирафов, львов, медведей, слонов, отличавшихся своими огромными размерами, и птиц, зайцев, кроликов, лисов, волков, енотов, обезьян – противоположным – не занимались взволнованной спешкой. Разумеется, позволяется поделиться той мыслью, что эти гулящие либо по делам, либо просто так жильцы, селяне весьма спокойны.
   

   И тут на взгляд лишь разделяется то умозаключение на два полушария: да и нет. В связи со здешней политикой, с главным голосом коварного обрушителя Страны-Планеты рои томящихся и рои ходячих были не на тех парах, чтобы хотя бы улыбаться или быть спокойными. Запросто загипнотизированные в обычном веку Энстрепия должны были шагать, словно заместо живых, прыгучих оказывались мертвенно-холодные сельчане. А, так как ситуация брала на себя кардинально высшую ответственность защищать население от революционных движений, созданных неожиданно Гамом и его товарищами в Царстве Земли, то здесь на лицах граждан очерталось выражение готовности отпрянуть назад от своего врага и чудища. Лишь бы спасти собственную жизнь и шкуру.
   

   Поэтому версия о том, что все братья меньшие вышли из-под воли, гипноза злого колдуна-правителя, сразу отпадает. Эмоции робости, мнительности и испуга пресследовали надводный в граде народ.
   

   Законы Волшебной Страны, судя по накалённому положению государства, постановились и вошли в силу довольно суровыми: во избежание распространения информации и агитаций в пользу правительства, парламентская дума запрещала переноситься из конец в конец любыми видами транспорта, а рыбам и птицам и того похуже – плыть и летать по стихийным континентам, соседним к их родинам и краям, где они и оставались.
   

   Меткие стрельцы за нарушение нового, сухого правила порядка на месте в воздухе и в воде открывали огонь по улетающим да плавучим путешественникам.
   

   Мир тут с приходом Гама, мальчика из Мира реальности совсем поменялся. Что же ещё его ждало?
   

   Пересекая в дальнейшем улочки и проплывая вдоль досок, пилигримы не навлекали, не привлекали лишнего внимания. Всё шло планомерно и скрытно.
   

   - 10 монет за свежую газету, - прогудел вблизи по широкой аллее голос, раздающей новые номера, сороки, облечённой в фиолетовой юбочке, - Подходите, - сидела она на цепи, - Морской Волк подписывает указ об изоляции собственного водного, подводного населения.
   

   На удивление это не столь беспокоило. Любопытно другое: есть что-нибудь и о них: о Гаме, Родосе и феечках? Не захотелось даже есть, кушать, когда бродячая пара капюшонов посторонилась и завязла у доски, полностью обклеенной розыскными листами. Правительственные, полицейские части ещё с их событий в Царстве Огня переварили и перевели много слухов с народа свидетелей о встрече с не желательными лицами, которые на молодой, острый взгляд перенеслись на бумаги по всей Стране Безымагии. В общем, они были буквально ошарашены тем, что их лица на них могли видеть абсолютно все, как пропускавшие лениво новости недели, так и с интересом кидавшие сороке блестящие пентакли, деньги. На розысках их головы оценивались в поимке ровно 1000 монет. Живые или недышащие феечки получали за свою цену в 300 монет, то есть каждая из них стоила охотникам по 100.
   

   Определённо, конечно, непонятный язык выливался и на этом местечке поставленными задом-наперёд словами и буквами. Пусть оно и так, в целом среди, копирующих первые фотографий гвоздилась сбоку и другая. Она оговаривала стоимость в 100 монет также и смахивала на розыски Облачки, Фуцанлуны и Ромашки. На ней сиял яркий блеск круглых очков и волосы той носительницы вычертались не во весь рост тёмно-синим цветом.
   

   - Дай взглянуть, - толкнул в сторону некий тип и тоже под капюшоном Гама, - Что там пишут, рисуют?
   

   Потом его взор упал на фотографию с девочкой в очках, и он отхлебнул, отодвинулся:
   

   - Ах, опять эта Капля. Видал её сотню раз.
   

   Он уже собирался идти, как его зелёную лапку ухватил кто-то, и он услышал:
   

   - Кто? Капля? Откуда вы знаете её имя? Она здесь? Где видели?
   

   - Да, я только что оттуда. Из «Морского Конька», трактира. Сидит, прячется.
   

   После тех слов его лапа без когтей опустилась, и незнакомец ушёл.
   

   Гам ослабил зацеп, который мог бы и закончиться неудачно. На чистое везение знавший четвёртую фею не устремил своих глаз и, как ни странно, не выдал человечего детёныша.
   

   А, самое, что наши путешественники выведали, так это одно: дух воды был найден, и он томился в далёком от города заведении.
   

   - Выходит, она сама сумела спастись от козней и гипноза лиходея, - Облачка на радостной ноте возвысилась, так что верхушка капюшона Гама очень высоко заострилась. Надо успокоиться. Она продолжила:
   

   - Вот молодчинка! – приутихла немного, - Когда мы доберёмся до трактира, Гам, обещаю, ты обязательно увидишь её маленькую фигурку. Она очень умная.
   

   Фуцанлуна попросила свою сестрёнку, фею воздуха на время не разговаривать, пока они не выйдут из плавучего города кольев.
   

   Трактир «Морской Конёк» носил в себе грязную историю бандитов, терроризировавших всё его заведение. Конечно, горожанам не приходилось выбирать, остерегаясь вдалеке от морских банд пиратов, сторожащих каждую морскую мередиану и параллель Водяного Царства.
   

   Ведь трактир причислялся единственным в списке самых гарантированных закусочных таверн вблизи Города Кольев. Иных таких, как этот, в упадке с огнём не сыщешь, и потому, хоть дрозд, хоть барсук, хоть бык, хоть королёк, всё равно селяне каждый день от работы голодные заполняли свои желудки на большом расстоянии вдали от дома.
   

   Трактир «Морской Конёк» располагался отрезанным от выжившего города-плота.
   

   Чтобы многим моим читателям не запутаться в том, почему там присутствовали пираты и бандиты, поставлю сюда сравнения. Постоянно до наших дней светлой жизни людей пугали «символы». Они порождали страхи, а значит, возможность управлять народами. С самого начала всех наших предков пугала Мать-Природа явлениями, после на смену им пришла вера, религия, которая защищала сторонников и наоборот уничтожала все попытки любопытства исследовать мир. А, когда затем вместо вероисповедания явилась самостоятельность того, что человек – сам хозяин собственной судьбы, население стали ужасать и грозить уже тайные организации, подчинявшиеся правительству и до сих пор создававшие человеку «символы» и «знаки», чтобы им манипулировать.
   

   Того же придерживался злой колдун Энстрепие, посылая наместникам указы таким образом контролировать жителями «Безымагии».
   

   «Земной Континент» отошёл от власти самозванца, и его установленный им «мир» идёт бок о бок к наступлению захватить вновь его. Иначе от его помощников никого не останется, и он будет вынужден откланиваться, сойдя с игрального поля.
   

   Вот почему в Водном Царстве можно встретить шайку переплавающих пиратов. Их подкупил сам Морской Волк. Идти к ним – опасно, но другого выбирать не приходилось. 
   
   
   
Глава 6.
«Пиратская бойня-пальба»


   Ладно, - говорят читатели, - что же ещё может разделить такой живучий зверями город от порочного трактира, который в одиночку, но обслуживает жителей со всех концов и краёв Царства Воды. Вернее сказать, обслуживал раньше, когда не было изоляции.
   

   Скала с острыми пиками, высеченная под рогатого, плачущего бога, росящего слёзы в пучину, есть тому виновник и виновник другим событиям наводнений и потопа.
   

   Когда-то гористая, монолитная статуя стояла не оплакивающей своих созидателей и мир, павший на войну природных стихий. Однако, стоило Энстрепию прийти и завладеть Волшебной Страной, как силы воды, неслушавшиеся даже ему, озверели. А, Могучий, Плачущий Бог начал ветру и морю навевать былое горе, изливая трагически жидкие, мокрые, солёные алмазы.
   

   Статуя-Гора преграждала путь обоим: и городу, и трактиру с портом для кораблей, но её путями в некоторых областях пользовались и пользуются в наши дни, все от мало до велика приходившие через её тунели, через её пещеры, животные-говоруны.
   

   Так что все пути к четвёртой феечке ведут в обвясший трактирчик. В капюшонах чёрные плащи просеменили через главную пещеру.
   

   По этому проходу никто не встретился им лицом к лицу, мордой к ним. Что-ж, это к счастью; раньше данного времени монстры не сожрут.
   

   В отемнённой галерее, как во сне, как в начале, сопутствовала тишина. Только шажки, только трепетание крылышек, только их свечение...
   

   ...Почти радужное, потому что среди них недоставало голубого, синего цветов.
   

   Прошли туннель – преодолели и тьму. Скоро вновь свет от второго солнца упал на их ноги, и перед глазами пилигримов открылось морское пространство.
   

   С вышины, с выступа вдалеке замечался досщечатый мост, ведущий туда, куда и следовало.
   

   Остаётся спуститься вниз, пару поворотов сделать по ступеням, и вот она – деревянная дорога, простирающаяся благодаря столбам над спокойной водой.
   

   Камни дрожжали под топотом Гама и Родоса - всё было хорошо. Благополучно вышло сойти и пойти дальше.
   

   - Гам, если мы сами не найдём Каплю, то что будем делать? – задался Родос, - Неужто станем спрашивать кого-то?
   

   О той прорехе Гам таки не подумал. Минута на размышление сопровождалась повседневным волнением. И даже если из максимального напряжения головного мозга не выходило ни одной более-менее стоящей идеи, всё равно, свободного места хватало на то стремление, то усилие, чтобы высказать такую мысль:
   

   - Ведь ещё ничего не произошло. Когда мы её отыщем, сразу же возьмём собой. Что-то же обязательно придумается и получится... ...пока.
   

   С теми словами ожидания случайного чуда пришлось смириться.
   

   Не успели Облачка, Фуцанлуна да Ромашка вымолвить и звука алфавита, как оба мальчика уже зашагали по мосту к трактиру. Приближаясь к нему, количество полусухих, полупропитанных морской солью, досок сокращалось, а здание обеденной столовой всё большой и высокой становилось и вырастало на протяжении всех шагов.
   

   К особому сожалению, пока они добрались, в голове ничего не вышло придумать. Да и не уложилось столько-же для того, чтобы уловить в одну секунду ту ситуацию, представлявшую им колоссальную угрозу.
   

   Но не будем драматизировать.
   

   Итак, двое пилигримов, достигнув гигантского с запыленными окнами, с тройкой острых шпилей-игл дома, постучали в дверь – на надёжный случай, из вежливости – и уже с глубоким вдохом и выдохом отворили её, войдя внутрь.
   

   Свет от яркого, жёлтого диска выпал на пустоту, замоченный водой с мылом только что, пол. Его затенили две худые, закутанные фигуры. Посетители с пьяной жадностью потаращились в их сторону; косматые звери, сидящие за круглыми столиками, зависли взглядом на скрытые физиономии вошедших, пытаясь в них узнать, кто они такие.
   

   Гам и Родос замёрзли, словно готовились к казни.
   

   Секунда за секундой держались закованными во времени. Было некое ощущение, будто и сама дверь сзади них не решалась закрыться. Не пройдёт и час, как они вновь вляпаются в дело, и преспешники колдуна Энстрепия застанут их врасплох.
   

   - «Чего ты ждёшь, судьба?» - задавались два мальчугана.
   

   Задаются и феи:
   

   - «А, чего ожидаете вы?»
   

   Это относилось вроде не то к ним, не то к сидячим седокам.
   

   Но всё пришло в прежнее состояние – внимание их задержалось лишь на мгновение, и соседние к ним морды быков, баранов, волков, собак, котов и даже земноводных отвернулись.
   

   Отдыхающая часть стражей «Плавучего Града» не выразила никаких подозрений.
   

   В этом заплесневелом, илистом «баре» заиграла музыка на пианине. Она и раньше звучала, задолго до появления новых гостей, но, когда они вступили на порог, этюд затих и свой ход он возобновил исключительно тогда, как только на пришедших перестали пялиться надменные выражения.
   

   Дверь закрылась. Старая жизнь «бандитского» заведения вернулась, хотя прежней её уже не назовёшь.
   

   Вошли в трактир – первая половина дела почти сделана.
   

   Но всё-таки, как они найдут и вызволят феечку Каплю без помощи чужих, «далёких» звериных жителей? На том зависшем моменте у Облачки вырвалась идея. За нею сразу же подхватили втихомолку Фуцанлуна и Ромашка. Гам и Родос также её поддержали.
   

   Заключалась она в следующем: в арсенале фей нашлось заклинание на временное исчезновение, чтобы выйти на поиски и потом сообщить, вернувшись, где здесь фея воды.
   

   - Я его только сейчас вспомнила от пропавшей подруги – двоюродной сестры, - оправдывалась излишне Облачка, - Это будет не безопасно – что угодно может случится – постараемся как следует не навлечь внимания.
   

   В перешёптывании договорившись, Облачка, Фуцанлуна и Ромашка воплотились в маленьких невидимок, вылетели в разные стороны. Гам и Родос услышали слова заклинания.
   

   Они из себя представляли, как сложные формулы, которые оба мальчика не понимали настолько, насколько их и не знали.
   

   Вот почему именно Облачка так хорошо вспомнила их, когда Капля шесть лет назад была вместе с ней в гостях.
   

   Пара в капюшонах простояла около пяти минут на самой середине бара-трактира в ожидании, будто думали, куда сесть и чего-бы съесть.
   

   - Ну, где же они? – нервничали Гам да Летописец от нетерпения.
   

   Главное не выдать себя.
   

   В округе, вблизи за одним столиком играли в карты с костями, сбивая колоды, ударяя раз за разом на деревянную плоскость каждую иную масть и номер, и бросая за ход семигранные кубики. В их числе признавались и участвовали в таких играх только бараны да козы. Что до быков, то тех можно было увидеть за другим столом, где проверяли на силу свои руки-копыта. Опускалось копытце – выигрывал тот, кто склонил его под собственное. Принцип этой игры абсолютно прост. Кто не понимал же – сразу же влетало в морду тому, кто пытался либо поправить «мускулистый раунд», либо помочь, либо поспорить с «силачами».
   

   Однако на всех них лежало одинаковое, похожее выражение из-за гипноза.
   

   - Гам, - толкнул тихо в бок Родос, - прилетели.
   

   Заглядевшись на окружение, он и не заметил, как быстро Фуцанлуна прежде Облачки и Ромашки подлетела под капюшон и затороторила нужную, детальную информацию:
   

   - Мы везде искали её. Еле-еле оттыскали.
   

   - И где же? – спросил Гам.
   

   - За неё платят сто монет. Если мы дадим главному столько, сколько он хочет, она наша.
   

   Капля в заложниках – какая досада!
   

   Самоделкину не пришлось и переспрашивать. Застряли на следующем – денег нет. Особо здорово в том помогла Ромашка. Благодаря её магии получилось наколдовать необходимую сумму.
   

   Фея Земли очень надолго запомнила с последней встречи с Каплей чудеса, связанные с умножением предметов. А, у Родоса в кармане довольно удачно заблестела единственная монета, на которую он случайным образом натолкнулся здесь. Она лежала прямо под ступнёй его сандалии.
   

   Так что, в общем случае – всё шло гладко.
   

   Заклятие умножения тоже не столь лёгкой выдавалось в произношении, как и у Облачки. Потому-то читателям никак не будет нужным более знать и ведать, какие там вычерпываются буквы, слоги да слова. Слишком сложно они устроены, чтобы на целых три страницы книги вам объяснять про них. И не просите даже с милости. Ведь вы же хотите услышать, что было дальше? Или нет?
   

   Тогда к делу.
   

   Сотня звончатых монет усыпали в пустой, вынутый Родосом – тонкие его ручки не пали под взглядом пиратов и клиентов – мешок. Завязали ниткой, подготовили выкуп, сделали шага три вперёд к стойке, и вот самое важное – верхние конечности не должны никак выдать их. Поэтому остальное надо выполнить проворно и быстро.
   

   - Брось мешок на стойку к бармену для наглости, - шепнула Гаму Фуцанлуна, - Это им нравится.
   

   Мысли об этом становились ужасными. Но что поделаешь? Всё ради эффективности и осторожности.
   

   - Вон, смотри. Он покосился на окна, - подбадривала фея Огня, - Давай.
   

   Из-под плаща Самоделкина с размаху полетел размером с дыню мешок, и Лис-бармен от неожиданности подпрыгнул. Звон монет на стойке породил его грохот, разнёсшийся вблизи пилигримов по полу.
   

   Самый главный управленец заведения «Морской Конёк» был среднего телосложения. Щетинистая, рыжая шерсть пряталась, укрывалась под его рабочей одеждой. Грязный фартук уплотнял небольшое пузо Лиса, превращая его в полукруглый мяч. Зато по морде нельзя сказать, что он что-то уплетал лишнее. Пасть с носом заметно отличались длиной от головы, вырастая до просителей. Лапы, как «булочные махины», крутили сухой тряпкой мокрый стакан.
   

   После той секундной выходки Лис повернулся на звук, и зоркие глаза трактирщика, остановившегося, прекратившего тереть одну и ту же посуду, прищурились на упавший мешочек. Нитку не так туго завязали вокруг «горлышка», и оттуда-во высыпалась золотая горсть монет.
   

   Чёрный носик опустился ниже выдачи, выкупа напротив покупателей. Лис выкинул вопрос:
   

   - Чего надо?
   

   Ответ вышел молниеносно:
   

   - Мы возьмём за деньги феечку Каплю.
   

   Сидящие звери-говоруны весьма скептически откинули свои носы по направлению ответчиков, услышав «такой заказ». Их уши, брови и пасти резко и пугающе вздёрнулись. Снова пялились на тайных, незнакомых гостей. Перед ними, вероятно, Лис тоже хотел скривить рожу, подозревавшую обоих проходимцев, но сдержался, приблизился к заказчикам головой с вострыми, большими, треугольными ушами и тихо замялся шёпотом:
   

   - Одну минуту, - попросил он, и его высокий хвост просемянил следом за уходящим трактирщиком.
   

   Пока хозяин «Морского Конька» отлучился, Гаму, Родосу, Облачке, Фуцанлуне и Ромашке надеялось, что всё худшее уже позади. Скоро они будут вместе с Каплей и шестером наши пилигримы вновь возобновят собственное долгое путешествие. Ещё чуть-чуть, и она свободна...
   

   Однако столько времени, сколько они ждали, не совсем назывались минутой, которую им дал бармен. Меньше, чем через неё, музыка на рояле опять затихла. Бок о бок с тишиной недоумевающие морды не переставали глядеть в сторону мальчиков. Любопытство наростало с новой силой: не выдержав безвучия трактира, его клиенты встали со своих мест. Первыми, кто мог бы иметь нетерпение, были быки и коровы. Вторыми за ними последовали бараны и овцы. А, затем и все оставшиеся за столиками причислились последними к группе «банды», образовавшей вокруг гостей в капюшонах неприступную стену.
   

   Круг подозревающих сузился.
   

   - Кто эти незнакомцы? – спрашивали бараны.
   

   - Откуда они знают, как звать заключённую фею? – выросли над головой быки, - Никто из нас не ведает этого.
   

   - Что за такие вежливые гости у нас подослались? – ехидно скумекали овцы да коровы, - Странные, по ходу, они, даже слишком.
   

   Череде вопросов не было и конца. Вскоре выяснилось от них ещё одна вещь, какую бандиты и пираты, одетые в рваные одеяния, головные повязки и кобура для пистолетов, застигнули врасплох. На каждую живую, чёрную душу в кармане не имелось и половины тех денег, которые вручили Лису.
   

   Дело дошло до кардинально-детальной проверки – один из них нежданно крикнул, заметив что-то:
   

   - Смотрите! Да, у них нету и хвостов!
   

   На верность кое-кто даже постарался, задумал заглянуть за плащи, приподняв их края до спины.
   

   Когда они опустили глаза прямо туда, толпа сразу охнула и дрогнула и уж затем она на мгновение засмеялась. Гам и Родос отдёрнули вниз края своих мантий, не успели и отреагировать на такое действие другие. Самые крупные из всех приняли то за вызов, который подозреваемые бросили им. Уже именно тогда гиганты на лёгкость сильные дали им толчок, после чего тех откинуло на «кассу» барной стойки. Те, кто был там, через минуту перебежали в стороны, освободив «каратышкам бесхвостым», как они теперь говорили, место для получения урона.
   

   Разразился большой гром хохотов, хохота зверей и всего собранного скота.
   

   К тому моменту Лис явился вновь перед заказчиками. Чёрный нос с длинной пастью стал, как и раньше, смотреть и «расти» напротив них, застопорившихся и удержавшихся всё-таки руками, ладонями о деревянную, досчатую стойку.
   

   - Вы принесли её? – чуть не прикрикнул на трактирщика Гам.
   

   Тот, конечно, мог бы и разозлиться тоже, но вместо гнева он ехидно захихикал.
   

   - Так принесли её? Где она?
   

   Лис-бармен лукаво взглянул на Гама. Не собираясь однако-таки томить их и клиентов, он увёл к полу правую лапу за «кассу», и оттуда-во поднялась полукруглая, птичья клетка. В ней со всей мочи билась по сетчатым стенкам она, Фея Воды.
   

   - Капля, - вырвалось в миг и у Родоса, и у Гама одновременно имя.
   

   - Ну, что-ж, - начал громогласно оповещать народу Лис и без промедлений снял с макушек Гама и Родоса капюшоны, - Позвольте представить, двое «человеческих детёнышей», нежелательные, розыскные лица номер один и два. Вот те, кого так долго ищет правительство нашей страны Безымагии. За вас, кстати, - обратился опять к мальчикам трактирщик, - я бы добыл на 100 монет больше, чем требует сам Колдун Энстрепие. Быть может, поймав вас, вы будете стоить гораздо дороже, если, конечно, в вас спрятаны ещё трое феечек. Обыскать!
   

   По команде толпа подняла орудия на разблачённых, пойманных. Ещё секунда другая, и Гам с Родосом открыли вход также серебряные мечи. Но что-же они сделают со сотней ружьёв, револьверов, пистолетов, саблей, кинжалов и клинков, нацеленных прямо на них?
   

   - Сперва вы должны нас убить, - не растерялся Гам, - чтобы ограбить, выкрасть и предать тому злу, которому вы служите.
   

   - Эээ... Да, - рястажённо подакнул Родос и добавил для храбрости:
   

   - Вы все слушаете не того, кого следует. Вы забыли о правителе, который заботился и защищал ваши четыре народы.
   

   - Мага-Медведя Атикина здесь нет, - холодно засыпал Лис, - Он покинул нас. Он врал нам. Но мы будем всё равно готовы к тому, чтобы вновь добиться покоя, счастья и достатка.
   

   Вдруг следом за той «разборкой слов» послышался громкий скрип двери. Свет дня упал на нападающих, и из него вышел и перешагнул порог тёмный силуэт с треуголкой на голове. Как видно, его руки были заняты тем, чем особо бывал вооружённым каждый стрелок. Стволы обоих мушкетов направлялись на толпу.
   

   На звук потянулись ушами звери, трактирщик и пилигримы, повернув свои взоры туда, к выходу. Бандиты перевели орудия на вошедшего и в тише рока услышали:
   

   - Не смейте их трогать! Стойте!
   

   - Кто ты?! – отозвался Лис. Он востро стал изучать фигуру, что вторгнулась в бар в столь неподходящий момент, - Ты что?! Читать не умеешь?! «Закрыто»!
   

   - Полагаю, мы здесь сможем договориться насчёт цены, - не собирался слушать бармена неизвестный, новый гость, - Будь они у меня, я бы взял за них намного дороже, чем вы просите.
   

   - Да?! – развесил треугольные, острые уши Лис, - И сколько за них дашь?! Сто тысяч?! Двести...?
   

   - Вы слишком жадные. Можно будет остановиться на три цифры меньше. Пять тысяч.
   

   - Ты смеёшься над нами?! Девять тысяч.
   

   - Шесть тысяч.
   

   - Восемь тысяч!
   

   - Семь тыс...
   

   Голос тени оборвал и подавил внезапный воглас, не успел вторгшийся в бар и договорить:
   

   - Она улетает!
   

   Заряженные револьверы с пистолетами в миг потянулись вверх, на потолок. Раздались выстрелы.
   

   На Гама и Родоса почти что не обращали внимания. Толпы взоры прикидывали главную цель, которую могли рано или поздно упустить. Но ей вроде как не надобно и не хотелось вылетать из места оттупления народа. Махая крылышками стрекозы, она металась по всему потолку крыши, туда, сюда, из конца в конец, из края в край.
   

   - Что она делает? – недоумевали Облачка, Фуцанлуна и Ромашка, - Капля, подожди!
   

   Превратившись обратно в прежних, троица сестриц следом за Феей Воды унеслись её спасать.
   

   - Куда вы?! – растерялся Гам, ухитряясь одновременно отбивать удары врагов мечом.
   

   - Да, они чокнулись, - непонял и сам Родос, когда его друг спасся им; рога быка чуть не вонзились в Самоделкина. Промах пирата оказался вовремя обеспеченным. Однако только что начавшаяся бойня и стрельба ещё продолжалась.
   

   В отличие от того человека, типа, которого Гам, наверное, знал, круг клиентов, смешанный в широкий отряд отчаянных стрелков, с манией добычи и жадностью пулял то в одну феечку, то в другую, пытаясь таким образом ухватить будто куш, гарантируя себе счастливую, будущую жизнь. Но им не удавалось. Всё было чрез пень колоду: сколько они бы ни целились в них, в фей, вместо жертв получались только одни дырки на древесном потолке.
   

   Азарт и деньги искушал этих бедных, несчастных существ, и они не прекращали. И вот когда самые последние пули из арсенала сошедших умом кончились, а феи спустились к друзьям снова невидимками, прокричал голос на Гама и Летописца:
   

   - Мальчики! Отойдите в сторону!
   

   Лишь стоило рефлекторно отозваться на зов, прислушаться к нему и сделать как надо – пилигримы отошли назад – как уже из серьёзных трещин потолка посыпались древки, и вся крыша, укрывавшая от дождя, снега и бурь, полностью обвалилась на иступленную толпу. Боль и стоны перекрыл сокрушительный шум. Всё окуталось пылью. А, с уходом его столбов совершилось удивительное открытие выжившим Лисом:
   

   - Они исчезли...



Глава 7.
«Капитан «Наутилуса»


   23 сентября, 2013-го года не прошло и даром для наших пилигримов, спасшихся от пиратов, пытавшихся поживиться золотом за их головы. Они были уже позади, и, как никогда раньше, этот следующий день дал затерянным путешественникам многие объяснения, что же произошло, о чём бы даже читатели попросили, чтобы просветить их и себя. К тому же в отличие от прошлого числа, которое чуть не прекратило плавание Гама и его друзей, следующее несло в себе не только просвет всем ситуациям, но и носило яркое солнце и ясное небо.


   Все шестером проснулись в неизвестном помещении, хоть и в уютном. Во время сна Гам и Родос лежали в мягких кроватях, в чистых постелях.


   Запах от них слышался совершенно новый. Между кроватями выростал письменный стол, на нём лежали синий рюкзак и волшебный мешок Летописца. Из кармана ранца вылетали восхваления рано проснувшихся феечек:


   - Ох, наконец-то и вы и не спите. Может у вас будут кое-какие предположения, где мы находимся?


   Ещё только что вставшие оба мальчика в свою очередь тоже начали размышлять над этим вопросом, но не торопясь, потому что их рассудок лишь начал соображать, особенно таки в какой-то не понятной «каюте».


   На то указывали закрытые, не показывавшие ничего, кроме черня, круглые иллюминаторы. Со времени подъёма все тут же проверили свои карманы, и спинные мешки, всё ли на месте. После такой проверки шестеро пилигримов хоть где-то вздохнули. Когда дело дошло до железной двери, Гам, пока Родос медленно изучал следы собственного творчества «Звериной Поэмы», взялся за рукоятку. Раз потянул, два потянул, три потянул – ничего не вышло. Как убедился сам Самоделкин, дверь была заперта.


   Поскольку за ней не издавалось ничьих шагов, не стоило и сопротивляться. Пока что...


   Не следовало и звать кого-то. Гам и не стал пытаться. Кто-бы интересно помог ему дополнительной силой? Да никто. Среди них вряд ли сыщешь силачей, как тех, что они видели в таверне-трактире.


   Остаётся только ожидать судьбы.


   Чтобы отвлечься от такой мысли, что их ждёт, Гам в кои-то веки разрешил минуты неизвестности, вспомнив как раз про Книгу Стихий и морского существа, с которым они не просто столкнулись, но и ещё ходили по нему.


   Свет в замкнутом пространстве горел ярко, точно день, и его требовалось потратить как надо, иначе этот крошечный шар электрической лампы накаливания будет светить напрасно.


   Гам освободил место на столе, сняв с него рюкзак и мешок, который не переставал проверять наш волнующийся Поэт, открыл пустую страницу в Книге Стихий, вынул ручку из пенала, ткнул его кончиком верхнюю часть жёлтого листа и, глубоко вздохнув, начал писать следующее:


***


   «В глубинах синего океана жители «Водного Царства» верят в существование того, кто может сказать только одну мудрость. Его имя не так часто называют, хотя и их даже много, ибо с произношения его имени в морских просторах на пути может возвестись «живой» остров, на котором никто и не живёт, но который можно населить народом Волшебной Страны. Сотни мореплавателей притягивались им и, досканально изучая, углублялись на его гору, где возложен камень с квадратом магическим. Один раз произнесёшь имя «Мудреца», и один и последний раз узришь единую мудрость, что нельзя было совать свой длинный нос, включая и не длинный. Ибо Морская Черепаха «Ахапереч» встанет от долгого сна и перевернётся панцирем на дно, к проотцам кораблей и заберёт тебя. А, коли выживешь, будет возможность получить и второй следующий совет от неё и сохранить жизнь.»


***


   К неожиданности, наш пятиклассник и позабыл совсем, сколько много он сочинил, поскольку тот момент, как его исписанная рука поставила последнюю точку о «Мудреце», рукоятка железной двери тут же повернулась, произведя движение живого подошедшего «человека». Сзади за спинами послышался скрип металла о пол из дерева – запертая дверь отворилась. Через её проём прошли несколько людей-матросов с красными «пампушками» на шапках.


   «Нужно, нужно как-то перед ними сопротивиться, чтобы ни случилось, - думал Гам, - Надо не поддаваться страху, защититься любым способом.»


   Но подручных предметов для контратаки не проявлялось.


   Четверо – люди, как люди, но серьёзные. Их руководящий вышел вперёд пред первым, Гамом. В его свободных ладонях лежала чёрная «повязка-пояс».


   - Вы пройдёте с нами, все остальные остаются, - объявил холодно он.


***


   Гам шёл вперёд с завязанными глазами, слегка подталкиваясь и поддерживаясь матросами, ведущими в непонятном направлении его.


   Никто не говорил ему, для чего был нужен этот чёрный пояс, огибающий висок мальчика с обросшими чёрными волосами, собиравшимися теперь в крупный пучок. Однако ответов и не понадобилось на другие вопросы с той целью, что наш Георгий Самоделкин, видимо, догадывался, к кому его ведут.


   Количество проёмов и дверей, через которые его первым пускали, увеличивалось и множилось, пусть даже и днём сейчас Гаму ничего не видно, как ночью.


   Одиножды подойдёшь к каждой следующей дверце – так сразу же производился стук его открытия. А, когда все заходили дальше, то тут же разносился железный звон. И так до последней...


   Похоже их главный «командир», не смотря на долгий путь, всё равно готов ждать хоть до вечера. В одном из переходов на свет из тьмы Гамом приметилось любопытство перед тем фактом, что под ногами стало более проясняться «морская» качка. Где-то над ушами кричала даже чайка.


   - Мы что? В море? – задался Гам.


   - Иди, - твердили ему сзади.


   Гам замолчал – к тому мигу, как поднялся тот наивный вопрос, судя по звукам и остановке, они находились у порога того места, где ожидали к допросу мальчика. Матрос, кажется, пошёл оповестить о его приходе там.


   - Пусть войдёт, - сказал чей-то рассудительно крепкий голос, - И оставьте нас наедине. Занимайтесь своими делами. Не беспокойтесь.


   Трое матросов по приказу четвёртого вытеснили без сопротивлений Гама внутрь, после чего они покинули главную каюту. Об этом узналось сразу, как только сильный голос подал слова разрешения мальчику:


   - Можешь снять повязку.


   Гам пошёл навстречу, и, выполнив то, развязав пояс и опустив его вниз, широко открыл рот. Перед ним, кто бы ни был, повернулся лицом к лицу молодой парень в голубом камзоле и с треуголкой на голове.


   Тогда-то в мозгу Гама всё нашлось и он проронил:


   - Постойте, так это вы нас спасли?


   Человек с двумя мушкетами на поясе ответил:


   - Да.


   - Но как?


   - До вашего провала до меня дошли слухи, что каких-то два мальчика будут находиться здесь, в Царстве Воды, дабы восстановить её энергию. Что до Капли, вашей умнице, то узнал об этом лишь тогда, когда вы сами пошли в трактир «Морской Конёк», стоило вам только уши развесить.


   - Но мы хотели как лучше, - убеждал Гам, - Думали, что у нас...


   - Получится, да? – подхватил человек в треуголке.


   - Ага, - кивнул Гам, - А, вы, вижу, хотели там ещё и поесть?


   - Пропитания и денег мне не нужно, - смутился молодец, - У меня всё своё.


   - Вы так и не сказали нам, - подошёл смело ближе Гам, однако слушатель развернулся и отдалился за письменный стол, - если хотели, конечно, дать совет, как спасти было проще Фею Воды.


   - Ну, я считаю, - отвечал удалец, - честно, она могла и сама справиться. Учитывая то, что надо просчитывать каждую деталь, которую нельзя упускать, и не браться количеством, числом на бойню.


   Началась минута размышлений. Затем Гам рассудил:


   - Хм, по вашим отважным матросам так не скажешь.


   - Я их использовал правильно, по назначению. К тому же, только они – мои друзья.


   Снова повисла мыслительная пауза. Слово за Гамом:


   - Получается, они по команде ломали крышу, что и делали также пираты?


   - Да, - ответил мушкеносец.


   - Мы отошли в сторону, крыша свалилась, и Ваша команда, спускаясь по верёвкам
и хватая нас, подбросила наверх? – догадливо соображал пилигрим.


   - Да, - кивнул «главарь».


   - И Вы нас увели подальше от «балагана» на это судно?


   Здесь наш тайный спаситель обошёл свой прямоугольный стол и поравнялся с нашим путешественником, выдав лишь вопрос:


   - Название его знаешь?


   - «Наутилус», Вас читал ещё в книге. Только одна деталь упущена.


   - Какая? – осведомился вопрошатель.


   - Вы знали того типа, что нас надоумил пойти в трактир?


   - Я почти всех в лицо знаю и насквозь вижу, - ухмыльнулся ответчик, - Это был Хамелеон. Лазутчик Морского Волка.


   Между ними образовался некий взгляд понимания, зашептавшего взаимовыручку и дружбу.


   Вдруг вне их замкнутого пространства за стенами родился оглушительный выстрел.
          
   
   
Глава 8.
«Атака с воздуха»




   - Что это было? – взволновано встрепенулся под ровный, твёрдый голос Гам.


   - Не знаю, - незадачливо ответил Капитан, - Но тебе лучше остаться здесь.


   С этими словами тот собирался покинуть мальчика и, конечно же, запереть за собой железные двери, заключить в «безопасности» его, но нежданно услышал резкое воззражение:


   - Нет. Я так не думаю. Если Вы пытаетесь нас спасти ещё раз, то мы должны тогда доверять друг другу. Знаю, - смягчился Гам, - Это не мой корабль, не моё судно, не я Капитан Немо, но готов помочь. Только скажите, что делать и, всё будет так, как надо.


   Капитан Немо, имя которого ты читаешь дважды, старался усомниться в том и поспорить, пробуя в следствии чего понять, как он догадался, мальчик двенадцати лет, лишь прочитавший книгу о нём, и узнал его имя. Однако какое тут время для споров? Если хотя бы один из них не выйдет на палубу, то им придёт конец. Но второй не хотел оставаться, а первый не намеривался спорить. Поэтому пришлось договориться.


   - Хорошо, но только по моим приказам, - согласился Немо.


   - По рукам, - Гам вытянул свою правую ладонь, и они пожали друг другу, выйдя наконец на свет, на свист, выстрелы и крики животных.


   Отворив железные двери, перед обоими рассеялась по пятам неудержимая картина паники, начавшейся ни с того, ни с сего на плоском поле палубы. Деревянные дощечки под ногами сильно вибрировали от топота не только матросов и других служителей «шхуны». Были очень большие причины, по которым случилась пальба.


   Все те, кто носил шапку с красной пушинкой, собрались вокруг домашней животины, состоявшей из коз, коров и свиней, и, набирая мужские силы, гнали, отсылали обратно, откуда вся скотина выбралась поглазеть, будто на необычное зрелище, вопреки их неразговорчивости. Именно потому кому-то из гнавших их пришла некая мысль поднять наверх стволом пистолет и выстрелить.


   Куда попрыгали курицы, за какими лишь не угнаться? С чего это сейчас надоумилось тварям пойти на свежий воздух? Куда они смотрели? И что же за проблема стояла на судне, притормозившей неистово по средине синего моря? Что мешало ему?


   Все вопросы тут же оказались рядом с ответами, когда на опустошённую площадь упала замертво убитая свистом копья гигантская птица. Немного дрожжи в сердцах заставило всё-таки взглянуть на небо.


   И вот она причина полной суматохи!


   В небе среди белоснежных ват, облаков, гулящих подле золотого диска, издалека с четырёх сторон света парили над «Наутилусом» и будущими жертвами птицы-хищники. Подавая свойственные «ары» и резкие звоны языка, словно резали стекло, они, нарастая с точки в огромные силуэты, делали собственные попытки настигнуть движущуюся пищу, загнанную обратно в загон.


   Еле-еле справившиеся с копытными зверями, команды матросов и юнг вовремя обзавелись огнестрельными оружиями, потому что не сдающиеся, перьевые «самолёты» разных, возможно, видов, снова проверят свою силу сцапать ловко цели.


   Пока что они, то есть Гам, Немо, скот и товари-помощники Капитана были не тронуты.


   Огибая мёртвую птицу с зубастым клювом и пятью всего лишь перьями на хвосте, Немо зашагал к пороховой бочке. Следом за ним, как и обещал, Самоделкин шустро поплёлся на готове выполнить любой приказ хозяина судна, имевшего как ни странно, единую мачту.


   - Я тебе дам мушкеты, - сказал второпях Немо Гаму, - Стрелять умеешь?


   Он подаёт два в руки пистолета – надо быть настоящим дураком, чтобы не владеть запасными – черноволосый мальчик осторожно берёт один из них. Он примеряет его на руку, целясь в пустоту. Ощутив согласное чувство лёгкого и чёткого применения, он протягивает свободную ладонь и больше, чем храбро, хоть и меньше, чем мнительно, отвечает:


   - Да, вроде.


   - Тогда целься во всё, что летает, - отдал приказание Немо и хотел уже стремительно пойти в другое место для прицеливания, стоило зашагнуть, как Гам быстро проронил:


   - А, как же наши? Друзья мои?


   - Они в безопасности, - отрывчато отвечал Немо, блеснув синими очами.


   - Они бы нам ни за что не помешали, наоборот помогли бы Вам, - вновь опраданно просил Гам, - Да, и что у Вас за недоверие по отношению к нам?


   - Один раз я это уже сделал, - просолил Немо, - Никто не должен знать, где мой корабль пребывает. За ним также охотятся преспешники Энстрепия, как и за вами, мальчик из Мира Людей.


   - Ну, так Вы доверяете мне или нет? – запросил в конце концов Гам и, - вьюх – моментально покачнувшись, понизился вместе с Немо, чуть не столкнувшись с оравой мимо пролетевших худых, тонких серых людей с крыльями на спине. Это были голодные Гарпии, почуявшие давно запах свежего мяса.


   - Ух, пронесло, - перевёл духу Немо, - Ладно, ладно. Мои товарищи, освобождайте немедля ещё спасённых! И скорее!


   Как говорится: «Друг моего друга – тоже друг.»


   Услышав ясную команду вызволить заключённых, часть матросов поторопилась выполнить её. Остальные же не покидали своих мест и укрытий, с каких исключительно готовились обороняться.


   Атака с воздуха начинается.


   «Ну, где же они? - думается каждому читателю не то про врагов, не то про пилигримов, - «Ага, вот они, приближаются.»


   Вдохнувшие морского прибоя, Летописец Родос, феи Облачка, Фуцанлуна, Ромашка и Капля были теперь тут как тут.


   Но на головы всем уже лежал рок судьбы каждого из них. Родоса юнги снарядили тем же, что и Гама.


   Феечкам-сёстрам приходилось обходиться без пистолетов. Хотя зачем им они, когда есть и можно вытащить из карманов волшебные палочки?


   Феи Воздуха, Огня и Земли, зависая крылышками бабочек меж лёгких ветерочков, взяли их на изготовку. А, Капля... Капля растерянно засовывала маленькие пальцы в карманы голубой пальтишки и, будто к сожалению, только качала головой, обозревая пространство, занятое её «кузинами».


   Казалось, что, излучая некоторое уныние, она сейчас заплачет, ничего не собираясь делать. Однако слёз горечи о нехватке энергии стихии Воды так и не пролилось из-под её овальных очков.


   Снова придумав, наверное, что нужно делать и исполнить, её чёрные косички затармошились в такт извороту «тельца» с крыльями речной стрекозы, и она неимоверно, словно обрадовавшись, удалилась куда-то.


   Все взоры вонзились в «чистое» небо. Фигуры хищных птиц и летающих чудовищ вырастают всё более огромными. Первые перьевые отряды стали низко касаться воды. Всё ближе и ближе.


   Когти широченных лап растопырились, острые клювы и зубы разинулись до неузнаваемости. Скрылись за борт, но наши не торопятся.


   Наступает гиблая тишина.


   И – Вьюх! – Вьюх! – Вьюх! – их очертания поднялись наверх из-за границ корабля. Они нарываются, выбрали надобный момент для удара и вонзания когтей в плоть.


   И на них же прицелились ряды револьвер и палочек.


   Ба-бах! Ба-бах!


   Зефир! Аргонус! Гибискус!


   В атаку!


   Первая волна, собранная из грифонов, полульвов-полуорлов, красовавшихся ушами в виде молний, жёлтыми, зоркими глазами, и с кошачьими зрачками, пала под поражение в море.


   Зарядили оружия – надвигалась вторая волна.


   Со второй, с высока, с белых облаков решили напасть Гарпии, считавшие, судя по всему, что перехитрят своих противников, застреливших, как они заметили, по бокам. Но, как только их крылья стали задевать открытые паруса, и их настигла та же участь.


   Щёлк да стук пистолетами да палочками, кто раньше, кто позднее.


   Ба-бах! Ба-бах!


   Зефир! Аргонус! Гибискус!


   И противники ещё не голодных плюхнулись в рябь синевы, нарушившей его покой.


   Увидев, что их стало меньше, третья волна, состоявшая из одних и других, в ярости согналась с воздуха на палубу, чтобы выхватить свои жертвы.


   Но тут – бумс! – на пути им пришвартовались внезапно прямые ветви мачты, оборотившиеся, как потом выяснилось, малюсенькими ручками Капли. Одной Капле хватило для того, чтобы все те, кто ещё парил в небе, улетели прочь, а те, кто нырнул на палубу, пытался, стремился к этому, отшибли себе последние мозги, отскочили параболой от «батутов-парусов» и утонули в глубь под воду.


   - Молодчинка! – одобрил громко через воздушный поток ветров Капитан Немо, - Что-ж, пора бы и нам на глубину.
      
    
   
Глава 9.
«Подводный мир»

    
   С завершением стрельбы по хищникам и пресследователям Гама и его друзей, а также Капитана Немо с его вырученной командой ждала полная свобода без всяких опасений, нахлынувших на них, и скорое погружение под воду. Одержав славную победу, они надеялись проплыть около километра для более подходящей глубины. Наши пилигримы вместе были уверены на удачу в путешествии, какую дала феечка Капля. Её могли хвалить целый день до вечера и ночи за наихитрейший трюк с мачтой, но на случай, возможность, пока на них ещё кто-то не напал, стоило принять важные меры, чтобы оказаться под синевой глади и не чувствовать себя явно «подвешенным».


   Лежащая на палубе спиной вниз птица, по правде говоря, оказалась ещё живой и дышащей. Гигантская особь, не похожая совершенно ни на Грифонов, ни на Гарпий, была только слегка подстрелена. Её полумёртвую тушу с перьями матросы занесли, затащили отдельно от скота в пустую клетку, и хорошо, что тогда она находилась в бессознании. Яростную, вопистую попытку освободиться, сбежать и улететь она, к своему сожалению, стала исполнять лишь после начала её собственного бодрствования.


   - Если она умеет говорить, - сказал Капитан Немо, - мы её обязательно допросим.


   - Капитан, - хотел вымолвить Гам, но Немо опередил его:


   - Можно на ты.


   - Ладно. Немо, ты действительно уверен в том, что она владеет человечьим языком?


   - У меня богатый опыт с ними. И, уж точно, если наш подопечный является отправителем, посланцем и лазутчиком Энстрепия, то следовательно, поэтому он один, как другой вид, прилетел в вооружении, - невозмутимо обнадёживал тот.


   Однако пока гигантская птица спит, можно будет вернуться к своим верным товарищам. Враг-сообщник в надёжных руках.


   Гам и его друзья много перемолвились собственными моментами стрельбы, когда их цели неслись на высших парах на них. В основную их дискуссию влеклись и минуты до настигавшей корабль атаки, нападения.


   Тем временем, как Самоделкин рассказывал об уговорах к Нему, чтобы тот вызволил других спасённых из трюма, Родос, не раз перебиваемый феями, зачитывал свою написанную до конца «Звериную Поэму». Мнения насчёт того не столь крупного события разделились на четырёх феечках, двоюродных сестёр. Облачка называла её стихотворением надежды, Фуцанлуна же напротив – не желала и слушать начитку поэмы. Поэта же одолела ни то практичность Ромашки, нарекавшей, что их люди не посмеют вырубать леса Волшебной Страны, ни то унылый отзыв Капли, оценившей её как очень грустную историю.


   Прежде чем «Наутилус» добрался до необходимой точки для опущения себя на глубину, эти и многие дальнейшие разговоры велись до самой каюты, откуда их и выпроводили по очереди. Железную дверь закрыли, но не заперли; вскоре и сами матросы пришли к выводу доверять острому чутью их чувств. Чувств пилигримов, ведящих на верный путь.


   Гам Самоделкин после напряжённого нападения на судно не мог и вспомнить, что ему пора бы написать дальше в Книге Стихий уже о Капитане Немо. А, о ком же тогда писать, если не о нём?


   То, что требуется для судьбы от тебя, интересует твоему разуму только тогда, когда это практически и не надо ей, когда идёт в принципе другой, иной ход случая. Очевидно, именно то положение дел не дало нашему Самоделкину начать сочинять и чиркать ручкой о Немо.


   По комнате по углам у них развешивались красные гудки, из которых невзначай раздался в рупор голос самого Капитана. То-то от того уши сильно загорелись от шума, к коему они не привыкли вовсе.


   Голос «морского командира» говорил:


   - Прошу всех спасённых немедленно явиться ко мне. Этого требует наше собрание и ужин ровно в шесть часов вечера. Жду вас вместе.


   - А, матросы тоже отдыхают? – переспросил Родос, - Никто не намеревается к погружению?


   Гам, рассказавший про своего любимого персонажа, ему и феям объяснил о последнем. Среди книг прочитанных им был особенно замечаемым роман «20.000 лье под водой». Так что о кое-каких метаморфозах корабля знали абсолютно все.


   - Похоже, следует узнать всё самим, - рассудил Гам, - Ну, что? Пойдём? – бросил тихо свой взгляд на остальных.


   Облачка, Фуцанлуна, Ромашка, Капля и Родос посчитали, что с тем громким приглашением томить и, уж конечно, спорить нету и мочи, и желания. Так сильно у всех урчит в животах, что пришлось-таки сделать правильный шаг и пойти.


   И куда же ещё их только поведут служители моря? Моря тайн?


   Гам и Родос шли следом за младшими матросами, измеряя каждый шаг, чтоб не усомниться, каких размеров представляется корабль. Сейчас. Кто знает, что может случиться. Может быть, это деревянное судно повиновением хозяина возьмёт и соберётся на четверть меньше прежних габаритов? От чудес много чего ожидаешь.


   Феечки-сёстры всех четырёх стихий тоже следовали за затылками людей, воспаряя по потокам воздуха. Но им не интересовало больше, через какой миг спины матросов повернутся, чтобы они оповестили:


   - Мы пришли.


   На быстроту времени – а утекло, казалось, не пять минут, а целый час – они всё же остановились и сказали это.


   Пройдя по металлической галерее, где усаживались и висели, точно в музее, картины, вазы, скульптуры и прочие-прочие вещи под типом «не трогать», наши путешественники вскоре перешли открытые железные двери и оказались в большом, широком зале. Покидая коридоры крепко державшихся хрупких предметов и реликвий на верёвках и бархатных подушечках в витрине, взоры устремились от голода на накрытый по центру овальный стол.


   О, и сколько же слюней из-за рта удалось вытаить ровно до того момента, как Капитан Немо без треуголки с полуглаженными волосами цвета шатена подошёл встретить новых друзей, которым хотелось очень многое показать открыто.


   - Судя по лицам, носящим радостное выражение удивления, - поприветствовал Немо, - вам уже начало нравиться мои апортоменты.


   - Безусловно, - согласился Гам. Родосу нечего было и добавить.


   - Превосходно. Значит, мы можем сейчас начинать, - возвращался к дельным разговорам Капитан, - Садитесь.


   Гам и Летописец сели за стол. Крошечных фей Воздуха, Огня, Земли и Воды разместили на белом скатерте, на краях блюдца фарфоровой чашки.


   К тому моменту уже и служители Капитана «Наутилуса» явились в назначенный час.


   - Я объявляю заседание открытым, - сказал Немо, когда все стулья за столом стали занятыми, - У кое-кого есть вопросы?


   - У меня есть, - нетерпеливо поднялся в полный рост Гам, - Каким образом ваше судно, - он обращался ко всем с особым любопытством, интересом, - сможет, не предаваясь помощи никому, трансформироваться в подводную лодку? Об этом в книге нету такого.


   - Рад, что спросил, - Немо выразил желание, просьбу Гаму сесть и слушать, - Итак, наш корабль оснащён определёнными и высшими технологиями техники Мира Людей. Однако, когда мы пересекли черту между Параллельными Мирами и вступили в Мир Фантазии, его внезапно ожидало необыкновенное чудо. Магия четырёх стихий, элементов одарило его волшебными превращениями. Это были что-то вроде фокусов, иллюзий. Не испугавшись такого происшествия, мы последовали примеру чародейств Волшебной Страны, Гипербореи и изучили досканально метаморфозы, которыми в свою очередь научились управлять. Все чудеса его до ныне содержатся и заключаются в одном двигательном рычаге, - Немо показал его всем и пилигримам в том числе, - И сейчас после долгих нравоучений и философий я, Капитан Немо продемонстрирую волшебство на деле и практике.


   С этими словами он возросся над своими друзьями, встал и поравнялся к отдалённому рычагу, ничем непримеченному, непримечаемому. Всё внимание сидящих было приковано к нему. Воцарилась немая тишина.


   Его нарушило лишь лязгание железной палки, с которой соприкоснулись руки Немо. Тот немного задержался и затем на последнем вздохе, выдохе дёрнул его в сторону.


   Из тиши, глуши раздался треск металла о металл, и от него вдруг распалось первое. Очи любопытства бегали по всему изменяющемуся пространству. Никто не проронил ни слова, пусть рты удивлённых и открылись – какая тут непредсказуемая магия происходит при взорах! Деревянные доски стен с одной лишь волны, пульса со скоростью солнечного света плавно заменялись на гирмитично серые листы с винтами и заклёпками. По левому, правому бортам, над головами наблюдающих выросли громадные шестерёнки-иллюминаторы, крутящиеся и приводящие в движение внутренний двигатель, снабжавший кислородом, теплом и электричеством. Этот маленький, но большой по размерам мир не переставал вращаться и вращать то, что потом возникало. Так после становления алюминиевыми древесных и досчатых стен вместо других, фронтовых пласт возле главного рычага, сместившего своё положение, посинели толстыми слоями стёкла, выдерживавшие мощное давление. Завершая на том великолепную трансформацию, они, показывая, как за стенами поднималась граница между морем и небом, открывали загадочный, совершенно новый подводный мир. Мир под водой.   



Глава 10.
«Атлантида и Волк»


   В далёком-далёком пространстве, глубоко под толщей синей воды волнуются и завиваются длинные, зелёные волосы густого леса. У водорослей, не касающихся, не дотягивающихся до света, до его лучей, мёртво покоились мокрые, серые валуны да камни. Гальки от мало до велика захватили нижнее поле мира. Вместе с острыми, как иглы, скалами они не пересчитывались ни кем, кто мог бы этим заняться. Между ними на полузелёном, илистом дне лежали уже давно разбитые корабли всех времён. Они не могут больше сдвинуться с места, пусть их разорванные флаги и паруса и развеваются потоками течения, тщетно пробующими их разбудить от вечной дремоты. В конце концов и морские, подводные ветра тоже всё постепенно и постепенно замедляют свой ход.


   Угасающие медленно струи ветренных ручьёв не пройдут сквозь тёмно-зелёные, сквозь светло-зелёные тона даже исхудавших за шесть лет растений. Они лишь слабо ударяют и ещё слабее становятся сами, пытаясь всё-же заглянуть за лесной, водорослевый занавес, узнать, что там.


   Увы отправляясь дальше через водяной, тускло-изумрудный строй, там впереди, к сожалению, ничего не сыщешь, кроме разве что широкого, круглого, каменистого, высокого и такого же загадочного города на сплошном, белом песке.


   Место, окутанное водораслями и еле-еле растущими кораллами, среди беженцев и бывших, свободных жителей называлось «Атлантидой». Сей город причислялся особо по площади самым воистину гигантским затонувшим градом Царства Воды, находящимся точно по центру континента.


   Если подойти к такой «океанской» легенде, как она, то на пути, согласно письменам Платона, можно встретить округлённую воинскую стену, которая и окружала данный город, и защищала народ от всеобщих нападений и ударов сражений. На них, стоит заметить, не насчитывалось никаких взводных башен. Самим стражникам, ежели приходилось отражать действия подымающейся по лестницам оравы, представлялось укрываться лишь за зубцы верхних стен, за коими они и прятались.


   Когда-то в город-столицу Водного Материка сходились множества рыбных, моллюсчатых, черепашьих и прочих, и прочих видов Мирового Океана и ракушечные китовых размеров врата были открытыми всякому, кто хотел войти. Но за последние шесть лет не мало изменилось всё. Закованные чуть ли не навсегда, горожане не могли покинуть те стены. А, если кому-то и ухитрялось ещё и подумать совершить побег, то полная жизнь заключения тому было обеспеченно. Запертые на сотни замков единственные врата отворялись исключительно по воле самого правителя, как только он впускал или выпускал на новое задание армию и служителей колдуна Энстрепия.


   С высоты птичьего полёта Атлантида украшивалась разными узорами и орнаментами, состоявшими из каменных плит, кубов, кругов, сфер, шаров, домиков, зданий и напоследок дворца. Последний возвышался, словно это являлось либо вулканом, либо Египетской Пирамидой Хеопса, до пика шарового драгоценного камня. Единственный выживший на кончике высокого «шпиля» кристалл голубого оттенка созерцающе заменял маяк на самой «великаньей» башне.


   В количестве 17-18 башен-куполов, обрамлявшихся шаровидными камнями, самая высоченная располагалась по центру. Здесь находились царские покои короля Царства Воды. Внутри него именно там сейчас и сидел в думах ещё один враг наших пилигримов.


   Подправитель и Царь Черномория Морской Волк Синезубый, знавший свежие новости из трёх континентов Воздуха, Огня и Земли, полагал, что его противники окажутся поблизости и скоро попадут в его коллекцию узников Града. В обмен за них можно получить что угодно, ведь Злой Колдун Энстрепие отдаст буквально всё, чтобы остановить, поймать двух мальчишек и четырёх фей и расправиться с ними раз и навсегда, включая и Пеларгонию, Иридию и Ферумию.


   На том основании этот худощавый, серый в синем камзоле с поддёрнутыми ушами и окрашенными во рту, в пасти в синий цвет клыками, наш хищник многозадачно и холодно размышлял, как их словить и прервать их путешествие, восседая на своём троне из белой ракушки метров три в высь.


   В зале, оснащённом стенами и толстыми слоями гирмитичных окон, не присутствовало никого, кроме долго думающего короля с пустой головой без короны.


   В минуты застоя, когда совсем никак не выходило из неё ничего путного, низ камзола, достигавший до пола, каждый раз подымали руки-лапы повелителя, после чего тот медленно мерил собственные шаги. Эти движения всё время повторялись и повторялись, всё чаще и чаще. Куда им спешить, ноги точно не ведали, но они старались как можно дольше устоять на одном и том же месте перемещения, чтобы не ходить взад-вперёд, а нормально дождаться кого-то.


   Морской Волк Синезубый серьёзно положил свой глаз охотника на Гама и его друзей. Подлой, бессердечной лапой он направил и направлял хищных птиц в ту сторону, где и плыл корабль «Наутилус».


   Поимка и ловушка в трактире «Морской Конёк», которого и нет сейчас, не сработала. Теперь нынче Волк вынашивал новый коварный план.


   «Что-ж, если первый план провалился, - думал Синезубый, - Значит выполнится другой.»


   Будто сам умеющий летать, сообщник Энстрепия уповался на тех, кто бы мог разорвать в клочья предвестников «революции». Идейные, волевые агиттации могут начаться и в его краях. Но что делать, ежели хочется ещё более власти над вторым, третьим и четвёртым континентами вместе взятые? И что предпринимать, ежели твоему малому государству угрожает беда?


   Разорвёшься просто от этого.


   Думающий и мыслевший, как ещё будет возможным истребить зачинщиков, он напрямую обратился, обращался к тем, кто бы сумел привести их в его подводный дворец.


   В те самые моменты, пока лжеправитель шагал из края в край, потому что в зале не имелось углов, к нему, будто ответив на его зов, постучались в дверь.


   - Войдите, - разрешил Морской Волк, и из полуотворённых ворот-ракушек в круглый, паркетный зал вышла маленькая, зелёная ящерка, тут же поменявшая свою окраску воды на изумруд. Брезгливо снимая с головы стеклянный, прозрачный пузырь, которым он дышал под океаном, после чего мордочка отвращения сменилась на ехидную, пресмыкающее встретилось лицом к лицу с правителем Царства Черномория.


   Это выражение наш волнующийся многодумец знал намного больше, чем то, что скрывалось под той маской.


   - Ну, какие новости? – с нетерпением осадил обнадёженный Волк пришедшего.


   - Как сами знаете, мы упустили двух мальчишек и фей стихий. Но у нас намечается на них цель, поскольку полагаем, что их спас Капитан Немо, хозяин «Наутилуса». Мы проинформировали наших морских чудовищ и монстров, чтобы они перехватили его корабль и затащили, как Вы и велите, противников в Ваш дворец.


   Здесь Морской Волк Синезубый глубоко, спокойно вздохнул с облегчением:


   - Ах, это радует. Умеешь наделять не такими уж пустыми надеждами, как твои предшественники, Хамелеон. Ступай.


   Осведомивший своего повелителя, тот отвесил низкий поклон и, спиной отходя к открытым дверям и закрывая их, удалился.


   Синезубый Волчара был обрадован, как никогда. Его земли и пески не подвергнуться войнам, как он этого и хотел. А, значит, дела насчёт «завоеваний» и других континентов не уйдут в прошлые мечты.


   Он точно также, как и другие, грезил заполучить не просто всю Волшебную Страну, но завоевать доверие Тёмного Властелина.


   - Скоро я заслужу доверие Энстрепия, а завтра всю «Безымагию», - протяжно произнёс Синезубый, устремляя амбициозный взор задумавшего сквозь гирмитичное, толстое стекло широкого окна водной башни на всю голубизну и песчанность, пустоту и купу водорослей. На всё он смотрел с умилением в предвкушении. На всё, что называл своим и «властью».


   Ни рыб, спрятавшихся по домам, ни раков, укрывшихся в раковины, ни зверей и ни птиц, не обитавших в воде, а между тем внутренний голос Волка Синезубого и говорит ещё:


   «И это всё моё!»


   «Вот моя власть.»


   «И ещё больше меня будет на карте Планеты-Страны «Безымагия».»   



Глава 11.
«Прогулка через водоросли»


   - Как видите, это библиотека не простая, - рассказывал Капитан Немо с гордостью и хваставством, - В её основе обитают...


   - Крылатые книги, которые просыпаются по ночам и засыпают утром, - подхватили разом, хором Гам, Родос, Облачка, Фуцанлуна, Ромашка и Капля с тоном уставшего от всего человека.


   - А, постойте. Я это уже говорил? – озадаченно опросил Немо, рассеянно переводя взгляд с каждого на другого, следующего зевающего слушателя.


   - Трижды, - ответила фея Капля.


   Не прошло и трёх дней – а между прочим было уже 25 сентября, 2013 года – а хозяин магического и технического корабля-лодки «Наутилуса» нигде не мог в нём оттыскать чего-то нового и интересного, чтобы завлечь своих друзей.


   В библиотеке оба мальчика Гам и Родос неразлучно сидели за журнальным, крупным столом, собирая отдельные темы на собственные сочинения: первый для Книги Стихий, второй – для летописи и стихотворений. Пока те становились готовыми, а их авторы три дня подряд выискивали нужную информацию с любой стащенной с полок книги, феечки Воздуха, Огня, Земли и Воды любовались шедеврами красочных картин и памятниками истории в музее и галерее. Сложно было оторваться от таких подобных занятий и даже встретиться с мальчуганами, чтобы перемолвиться хотя бы словом. Происходило это, конечно, значительно реже и то лишь в ту особую пору, когда всё-таки приходилось вставать и идти за накрытый стол, приближавший их завтрак, обед и ужин.


   Вспомнив из романа, что было написано о Капитане подводного судна, Гам трудоёмко сочинил и выписал в заветную Книгу Стихий следующее:


   «Природа Вселенной может пугать, однако далеко не секрет, что самым страшным в ней и в природе является именно человек. По синей, волнующейся глади океана и под струями его вод, не издавая ничьих голосов и не выдавая себя, скрывался одинокий корабль-лодка. Превращаясь мгновенно по воле исполнении магии, он делает сказочные метаморфозы, какие обязуется совершить он в определённых условиях. Если он желал спрятаться от сухой земли и ясного неба, он погружался вниз. Если хочет он укрыться и там, то тут же маскируется под рельеф. Ежели надо набрать воздуха или уйти от морских пресследователей, подводное судно обязательно обретёт прежнее состояние также, как и нынешнее.


   Контролируя им, Капитан Немо не щадил никаких ресурсов энергии для своих благих целей: сражаться за справедливость и добро, уничтожать и искоренять зло, вселяющееся в людях и других существах. Но сколько ещё это может продолжиться, не знал даже он. И пусть если «Принц Морей» не ведал и не ведает, что убивая зло, он и сам созедает его, всё же где-то в глубине души в нём лежала и лежит то чувство, с которым он пробует спасти мир. С которым пытается выручить, защитить землю и те родные края каждый человек. И, быть может, именно эта черта и делает нас настоящими людьми. Сколько бы мы и природа ни были страшными на протяжении всех времён, мы и она всё равно помогаем друг другу. И, возможно, эта надежда также касается самого Капитана Немо. Ведь он так старался и старается помочь ей, ибо он, как и мы все – также жители Земли, обоих Миров.


   Его доброе, хоть и холодное, сердце до сих пор бьётся и согревается теплом. Во веки.»


   - Наконец-то! – обрёл облегчение и выдохнул с радостью Гам, - Я уж думал, не закончу.


   Испуганные слегка от его тона, феи обратили на него внимание, которое позже внезапно перевелось на большой том четырёх стихий. Какие красивые, голубые оттенки заиграли сейчас на его написанных страницах, на его толстой, кожанной корочке-переплёте! Сияния сапфир, жемчужен, льда и бирюзы завладели любопытством Родоса, лишь когда и он поставил в собственных стихах точку.


   Оба труды были не напрасны. От подобного, полутихого ликования возрадались даже и книги, слетавшие теперь с одной полки на другую. Мальчики и феечки-сёстры не заметили, что их время малых дел подходило к концу. Пора было скорее мыться и ложиться спать.


***


   26 сентября, 2013 года приписывалось как день самым значительным в общем деле наших пилигримов. С самого раннего утра, когда приходило время к завтраку и все сели за овальный стол, Капитан Немо, предлагая Гаму, Родосу и феечкам отведать яичницу с мясом и коровьего молока, обратился как к тем, так и к матросам с мыслью выйти из подводной лодки в водолазных скафандрах и дойти до разваленных гротов.


   Объяснялось всё это, разумеется, одной целью и решением, с которым не могли не согласиться наши путешественники. Как всем и даже читателю было известно, поиски пропавшего волшебника намечались плачевной утратой и тщетностью. И чтобы в действительности выявить, где он находится, и можно ли его найти, жив или мёртв, Немо на утреннем собрании предложил добраться до одной особы, которая сумела бы посмотреть сквозь призму времени и пространства. Звали её Никандра. Русалка-прорицательница распространяла народам и жителям Водного Царства волшебные вести своими необычными способностями заглядывать в будущее. И причём далеко. В собственную очередь она умела также читать правду и узнавать из магических предметов настоящее, что скрыто от глаз просящих.


   - Я помогу вам достичь того места, где она живёт, - говорил Немо, - И пойду с вами. Мне нужно от неё выведать ответ на мой вопрос для себя.


   К тому же нам всем потребуется защита и оборона как от меня, так и от вас, мальчики. Про вас, феи, я не забыл. Вместе дружнее и сильнее. Не пропадём.


   Дело было решено.


   Сразу же опустошив тарелки и кружки, Гам и его друзья направились следом за Капитаном. Матросам следовало оставаться на своих местах, управляя подводной лодкой, пока Немо будет с пилигримами бороздить глубины.


   Ко всему прочему они вынуждающе придерживались курса, огибая территорию Града-Атлантиды. Чтобы не попасться на глаза взводным и преспешникам Морского Волка Синезубого, высокие и толстые морские травы-водоросли для укрытия и пряток были очень кстати. Поэтому на протяжении трёх дней и ночей их никто и не видел.


   За тот период приходилось ещё и энергии экономить, дабы не появлялось из огромного, плавучего, железного «валуна-рыбы» ни одного луча света от фонарей, падающего, к счастью, теперь на пустую, влажную пустыню, и ни единого признака, что он одержим не просто так.


   Поскольку столица Цартсва Воды находилась строго по центру всего материка, то «Наутилус» двигался по маршруту «север, восток, север, запад».


   Сейчас же он мог уже быть свободным в действиях, но более осторожным всё-таки. Энстрепие готов на любые хитрости и ловушки ради остановки их плавания, включая и их визита к Русалке-Гадалке.


   Не оборачиваясь назад, но и стремясь на Северо-Запад не менее аккуратными сдвигами, океанский кит-корабль доплыл и остановился у подножия узких гротов, где сам он по своим габаритам не мог пройти, не поцарапав металлических стенок и толстых окон, иллюминаторов.


   Очередь последовала за Капитаном Немо, Гамом, Родосом, Облачкой, Фуцанлуной, Ромашкой и Каплей.


   Подойдя в камере одежды к ряду скафандров, два мальчика и один взрослый, двадцатилетний мужчина сняли водолазные костюмы. Взяли всего три. На маленьких, сиящих духом приключений, фей не нашлось подходящих размеров. Но это им не мешало войти в глубокую, синюю пустошь. Договорившись друг с другом, как девочка с девочкой, где им будет удобнее очутиться, они разделились на пары, и те засунулись в головные, стеклянные пузыри, затесаясь рядом с головами Гама и Родоса, надевшими пока только прозрачные, водонепроницаемые шары.


   Капитан Немо хоть и выносяще свои мозги, но всё же смирно, уже одетый, глядел на еле-еле одевающихся мальчишек.


   Обязательно было делать то, или нет, но Летописец Родос, который ни разу в жизни не ходил под водой шагом, не смог удержаться от написания в дневнике своих свершений. Прежде чем прошли минуты окончательно, довершающе подготовки в глубь и они вышли из камеры через разгирмитизирванный, железный, круглый люк, наш Поэт чиркающе записал на собсвтенном листе заметку:


   «Одел скафандр – сделано».


   «Выйти под воду - ...».


   - Ну, что-ж, ребята, - крикнул матросам Немо, - вы остаётесь здесь за главных. Наши балоны с кислородом полностью наполнены. Открывайте люк.


   - Есть Капитан! – откликнулись в рупоре его служители, и насчёт «три, два, один» отворился выход, разделяющий водный мир и мирок подводной лодки. Секунда за секундой камера наполнялась водой, вытекавшей всё сильнее и сильнее из белой, пенистой струи. И когда уровень синей, прозрачной жидкости достиг максимальной высоты комнаты, его готовые обыватели в тот же миг отпрянули, оттолкнулись от пола и они погрузились, нырнули вперёд в «открытый, морской космос».


   Дождавшиеся водолазы плавающе покинули металлическую рыбу и, на прощание помахав ей резиновыми руками, направились, устремились на прогулку через водоросли.
    
   
      
Глава 12.
«Русалка Никандра»


   Морской поток, подводный штиль колышет волнистые водоросли. В отличие от тех, что бывают в обычном Мире Людей очень часто, они окрашивались в оттенки ультрафиолета: фиолетовые, сиреневые, смешанные и другие-другие холодные цвета. Водяные колосья без зерна и без каких-либо украшений преграждали путь. Надеялись на то, что сквозь них никто не пройдёт, даже малюсенькая рыбка.


   Как бы не так.


   Скоро «лес безветочных деревьев» оказался позади.


   Без малейших усилий, не запутываясь в мокрые «лианы», стремясь вперёд и дальше, ты, мой читатель, увидишь перед собой узкое и такое высокое над твоей головой ущелье, оснащённое двумя стенами серо-синих скал.


   Складываясь камнем на камень, они возводили непроходимую дорожку, врата, через которые никакой-либо подводный субмарин не просунется.


   Перед взором громоздилась после жёлтой, песчаной, худой тропинки единая пещера, туннель, ведущий прямо к цели. До неё в конце тоннеля, прохода вдалеке падал зелёный  свет.


   Ещё чуть-чуть, и наши пилигримы-водолазы уже доберутся до дома Гадалки.


   Исследуя гроты, развалины и прочие гиблые земли, Гам и Родос чувствовали себя в скафандрах более, чем хорошо. Самочувствие феечек было такое же бодрящем. Но потом лишь тогда они поняли, насколько ошибались в комфортабельности стеклянных пузырей. Теснясь будто суже и суже, сестрички чуть ли не пребегли к спорам, замолкшим словами Капитана Немо:


   - Не отстовайте.


   Эти слова каждый раз повторялись им, когда стоило только отвести внимание от маршрута двум мальчикам. А, позже Немо вкрадчиво их заверил, сколько остаётся кислорода, за всякое лишнее наблюдение за подводным Царством Черноморием.


   В конце концов Самоделкин и Летописец смутились, выравнили свой шаг по следам Капитана и больше от мнительного, сомнительного страха не сбивались с дороги.


   К тому времени уровень кислорода, ценного воздуха составлял 85 процентов.


   Будучи прошедшими половину курса они совсем близко встали у заброшенного храма, напоминавшего по виду на полуразбитое яйцо. Купол с трещиной был подвержен лучами второго Солнца, вонзающими косым, острым углом во внутрь. Однако и там у входа в него выходил некий другой свет. Ядовито-зелёный.


   Один шаг через порог, и ты уже оказывался в большой, изумрудной галерее, пестреющей сотнями его оттенками. Раз за разом, пока наши путешественники постепенно, ровно и спокойно шагали друг за другом ко второму порогу, оттуда-го исходил плавный, хаотичный перелив от лимонно-зелёного до арбузного.


   Представлялось идти очень долго, так как, судя по всему, расстояние от выхода к холлу, где разжигался «лаймовый блеск», не уступало даже Красной Площади.


   Уровень кислорода составил 65 процентов. Значит этого будет достаточно для того, чтобы возвратиться обратно.


   Гам, Родос и феи вели себя сдержанно, но не так, чтобы быть равнодушными, как Немо. Гам, который обещал когда-то Облачке найти и вернуть Мага-Медведя Атикина, был вне себя от радости, что сейчас они узнают, где искать его. Родос нетерпиливо дожидался, когда он увидит, как говорил сам, новую «Музу» для его стихов и поэм. Облачка, Фуцанлуна, Ромашка и Капля сидели молча и неподвижно одетыми не в какие-то защитные, подводные костюмы, а в обычных, кукольных платьях. Наверное, поэтому возле ушей Гама и Родоса не переставая слышался нервный треск почти загрызанных, покусанных ногтей. Сами мальчишки не могли заниматься такими вещами стресса и волнений перед истиной, которую они выведают. В особенности сама феечка воздуха Облачка сильнее и радостнее своих двоюродных сестриц трепетала слегка то фиолетовыми, то голубыми крылышками. Казалось, они изменяли собственную палитру в зависимости от настроения, копошившегося в её сердце.


   Что касалось Капитана Немо, то от него не издавалось ни одного вздоха от дрожжи и ни последнего тем более.


   Измерив человеческими шагами мокрую глину да песок, напрямик пещерную галерею, пилигримы-исследователи, путешественники-искатели перешли границу чудесного и зловещего. Здесь на том месте надобно было оглянуться и поднять взгляд вперёд. Потому что, как только Гам, Родос и Немо выпрямили железные, резиновые спины, их в тот час одолело умиление перед ещё одним чудом.


   На всё их обозрение была притянута круглая комната с разваленным, поломанным от части потолком-куполом. Кое-где лежали мёртвым грузом его каменные «осколки». Точно по центру на песчаных, муравьиных барханах мостилась мраморная колонна с бархатной, сиреневой, «гранатовой» подушкой, на которой мягко лежал «крокодиловый», зелёный, хрустальный шар.


   Позади него покоилась нераскрытой гигантская ракушка, сияющая пеплом и серебром. Следуя ходу мыслей, в ней должна была храниться белая, «лунная» жемчужина по размеру баскетбольного, футбольного мяча. Однако видимо эта жемчуженка приходилась именно тем шаром прорицаний. Но, если так оно и есть, то тогда кто прятался, храпел и сопел внутри вместилища домика «устрицы»?


   Как главный член подводной экспедиции, на которого снисходила общая отвественность за нашими героями, Капитан Немо, притормозив мальчиков и вытянув «шлакбаумом» правую руку перед ними, робко вышел в сторону закрытой ракушки. Гам и Родос застыли в позиции, смотря на то, как Немо осторожно подходит к запертой домишке.


   Поравнявшись с нею, он, будто закованный в тысячи цепей и ужаленный дождём кинжалов, содрогнулся только теперь, пустил правую ладонь, собранную в кулак, к опущенной крыше и после некоторого смятения уверенно трижды постучал по ней.


   На первый, второй стук вряд ли кого можно разбудить, включая и того, кто заснул шестилетним, возможно, сном. С проделками и правлением Энстрепия, если кто-то и жив, то это кто-то вынужден, вынуждена и был, была быть не заметным, не заметной и сделать так, чтобы живые думали, что он или она - мёртвый, мёртвая в западне. Так что в третий раз после глухих, пустых откликов из ракушки всё-таки издался звенящий, тонкий вопрос:


   - Кто здесь?


   - Это мы, клиенты, - нерастерянно ответил Немо, - Пришли за вашими услугами.


   - Одну минуту.


   Что-ж, будем ждать.


   Гам и поэт Родос простояли молча, пробуя успокоить хотя бы прикосновением кончиками своих носов-уточек крошечных, крылатых духов-бабочек, стрекоз.


   Облачка, Фуцанлуна, Ромашка и Капля завораживающе с надеждой обносили малыми взорами долгожданное открытие огромной ракушки. Та не заставила себя долго ждать, и поэтому, когда Капитан Немо отпрянул назад к друзьям, верхняя крышка «жилья устрицы» скрипуче, но скоропостижно, незамедлительно поднялась наверх.


   Какая встреча! Перед ними во второй раз проявилось чудо.


   Из-за раскрытой, открытой, из-под поднятой к крыше на пять голов «ракушище», сидя на подушках и растягивая ручки-прутики к пробуждению, вырисовывалась, нарисовалась, выросла, выпустилась худощавая, прекрасная полудама, полурыба, нежно зевая перед своими новыми посетителями.


   Волшебная, волновая фигура очертала пребывательницу во сне и от сна ещё более очаровывающей и молодой. Молодость от неё никуда не ушла после стольких лет.


   Зелёные водоросли-волосы спадали с её макушки не только на её плечи, но и на талию сидячей гадательницы. К сожалению, ей невозможно было похвастаться кольцами, брошами, ожерельями и прочими модными побрекушками, кроме одной морской звёздочки, жёлтой и оранжевой пупыришками звезды, цеплявшей её «малахитовые» локоны подле лба.


   - Ваша Гадалка Никандра готова, - объявила Русалка, - Итак, что вы хотите узнать?


   На дождавшийся вопрос Гам и Родос хотели уже первыми задать самый главный вопрос своего путешествия. И это было бы куда лучше, если бы Капитан Немо не перебил их и не спросил:


   - Есть ли где в Мирах мои родственники, Мать и Отец?! – Эти слова он выдавил упорно, неистово, для себя особенно.


   - Ещё вопросы? – спрашивала Гадалка, - Кажется, те желали что-то сказать тоже.


   Она указала на двух мальчуганов.


   Наконец-то и их услышат лично. Они договорились между собой и феями. Затем Гам, кивнув Родосу, подошёл ближе чуть ли не под шар и вымолвил:


   - Где находится сейчас Маг-Медведь Атикин? И найдём ли мы его?


   - Два вопроса сразу, - восхитилась неожиданно Никандра, - Отлично. У вас будет общий ответ. Посмотрим же, что покажет наш хрустальный шар.


   Погладив, проведя худыми ладонями его стеклянные стенки, красные помадой губы прямо пред тем инструментом гаданий стали шёпотом шевелиться и произносить сложные заклинания. Бирюзовые, зелёные очи её захлопнулись, и тут началось уже третье чудо. Под мычанием и хаотичными и одновременно строгими движениями волшебная сфера прорицательницы начала неимоверно вращаться и зажглась, переходя из-под зелени травы в ровное синее сияние. Последнее продолжалось очень долго.


   Что она видела там, никто и не знал, да никто и не понимал вовсе.   
   
            
         
Глава 13.
«Наверх»


   - Я вижу его. Я вижу их. Тех, кого вы ищите. Скоро вы с ними встретитесь. Они находятся в кольце. В кольцах. Берегитесь! Оно сужается. Круг становится всё меньше и меньше, - внезапно выплыли слова предостерегающие, но и вызывающие надежду на тех, кто их слышет. Слышал постепенно глуше, как исчезал звук, пока не договорили, - Но вам всё ещё будет мешать ваш общий враг. Будьте осторожны! Грядёт что-то тёмное...


   - Гам! Родос! Немо! У нас кончается кислород! – кричали звеняче во весь голосочек феи Облачка, Фуцанлуна, Ромашка и Капля. Вместе четвером они порхали заметно слабже перед глазами Самоделкина и Поэта, пробовали, как могли, привести их в чувства, чтобы те услышали, что им уже пора подниматься на поверхность. Но Гам и Родос уже не видели их, духов-бабочек. Слишком поздно им даже что-то сказать.


   Уровень воздуха в балонах составлял почти нуль.


   Однако тот роковой факт не дошёл и до Капитана Немо до ушей. Кого волнует их самочувствие тогда? Да, никого, кроме самих феечек-сестёр, которые хотели были попросить помощи у Никандры в попытке получить её и наконец-то выйти из замкнутого дна океана.


   Даже Русалка-Прорицательница, будто ничего не понимая, что происходит с ними, спокойно восседая на открытой ракушище, не подняла и собственного хвоста, дипламотично предложив пилигримам:


   - А, давайте вы останетесь у меня? Здесь места хватит вдоволь всем. И вам включительно, впридачу, - И в её Храме тут-же прозвенел девичий смех.


   - Что за бред она несёт? Если хочет помочь, то пусть встаёт со своего трона, - возмутимо вспыхивала Фуцанлуна, тем временем как остальные её подруги сотрясали каждый мускул лиц, скукожившихся в неживую, кукольную маску. Немо также, как и Гам с Родосом, больше не чуял ничего теперь. Не дышащие, не видящие, не слышащие, не говорящие, не подвижные они упускали из-под личного контроля разум тела, свисавшего с потоков воды, его течения, раз за разом опускаясь, точно марионетка, которой после игры в театр поиграли владельцы, вниз на голый песок.


   - Гам... Родос... Немо... Помогите... – угасающе утихали полуживые звоны-перезвоны крылатых огней.


   Вскоре, когда кислорода совсем не стало, перед ними, пред путниками расплылась надменная, хитрая улыбка Русалки. Одна пустота с углекислым газом заполняла «камеры» скафандров, тяжелевших и затягивавшихся всё ниже, ниже и ниже...


   В последний раз издавались лишь неровные толчки, бормотания пузырей и голос прорицательницы, зовущей:


   - Дельфины, куда вы их уносите?! Они мои! Оставьте их здесь!!! Оставьте!!!


***


   Из потусторонней тишины и тьмы, когда будто и ничего и не было, чрез напор и усилие, и бессонание, когда ничто и никого не ждёшь, каждый бы из вас подумал, что больше не будет дальнейшего пути никогда. Но позвольте! Послушайте! Ведь если раздаются чьи-то голоса, значит, кому-то точно нужно и надобно, чтобы этот кто-то «ты» пошёл на его наростающий зов.


   Дело времени, а между тем голоса выростали и становились более чёткими, чем когда-либо, и родными, близкими, чем раньше:


   - Ух, в следующий раз я теперь не приду к ней, - возвысился тон человека, снявшего, с хлопком словно, резиновую, железную маску-шлем.


   Откуда было ведомо, рассказывал лишь звук, произошедший при столкновении тянущегося и напротив крепкого, звонного и незгибаемого. Чистый воздух колышел морской ветер. Последний-же не мог нарушить покой океана. Он только слегка будил тех, кто спал и лежал плавуче на чём-то. Голубые глаза ещё не успели привыкнуть к свету, льющемуся от высокого Солнца-Ярила с небосвода. Раскрышиеся очи пока что смутно оглядывали ясное окружение, но после вскоре они освоились в просторном пространстве.


   Где-же они сейчас находятся? И который час приближал их к пробуждению?


   Всплеск воды ловко подхватывал границы лица, и это было достаточно для того, чтобы опомниться, попытаться встать и крикнуть:


   - Родос! Немо!


   Гам, сняв с себя наконец-то свой стеклянный, гирмитичный, металлический шар с головы, решал напоследок привести в дыхание пару фей и подплыть уже ко второй парочке, к Родосу, как вдруг его тело покачнулось вниз, и он упал на водянистые лестницы света и моря. Чёрные волосы вновь окунулись в мокрую, синюю пустошь и после того, как они опять вышли на лучи заката, Гам поблизости перед собой оперелся на нечто живое, плавучее с утробом. В большей степени его уши жадно притягивались на дружелюбную перекличку тех, кто слышал его зов, но и тех, чьи звуки не до конца принимались в ответ и в серьёз.


   Вскоре потом, прежде чем это существо, проносящее за километры ультразвуки, обернулось улыбчатой, длинноносой мордашкой, Гам Самоделкин скоротечно произнёс:


   - Дельфины. Это дельфины! – повторил снова он, поражённый не то молнией, не то яблоком, свалившемся с яблони.


   - Что ты орёшь?! Да, знаю я, что дельфины! – отозвался на его слова шока и озарения, как ни странно, Летописец Родос.


   Сидя верхом на млекопитающем, наш Поэт, взбодрённый их тирликаньем, мгновенно вышел из-за горизонта, из-за края волны и приблизился оказать помощь собственному другу.


   Переполненная золотыми кудрями голова его тоже стащила с себя круглый, защитный шлем.


   За его резиновой спиной быстро летя, стремились к двум сёстрам ожившие от бессознания феечки. Поравнявшись с почти пустым шлемом Гама, который чуть не скрылся за новую волну-пирамиду, они увидели в нём полулежащих феечек.


    К счастью, выяснилось, что и они также ожившие были целыми и невредимыми.


   На тот момент, пока Облачка, Фуцанлуна, Ромашка и Капля, плача от радости, обнимали друг друга, глотая за одно и слёзы, Гам, ловля всё на лету, довольно шустро взабрался на дугую спину с утробом второго дельфина и, как ни в чём не бывало, проплыл на нём около двух метров до самого Летописца.


   «Слава Богу, что с ними ничего не случилось,» - думает, наверное, мой читатель. Но, по правде говоря, наши пилигримы и не считали, что они выживут вот так по среди моря. Казалось, что их ждёт не то смерть, не то спасение. Не то гибель под водой у Русалки, не то выручка дельфинов, которым они выражали искреннюю благодарность особо.


   Ведь согласитесь, кто бы их спас тогда, если не они, как «пегасы-спасатели».


   - Где Немо? Ты его не видел? – спрашивал Гам Родоса, - Я слышал его голос неподалёку. Немо!!!


   - Немо!!! – кричали вместе оба мальчика, не осознавая сами того, что их снова оттыщут враги. К товарищецкому призыву могли присоединиться и феи, но вместо этого те сделали общий обзор, нет ли где-нибудь Капитана «Наутилуса».


   Ответ был очевиден, когда молчание продлилось, а отклики увязли в прибое ветра тишью – его нет нигде. Не приходилось и сообщать о том мальчугнам, зря рвущим свои глотки, но борющимся всё равно за то, что он жив.


   - Но я же слышал его голос, - говорил Гам.


   Позже, следом, как только до них, до их холодных, мокрых мозгов достигла тщетная, трагичная мысль о хозяине подводной лодки, о человеке, который всего лишь хотел найти собственных родных и близких, из их зеркал душ в тот же миг начали наворачиваться солёно-горькие слёзы, которые после с капаньем падали на солёное море.


   Что-ж, было кому и дальше их лить, бросать с отчаянием в сапфировую, периливающуюся, игравшую бликами малинового заката пустошь, как не им. Однако, кто будет плыть дальше, или кто станет не переставать плакать совсем, пока не иссушит своё тело до конца?


   «Да, никто! – отвечает возражающе океан.


   Вдруг из-под волнующейся глади и рябей его до последней, до одной под взорами внимательных, осёкшихся на неожиданное явление в эту секунду пилигримов, начали гурьбой лопаться прозрачные пузырьки воздуха. Внезапное бурление нисколько не удивляло дельфинов, сошедших с того места, но оно их в некоем смысле насторожило, несмотря на не смывающиеся с них улыбки. Было определённо и страшно, и радостно в конце концов, и видимо последние ощущения с доброй надеждой принимали всё более позитивный оборот, потому что, когда Гам и его друзья заметили под пузырями, как что-то массивное поднимается к верху, они в мгновение ока стёрли с лица блестящие капли дождя и широко засмеялись.


   Для счастья в те минуты не имелось границ.


   Прямо перед ними, перед их взглядами высоко-высоко, словно острой воронкой, через двери, крылья пены и перловых брызгов наверх к небу, выростая на дрожжах, вонзился и возвёлся в закатный небосвод на поверхность из не откуда одномачтовый корабль. Выравняв меньше, чем через пару минут свой длинный, клинистый нос, судно, которое являлось почти что единственным, кто мог бы выплыть из океанских глубин, моря тайн, колебающе качалось из стороны в сторону. Сохранив затем тот требуемый покой, оно мирно сбросило столбы вод с палубы. От последнего стали разноситься возгласы моряков, и оттуда-го, махая рукой Гаму и его товарищам, встал у края корабля тёмный силуэт с треуголкой, от коего путешественники наши услышали:


   - Эй, вы, плавуны! Быстро на борт, не то спущусь и кому-то дам по ушам за потерю моих водолазных, головных шаров!



Глава 14.
«Новые записи»


   «27 сентября, 2013 год.


   Сейчас я пишу эту заметку в час ночи. Слишком много было разговоров и ещё всякие книги до сих пор у меня вертятся в голове. Приходилось оттыскивать в библиотеке Немо материалы для сочинения очерков о Русалке Никандре в Книгу Стихий.


   Столько всего я узнал об этих существах, хотя и знал раньше о том, что к ним подпускаться близко ни в коем случае нельзя, ради своего же блага. Я так сильно устал, в тот ушедший, незабвенный день.


   Но я далеко захожу вперёд. Начну сначала...


   Полуосознанные и выморенные жаждой и голодом на гребнях волн мы, сидя верхом на дельфинах, подволоклись к низу качающегося борта корабля «Наутилуса», тем временем, как феечки летели вслед за нами. Очутившись у верёвочной, свисающей лестницы, которую скинул наш Капитан, мы с Родосом слезли по очереди с морских млекопитающих и отпустили тех на волю.


   «Рыбы» с утробом нас проводили радушно, всё также улыбаясь, и на прощание подняли свои изгибистые туловища, танцуя перед нами последний вальс и кружась вокруг друг друга. Как только их верхние, дуговые треугольники утонули в синеву под тенью судна, их уже более не появлялось.


   Что же касалось нас с Родосм и фей, то мы не переставая глядели им вслед, даже когда при нашем взоре оставался лишь синий горизонт.


   Ведь какие тут должны быть здесь разговоры, когда такие спасатели, возможно и новые друзья, уплывают назад, а после мы, переведя взгляды на розовый закат, стоя на палубе полумокрыми, вместе с кораблём мчимся к нему прямо вслед за солнцем?


   Пропустив обед, мы с Капитаном Немо собирались дождаться всех матросов, оставленных за главных в разрезиновые часы нашего отсутствия. Однако молодые служители океанов взяли, как отрезали, и сказали, чтобы мы отлучённые с Немо посидели в каютах, согрелись и поужинали без них.


   Вечные трудяги и исполнители-моряки. Что же ещё добавить?


   Ужин наш прошёл ровно настолько еды, насколько бы мы её отведали и за обед, и за вечернюю трапезу вместе. Очевидно, голод произвёл на нас довольно сильное впечатление.


   С тех пор наши полные супа, салатов и какао с печеньями да пряниками животы ещё долго не уменьшались, не вздувались в размерах до ночного отбоя.


   После нашлись и мгновения озарений, чтобы всё осмыслить за тот день, открыть рот и начать общие обсуждения главного вопроса: «Что же мы в конце концов выведали от наихитрейшей, двуличной особы, как Русалка-Прорицательница Никандра?»


   Я говорил, что она изрекала про какой-то круг и кольца, что они сужаются и что наши опасения могут быть оправданы насчёт тех, кто пытается нам помешать.


   Немо же сообразил лишь до мысли, которая в свою очередь была к нему не менее близка. Раасказав о собственном незнании родного отца, он лично считал, что ему будет по пути искать его также, как и Мага-Медведя Атикина в команде Гама, Родоса, Облачки, Фуцанлуны, Ромашки и Капли.


   Дело решалось теперь куда быстрее, но нам ещё стоило дальше подумать и поразмыслить, что же значат эти странные, потусторонние изречения.


   Только Родос почему-то приходился не в настроении особо. Взглянув на его унылое лицо, я у него спросил, что не так. На такой простой и одновременно сложный вопрос он мне, Немо и феечкам стихий тоже задался, но уже другим:


   «Неужели, она нас всех приманила, затуманила и так с лёгкостью оставила душиться, чтобы мы задохнулись, на произвол судьбы? Мне казалось, она очень милая и добрая. Ну, как Василиса Премудрая».


   - Что могу сказать, - мелонхолично протянул Капитан Немо, - Бывают и такие люди.


   На том наше небольшое собрание и ужин и завершились.


   Пора по каютам.


   Родос и феечки направились в спальную комнату, Немо вышел и пошёл на капитанский мостик, а я с загруженной идеями головой устремился шустрым шагом в библиотеку.


   Выйдя из неё облегчённым, я по пути к товарищам на ходу прочитывал, по коридорам проверял строки о Русалке Никандре. Вышли они настолько откровенными и истинными, насколько мы затем сумели бы плохо отозваться о прорицательнице, если бы мы с нею встретились во второй раз.


   Да, и пусть лучше она не услышит. Ей это точно не понравится.


   Всё! Спать пора! Уже в каюте все спят! Надо ложиться.» - написал под конец наш Гам Самоделкин.


   Словом, поработал он, конечно же, вдохновлённо и воодушевлённо. И подтверждением сему тому являются следующие его строки, начирканные в Книге Стихий:


   «На морских глубинах, в Храме, где никто и никого не боготворит, в развалинах, в ракушке спит и тужит одиноко водяная дева, ундина, русалка. С хрустальным шаром перед собой та особа предсказывает будущее всякому, кто к ней явится на душу. Издревле её просветы, способности в прорицании не ведали и границ, и потому она открывала желающему любую правду, какая будет на сердце того.


   Но постой! Будь осторожнее! Не всё на свете – золото, что блестит. Ибо плата за скрывающуюся от тебя истину слишком высока.


   Красивая и без украшений и драгоценностей, прекрасная снаружи с морской звездой, она таит да кроет внутри себя гораздо иную сторону своей души, чем ты мог бы ожидать и видеть.


   Её сердце не говорит то, что ты слышешь на том ясном, белом деле. Хитрый ум, холодный расчёт и правдивый обман оставят здесь тебя навсегда с нею до скончания твоих последних дней, коли не прислушаешься голосу рассудка.


   Не верь ей, ибо тот, кто будет прямо перед тобой, затопит твоё тело, твой скелет там навеки вечные.»


   А, вот у Родоса, как у поэта, в свежих записях Летописи о путешествиях пилигримов слог его шёл не так уж поэтично и прозаично, как бы ему хотелось. В усталые минуты под лампами каюты, когда от него его организму требовался сон, у него не хватало достаточно времени, чтобы столь же длинно написать заметку. Поэтому-то она и записана так сухо и кратко, как её ты, мой читатель и прочтёшь:


   «26 сентября, 2013 год. Вышли, опустились на глубину. Прогулялись до Храма Русалки Никандр.


   Выведали у неё ответ на вопрос:


   «Где находится Маг-Медведь Атикин?» и «Где находится отец Немо?» Получили какую-то новую загадку от неё. Русалка нас обманула. Дельфины спасли нас. Мы чуть не задохнулись. Поднялись на поверхность, на корабль. Поужинали, согрелись, стали решать загадку, но так и не решили. Пошли спать.»
      
   
    
Глава 15.
«Снежная Чайка»


   Гам, широко раскрыв глаза, проснулся в первую очередь от того, что какой-то гулящий холодок притиснулся в их комнату и защекотал его лежачее на мягкой подушке лицо. Встав наконец на ноги, он огляделся в попытке, что кто-то на ряду с ним тоже пробудился. По разутым ступням проходил собачий мороз. С одного вздрога от такого мальчик торопливо подбежал к спящему Родосу и положил руки на его верхний бок, укутанный в одеяло. Толкая, тряся сколько угодно, он тихим шёпотом, насколько возможно, будил своего храпящего товарища и повторял:


   - Родос. Родос, проснись.


   - А?! Что?! – повернувшись спиной к стене, а полуоткрытыми глазами к другу, проморщил Летописец Родос.


   - Тут как-то стало холодно, - проговорил шипящим голосом Гам, - Тебе не кажется это странным? Вчера же было очень тепло.


   - Который час? – поднял себя из сонного состояния Родос. Он пока не мог выйти из тянущей хандры и, только зевнув, просунув ноги в сандалии, убедился прямо сейчас в словах Гама. Больше издавать зевок ему не приходилось.


   - И вправду холодно, - задрожжал поэт Родос, - А, как там в рюкзаке наши феи?


   - Думаю, им лучше дать отоспаться. Пусть спят в тепле. Встанут потом. Пойдём узнаем, что за погода там разыгралась.


   Беспокоиться за феечек четырёх стихий и не стоило. В любом случае карман, в котором они видели сладкие сны, лёжа в темноте, оставался также открытым после прошедшего дня. Рано или поздно они вылетят обязательно.


   Оба мальчика вышли из каюты, закрыли за собой дверь и, меря шаги по коридору, направились туда, откуда возрастал зимний хлад, на чистый воздух в шесть часов утра. Это время они узнали по Гаминым часам.


   В пустоте под сияющими лампами доходя всё ближе к границе, к порогу, разделяющему внутреннее пространство и внешнее, поддёргивания и содрогания розовых, застывших губ не переставали беспокоить их. Даже одетая у Гама зелёная кофта не оберегала его от мороза, так что по пути вместе с Родосом они стащили с вешалок, крючков толстомеховые куртки и натянули на свои руки и на мёрзлые уже туловища.


   Уже видимо, не то время приходило, когда они в теплоте путешествовали по Воздушному, Огненному и Земному Царствам. Всё с периодом и порой в Мире, Мирах меняется, пусть и не в лучшую сторону.


   И, наверное, это происходило в действительности, чем просто на самом деле, потому что стоило лишь нашим мальчуганам перейти деревянную черту, отворив качающуюся дверцу, как на них, на чёрные и светло-золотистые волосы повалились снежные хлопья. Снег, сваленный с крыши, заставил их ещё сильнее не усомниться в новых, погодных условиях.


   - Брр! Хм, Ссссентябббббрь нннне усппппел ккккончитттться, а Зззззима уже нннннначалась. Очччччень стттттранно, - размышлял Гам.


   - Ввввв Ввввввволшеббббной стттттране есттттть месттттттто вввввсем чуддддддесам, чтттттттобббббы иммммми удддддивлятттттться, Ггггггам, - воззразил Родос, - Ппппппойдддддём обббббратттттно. Ммммне холоддддддно. Эттттто оббббббычное дддддддело.


   - Ммммможет бббббыть, - оглянулся Гам, - мммммы уже находдддддимся на Севввввввере Вввводддддногггго Контттттинента.


   - Ох, вы как всегда вовремя, - поприветствовал их Капитан Немо, одетый в шубу, - Матросы, не отвлекаться, - скомандовал он, сойдя по лестнице с капитанского мостика, - С Добрым утром.


   - С Дддддобрым утттром, - повторил Родос.


   - Еееесли, ккккконечно, мммможно ееееггггго ннннназвать «Ддддддобрым», - добавил Гам, - Ггггде ммммы нннннаходимся?


   - Сам полюбуйся, - развёл варежками Немо, - Корабль Наутилус располагает со мной мыслью двигаться далее на Северо-Запад. Согласно моей карте, нашей карте, - поправил себя Немо, - неподалёку от нас существует два острова «атолла», образующих собой круг, и тем самым бухту.


   Из погодных, суровых, климатических условий его называют «Снежной Чайкой». Чайки там обитают, а следовательно и сами жители живут. К тому же по центру бухты должен возвышаться остров...


   - Ггггде и ззззамерзззззают, ккккак и ммммы, ссссселянннне, - опередил Гам.


   - Нннно ттттам у ннннних ггггггород, и дддддаже ттттторггггговый, вввверно? – оросил колеблюще Родос вопросом, и его зубы затрещали трещёткой.


   - Да, - ответил Капитан Немо, - Твой товарищ и ты, Гам, судя по всему, ещё только насыщаетесь белым, пасмурным небом. Следуйте за мной. Вы оденитесь потеплее. А, то простудитесь.


   Итак, Гам и Родос согласились друг с другом придерживаться данного маршрута. Курс сохранялся строго прямо на бухту в надежде оттыскать место обитания далёких сельчан и «эскимосов» Царства Воды. В большей степени мальчики одобрили решение «Наутилуса», поскольку общие догадки предсказания Русалки Никандры сходились в той местности на «Да». Маг-Медведь Атикин, по вероятности, мог скитаться именно там, так как два «атолла» образовывали кольцо, в котором он может и прятаться, пока его не найдут они, на острове.


   С прибытием уже к «месяцовым» островам, казалось, корабль-«каратель» направится ещё дальше, в глубь, к центральному островку. Однако это дело никак не обвенчалось успехом.


   Через вихри хладных, сильных ветров и снежных хлопьев, наложивших снежинки на борт судна – а мороз рос и рос с каждым часом – «Наутилус» сбавил свой ход. Корабль остановился, и приходилось снова оставлять его под руководством опытных матросов и моряков.


   Абсолютно нечем было удивляться как команде Немо, так и пилигримам – перед ними через край борта, оглянувшись, преграждал им путь толстый, блестящий слой льда.


   Высадившись на него, Немо, Гам и Родос в тёплых, меховых шапках, шубах да сапогах вновь решились рискнуть своими жизнями в поисках малого, земного клочка материка. Взяв всё самое необходимое на спины, они приняли выбор идти пешком к его берегу. Идти, идти и не останавливаться.


   Судно сзади них во второй раз обратилось в железную рыбу и, уйдя под лёд, под их ногами, уплыло вперёд к выходу из бухты «Снежная Чайка».


   По мыслям и идеям Немо, его команда дойдёт до того места, где заканчивается вечная мерзлота, и будет дожидаться их, их сигнала, пока они не выйдут из зоны холода.


   Жребий был брошен. Назад пути нет. И Капитан Немо, Самоделкин и Летописец пошли прямо, стремясь найти тех, кто для них очень нужен и дорог.


   Снежный занавес расширялся и сдвигал с двух сторон каменные, белые склоны. Точно ворота они отворяли путь туда, где дул сильный ветер. Это шли наши первопроходцы, не боясь ничего, что там их ожидает.


   Буря и туман окатили их. Но наши путешественники шли.


   Хлопья-снежинки становились всё тяжелее и увесистыми. Но наши мальчики, маленькие мужчины: один взрослый, двое юных; шли дальше.


   Вихри и метели омывали просторы льда и облучали их лица да щёки в розовые тона. Но наши пилигримы шли далее.


   Шли, шли и шли...


   Внезапно из завываний и всхлипываний вьюги, которая может с лёгкостью оттащить тебя обратно, если, конечно, ты с ними рядом, по ушам прокатились женские, нежные голоса. Поющие, певучие голоса. С каждым растущим звуком Гам, Родос и Немо слышали их приближение. Вот уже смотришь наверх, оглядываешься по сторонам, и вдруг в небе отразились плавучие тени. Чёрные тени, точно смоль, в виде птиц кружились над их шапками, увеличивались в размерах с точки пятна в фигуру пернатого существа. Существа, если вглядишься, с головой и лицом красивой девы. Девы с колышащими волосами на ветру.


   - О, они прекрасны, - очаровался Родос, стоило его взору только нацелиться на одну из них, - Они говорят: «Оставайтесь».


   - Сирены! – опомнился тут же Капитан Немо, - Заткните уши! Не смотрите на них!


   Закрыв свои «слуховые приборы», они собрали все оставшиеся силы в кулаки, и следом за этим их ноги, почти что окостеневшие, зашагали упорными движениями вперёд. Скоро вот-вот они встанут на остров, найдут жителей, найдут отца Немо, найдут Атикина, и всё станет на собственные места. Всё будет хорошо.


   Остров уже близко. Перед ними. Ещё чуть-чуть.


   Однако эти последние усилия были напрасны, когда по близости разошлись три гудка. Перед ними был не остров. Это была подводная лодка.
      
   
      
   
Глава 16.
«Погодная битва»


   Фея Воды Капля во всех отношениях была более спокойной, чем Фуцанлуна, более начитанной, чем Облачка и более практичной, чем сама Ромашка. Однако в ней вырывался один изъян каждый раз, когда она волновалась за кого-то. В особенности с того момента, как замёрзшие вернулись на борт, она, беспокойная и ревущая от счастья, что всё прошло успешно, не отрывала своего взгляда с Гама, Родоса и Капитана Немо.


   Но после, как все трое мальчишек покушали достаточно, чтоб заполниться за обед и не просить добавки, Капля наконец перестала таращиться влюбчиво на них.


   Серьёзно. Стоит ли вообще лишний раз нервничать? Всё же позади. Правда?


   Ах, как бы я хотел с этим согласиться, если бы оно так и было на самом деле.


   С периодом обеда и его уходом Капитан Немо вновь вернулся во внутрь к согревшимся друзьям, пилигримам и, встав перед ними, застопорился. Он решался им что-то сказать, но ни с того, ни с сего долго затягивал с ответом. В итоге, не дожидаясь их, Немо указал большим пальцем назад к двери и выговорил только:


   - Одевайтесь. Вы должны это увидеть сами.


   И с теми непонятными словами ушёл обратно.


   Согретые теплом, закормленные едой и укутанные в меховые одёжи, они с недоумением вспоминали его приказ, повеленье. Лишь потом оно несло в себе нечто очень страшное, что могло и быть, и стало происходить дальше, когда Гам, Родос, Облачка, Фуцанлуна, Ромашка и Капля вышли через последний дверной косяк. Не успели они и закрыть за собой дверь, как на них снова навалился хладный штиль со снежными хлопьями в перемешку. Зимняя погода, видимо, значит, не желала покидать и потерять корабль Наутилус, превращённый опять из «железной рыбы» в древесного плавуна после прохода под водой и толщью льда.


   Бухта с атоллами, на которой по центру остров был полностью затоплен, отдалялась позади всё дальше и дальше.


   Бояться её не приходилось теперь, но самое страшное, как говорится, ещё впереди. И это жуткое явление под пасмурным небом и хмурыми тучами прибилжалось с новыми силами. Погодная битва ещё не окончена. Надо сражаться.


   Капитан Немо, стоя у круглого руля, поворачивал то влево, то вправо, выпрямляя судно, чтобы оно не перевернулось дном. Минуя действия и движения служителей моря, Гам с Родосом поднялись на капитанский мостик. Феечки, спрятанные в карманах их шуб, всё равно дрожжали, как осиновые листы, и, стучась зубками, вытягивали наружу свои головки в попытке расслышать мальчишетские голоса:


   - Почему буря не прекратилась? – кричал Гам, - Я думал, она уйдёт, если мы отплывём от морозных, климатических зон.


   - Ты ещё спрашиваешь, - отвечал Немо, - Конечно, мы уже покинули их. По картам мы должны сейчас находиться на жаре. Но почему-то плохая погода не в состоянии нас отпустить.


   - Ты считаешь, что она чем-то одержима? – задался догадливо Родос.


   - Или кем-то, - добавил Немо, - Что бы её ни удерживало, мы всеми средствами должны её утихомирить.


   - Что нам для этого нужно сделать? – вопрошал Гам.


   - Что делать? – переспросил Капитан, - Быть готовым ко всему. Возьмите себе пару револьверов на каждого. Коли что-нибудь или кто-нибудь на вас нагрянет, сразу стреляйте. Вы уже научились такое выполнять.


   - Стрелять? Зачем?


   - Мне кажется, тут могут на нас напасть те, кто либо управляет погодой, либо кто-то из преспешников Морского Волка и Энстрепия, что одно и тоже. Действуйте!


   Труженники моря и Мирового Океана вручили им в руки огнестрельное оружие. Феи хотели были предложить команде помощь, совсем замявшись в карманах, но те не стали слушать. По настоянию Капитана Немо их магические силы Воздуха, Огня и Земли пригодятся по позже. Гам, Родос, Облачка, Фуцанлуна и Ромашка знали о нехватке энергии Воды в палочке Капли, но та не собиралась стыдиться этим. Надо приниматься на полную готовность.


   Разместившись по местам, тем временем как перловые брызги со снежинками летели на них, к ним на борт, Гам и Родос, а вместе с ними и команда, тоже вооружившись, встали на свои позиции и, глядя в суровое небо, подняли целясь «пушки».


   Моряки да матросы, опустив паруса, сняли их, дабы они не порвались от набегающих ветров.


   Одномачтовый, бревенчатый корабль Наутилус, названный в честь моллюска, живущего в спиралевидной раковине и приносящего, по легендам древних греков, счастье и удачу от встречи с ним, нёсся в глубокую, туманную пустошь, несмотря на то, что же там прячется за её заснеженными слоями.


   Что-бы или кто-бы ни появлялся там по курсу, нашим пилигримам не следовало смыкать очей.


   Эй, монстры! Где-бы вы ни были, атакуйте! Мы здесь!


   Однако пока из морских рябей, волн и тёмных туч-ват никто не появлялся. Грозы и молнии озаряли секундой мглистый путь путешественникам. Всё вспыхивало в небе, в море, и следом за ним раздавался раскат грома и «барабан», в которых ударяла природа.


   Свистящая метель окружала только их. И лишь снега продолжали окутывать палубу белым ковром.


   Вдруг в последние миги дня светопотрясения в очередь за небесными, горящими лестницами из-за парящих, мягких островов неожиданно в такт грома выскользнула огромная, перистая тушь. Гигантская птица с двумя головами размерами в пять километров пронеслась мимо них, огибая их судно. Маневрируя широко расправленными крыльями, она тотчас одной главой, одними глазами сверкнула и воссоздала облачное электричество между собой и кораблём, и другой толкнула в сторону его, раскачав «Наутилус» до максимальной качки. Колебание так и не прекращалось вовсе. Тонны литров вод разливались по всей площади. Мокрые ноги, стопы изнывали от холода. Но они держались до конечного вздоха.


   Шхуна-трансформер снова через минуты вернулась в исходное положение равновесия, и тогда за то время наши пилигримы успели узреть своего первого врага.


   - Это Птица-Гром! – кричали матросы, стремившиеся в него выстрелить с Гамом и Родосом.


   Мимо! Воздушное чудовище ушло.


   Внезапно корабль снова тяжело покачнулся влево-вправо, и из-под пирамид синевы и волн перловых пузырей на высоту поднялся Морской Змей ростом с девятиэтажного дома. Неизвестно было, где у него имелся хвост, которым он мог бы запросто отшлёпнуть их судно. Но, погодя на мгновение, на пару вспышек света электричества, участникам такой борьбы с природой удалось заметить его не маловажную деталь. На третьей «вспышке-просвете» змеиное чудо возвысило на размах свою заднюю конечность. С первым взлётом на удар та невообразимо оглушила всех за гром, нежданно зарычала и, тут поддав движению, направилась толкать судно. Наутилус опять претерпел волнение. Вторая глава ушла под воду после первой.


   Никто не успел и сообразить прицелиться на одну из них.


   Двуглавый змей под небольшой вой уныния команды упущен. Но кто знает, может в дальнейшем повезёт.


   - Родос, ты не мог бы нам всем прочитать свою «Зверинную Поэму», - крайне неловко выпалила Фуцанлуна.


   - Что? – переспросил Летописец.


   - Ну, знаешь, раньше она мне не особо нравилась. Но думаю, для поддержания духа она нужна нам как никогда. Прости меня за всё. Я тогда не понимала всего там. Сейчас – да.


   - Какие тут мои стихотворения сгодились? Я не понимаю!


   - Давай! – хором крикнули ему все вчетвером феечки.


   В конце концов нашему поэту Родосу не приходилось и терять такого звёздного часа, если конечно, тот возможно, был последним в его жизни. В их жизни. Он начал:


***



***


Жили  все  в   одном лесу
Звери    в         доброте,
Жили в собственном соку
В     свете      и     луче.


***


   Дело за делом Родос сначала только дрожжал. В то время дрожжал в свою очередь и сам корабль. Но после. После дальнейших строк и четверостиший сами волны и тучи подпугивались от его напора и подымаемого настроения команды.


   Буре в битве бросали вызов какие-то мелкие существа из плоти и крови. Этого она никак не могла допустить.


   Поединок ещё не закончен.


   Первая волна неслась им навстречу. Ей же дали второй стихотворный отпор, и она покинула их поражённой.


   Над ними выросла следующая, и её снова обнесло поэмой, уже хором.


   Третий раз, четвёртый, пятый, шестой, седьмой, восьмой. Вот уже стал нападать девятый вал. И здесь-то их противники не выдержали.


   Будто договорившись друг с другом, сообща, они – Птица-Гром и Двуглавый Змей  - поплыли и полетели наперекор им, путешественникам. И, как только их морды, поедающие воду и пену морские, чуть не коснулись передней части корабля, в этот миг раздался оглушительный «каскад» выстрелов.


   С последних тех попыток наши пилигримы и команда с Капитаном Немо увидели, как враги, хозяины шторма пали раненными, а затем и мёртвыми в чёрную пучину. Вопли да рычания утихали и прерывались, утопая в роковые собственные «могилы».


   Вскоре судно Наутилус, одержавшее победу, успокоилось, а вместе с тем успокоились и его «жители», «владельцы», начавшие улюлюкать и радоваться, крича «Ура!!!». После стольких стараний им всё-таки предстояло увидеть свет от солнца.


   Буря кончилась. И это было хорошо.


Глава 17.
«Нептун и Робинзон»


   - Земля! Земля! – кричал с высока, со ступы, с верхушки мачты дозорный, оповещая всех о том, что впереди посреди моря наступает остров.


   Эта радостная новость разнеслась по всему кораблю сразу же, как стоило шторму и туману развеиться. Не успеваешь и осчастливиться за одно, как приходит уже пора счастья другому.


   Капитан Немо приказал высадиться не его берег, дабы пополнить все запасы продовольствия, пищи и воды. Гам и его друзья, содействуя ему, отправились вместе с ним на шлюпке.


   Команда проводила их, взяв на себя в повторный раз ответственность за судно, которое осталось ждать наших путешественников до вечера 27 сентября, 2013-го года.


   Конечный тот промежуток времени и числа прошёл очень благополучно и принёс много всего нового в поприще пилигримов.


   Восхищаясь райскими, солнечными пейзажами – а насчитывалось их целое множество – трое человек и четверо фей улыбались всему тому, что цвело возле берега на опушке джунглей. Радужные, красные, жёлтые, оранжевые, голубые, синие, фиолетовые, сиреневые и розовые цветы выростали клумбами, выбиваясь из-под зелёных, изумрудных трав, листьев и лиан. Температура воздуха заметно предвосхищала летние условия жары, навалившейся на Гама, Родоса, Немо и феечек. До этого мальчики сняли с себя тёплые шубы, а феи уже давно гуляли по душному воздуху. Удивителен был тот факт, что с минуты пребывания на неизвестном островке мгновенное тепло присутствовало лишь здесь, тогда как ранее на корабле их тела бил и сковывал также не уходящий холодный штиль, а снежинки только позднее начали отпадать с неба и превращаться в обычную воду, испаряющуюся с заполненных им бочек.


   Предполагалось, что наша большая группа искателей сочтёт нужным разделиться на более маленькие. Однако уверенность в том пошатнулась, когда феи-элементали наткнулись на чьи-то чужие следы.


   - Следы! Следы! Не то человеческие, не то звериные, – прозвенели Облачка, Фуцанлуна, Ромашка и Капля, пролетая над ними и возвращаясь к мальчикам.


   - Следовательно, нам придётся идти вместе, - изучая местность и оглядываясь, нет ли какого-либо жилища, жилья, поразмыслил Капитан Немо, - Ну, что? Пойдём?


   Все остальные кивнули ему.


   - Тогда ружья и палочки на изготовку, - сказал он, и, остерегаясь каждого метра квадратного, каждого качающегося кустика, наши искатели-следопыты зашли ровными шагами в тропический, густой лес.


   Лес, полный опасностей.


   Он никому не был известен, и потому надо будет держать и глаза, и уши востро. Вдруг армия Морского Волка запустится их атаковать и поймает.


   Душные пещеры древ, зелёные шатры еле-еле пробовали не пропускать хотя бы ничтожные лучики солнца. Как видно, это самое лучшее место для пряток и засады, пусть свет и проникал через щели слабо.


   Час, два Гам и его друзья потратили на то, чтобы найти того, кто здесь обитает. Ведь, может быть, это тот самый единственный шанс, когда наконец-то отыщется пропавший, изгнанный волшебник?


   На третий час, поиски хозяева таинственных следов не завершились особо успехом. Казалось, он уплыл этот человек. Но почему тогда лодка всё ещё стоит на берегу? По вероятности, тот загадочный жилец мог бы и украсть у них его. И этого не произошло.


   Шлюпку, кстати, проверили, как она там, дожидается их, или нет.


   Всё очень странно...


   Они совсем позабыли про пополнение запасов с теми делами и хотели уже вовсе плюнуть на то, если бы только не одно но.


   Внезапно мимо их ушей прокатился шорох. Они обернулись – никого. Показалось, кажется. И прежде чем они стали подходить обратно к лодке, вдалеке среди кустов и пальм зашоркал какой-то высокий, утолщённый силуэт. Вроде бы и шерсть на нём лежит, вроде бы и не рычит, а молвит русским, человеческим языком, бормочет что-то.


   Пушки-револьверы выпрямились наготове в цель. Не успели они и открыть огонь по тени, как она сама лично подняла своё пороховое ружьё, вышла на свет и показала собственный лик.


   Это был выросший необитаемым островом, дикой природой человек с бородой. Лет тридцати-сорока. Одетый в тигровую шкуру с шерстяной шляпой-панамой на голове, он нёс на правом плече с собой самодельную сумку. На левом плече сидел и смотрел внимательно на пилигримов роскошный попугай. Выражение его хозяина представлялось не из хороших побуждений.


   Между ними замёрзла немая пауза.


   - Кто вы?! – скептично вопросил мужчина и, погладив попугая, остановил его. Тот попытался куснуть прохожих, но не вышло.


   - Мы такие же люди, как и вы, - ответил Немо, - Моему кораблю нужно пополнить продовольствие. Мы пришли с миром.


   - Знаю я вас, - фыркнул бородатый человек, - Преспешники Энстрепия охотятся за мной. Думают, что я опасен. Забавно, кому понадобился тот, кто не покидал этот остров долгих 20 лет?


   - Мы от них тоже скрываемся. Поверьте нам.


   - Докажите.


   - Что?


   - Что вы не враги мне. Настоящий друг – тот же Пятница – знает меня, кем я являюсь и почему я здесь.


   Капитан Немо в этот миг застопорился, шла минута на размышление. Два, три... Но хозяин Наутилуса так и не смог вымолвить ни слова в ответ. На кончике языка вертелся единый ответ. «Сдаюсь».


   - Не знаю я, кто он такой, - прошептал Немо Гаму и Родосу.


   Феечки от страха, что их пристрелят, утонули в карманы мальчишек.


   - Постойте! – вскрикнул Гам, - Я знаю!


   Он судорожно поднял револьверы вверх к небу, подошёл к незнакомцу ближе и заговорил:


   - Вы – Робинзон Крузо. В восемнадцать лет вы сбежали из дома от семьи, чтобы исполнить свою мечту бороздить просторы моря. Но потом произошло кораблекрушение, и во время шторма в живых остались только вы один. Остались жить на острове. Пробовали отплыть от него всеми силами. Но не сумели.


   Здесь-то наш таинственный владелец следов и раскрылся. С другой стороны, как можно было взять и узнать человека, не зная его самого? Да, ничего страннее и не сыщешь.


   К счастью, длинное высказывание Гама было всё-таки подтверждено. Робинзон Крузо кивнул несколько раз и опустил наконец своё ружьё. Те, кто поднял наверх к солнцу в панике оружие, тоже опустили их и глубоко вздохнули.


   - Вечно ты всё везде знаешь, - захихикал в тихомолку Немо в ухо Гаму, - Откуда?


   - Из книг: и ваших, и моих, - тихо произнёс Гам и затем объяснил всё Робинзону:


   - Я о вас читал в книге.


   - Но я с тобой не встречался, мальчик, - оросил воззражением тот.


   - А, где бы я иначе о вас узнал? – саркастично говорил Гам, - В книге. Там мы с вами и познакомились.


   Итак, наши пилигримы остались на том острове ещё пару часов. Оказав дружескую солидарность и помощь собрать пропитание, пищу и воду, Робинзон Крузо, выложив вместе с ними последнее в лодку, предложил им сесть с ним на дорожку у костра, который зажгли к пяти часам. Разумеется, тому не облегчалась судьба персонажа Даниеля Дефо, но побеседовать, пообщаться с кем-то требовалось очень нестерпимо для души, живущей здесь.


   - Судя по всему, как вы сказали, - располагал Гам, сев на серый камень, - У вас-таки есть друг, хоть и один.


   - Долго, кстати, так не разговаривал и не помогал кому-то, - лучезарно выдал Робинзон, улыбчиво вглядываясь через красный цветок и его языки в лица товарищей, разместившихся перед ним. Было столь неловко быть соседом по отношению к нему, но феечки всё равно вылетели и показались.


   - Конечно, у меня есть друзья. Но они неразговорчивые, как Пятница, которого обучаю, - поведал «Робин». Теперь его искатели именно так и называли. Покороче и быстрее, - С попугаем видно, что знакомы вы с ним. С Нептуном...


   - С Нептуном? – переспросили феи.


   - Ой, проболтался, - стал казнить себя «Робин», - Ну, ладно. Расскажу. Он мне не друг, потому что дух и бог, но у него привязанность ко мне.


   - Возможно, вы не порочно заняли его остров, - прояснила Капля, - Я читала в книгах о том, что где-то посреди океана находится клочок земли, который он создал и оберегает его.


   - И ты только сейчас говоришь об этом? – возмутился Капитан Немо, - Он бы мог нам указать в наших поисках, куда плыть.


   - Раньше это было невозможно сделать. Нас же могла ожидать гибель во время бури.


   - Это уже неважно, - спохватился Гам и после обратился к «Робину» - Робинзон, можешь нас и с ним познакомить? Пожалуйста.


   Немного подумав, тот зачесал собственную бородёнку и, переговорившись с попугаем «Попкой», выдохнул:


   - Конечно можно, раз это важно.


   - Принято! Принято! – проголосил результат «Попка».


   - Нептун, владыка морей и вод, выходи! Здесь все наши! Здесь все свои! – позвал криком «Робин», встав с места. И тут его слова были услышаны. И вот, что вышло.


   Столб тёмного дыма раздулся от неведомого ветра. Огненные искры разошлись в стороны и сгинули таковыми. Всплеск воды раздался и наростал позади них. Синие ручьи поднято вытекли к ним у их стоп. И из потухшего костра, из водяных, маленьких капелек на землю собралась, точно пазл, человеческая фигура.


   Какое невероятное чудо!!!


   Длиннобородый, синеглазый, зеленоглазый с золотым трезубцем человек предстал пред ними в божественном обличии и бело-голубом тунике. Это был сам древнегреческий и римский бог морей, Нептун-Посейдон.


   В жажде получить правду Гам и его друзья сразу же задали ему вопрос, не видал ли он в своих краях Мага-Медведя и Отца Капитана Немо. Бог успел сообразить, о чём они, и приступил размышлять, смотреть сквозь среду океанскую. Они очень-очень горячо надеялись на самое наилучшее, что тот скажет «Да», что тот видел их и что тот укажет им дорогу к ним. Но вместо этого он лишь коротко, холодно протянул:


   - Нет. Не видал.
             
    
   
Глава 18.
«Враг моего врага – друг»


   Эх, отчаянный результат поисков и ответ Нептуна очень изощрённно подкосил наших путешественников. Да. И вышло бы куда хуже, если только их не поторапливало бы время. А, что? Лодка была нагружена всем необходимым. Узнали всё, что есть. Теперь пора и назад возвращаться, на борт.


   Последние минуты прошли и завершились прощанием и рукопожатиями с жильцами
острова.


   - А, куда, кстати, ваш Пятница делся? – вспомнил в тот раз Гам, подходя к «Робину», огибая серый пепел и уголь.


   - Не знаю, - ответил тот, - Наверно, спрятался в испуге от вас.


   Робинзон Крузо по хозяйски, деревенски улыбнулся и пожал Гамину руку. Напоследок шёл ряд и последующих от Родоса и Немо. Облачка с двоюродными сёстрами лишь подлетели к нему и поцеловали поочереди его лоб. Нептун смотрел на это с высока, оборачиваясь магией в водяного великана, чтобы такое не переходило к нему в черёд. Так что с неба ещё отдавался эхом его предательский хохот, а солнечный закат косо и дальше пропускался через его полупрозрачное, голубое туловище. Он спросил:


   - Вы будете и далее искать своих? Правда?


   - У нас нет выбора, иначе двум Мирам грозит гибель, - пояснила Капля, обернувшись на Облачку, и та кивнула.


   - Ну, как говорится, «Кто ищет – тот найдёт», - с надеждой ухмыльнулся Нептун-Посейдон, и с этими словами, которые запомнились и на ту спокойную ночь, Гам и его друзья оттолкнулись от берега острова и уплыли на лодке, стремясь вернуться на корабль Наутилус как можно скорее, чтобы рассказать о той удивительной встрече морякам.


***


   - Помогите! Помогите! – кричали кто-то посреди бескрайнего океана.


   - Кто там?! – спрашивал ещё сонный с постели Гам. Родос, следуя за его спиной, вместе с ним оглядывал палубу по сторонам. Никто не понимал, где находятся. Те, кто звал на помощь. Справо - никого, слево – тоже.


  - Ребята! Чело... Ой, животные! Птица и пёс за бортом! – выкрикнул, заметив источник звука, взводный.


   - За бортом! За бортом! – разнеслось от него по морякам. Впервые за это утро прямо у их корабля стучались дятел в цилиндре и пёс в камзоле. Внизу.


   Собранные на невероятное зрелище, они, стоя у края Наутилуса, вопрошали друг у друга, откуда очутились те звери.


   - Без объяснений. Потом. Подымайте их с корягой! Скорее! – просил Гам немедленно, и матросы, выполняя приказ, стали поднимать бедных плавунов.


***


   - Ой, моей голове Бо-Бо! – ныл не переставая Дятел, сняв тонкий цилиндр с красной макушки и махая ею себя в «летнюю» жару.


   - Ооо, и мне тоже! – повторял за ним Пёс в синем камзоле.


   - Ой, Бедные Зверята! – лелеяли и жалели Облачка, Фуцанлуна и Ромашка, поглаживая тех по головкам, - Давайте мы вас покормим?


   - Серьёзно? – прозвенела с ноткой сомнения их сестра Капля, - Неужели, вы будете этим заниматься?   


   С начала утра 28 сентября, 2013 года большой вопрос, «Почему не получается найти нужных людей во Вселенной?», резко поменял свою позицию, уступив место другому:


   «Почему наши пилигримы каждый раз находят тех, кого не звали даже в гости?»


   После спасения дятла и пса, плывших на коряге, которую сразу же спрятали в трюме, чтобы она так громко не шумела и не разбудила хозяина Наутилуса, Гам и Родос с феями узнали от них лишь имена и том, как те заблудились, перебираясь из Царства Земли в Царство Воды в неизвестном направлении.


   Интересно только, что они делали там, в Царстве Земли?


   Вопрос остаётся вопросом.


   Но ответом станет исключительно позже.


   Возвращаясь к той коряге, которую упихнули в звуковой изолятор, надо сказать, это дело было не из лёгких, насколько более простым становился разговор с нею, хоть и вышел непонятным.


   - Я вам отомщу! Я  - Императрица Царства Земли, Кикимора Болотная! Богиня Лесов сего того Континента Пеларгонии! – пересказывали моряки, понёсшие её в «тихую» комнату, Гаму и Родосу. Что касалось феечек, то они поздно узнали об этом, уже когда они в гостинной за столом кормили и поили чаем Филю и Круча – так их и звали - и когда туда же вышел в зал ещё в халате проснувшийся Капитан Немо.


   Два наших мальчика вовремя успели приоткрыть двери и зайти, чтобы понаблюдать за тем, что там происходило.       


   - Филя, - подал голос пёс, открыл рот, и ложка овсяной каши «самолётиком» влетела ему в пасть.


   - Круч, - засвистел дятел и продолжил высушивать сладкий чай стальным, словно соломенной трубочкой, клювиком.


   - Да, мы знаем, что ты самый первый, Филюшка, - приговаривали четвероногому в салфеточке-слюняфчике Облачка, Фуцанлуна и Ромашка, помогая им есть и пить, и подымая магией в воздух чашки, ложки и блюдца.


   Капля, почитывая «Искусство войны», в отличие от двоюродных сестёр не хотела разделять с ними работу нянечек и кормильцев, полагая не то, чтобы эта являлась для неё унижением, а то, что гостям не всегда надо доверять.


   Особенно, если с ними ты едва знаком.


   - Да, нет же! Я первый! – толкнул Пёсика в сторону Дятел Круч, посиживая с ним на одном стуле.


   - Нет, я!


   - Нет, я!


   - Нет, я!


   - Нет, я!


   - Нет, я!    


   - Постойте! Что за горланистое зверьё? Кто вы такие? – рявкнул неожиданно на ещё двух новых пассажиров своего корабля Капитан Немо.


   - А, кто вы? – переспросили Дятел Круч и Пёс Филя рассеянные во внимании после того, как их спасли. Похоже, островная болезнь одиночества ещё не покинула их полностью.


   - Слушай, Круч, - говорил соседу пёс в камзоле, - Не знаю, что с нами произошло, но, кажется, что этих то мы и видали...


   - Стой, вдруг и они тоже кусаются, - остановил со скептическим видом Круч своего товарища.


   - Гам, Родос, Облачка, Фуцанлуна, Ромашка, Капля, Немо, - перечислили собственные имена пилигримы в попытке взять подходящее сейчас время для знакомства, чтобы гости тоже их знали, как и те Дятла и Пса. Раньше для этого вовсе не имелось возможности из-за их временной болезни от качки на коряге. Теперь же приходило время, раз те не могли причинить зла, чтобы и их просветить насчёт места:  - Вы находитесь на борту подводной лодки «Наутилус».


   - И что ты, Круч, морочишь мне голову? – забастовал Филя, - Вон же те, путешественники, за коими гнались мы. А, ты бредешь, что кусали!


   - Конечно, меня кусала та громадная тварь, которая помогала мне и с которой мы уже целые недели ищем, и пресследуем и, ещё, что самое главное, стараемся помешать заклятым врагам Тёмного Повелителя! – взбесился Круч.


   - Так вы, значит, вспомнили, на кого работаете? - съехидничал Капитан Немо, вытянув из ножен саблю, с которой готов идти в бой даже во сне. Остриё направилось на хитреца-обманщика.   


   - Э... Кто мы? А... А... – прячась от беды и прыгая со стула на другой, соседний за столом, замешкался Круч, - Он припоминает, - выбросил Дятел, ставя Пса перед ними, перед Гамом вперёд, - Его и спрашивайте.


   - Что?! – залаял Филя на Круча, - Ты сам всё сказал слово в слово! Врёшь «кривая» птица!


   В попытке спасти себя и улететь, о чём он забыл в уединении в судне совершенно, Дятел заспорил:


   - Неправда. Разве когда-нибудь я тебе врал?!
   

   - Нет, лжёшь!


   - Нет, не вру!


   - Да, врёшь!


   - Нет!


   - Да!


   - Нет!


   - Да!


   Здесь для Гама и его друзей всё стало на свои места.


   Филя и Круч шпионили за ними по приказу Энстрепия. И почему-то именно сейчас признаков гипноза не проявлялось совсем у них.


   - Помню, у загипнотизированных колдуном глаза были красными от магии, - сказала Облачка, - У Филе и Круча глаза не такие.


   - Да, - подтвердила Фуцанлуна, - Но раз они были там в логове Энстрепия, значит они были под гипнозом.


   - Только вот как заклятие с них снялось? – вопросила Ромашка.


   - Нам надо лучше сначала подумать, куда мы денем этих лицемеров, - подвела к главной проблеме Капля.


   Силы теряются, чтобы терпеть жаркий спор животных, и, возможно, силы терялись и у Колдуна-Самозванца, а проблему следовало решать сейчас.    


   Пока Дятел и Пёс, спасённые со знакомой коряги, головы Кикиморы, беспрестанно спорили, наши думали только над тем, как поступить со шпионами Колдуна Энстрепия.


   Оставить их что в руках Колдуна, что в руках «Мира», «Света», было бессмысленно. Так выходило, что после многих раздумий дурацкий спор и трекотня прекратились между безнадёжными разведчиками, горлы пересохли, и Гам попросил Немо убрать саблю.


   Капитан Немо отнял её, и Круч с Филей замолкли с криком Гама и стали его слушать:


   - Я помню тебя, - обратился он к Кручу, - Ты был первым, кто посмеивался над Магом-Медведем в тот день его изгнания. Пёс не менее тебя отличается душой, но и ты, - посмотрел Гам на Филю, - хоть и был в состоянии гипноза, всё же заслуживаете общего наказания от народа Волшебной Страны. Впрочем, можете быть нашими друзьями. Вы с нами?


   Гам очень чётко вспоминал злую, нахальственную морду Дятла-Поэта, стоявшего на сером камне, ещё когда видел его в магическом, хрустальном шаре.


   Филю он, конечно, не видел там, но по тому, как тот вёл себя в данный момент, понял, что сам Пёс и мухи бы не обидел. Разве что тем задаст, кто этого заслуживает.


   Круч, проглотивший всю истину на вопросе «Откуда он знает именно точно его?», и Филя, благодарный тому, что его и от начала посчитали невинной куклой-марионеткой, которую теперь-же освободили от ниток, за кои его дёргали, как за поводок, словно-таки ключом жизни они оба открылись, «жёванно» говоря:


   - Мы с вами, ребята! Да! Этот жестокий тип с его прихвостнями запихивал нас в клетки.


   Гам продолжал:


   - Как и когда вы помиритесь, простите друг друга, нам неведомо. Но на этот раз, когда мы найдём Мага-Медведя и столкнёмся с ним, вы оба возьмёте и попросите у него прощения.   
   
      
   
Глава 19.
«Алтарь Воды»


   Иногда нам приходится жалеть и договариваться даже с противниками. Что с этим поделать?


   Так именно и произошло сегодня утром 28 сентября, 2013 года. Филя и Круч тесными рядами всё ещё в испуге мёрзли в одном и том же месте среди наших пилигримов. Пока те не были в состоянии подружиться с ними и говорить так мягко, как мог бы обращаться с Дятлом и Псом настоящий хозяин, а, лучше верный, сочувствующий товарищ.


   Не дай себе только развесить уши, иначе кто-то из них вздумает либо уплыть, либо улететь. Относясь к ним недоверчиво, они всё-таки пытались выслушать новых своих пассажиров корабля «Наутилуса». К тому же сами преспешники Колдуна Энстрепия выходили из себя чересчур долгими болтунами. С раскрытыми, незагипнотизированными глазами они высвобождали из мозга, из языка, из-за рта абсолютнно всё то, что они так долго хранили и скрывали.


   Впрочем, Гаму и его друзьям уже было надостаточно узнавать об их проделках в Царстве Земли, о том, как те гонялись за ними. Слишком много воды утекало, чтобы решить дальнейшие дела на тот рассветный день, и слишком много из них выходило информации, чтобы всё осмыслить и переварить.


   Для Самоделкина, чьи помыслы о доме исчерпывались, оставалось лишь некоторое время, чтобы написать в Книге Стихий о Нептуне. Из сочинений и выписок минута за минутой с счастливым трудом на последних, оставшихся, пустых страницах, что и делало письмо быстрым, Гамом, Георгием уже мелкими буквами на жёлтой-прежёлтой бумаге выростало финальным успехом следующее:


   «Нептун-Посейдон – бог морей и воды среди всех бескрайних океанов обитает там, где его не ищут. По натуре застенчивой, спокойной он питает наистранейшую страсть скрываться от всех на любых глубинах. Меряя 20.000 лье Мировой пучины, бродатый старец-тритон, брат Зевса-Юпитера и Аида-Плутона владеет всемогуще почти всеми пространствами Миров: Земли и Волшебной Страны, Фантазии. Ежели ему грустно или злостно, из морей синих, чёрных он выпускает всё накопленное зло и печаль. А, коли на душе течёт радость солнечная, под его могучими руками, ладонями сглаживаются все водяные неровности между небом и чашой земной. Клочками тверди мириад планет хозяин селений рыб, раков да растений не владеет. Но бают, есть у него остров, созданный своими чудесами, превосходящими самого себя, но не превышающими творения братьев, собратьев его. С него, точно с высокой башни, он обозревал да обозревает все собственные территории. Взглядом длинным он мог проверить, где таится тот или иной человек. И не один враг не спрячется с его взоров орлиных. И ни один друг его не погибнет, не потонет.»


   - Чудо-Юдо Рыба Кит прямо по курсу! – провозгласил и осведомил всех тех, кто был внизу, взводный моряк.


   Боже Мой! Прошло целых четыре часа, а казалось, что меньше них, двух минут черноволосый мальчик с обещанием вернуть Волшебника писал каждый сантиметр пергаментного листа со скоростью лесного пожара. Сложность подобрать из книжных источников нужные сведения о древнеримском, древнегреческом божестве вынудили его над этим попотеть. Однако те усилия вовсе не прошли даром: вскоре после всего написанного и сочинённого Книга Стихий в шестнадцатый раз загорелась новыми, голубыми свечениями. Оглянув толстую, переливающуюся цветами незабудки, его корку, Капля, Ромашка, Фуцанлуна и Облачка тут-же радушно засияли крылышками ярче прежнего, даже ярче него, скрутив в воздухе трёхкратное сальто и ликующе приговаривая:


   - Ура! Ты сделал это! Теперь она полностью наполнена энергией воды.


   Дело первое подходит постепенно к концу. Настало движение второго, и с этого момента всем им уже пора было его исполнять немедля.


   Одномачтовое судно «Наутилус» по приказам Капитана Немо держало прямой курс на юго-запад от ушедшего от них предыдущего острова. Туда, где плавало себе по сине-морю ещё одно фантастическое существо. По слухам, Алтарь Воды мог находиться на спине сказочного кита, на котором лежал небольшой и немалый клочок суши. И, так как жители Волшебной Страны почти что ни разу и не видели его глазами, и пробовали это сделать, то нашим пилигримам и мореходам никак не мешало повторить такое же испытание пряток.


   Правда, как преспешники Энстрепия сумели шесть лет назад оттыскать и разрушить его, это уже был совсем другой вопрос. Сейчас им не до этого. Ноги уже спустились на дно шлюпки, плавуны сели в него, приступили грести, и на начальных, дебютных парах их вот-вот скоро-скоро ждёт заветный иссохший источник потока магии.


   Ещё чуть-чуть.


   «Раз, два, три, - гребут, - Раз, два, три.»


   Чудо-Юдо Рыба Кит при виде них не вздрогнул и веком, глазом, как их лодка потихоньку приближалась к берегу левого туловища животного-острова, похищавшего очень давно корабли купцов, но отбившего в себе ту пагубную привычку.


   Доселе неведомо приходилась только одна мысль. Где же они отыщут Алтарь?


   Ведомо – неведомо, а искать всё-таки надо. Вступив с дружелюбным разрешением самого Кита на его спину, поверхность земляную, путешественники впервую очередь-же разделились по группам – земля не таила, казалось, и внутри, и снаружи себя ничего, кроме обсохших деревень, сведящихся на пустошь – и, посовещавшись, кто-куда, взяли дебют поисков да розысков.


   Филя и Круч также присутствовали с ними и помогали им наткнуться на Алтарь. Пусть они и признавались врагами не только друг другу, но и Гаму и его друзьям, всё же, быть может, сейчас в них проснётся наконец-то то, за что стоит их ласкать и пожимать лапу, крыло. Дятел и Пёс мечтались преуспеть в том, чтобы их приняли, как своих, и поиски «постамента» стихии Воды подходили для них очень кстати. Вместе не просто веселее и дружнее, но таким образом и гораздо быстрее.


   Однако данный расклад нисколько не облегчил труд искателей. Они всё тащились очами, всё изучали окрестности заброшенных домов, изб и полуразваленных дверных косяков, но так и не донеслись умом до понимания, где располагается Алтарь. Затронув собственным вниманием большое пространство до дыр, ту же площадь, ту же мостовую, заплесневелую влажным мохом, они были в отчаянии, что и того не могут найти, и ровно столь же в попытке продвигаться дальше.


   - Это должен был быть алтарь ракушечный с богатыми украшениями, - голосил воодушевлённо Дятел Круч, пролетая над Гамом и Немом.


   - Верно, но, - сомневался Родос, - почему-то всё то, что нас окружает, не блестит вроде ничем. Жители не жили богато и роскошно.


   Он вместе с четырьмя феями тоже полагал это, но, вернувшись к Гаму, Нему и Псу Филе, разрушил своей наблюдательностью в пух и прах первую теорию, как выглядел сам алтарь.


   - Так ведь он тогда мог бы быть сделан не из драгоценностей, - расползлась новая мыслишка от Капли по остальным слушателям, - Его бы изготовили трудяги из подручных природой вещей.


   - Чем, например? – задумались Гам, Родос, Немо, Филя и Круч.


   - Возможно жители-островитяне его строили из камней, валунов, - догадались о том Облачка, Фуцанлуна и Ромашка.


   Тут-то на этом месте наши пилигримы и озарились соображением. Не отставая друг от друга, они сразу поторопились на круглую площадь, где и стоял да тосковал единственный на Ките колодец, состоящий скрупулёзно из галечных камешков. Дно внизу него пустовало, зато отметки и символы на нём волнисто изображали турбулетность и круговорот воды в природе. Это и есть тот самый Алтарь, который они и отыскивали. Обычный колодец.


   Выложив в воздух магией раскрытую Книгу Стихий да пятиконечный Посох Мага-Медведя Атикина, Облачка, Фуцанлуна, Ромашка да Капля, воспаряя вместе с ними, произносили поочереди тихо, а потом и дружно хором волшебные заклинания, которые мальчикам и животным приходилось только слушать. Непонятные, сложные, колдовские формулы воздавали энергию воды потоком из светящихся страниц Книги. Ручьём потекли мощи той силы по пустому пространству сначала в колодец, а затем из колодца в Жезл Пентаграммы. Высокий вихрь прокатился над ними. Волной разнесло голубые светлячки по кругу, и с рождённых секунд их появления одним взмахом крохотных палочек синяя-пресиняя гладь океана заново успокоилась в паре с небом, открывшим облаками яркое солнце.


   - Получилось! – обрадовались в тот миг все те, кто был в команде.


   - Теперь остаётся найти Атикина, вернуть его и только, - Облачка говорила это с лучезарной выдержкой, - «Пока дышу, надеюсь.» Как он и говорил в последний раз во время изгнания, - воспевала она.


   - Он не это говорил, - неожиданно поправил её пёс Филя, - На самом деле он говорил: «Я здесь лишний.» «Я здесь лишний.» Он так говорил. «Лишний». 
   
   
   
Глава 20.
«Новый маршрут»


   Сидящая в клетке для животных Птица-Рух, та самая птица, которую моряки подстрелили и лишь слегка ей нанесли малое увечье, с дебютными, восходящими признаками своей жизни допрашивалась лично Капитаном Немо в вечерних часах. Вернувшиеся на борт «Наутилуса» с силой и трудом выведали от неё много-много важной информации: кто она такая, откуда и кто её с армией Гарпий да Грифонов подослал их найти и перехватить.


   - С Колдуном Энстрепием Царь Морской Волк Синезубый не был особо в ладах. Посему тот хотел сам поймать вас, чтобы продать Тёмному Властелину за прибавку власти дополнительной территории «Безымагии». Он также беспокоился за собственную «цитадель» и шкуру свою, - проговаривал человеческим языком пернатый пленник.


   - Считай, что ты жив, - вымолвил Капитан Немо, - Но и не думай, что твоему господину-повелителю такое сойдёт с лап. Больше он нас не догонит.


   Не то со злости, не то с предательским укором гигантская птица проболталась и до одной детали, которая в прошлом всё меняла при незначительном вопросе:


   - Если желали знать, кто помог преспешникам найти Алтарь Воды, так это я.


   - Значит, теперь без тебя они вряд ли его отыщут, чтобы всё испортить, - догадливо протянул Гам.


   - Они меня пытали, - жалосливо кудахчила Птица-Рух, - Только я и знала, где он находится точно.


   На этом и кончился допрос Капитана Немо и Гама с мифической птицой-«химерой». Тем временем, пока их сложный разговор длился целый час, Летописец Родос влюбчиво зачитывал феечкам свои стишки из жёлтых, непочёрканных пергаментов. Поэтический слух и слог того творца весьма занятно обеспечил и прочих поклонников, среди которых числились и юнги, и матросы, и повара.


   Естественно, как только на то зрелище вышли поглядеть Немо и Гам, сборищу по команде хозяина «Наутилуса» пришлось сворачиваться и возвращаться к обязанностям по судну.


***


   Дикие птицы летели на северо-запад в сторону Иридии, Царства Воздуха. Кто бы мог знать, что молодой, главный предводитель-вожак из стаи уток оказался для всех на белом свете теперь сиротой и для себя не ведающим этой трагедии? Точно также, смотря на них, сидя под открытым небом на палубе, думал и сам Гам. Где бы теперь они могли узнать, где таится пропавший, изгнанный волшебник? Может, его и вправду нет на самом деле? Даже если и не мёртв, то всё равно, где сыщешь его живую, добрую душу?


   «Нет, феи четырёх стихий да Родос и другие последующие друзья надеются на то, что он жив.


   Но ежели он умер, то что же им сказать? Мне, видимо, надо будет вечно тосковать по дому своему? И всё это из-за какой-то глупой сделки, обещания.


   Что же делать? - вопрошал Гам, - Про какое именно «кольцо сужающееся» Никандра толковала? Вот бы лучше оказаться вновь там в парке возле школы, махнуть рукой, плюнуть на гнома и пойти уже на уроки. После них я бы, возможно, попросил бы Маму и Папу сходить в Цирк и... Погодика. Кольцо... Шатёр... Москва... Пять колец... Цирк... Атикин Великолепный... Ну, конечно!


   В эту секунду сознания Гам Самоделкин встал со своего места, захохотал от озарения и, бегая вприпрыжку по направлению в каюту Немо, воскликнул:


   - Шестое кольцо! Шестое кольцо сужается! Москва! Цирк! Шатёр! Я знаю, где находится наш Маг-Медведь!


   Добравшись наконец до ушей Капитана «Наутилуса», эта новость мигом разлетелась по всему кораблю, как горячие пирожки. Сначала её услышали матросы, труженники моря, потом дятел Круч с псом Филей, скучавшие в трюме, и в конце-концов «находкой» ответа на главный вопрос были оглушены и Родос Поэт, и крохотные феечки природы.


   Двоюродные сёстры с Летописцем, Кручом, Филей и Капитаном собрались вместе для общего сбора, чтобы в итоге удостовериться в правдивости сего сказанного за круглым, большим столом.


   - Ты уверен, в том, что он ушёл прямо туда? – Облачка, воздавая маленькие сложенные ладошки к потолку, в большинстве остальных хотела поверить этим словам, догадкам в действительности.


   - Не прямо туда, - поправил её Гам и, еле-еле улавливая опросные голоса, голосочки, откусил зубами второй кусок котлеты, - Но точно говорю вам, что помню ту афишу, на которой он и был изображён и читалось: «Атикин Великолепный». Он работает фокусником. Наверное, это его прозвище.


   - Всё очень замечательно, - перебил его Немо, - Но ты понимаешь, что я ищу своего отца? Ты полагаешь, что и он там будет? Тоже?


   - Надеемся, что не клоуном, - стиснули рты от смеха Круч и Филя. Капитан Немо, держа рукой вблизи пояса рукоятку невынутой сабли, посмотрел на них снисходительно.


    - По правде говоря, боюсь ошибиться, но афиша цирка висела на стенке объявлений на остановке, - старался убедить «Неверющего Фома» Гам, доедая жареную котлету, - К тому же, Никандра делала нам всем общее предсказание. Немо, ты действительно станешь сомневаться в этом?


   - Но она же нас обманула, - спорил не переставая Немо, - Ты хоть то припомнил?


   - Да, припоминаю, - согласился Гам, но и он не отступал, - Однако иначе откуда я бы вспомнил про Московский Цирк и его Шатёр? Если бы не русалка-прорицательница, я бы вам не сказал этого, и мы бы не сидели здесь и сейчас.


   Жаркий спор завис на размышлениях Капитана. Как реалист и как последний дурак, он, волнисто, поочерёдно стуча кончиками пальцев по накрытому столу – у него даже желание отведать спагетти в пасте с жареным куском фарша сразу отпало – думу-думая, верить - не верить, и смотря в пустоту, в окно, жалобно хмыкал и наконец выдал:


   - Ну, ладно, - пошёл навстречу Гаму Немо, - Твоя взяла.


   - Ну, так плывём туда? – спросил Гам и, встав из-за стола в полный рост, бросил вопрос:


   - Все «за»?


   После него же друг за другом поднялись из-за деревянного круга остальные:


   - За! Гав! Гав!


   - За! Тук! Тук!


   - За!


   - За!


   - За!


   - За!


   - За!


   - Значит, решено. Отправляемся же немедленно. К людям.


   Сонм возгласов и ликований перелил весь «обеденный» зал мгновенно. Волшебная Страна полностью изведана. Пора снова собираться в путь. Долгий, но верный.


***


   За некоторое, короткое время пребывания на «Наутилусе» пёс Филя и дятел Круч свыклись с тем местом, которое стали называть «родным домом». К ним теперь с дружелюбным характером приобщились служители моря, Мирового Океана и товарищи Капитана Немо, что естественно, и то, и то хорошо.


   Прежде чем смело отправляться в путь-дорогу в Мир Людей, следовало было каким-то способом перебежать, переплыть границу между Миром Фантазии и Миром Реальности. И один из них довольно отлично знал на собственном, богатом опыте сам не младой, но и не старый хозяин «подводной лодки».


   - Для нас будет легче оказаться на дне самой глубокой впадины, - говорил на ходу Капитан, друг Гама и его друзей, - Эридан простирается длинным хвостом-рекой, точно ползучая по земле там змея. Оттуда я с командой когда-то и вылез в Волшебную Страну.


   - Эридан, - повторил про себя Гам, - А, разве это не созвездие южного полушария звёздного неба?


   - Оно самое и есть, юнга, - обратился к нему, ответив, Немо, - Впадина Эридан точь-в-точь повторяет очертания данного созвездия. Поэтому и название у него такое же. Есть у вас карта? – протягивает он руку.


   - Ой, кажется нет, - проверяя в своём мешке карту Волшебной Страны, ответил Родос и, заглянув туда, тяжко приуныл.


   - Тогда воспользуемся моей, - колышется возле книжной полки Немо, - Ага, нашёл.


   Вытянув между книгами странный, соединённый из лоскутков: красного, жёлтого, зелёного и синего; и из пуговиц тех же цветов флаг, Капитан Немо уложил на пустой стол «ключ к действиям», раскрыл его и, пробежавшись по нему, тыкнул на тёмно-синюю линию, продолжив:


   - Когда мы попадём туда, «Наутилус» сразу же перейдёт в твой мир, Гам, и его потом вытеснет из глубин Марианской Впадины. Как ты говорил? С 3 по 13 октября будут состояться представления в Москве. Нам всем хватит времени для того, чтобы успеть к октябрю на то «Цирковое Шоу».


   - И найти, и вернуть назад Атикина, - подхватил Гам, - Значит, вперёд?


   - Вперёд, - хором ответили все его «соседи», и Капитан отдал приказ.


   Уже на оставшийся день 28 сентября, 2013 года в дневнике Гама Самоделкина были написаны только такие слова:


   «Похоже, моё долгое-предолгое путешествие ещё не закончится.» 
    
      
   
Глава 21.
«Лучше, чем предполагалось»


   Корабль отошёл в новый путь, выполнив задание, и Волшебная Страна с заполненными энергиями магии четырёх элементов вновь обрела равновесие в природе. Перестали гнать штормы да ураганы. Вскоре постепенно умерили свой гнев наконец и земная твердь, и огненные вулканы с гейзерами. Воцарилось равновесие. Но воцарился ли мир в нём?


   Несомненно после возвращения всех стихий природы в алтари их носители, четыре Царства: «Иридия» - Воздуха, «Ферумия» - Огня, «Пеларгония» - Земли и «Черномория» - Воды обрели своих героев-защитников, разгонявших зло и освобождавших себе подобных узников из плена и от рабства. С того дня, как жители Пеларгонии, Царства Земли лишились чар гипноза, сняли с голов, с лиц маски насекомьих и паучьих племён, остальные селяне, оглушённые новостью 21 сентября, 2013 года, опомнились в тот же день, и на врагов ударили забастовки и бунты. Движущая ими тяга к прошлому миру и счастью, к сожалению, образовала против них сопротивление. Всех заново упекли на труд тяжёлый и жизнь гибельную. Но этого было достаточно, чтобы звери, птицы и рыбы испытали то, из-за чего как раз и стоило разбудить то, что горело внутри них, людей, внутри тех, кто превращается в животных; то, что всех нас объединяет с животиной...


   В тот, тот день, 21 сентября, 2013 года, все человекоподобные животные после отвергнутого их слова стали «говорить на одном, едином языке» народа, поняли друг друга. Отверженные селения в ту же ночь во всех континентах созвали тайные кружки и начали подготавливаться к восстаниям. И началась революция. То есть наступили времена, в которых все сражаются за то, за что стоит бороться.


   Жители лесов из Царства Земли стали первым двигателем внутреннего сгорания, кто задел всех остальных, заколдованных, загипнотизированных животных-селян. Царство Земли заработало в новом, но в том же добронравственном темпе жизни. От него с разных сторон, с разных концов просочились десятки тайных отрядов сопротивления. В числе них были в большинстве крестьяне, фермеры и рабочие, руководимые и тесно связанные под широким крылом изгнанных вожаков и вождей. Под крылом проснувшейся природы эти не сдающиеся бунтовщики разбежались незаметно для Энстрепия, как тараканы.


   Бунт атакует! Идёт свет! Говорит: «Иду на бой!».


   Как ни странно, всё выходило даже лучше, чем предполагала сама Облачка, лучше, чем предполагалось всем её друзьям.


   Всякий тот, кто читает и в руках держит перед собой эту книгу, наверное, здесь сотый раз вопрошает:


   «Как так вышло? Отчего всё так завертелось и закружилось в этом маленьком мирке под названием «Волшебная Страна»? И откуда вонзился в народ и в него тот свет, озарявший им длинный путь?»


   А, я скажу вам. Отвечу, почему и отчего.


   Давным-Давно жил-был...


   ...Доктор Ехидна Андихе, что дал одному освободиться от мук, полагая ничего не говорить дурного, который молчал со дня нашумевшего инцидента.


   Ах, если бы Мира и Качлемс знали, что их отца нет, и они одни на всём «чёрном» свете, их слёзы стекались бы острее и чаще, востро в сбираемый ими уголь, и мир тогда был бы ещё чернее для них...


   Но не плачьте, дети! Не плачь, Мира! Не унывай, Качлемс! Впереди вас будет ещё свет в конце тоннеля. И там будет ждать вас живой, целый и невредимый отец, коала-почтальон Куала Лумпур. Знайте, дети! Верьте, дети, мне! Он не умер, он не погиб. Он жив.


   В развалинах, заваленных вещах, не надобных для других, за углом в ущелье погибших предметов вдалеке от заводов Пламенного Города и от самого него, там у берега Лавовой, тянущейся кольцом вокруг Замка и Града-Столицы, Реки безропотно лежал да покоился без сознания он.


   «Я умер? – вопрошал, задавался Куала Лумпур, - Так почему сейчас я думаю, мыслю?»


   Коала, бывший почтальон, чтобы убедиться, не зная в чём именно, возможно, жив он или нет, решился всё же открыть глаза. И он отворил.


   Он совсем был один. Перед его взором прояснилась чёткая картина. Такой отчётливости ещё он никогда не видел. В мусоре нашлась возможность увидеть себя в отражении.


   - Где мои очки? – неосознанно вопросил Куала Лумпур, пока не вспомнил про несправедливую участь своего прибора, корректировавшего зрение, - Они разбились...


   В полуотпалированной сковороде, служившей зеркалом, он увидал коалу с «целыми» - и что ещё более удивило – разными цветами глаз. Один – карий, другой – голубой.


   Сваленный в место ненужных вещей коала удосужился проверить, насколько он хорошо видит вдали.


   Испытав на далёком расстоянии собственное зрение, он, содрогаясь от счастья, милостиво протянул к неожиданности:


   - Я всё вижу. Всё ясно. О, спасибо вам Доктор Ехидна. Спасибо.


   Ему пришлось сказать эти слова благодарности тихо, ибо мимо него промелькнула скелетная стража полиции Пламенного Града.


   Ну, что? Доказал я вам? Читателям? Тогда вперёд.


   Так наш ещё один сказочный герой оказался жив не без хитрости и обмана Доктора Ехидны, подарившего ему и вторую жизнь, и здоровое зрение, и надежду на то, что роль коалы-почтальона пока ещё не сыграна до конца.


   Но всё же: куда бежать, куда спасаться? Может он и стал свободным, но стала ли от этого свободной его страна-планета, родная земля? К тому же, стоит не туда свернуть в Пламенном Граде – а он там действительно находился – как его либо поймают, либо убьют.


   - Надо собрать отверженных рабов и пленников, - сразу постучал ответ Куалу Лумпуре в голову, и с этого дня он бороздил идеями составить тайный орден, который сможет наконец-то убедить весь народ во лжи их Царства Огня, - Ещё не всё потеряно, дети мои. Скоро мы будем вместе вновь...


   Однако для начала требовалось найти укромное место, убежище для военного, революционного отряда, будущего, конечно, и для себя. И это местечко, как ни странно отыскалось. С первых деньков проживания в подземке Пламенного Города он чувствовал себя в безопасности, а выходя на его улицы с пиратской повязкой на левом голубом глазу, в плаще, в стиле инкогнито, постепенно набирал команду бунтовщиков, которые бы свергнули Кощея Бессмертного и скелетную полицию Рыцарей.


   Всё новые и новые товарищи с ним прокармливались и готовились к событию, которое должно будет свершится. Дни и ночи не были потрачены зря: приходилось учиться сражаться не только за себя, но и за всех.


   Сегодня нас пять, завтра станет десять. Сегодня нас десять, завтра станет пятьдесят. Сегодня нас пятьдесят, завтра станет сто...


   Раз за разом, день за днём, ночь за ночью...


   И вот наступила последняя – сотни и сотни собрались в катокомбах вокруг большого костра, и, усаживаясь первым, заговорил голос круга:


   - Друзья, вот мы и дождались этих минут и завтрешнего числа. Теперь с готовым планом, с огромным орденом в вооружении можно пойти на завтра смело в бой. За нищих, бедных! За родных! За нас!


   Разумеется, на следующий день-то всё и сбылось. Всё то, что и изрёк бывший жилец-неудачник Царства Земли. В пору третьего, электрического солнца, не сгораемого вот уже несколько веков, после таких долгих шести лет все жители-рабы, которых пугал Кощей Бессмертный и Энстрепие, сплотились в общую толпу, подняли в воздух сверкающие от лампы мечи, воздвигнули перед скелетами щиты. И с этих пор началась звёздная битва с противниками да полицией, которой никто из них не ожидал. К крыше Царства запылали трепещущие факела. Крики, оры и танцы языков пламень и оружий длились минующие часы борьбы восстания. Звон металла переливался отовсюду. Расползлись от страха несправедливые, жадные и жестокие скулы-черепа с гребнями на римских шлемах, а роса всё растёт и растёт – океан пребывает.


   Берегись, враг нечистый!


   Они идут туда-сюда, а за ними ещё плёлся хвост рассерженных граждан.


   От Солнечной Улицы до краёв Града Пламенного. От краёв его до заводов и от заводов до самого Огненного Дворца весь народ от мало до велика вскипел от тягот и нетерпения. Терпение у всех лопнуло, и вот уже с первых снятых с плеч «мародёров» голов хлопотные, но не сдающиеся селяне начали запевать свою песню.


   Поднимайте флаги, Ребята!


   Песню запевай!


Смело гоним прочь его,
Зверя тьмы, Зверя тьмы.
Не боимся никого.
Вместе Мы! Вместе Мы!


Мальчик из «Земли» нас спас.
Покажись! Покажись!
Маг-Медведь, прости ты нас.
К нам вернись! К нам вернись!


   Проносилась революционная песня над головами. Шёл Звериный Народ, состоявший из пяти тысяч животных, свободных взрослых и вольных детёнышей-детей.


   Поднятые флаги гордо реют на ветру – символ возвращения честного имени стране.


   В растерянности, стараясь пока что дождаться чьей-то помощи, Кощей Бессмертный, Лич Проклятый Король думал, что хотя бы Колдун Энстрепие окажет ему содейственную подмогу и подавит своей магией гипноза толпу, которая уже вломилась в его царские покои. Но Энстрепия здесь нет. Он не пришёл. Выхода больше нет. Не дождёшься ты никакого спасения. Кончилась твоя власть.


   Понимая, что теперь вряд ли чем-либо можно исправить эту непоправимую беду, он уже в руках худящих скрыл смерть свою и вместе с нею, сохраняя жизнь, обратился в ворона чёрного и, как трус последний, улетел на собственных крыльях ночи.


   Всё. Народ свободен от корня зла, и с этого момента его ничто не остановит.


   Ура! Ура! Ура!


   Оглушительная победа в революции не ведала ничьих границ огромной радости. И, провозглашая искреннюю благодарность Куале Лумпуре, жители услышали его громкий голос:


   - Благодарю всех вас за большую службу. Знаю, все благодарности посланы мне. Но боюсь, они пренадлежат не мне. Всё эта заслуга ваша. Вам всем!


   С распростёртыми руками – лапами он, Куала Лумпур, бывший незадачливый почтальон, став настоящим человеком с высокой буквы, выростал на каменном постаменте над всем любящим его народом. Вскоре те, кто хотели помочь ему, рассказали о том, где находятся в толпе его смелые, сильные, умные, милые дети.               
   
   
      
Глава 22.
«Битва за Волшебную Страну»


   В предпоследние дни двадцати восьми дневного месяца Сентября – Волшебная Страна издревле пользовалась другим календарём, где у каждого месяца по 28 дней – первые, начальные взбрызги революции ещё долго не умолкали и не прекращались. Спустя один день после второго переворота в Царстве Огня, так как первый случился в Царстве Земли, Морской Волк Синезубый и «Воздушный» Король Тролль Пуппыр посчитали более нужным прийти к новым, кардинальным мерам, чтобы уберечь свой звериный народ от дурного влияния бунтарей и спасти не только собственную территорию власти, но и самого себя.


   Именно поэтому на Водном Континенте и Воздушном, летающем материке загипнотизированные жители не по своей воле ущемили разрешения путешествовать из одного Царства в другое. Между последними снизились торговля и торговые пути.


   Изначально с начала правления Колдуна Энстрепия всем селянам категорически запрещалось выходить из «Безымагии» через его планетарные границы. Животным-людям нисколько не смущало такое строгое правило. Но когда на том обострилось неожиданное усиление данного закона, все от мало до велика начали заподозревать негодность самого правителя, стали подозрительны к тому и уже постепенно сомневались в суровом, якобы «справедливом», правительстве и его ровном строе.


   Раз за разом, День за Днём, Ночь за Ночью к ним, сельчанам в отдалённые уголки Царств Воды и Воздуха, их городов и деревень тайно мчались иные их соседи и с трудом убеждали в том, что их общие правители: Энстрепие, Морской Волк Синезубый и Тролль Пуппыр – отьявленные, настоящие самозванцы. Правда прояснилась на лицах-мордах слушателей сразу же. Вот она. Истина им открылась. Их уже оповестили о том, что к ним скоро негрянет помощь с «Земли» и «Огня». Уже в те секунды и ту тёмную пору, следуя за закатом, строи военных кораблей и фрегатов плывут им навстречу, дабы покарать правителей-рабовладельцев.


   Оставалось только набраться сил, терпения и неизмеримого мужества, чтобы всё вышло неожиданно для противников. И дабы это произошло, следовало также набирать добровольцев, будущих восстателей против иллюзорного, грозного менталитета Королевства «Безымагия».


   По направлению от «Земного Континента», где народ возглавлял бывший, прогнанный Олень Нело, Серебряное Копытце, Князь Лесов, а правой рукой приходился Дикобраз Доктор Аспарагус, при наступлении распространения восстания и Земных сил должны были выплыть в «Океан Бездны» на «Земли», Огня, Воздуха и Воды военные эскадры. Так как Цартсво Огня находилось ближе, то предстояло более лёгким атаковать её в первую очередь. Затем другие фрегаты с «Пеларгонии» тем временем отправляются дальше на север и запад, приступая сделать тоже самое.


   Разумеется, такие уловки, как защита граждан «Иридии» и «Черномории» от нападения и ограничения общения мореходством с «Ферумией» и «Пеларгонией» не мешали вовсе проведениям операций спасения двух уже материков.


   Усиления холодного порядка заставили сделать, перегнуть ситуации гораздо в худшую сторону. Все эти законы, из которых строится государство, являлись ни больше, ни меньше, как тот же старый, шаткий зонтик, защищавший власть лжецов от правды. Лишь на этом и удерживались автостопом наши «управленцы» Синезубый и Пуппыр. Для них всех обоих давно зашептал вопрос, куда идти и что делать, если не получится. Не получится отбить атаку. Ведь этим они нисколько на защитятся, и знают то. И когда этого зонтика с заплатками не станет, настигает и их очередь отвечать за свои поступки.


***


***


   Солнце садится, и наступает лунная ночь. Терпение, мой друг, и на востоке из-за горизонта взойдёт новое, солнце новой эпохи, поры войны и помощи.


   Пока на просторах моря в Царстве Воды корабли революционеров идут и подготавливаются в бой, в Царстве Воздуха тем временем намечалась стычная битва у закрытого водопоя, высокой дамбы, хранящей и не отдающей ни капли воды никому. Озеро должно пренадлежать всему народу звериному, и только после сражения узнается, чьё оно будет. На обоих брегах иссохшей реки, на их вершинах, холмах строем выстроились две армии: одна звериная-животная, вторая состоящая из полукаменных троллей. Во главе восстателей стоял на верхушке пороховой пушки, единственной батареи, которую удалось тем силам стащить у врагов, возвышался маленький серый мышонок с золотой короной на голове. Его Величество Король Мышонок Пик, бывший Король Воздушного Царства и подкороль Короля-Волшебника Мага-Медведя Атикина в паре вместе с супругой Раминой, Королевой полевых мышей, зорко глядя в подзорную трубу, наблюдал, как на другой стороне засохшего дна тролли-воители сгорбленно подымали трон, на котором восседал, как ни в чём не бывало, сам ЛжеКороль Пуппыр.


   - Воздушный Король-Князь Тролль Пуппыр всей «Иридии», - обращался к нему в длинную, горлистую, ветвистую трубу-рупор Мышонок Пик, чтобы тот его услышал, - Имея все средства для защиты для нас и будущие удары на вас, требую немедленно сдаться! Мы ничего плохого не сделаем, если Вы одумайтесь от власти вашей и отречётесь от неё! Вами управляли в корыстных целях люди, те, кому не следовало и не следует подчиняться! Вы не тот, за кого вас принимают другие, как страшного, коварного и беспощадного! И верните в сей-же день народу воду, которую вы так прятали слишком долго! Прошу! От лица и голоса моего народа. Прошу пойти навстречу мне с миром! Мы не должны вовсе драться! Любой спор можно решить простыми словами! Опомнитесь!


   Но заклятый противник, лично поравнявшийся с ним на далёком расстоянии друг от друга, на той же высоте рыжего холма, смерил его холодным взглядом - и даже где-то горячим  - дёрнул носом-картошкой к небу и сокрушительно лопнул и выпалил ответ:


   - Я – Король! И нет иного! И нет другого правителя, кроме меня!


   Здесь-то громкоговоритель больще и не понадобился крохотному фельдмаршалу. Взгляды чересчур были разными и далеки от их покоя. Два противоположных полюса, не смыкая, не отводя взоров друг от друга, с расчётливым выражением прикончить врага отступили назад с собственных мест. Мост переговоров правителя нынешнего и правителя бывшего на мир и мнимую сделку, последний в своей попытке, точно градом рухнул вниз, развалившись. Теперь назад пути не сыщет никто из них.


   После такого предсказуемомго и одновременно неожиданного ответа, решения, брошенного на удачу судьбы, с обеих сторон: слева и справа прокатился строй ударов в барабаны по всему пустому, пока что, полю настающей сечи. Противники: один и другой; точно в такт громам из-за туч, зарядили чугунные пушки, подняли холодное оружие и вонзили кверху в воздух свои волшебные палочки. Тролль Пуппыр запретил своим поданным да солдатам использовать любую магию. Только мечи. Только сабли. Только копья. Только щиты. А, наши? Наши уже не боялись вовсе ничьих запретов ради достижения собственных целей. Ради всеобщего блага.


   По полю сечи, напоминавшей футбольное, в миг раздался, разорвался громкий, мощный ор, бросавший вызов всему тому, что могло лишь помешать им в делах блаженных, делах свободных.


   - В Атаку!!! – разлетелось везде, и, нагоняя друг напротив друга, началась сеча великая.


   Звон да шум тысячи орудий и мечей окружали ото всюду.


   Магия Воздуха, Огня, Земли и Воды тоже не уступала тем по силе и превосходству.


   - Зефир!


   - Аргонус!


   - Гибискус!


   Потоками ветров троллей воротило туда сюда. Скользкое пламя, которое ловили голыми руками горбуны, обжигало их изнутри. Трава, внезапно позеленев, распустила тугие лианы и запутывала неприятелей.


   А, Вода...


   А, что Вода?


   Воду надо вернуть.


   Кто только в битве не участвовал? Целое сборище с разных книжных историй, романов, сказок парировало между троллями, цепляясь в их самые слабые под удар места. За нос. За ухо. За руку. За ногу. Сложно перечислить их, но сложно и воевать против них.


   Три Мушкетёра в дружбе С Д;Артаньяном мастерски фехтовали не по годам, а по напору с теми, кто должен был защищаться от них. Из своего укрытия-камешка, перепрыгивая другой, верхом на Лисе проходил по туповатым бошкам горбунов вооружённый мечом-иглой Маленький Принц. А, поблизости в нескольких метрах от него по жёлтому дну скакал упрямо, сломя голову, собственной персоны Хитроумный Идальго Дон Кихот Ламанчский в паре с самим его оруженосцем Санчо Пансой. Вот он! Уже вонзил своё острое копьё в грудь великана, и тот, рассыпаясь по камушкам, пал мёртвым. Далеко не секрет, что за всем этим Фельдмаршал Мышонок Пик вовсе не следил с высока, а дрался вместе с ратью дружной. А, тем временем, пока за побоищем глядел с красного холма и исключительно засиживался на троне разленившийся Король Тролль Пуппыр, в ту пору далеко-далеко из-за нависающих туч залилось скрытое, спрятанное небо словами из ниоткуда «Давай! Дружнее! Навались!». В этот момент, словно по невидимой команде, тут же из-за слоёв облаков вырвался наш с вами прошлый и не забытый мною, конечно, герой Иван Царевич с Коньком-Горбунком. Верхом на последнем он стремглав мчался к своему Фельдмаршалу, чтобы сообщить кое-что важное. Это очень-очень важное он указал и сделал определённым знаком жестов. Расслышав его тонкий свист, Мышонок Пик, взобравшись на шлем отрубленнной каменной головы, оглянулся, нашёл его летающую фигуру и, будто поняв его присутствием, опустил глазки-пуговки на сражающуюся армию с не кончающимися взводами противника и первым же делом отдал приказ передать всем второй и самый требуемый, и самый правильный:


   - Отступаем!!! – услышали мгновенно воители, и разом же по нему огромная, не сдававшаяся, книжная, революционная Армия обернулась назад, спиной врагу.


   - Не смей поворачиваться ко мне спиной! – прорычал гордо, вописто Тролль Пуппыр, глядя перед собой, как у его ног землю сечи покидают враги, - Взять их! – скомандовал он, вынув из ножен свой златой меч и направив его чётко по прямой линии туда, куда по его воплям и устремилась дальше Армия Каменных Силачей, Толстяков нападать на восстателей.


   Дно иссохшей реки слишком глубокое, чтобы одолеть и изловить жалких экстремистов, но тупоголовые тролли решились на шаг пойти хвостом на них. «Надо всем им показать, что я никакой не трус! – думал в растерянности Лжекороль Пуппыр и, сойдя с собственного передвижного трона, последовал спускаться за своими поданными, слугами на перебой, - Как же тяжело тащиться за ними». Путь-дорога представлялось гораздо длиннее, чем он считал ранее, а его противник вместе с солдатами, воинами уже поднялся, поднялись на высокую гору-брег.


   С маленькой, наивной натурой, ростом, но и с той определённостью высоты, с какой смотрит в лицо, морду чудовищу победитель, Мышонок Пик озарялся снисходительно на Подправителя-Самозванца, медленно и изнурённо шагающего к нему. Он глядел, наблюдал за ним с того же высока, но не с той гордостью, с которой руководил личными марионетками сам враг.


   Их взгляды внезапно встретились. Тролль Пуппыр старался изучить странное выражение мордашки с глазками-пуговками, но так и не дошёл умом до понимания, что же его малюсенький фельдмаршал задумал на этот раз. Почему они ушли? Почему отступили? Почему они стоят, как истуканы? Отчего они так не сражаются и ждут? И чего именно они дожидались?


   Слишком много задаёт вопросов наш Тролль Пуппыр. Задний его ум только начал всё переваривать, взвешивать и мыслить. Но было уже поздно.


   Вдруг прямо с севера, словно с самих небес, облаков, из-за них вдалеке, слева от троллей нежданно раздался широкий треск камней да треск кирпичей. За нею следом из тишины, которой и не бывало, родился какой-то беспокойный шум, всплеск. Враги, растянувшись на дне, повернули главы налево, туда, где усиливалось чьё-то клокочущее бормотание. По всему полю пронеслось оно, тролли ошарашенно открыли рты. Оттуда-го сверху же, рассыпая ничтожные клочки камней и кирпичей, большим-пребольшим ключом и широкой струёй, как мощная волна-цунами, стала нахлёстываться речная вода. Вода, которую так долго, шесть лет удерживали неприступной стеной. Обе взводные башни по краям дамбы не укрепляли более её, и отпустили, выпустили наконец озеро широкое в добрый да проворный путь. Его реку теперь никто не остановит.


   В быстрой реакции, оглушительной панике тугодумные тролли только тогда осознали всю беду их непоправимую. В теплющем попытке спастись Армия Пуппыра растащилась в рассыпную туда-сюда, чтобы скорее-скорее подняться на обе берега. Всё быстрее и отчаянней горбуны-великаны хватались за что либо, чем можно было удержаться, рассеянно и раздражительно дрались за место спасения, пока цунами не достигнет их. А, река тем временем уже начала набирать свой скоростной ход. Капля за каплей. Волна за волной. Всё когда-то поворачивается бумерангом на тех, кто сделал это.


   И бумерангом возвращается в доброе, мирное русло другим, отверженным.


   С первых минут после разрушения дамбы Энстрепия река постепенно наполняла и лишь потом накрыла иссохшую свою дорожку. Громадной волной она закрыла поражённых и поверженных на дне и заглушила их вопли, дабы никто не слышал страданий их, существ, превращавшихся в тонутые, серые валуны.


   Ура! Третья победа одержана! Царство Воздуха освободилось от рабства и тягоств. Через эту минуту ликований к Мышонку Пику снова прискокал Гонец Иван Царевич верный и преданный.


   Опалёный до усталости солнцем на небе, он, еле-еле дыша, снялся с Конька-Горбунка и уже вспотевший скорым шагом подбежал к серой паре: Пику и возлюбленной Рамине. Он низко-пренизко наклонился к его Величеству и с готовым заданием адьютанта, вручая, протянул тому письменную грамоту. Взяв и раскрыв ему письмо, Иван Царевич слышал, как Мышонок Пик бегло-бегло читал его. В нём было написано:


   «Ваш Благочестивый прошлый и будущий Государь Иридии, Король Мышонок Пик, с великой радостью и уверенностью я, Генерал-Адмирал Морж Жром торжественно оповещаю Вас об итогах нашего сражения в Черномории. Победа в морской битве с особым трудом, но верною дружбою одержана вот уже часом назад. Возможно, после того как Вы открыли это письмо, прошло даже ещё больше времени. Но это и нисколько не меняет наше общее дело.


   За период оконченной битвы в море было разгромлено и потоплено 100.000 вражеских кораблей. В числе даже 50.000 наших мы сокрушили все вместе взятые. Шпионы-воители окружили Город-Атлантиду. Всему тому вся заслуга пренадлежит нашему профессиональному агенту Хамелеону. Он помог им поймать и одолеть Морского Волка Синезубого.


   - Предатель! - вскрикивал тот, проклиная бывшего слугу.


   Морской Волк повержен – Народ свободен.


   На следующий последний день революции Волшебной Страны к нам, добрым завоевателям того, чего нас так лишили и лишали, пришли очень наиприятнейшие известия, где живёт и обитает злой колдун Энстрепие. Оказывается, он в эти мрачные дни и ночи Царствовал и сейчас под страхом смерти отсиживался в заброшенном дворце, на спутнике Волшебной Страны. Туда, на ту сторону наши отряды света сумели попасть, устремиться, чтобы по справедливости наказать чёрного лиходея.


   Тёмные слуги его в миг при нашем появлении превратились в рыжих тараканов, разбежавшихся по щелям. Чары начали рушиться.


   Однако, когда мы попали в его разорванные покои, то наткнулись на него и тотчас не нароком остановились. Перед нами стоял самый главный враг в нашей кампании, которому-таки ухитрилось ускользнуть от нас, превратившись в зелёного крокодила.


   - Я вам ещё устрою здесь, жалкие зверюшки! – прорычал он и укрылся в тайном, тёмном проходе, исчезнув и больше нигде не появляясь. Дверь навсегда закрылась за ним, мы не успели его изловить.


   К хорошему повороту событий, смею заявить, что его силы и энергия четырёх стихий вероятно закончилась и они же, избытки повергли Энстрепия нашего с Вами кардинального злодея в пух и прах, в несчастного но и ничтожного змея-дракона. Король Тьмы Самозванец проиграл, но принял другую свою участь.


   Подпись: Адмирал и нынешний теперь после войны Король Царства Воды Морж Жром.»


   В ответ тому было написано и отправлено новое письмо, которое также обрадывало бы Короля Черномории, как и Мышонка Пика.


   Троекратное «Ура!».


   Гениальная ловушка с раздроблением дамбы пошла на пользу через терпение, ум, и силу, позволило им выиграть сражение с Горными Троллями. Несколько дней и ночей до этого события приходилось выделывать различные, маленькие трещины на непреодолимой водам стене «плача». Вот почему те отступили. Вот почему на Коньке-Горбунке прискакал в воздухе Иван Царевич и подал знак. Вот почему эта коварная, жадная «Берлинская Стена» и разрушилась, и выпустила всю воду на свободу, потому что рушиться, трескаться дальше было некуда. Как и некуда было деть и ум самих троллей, не установивших охрану по защите Дамбы, так как их головы пусть не пусты, но нету и пустотов для того, чтобы что-то вместить там, в камне. По глупости гордый да ленивый горный тролль Пуппыр не заметил этого, и того посему настигла кара гибельная. Всё. Погиб наш главный деспот Царства Воздуха. Больше его нет.


   Я не раб. И нет иного. И нет другого раба на свете, кроме самому себе.





Глава 23.
«Случай в Цирке»


   «Я им отомщу за все их посягательства, за то, что они меня прогнали. Отомщу! Ещё не всё потеряно. Эти зверушки-революционеры говорили и восклицали имя мальчика, того мальчика, который с друзьями пытается отыскать и вернуть Атикина в Волшебную Страну. Ирвинг, мой лазутчик спас меня, пусть и остался, отдался в жертву жителям. Указал мне проход для побега. Рассказал, что бывшие правители Царств убеждали других, что если бы не тот человечий детёныш, они бы никогда не составили планов восстаний, аггитаций и войн.


   Сколько ума им хватило до такого додуматься? Как там говорил Серебряное Копытце? Я же следил за ним в хрустальном шаре. Гам. Так, наверное, звал мальчишку Олень Нело. «Мальчик из Земли нас спас!» Быть такого не может!


   Тёмный лазутчик мне, как прежнему Тёмному Властелину, передал последние сведения местонахождения моих главных врагов. Серый Волк знает, куда деть свою длинную пасть.


   Гам и его друзьяшки уже плывут в Мире Людей по Океану в Москву. Надеюсь, у меня хватит терпения, чтобы накопить собственные силы и успеть их остановить в том долгом их походе.


   Если кто-то не может сделать то, что Я хочу, то им буду Я.


   Им буду Я.»


***


   Большие надежды пеклись на первых числах Октября, 2013-го года с каждым часом.


   Успев опередить ещё пять дней и оставив корабль «Наутилус» на «попечение» моряков, Гам, Родос, Немо, Филя, Круч, Облачка, Фуцанлуна, Ромашка и Капля вместе, готовые на любые поиски, спешили на полных парах к тому месту, где должны были состояться Цирковые представления фокусника Атикина «Великолепного». В Москве, столице России. От утра до вечера катится-катится Солнце первое, земное, Солнечной системы. Открытый, красный да жёлтый в полоску шатёр в городском парке ждёт их.


   - Только бы успеть, - молвил каждый из них в тихомолку, спеша, ударяя скоростными кто лапами, кто стопами короткую дорожку и махая разноцветными крылышками бабочек, сотрясая влажный, но и тёплый воздух.


   - Куда мы так спешим? – не понимал Гам, - Ведь сегодня только первый их день здесь будет. 14-го они уже уезжают.


   - Да, но только не с нашим другом, Магом-Медведем, - прозвенели феи хором, звеньем. Их никто из прохожих не заметил. И это к счастью. Скорость они развили достаточную, чтобы лишь тем и казалось, что им на «самом деле» померещилось, мерещится.


   - Как бы я хотел прямо сейчас, вот-вот найти своего отца. Увидеть его лицо, - мечтательно проговаривал в спешке Капитан Немо.


   - Увидишь, увидишь его, - обнадёживающе говорил ему Гам, - Обязательно. Мы почти добрались. Уже семь часов.


   Вскоре, пока там, на круглой арене и сидениях выростало оглушительное хлопанье и рукоплескание, они в тот же миг оказались быстрым рывком внутри шатра.


   - Кто эти люди?


   - Что тут делают животные?


   - Мест нет!


   - Собакам и птицам здесь нельзя! – поочерёдно и одновременно прогрессивно прохолодило мимо ушей наших незванных гостей, когда на пути у них выросла, загромоздилась толпа охранников и других обывателей, рабочих Цирка. С трудом, упрямством и львиною храбростью им удалось наконец пройти эту людскую преграду и пересечь границу между пирамидными, склонными сидениями и самой ареной. Все, кроме одного. Капитан Немо, вытягивая из кожных ножен саблю, не сдвинулся более с места перед людьми, в которых предостерегающе указывал острым, блестящим концом оружия. Он отвлечёт их, чтобы его товарищи, пилигримы дошли до нужного, ближайшего пункта назначения...


   - Отец? – внезапно вымолвил он только, и на его вопрос тут-же нашёлся точно такой же короткий ответ:


   - Сын!


   Кто бы мог подумать! Лицо, которое будто знал всю жизнь Капитан, тут же ответило ему на самый терзаемый его вопрос. И, когда черёд изумления взглядами малосекундно ушёл, не веря своим глазам, родной отыскавшийся отец и искавший его после стольких лет, сын подбежали навстречу друг к другу, и они обнялись... 


   Не время нам задерживаться, ребята. Это касалось также и Гама и его друзей. Обернувшись в ту сторону, в какую они и направлялись, путешественники, взглянув туда, мгновенно сначала остолбенели. Перед ними прямо по центру арены и вправду возводилась высокая, медвежья фигура в цилиндре иллюзиониста.


   Синий, сияющий мириадой звёзд, плащ на его спине опускался в длину вплоть до самых стоп, его лакированной обуви. Те же приподнятые, загнутые в разные стороны к верху уголки белых усов. Та же белоснежная борода до его ног, подолов костюма играла на свету. На звук приходящих и пришедших к нему он слегка повернулся к ним.


   Что случилось? Вроде, те же сапфировые, голубые глаза висели, как украшения, под седыми, густыми бровями, а на лице-морде, словно было пусто, и никакого радостного выражения, встречавшего наших героев.


   Приобнявши вместе его широкое туловище и прежде этого подбежав с выкриками к нему, они сей же час сладостно засмеялись и, прижавшись крепко-крепко, вытянули:


   - Маг-Медведь! Атикин! Вы живы! – плакали от неминуемого счастья Облачка и её двоюродные сёстры, обхватив его мордашку всеми светящимися тельцами.


   - Что это за маленькие бабочки? Кто вы? Откуда? Что вы здесь делаете? – холодно перевопрошал в ответ им Атикин, старавшийся из своих лап не уронить чёрную палочку с белым кончиком, - Я вас не знаю. Мои зрители должны быть на своих местах, сидеть с верху передо мной.


   - Атикин, что с тобой стряслось? – хныкала не переставая Облачка, - Пойдём с нами!


   - Видимо, ему Колдун Энстрепие стёр и изменил память, - ловко соображая, подметила Капля, - Он теперь даже не сможет вспомнить нас.


   - Детишки, откуда вы пришли? – задавался Атикин «Великолепный», обращаясь к Гаму и Родосу, - Где ваши Мама и Папа?


   - Но почему? – лаял пёс Филя, прыгая взад-вперёд возле него, - Почему тот мерзкий тип сделал это? Гав! Гав!


   Дятел Круч, сидя с ним, хотел было взять и объяснить долгомыслящему, четвероногому существу всё на его глупый вопрос и даже открыл для этого молоточный клюв, но тут его задрожжавший голос перекрыл иной, некий из не откуда и ни с чем на арене не связанный:


   - Потому что так хотел Я, - леденящий холодок заморозил всю зрительную публику. В этот момент всем окружающим, в том числе и собравшейся полиции, будущим расстройщикам пышного дебюта в Москве, было уже вовсе не смешно, а страшно, словно в первый раз.


   Из-за тёмных, тенистых кулис, из-за красных-жёлтых в полоску штор-гардин, сурово постукивая о пол когтистым посохом и жалобно, но очень тихо цыкая, в зрительный круглый зал, проливавшийся яркими цветами радуги и сразу уже померкнувшими от мёртвой воцарившейся тишины, кротко да медленно вышел человек в чёрном плаще с высоким чурбаном на голове и козлиной, угольной, треугольной бородкой.


   Это был Злой Колдун Энстрепие. Собственной персоны.


   - Это ты! – оборачивается на него Атикин и указывает своей палочкой, - Это я тебя видел здесь в последний раз! Что ещё надо тебе?


   - Боюсь, тебе стоит ответить на Мой вопрос, - ухмыльнувшись, процедил Энстрепие, - Что надо тебе тут? В этом Мире, котором Я тебя спрятал, чтобы никто и не помог тебе вернуться в Волшебную Страну. Если б вы, упрямые детишки только не мешали Мне властвовать в ней, Я бы давно навёл и здесь свой порядок. Ферумус Оцлок!


   Он взмахнул посохом с чёрным камнем и, круто сделав оборот худой фигурой, очертил голубым пламенем всю вокруг себя и пилигримов арену. Из языков огня на сцене перед зрителями образовалось магическое кольцо. Кольцо, через которое не переступишь.


   Шоу огня и света, новый гвоздь программы, начинается.


   Не произносимыми заклинаниями Гама и его друзей в ту же секунду оттолкнула какая-то неведомая, накопленная сила Энстрепия в обе стороны, когда те вынули из волшебного рюкзака-мешка посох Мага-Медведя. Пятиконечная пентаграмма заиграла золотым блеском при виде последнего хозяина, но тот оказался теперь гораздо дальше. Его начало сильно рекошетить и крутить. Завязанный, будто невидимыми верёвками, Маг-Медведь пытался сопротивляться противнику. Но мощь чародейства слишком была высока. Энстрепие, выжимая из него всю жизненную душу, хотел насовсем избавиться от спасителя и правителя Волшебной Страны.


   Прямой, тягучий поток фиолетового оттенка, исходящий из жезла Энстрепия, соединял светящейся нитью его самого и почти что бездыханного иллюзиониста. Он уже больше не мог дышать, но не меньше выл от невыносимой боли, которую ему причиняли.


   Что делать? Гам, Родос, Филя и Круч поднялись из лежачего положения, а Облачка уже с сёстрами договорились торопливо разделиться, чтобы в кои-то веки понадовать врагу как следует с разных сторон. С севера, с юга, с востока и с запада разбежались действовать мальчики и дятел с псом. Гам и Родос схватились за заветный посох, чтобы отдать наконец Атикину, а Филя и Круч устремились помогать феям, чтобы того отвлечь.


   Но всё тщетно. С каждой наростающей силой их обносило снова назад. Они отлетали с большими ушибами к границам колдовского кольца. Но, пусть они не знали, как подступиться, всё же они вновь заново встают на ноги, на лапы. Опять спешат помешать, одолеть колдуна. И опять их относит ближе к огню. Снова и снова они пробовали преодолеть его тёмную магию, но снова и снова они всё более с серьёзными ранами и садинами отскакивали обратно.


   - Вы действительно считаете, что сможете теперь мне помешать?! – «колотя» глотку хохотом смеялся Энстрепие, постепенно всё кружа и кружа циклически посохом, - Вы меня не остановите! Никто меня не остановит! Ха-ха-ха!!!


   Балансируя крепко когтистым жезлом, Энстрепие теперь ударял не только их, но и самого Атикина.


   Ещё связанный вьющимися змеями, он, не сдаваясь, не переставал вставать даже на те же колени. Но вскоре, вместо того, чтобы просто встать, ему приходилось теперь ещё и развязывать с себя «гниющиеся» путы, и пробовать сняться с высоты, потому что, когда Энстрепие заметил, как он пытается удержаться, как и его товарищи, на ногах, Колдун, переводя на него взгляд, направил жезлом высоко наверх.


   - Как же нам к нему подобраться? – спрашивал у своих друзей на лету в вихре урагана над головами заклятых противников друг по отношению к другу Гам.


   Ураган из гончих ветров нёс, крутил их по всему пространству мимо сидящих на местах зрителей, наблюдателей всего колоссального зрелища. Крутилось и время. Слишком короткое, чтобы долго думать, как спасти, к неожиданности, Мага-Медведя. Сквозь шелест и свист воздушных потоков Энстрепие не различал их чёткого разговора:


   - Мне кажется, это не совсем правильный вопрос, - отвечала Капля, - Ты видел? У него на посохе висят кольца. Они сваетятся. Я так думаю, этот посох с кольцами – его слабое место.


   - В нём заключена вся злая сила, - догадывался Гам.


   - Разрушишь его – разрушишь и тьму! – выкрикнули в один голос все парящие в воздухе, кружась над Атикином и Энстрепием. Вот она вся загвоздка!


   - Но всё же, как мы доберёмся до него и сломаем посох? – повторил вопрос Гама Родос.


   Задачка крайне непростая, хотя и требующая мгновенного решения. Постойте! Гам увидел перед собой канаты-верёвки. Он что-то задумал.


   - Ребята, - предупредил он чётко их, - Всю ответственность за это я беру на себя!


   - Что?! Гам, постой! – выдавили его друзья, беспокоившиеся за него, но слова их не успели дойти до мальчика.


   Плавая сквозь воздух и ветер, пропитанный чёрной энергией, Гам попытался как-то приблизиться хотя бы руками до верёвочной лестницы. Ему это удалось, и с неё, отпрыгивая на висячий, колышащийся трос, он с размаху смело тянется вниз. Всё ниже и ниже опускаясь и качаясь, точно на тарзанке, он сравнивается всё ближе и ближе к самому главному врагу обоих Миров.


   Энстрепие не замечал его колеблющихся движений от разгона и ветров, не смотрел на его храбрую, безумную выходку. Он маниакально вглядывался на бесконечные мучения Правителя-Волшебника Волшебной Страны, и ему доставит большие удовольствия насладиться смертью Атикина, если сейчас же его никто не огреет чем-то.


   Это и пробовал сделать наш Георгий Самоделкин, «убить» его по самому слабому.


   Злобный, холодный хохот Колдуна всё рос и рос, а между тем всё наравне и досягаемо Гам достигал самой важной цели, жезла. Держась крепче, чтоб не упасть, он одной рукой крепился, сливается с канатом и другой вытянул из синего, джинсового рюкзака свой серебряный меч. Лунный свет тут-же проник в полутёмную арену, и его блеск Энстрепие приметил лишь поздно тогда, когда его настоящий тригон судьбы уже оказался бок о бок к нему.


   Подняв светящийся отражением меч, Гам, точно целясь, прорезывал пустоту, протянул тыльной, острой стороной лезвия в полную длину и, к неожиданности Энстрепия, поравнявшись вострым оружием к посоху злодея, с треском прорубил его середину.


   Ба-бах!


   С первой и последней-же попытки когтистый и жуткий с чёрным, вороньим камнем жезл, расколовшись на куски, пал сокрушительной жертвой лунноликого, длинного «жнеца».


   Кольца рассыпались в пух и прах.


   Настал конец для самого деспота Миров.


   Он разрывает всю заново воцарившуюся тишину своим криком, громким и жалким воплем. У него больше нет сил магических.


   Мягко приземлившись после «потухшего» торнадо, его восстатели, друзья Гама и друзья Мага-Медведя вновь оказались на готове сражаться.


   - Больше ни в том, ни в другом Мирах ты никогда не появишься, - вдруг среди наших пилигримов поднялся на ноги-лапы оттуда-го, куда он и свалился, на землю, и выбросил внезапно ослабленному противнику Атикин.


   Заклятие исчезло! Он снова вспомнил своих близких товарищей.


   Вот они, феи уже осчастлившиеся, выстраиваются вокруг общего врага, нацеливая на него наполненные энергией четырёх стихий волшебные палочки.


   - И больше ты никого и никогда не тронешь, - вытянули вперёд к нему перед ним острые мечи Гам в паре с Родосом.


   Огненное, голубое кольцо сжимается. Беря в руки-лапы свой пентаграммный посох, Маг-Медведь Атикин круто обернулся и взмахнул им в сторону границы арены. Стираясь с лица земли, будто их и не было, пламенные, синие языки волной потушились по часовой стрелке.


   Посох четырёх элементов вобрал в себе остатки злой силы, и, им воспользовавшись, как в старые и добрые времена, Маг-Медведь Атикин пронзил своей звездой пустое пространство прямо далеко напротив обессиленного Энстрепия.


   - Ты мог бы найти место себе в нашем Мире и на этой Земле, на самом деле, - говорил ему Атикин, - У тебя был этот шанс, но ты его упустил. «Иридус-Ферумус-Пеларгонус-Черномориус!»


   - Зефир! Аргонус! Гибискус! Ручелентро! – выговорили заклинания феи Облачка, Фуцанлуна, Ромашка и Капля, оказывая по всему кругу Цирковой арены помощь найденному Атикину. Из их крошечных палочек-прутиков вышли мощные потоки магии воздуха, огня, земли и воды. Струи ветров, струи пламени, струи зелени, струи ручьёв направлялись к телу Энстрепия, заставляя его ныть от заслуженных страданий. Следом за этим из Посоха-пентаграммы начала вылетать ещё пятая струя, состоящая из всех четырёх элементов вместе взятые. Самый, последний, сильный поток уже центробежно сфокусировался на Злого Колдуна, истощавшегося от красок красных, красок жёлтых, красок зелёных, красок синих, красок оранжевых, красок голубых и красок фиолетовых. И как только эти цветные пять лучей облучили до рокового колена и соединились ровно в белый, сплошной свет, из выплесков «лазеров» по всей арене прокатились страшные стоны да вопли Колдуна. Ор прошлого Тёмного Властелина переходил в уже последний вопль. Рёв исходил от его болей, трещин, трескавших его тело, его лицо. Трещины ростут и ростут на его бледных щеках и морщинах. Ему некуда деться. Сил нет. Выжимаются в обратку из него все соки жизни. Страх его породил ещё больший удар на него.


   И когда из его мучительного выкрика до мозга костей язык, сломавшись, заглушил его бесконечные вопли, в тот же миг мёртвое тело Энстрепия пало, рассыпавшись по кускам, на землю. Хладный ветер уже давно забрал в плен его тлеющий прах. Больше теперь он никогда не вернётся.    



Глава 24.
«Возвращение»

   
   - Вспомнил. Я вспомнил, кто я такой, кем был, - внезапно после тишины и начавшихся оглушительных ликований публики проговорил Маг-Медведь. Его словно озарило, будто показали ему путь, какой-то свет понимания, и уже с этого момента сам высокий как маяк он обернулся к своим старым друзьям и помощницам:


   - Облачка, Фуцанлуна, Ромашка, Капля...


   К его густому коричневому туловищу облечённом в синеву вновь прижались маленькие феечки, которых ласкал, осторожно поглаживая по их цветным крылышкам бабочек. Белые усы так и сияли блеском капелек, выпадающих с сапфировых глаз Волшебника. От счастья конечно плакал и он сам. Чего же скрывать после стольких лет?


   На минуту к нему, как к родному, подскочили и мальчики, обняв его тоже.


   Зрители не были в состоянии понять, что происходило. Но это и не важно выказывалось для них. Поднявшись рядами с собственных мест, они, созерцатели чудес громко-громко рукоплескали всему исполненному номеру, так и не подумывая, что всё это могло быть не просто фокусом, а взаправду, на самом деле.


   - Атикин, это Гам, - быстро познакомила Чародея с черноволосым мальчиком Облачка, выкладывая лишь самое главное, - Его нужно немедленно вернуть домой. Но только не сейчас.


   - Что? – пришёл в недопонимание Гам.


   Но на его вопрос никто не ответил.


   Время иллюзиониста приходило к финалу, и им следовало что-то предпринять. К счастью, к быстроте мыслей Маг-Медведь видимо сообразил, что делать. С первых секунд счастья он расправил свои широкие лапы в стороны, подняв к верху посох, и начал было начертать ещё какую-то фигуру.


   - Возьмитесь за руки, - поторопил Атикин Гама, Родоса, фей, дятла и пса - Скорее.


   Те прислушались к его словам, и все верхние конечности зависли запястьями к другим. Филя и Круч же потянулись следом за ними лапами и крыльями, и в то же мгновение, когда Маг-Медведь Атикин выкрутил новый начертанный круг, парируя посохом, подлинный Волшебник-Правитель оказался бок о бок с отрядом пилигримов, выполнивших главную миссию.


   Наставал миг для последнего, магического трюка на этой арене. Всплеск дымков, проблеск красок, вихрь всех семи цветов радуги и...


   Вьюх!!!


   И их зрители потеряли след под звоном падающих на наших, выстраивающих высокую гору златых монет...


   - Куда они делись? Куда они делись? – прошёлся мимо ушей шёпот наблюдателей с крупинкой неведомого удивления, - Они исчезли...


   - Дамы и господа, - вышел на арену не колеблясь совсем полицейский. Молча и не вмешиваясь, Немо очень трепетно следил за его действиями, - Это была всего лишь иллюзия. Мои добровольцы обязательно разберутся с этим, - указал он на рассыпавшиеся монеты по рыхлому белому песку, - На сегодня представление окончено. Расходитесь.


   И народ начал медленно и спокойно покидать Цирковой Шатёр, будто у них остались ещё при себе кинутые на центр круглой сцены рубли да копейки.


   Как один день ушёл, так новый день и настал.


   Новости о невероятном инциденте не успели и разлететься, как они уже были полностью забыты... 


***


   Прозрачный, светящийся туннель, по которому наши обыватели скользили, точно по льду, только ещё быстрее, скоротечно усиливал обороты потоков магии, выложенных из посоха-пентаграммы. Надо держаться крепче, чтобы тебя не вытеснило за пределы неотменимой модальности зримого. Насколько возможно.


   - Куда мы? – не отходя от вопросов, выпалил Гам.


   Круг света и цветов радуги всё ещё окружали его, его друзей, их вместе.


   Волна за волной.


   - В прошлое, - невозмутимо ответил Атикин, устремляя оптимистичный взор наверх. Феи стихий, Родос и Филя с Кручем, воспаряя рука с рукою, лапа с лапаю и крыло с крылом и нестрашась ничего особо, глядели в ту же сторону.


   - А, как же Капитан Немо? – опустил ненароком вниз свой взгляд в пустоту Гам.


   - Не тревожься, - успокоил обнадёживающе его Атикин, - с ним всё будет хорошо. С тех пор, как он нашёл своего отца, его жизнь приобретёт недостающие ему краски. Он будет счастлив.


   - Но откуда Вы его знаете?


   - Достопочтенный Правитель-Волшебник Маг-Медведь Атикин, - вмешавшись в разговор, проговорили в один голос Филя и Круч, державшись вместе как никогда дружно, - Пожалуйста, простите нас за то, что мы Вам сделали.


   - Приберегите извинения на будущее. Не сейчас. Я не могу говорить в тоннеле времени, - попросил пса и дятла не мешать магии телепортации Атикин.


   - В тоннеле чего? – переспросил Гам.


   Но вопрос так и остался без ответа под молчанием великого звериного чародея.


***


   Продлившись будто целую вечность, минута скачка во времени опередила мысли Гама, прежде чем он вместе со всеми разом шлёпнулся стопами о земную почву. Вихрь красок вовремя прошёл, но мгновения удивлений не переставили держать его рот широко открытым, когда он начал оглядывать вокруг себя всю окрестность:


   - Воу... Где это мы? – бросил Гам. Это было всё, что он смог сделать в первую очередь.


   - В прошлом. А, точнее 1-го сентября 2013-го года, - наконец ответил Атикин, - На опушке леса у Подмосковья.


   - Зачем? – негодовал звёздный мальчик.


   И перед ним к нему медленно опустилось медвежье туловище. Насколько было Волшебнику возможно, он постарался тихо положить свои лапы на его маленькие плечики. Потом они оба стали смотреть друг на друга, пытаясь прочитать, что каждый скажет и что каждый услышет.


   - Послушай меня, - начал объяснять Атикин, - Никто бы на самом деле тебя не хотел потерять, включая и твоих родных. Твои родители окажутся в ужасе, если тебя потеряют. Но ещё хуже будет, если они увидят в Цирке самого тебя.


   - Парадокс времени? – вытянул Гам вопрошающе.


   Атикин кивнул ему.


   Малая пауза дала понять одно:


   - Кажется я теперь знаю, что случится со мной, - догадался Гам, после чего, глубоко вздохнув, решил было принять удар:


    - Стирайте, меняйте мне память.


    - О чём это ты? – приподнял брови невдомёк Атикин.


    - Ведь никто из Мира Людей не должен знать о существовании Вашего Мира, - выдавил словораздельно Самоделкин.


    - Гам, ты всё со страху забыл, - прозвенела с левого уха бурого медведя Облачка. Её сиреневые крылья так и говорили мальчику, что они никогда не посмеют так поступить.


    - И ещё забыл, что значит страх, - вылетела с другого ушка Фуцанлуна. Красные тона её крылышек начали уже обрамлять головной силуэт Чародея.


    - Ничего с тобой не будет, - выговорила с левой стороны Ромашка, и к спектру первых цветов добавился зелёный.
 

    - Маг-Медведь не позволит сделать этого с тем, кто спас его, - выскользнула с другой Капля и затем обратила голубоглазый взгляд на Правителя, - Правда?


    У Фили и Круча, пса и дятла, шлёпнувшихся двумя, четырьмя лапками, лапами, и вовсе не нашлось слов, чтоб чем-нибудь переубедить Гама, которые не показались бы на самом деле лишними. Но их выражения мордашек всё равно сохраняли терпеливое спокойствие и молчание в ожидании, когда на них обратит внимание Маг-Медведь.


    Между тем тот сказал: 


    - Я не стану поступать так, как поступил со мной Энстрепие, - уверял Атикин, свесив взор с феи воды на Гама, - Тебе понадобится только днём вернуться домой с Москвы и рассказать родителям правду.


    - Что? – снова ошалело обеспокоило Гама.


    - Самый отличный способ обмануть – это говорить правду, - убеждал Маг-Медведь Атикин.
 

    В горле у Гама неожиданно пересохло, и с его губ тут же соскочило:


    - Но я не могу сказать этого.


    - Тебе не обязательно врать, Гам, - говорила Облачка, подлетев к его лицу, – Они всё равно тебе не поверят.
 

    - Вот именно, - сокрушался Гам, - Я не могу так рисковать Вашим Мирозданием. Это безумие. Особенно первого сентября.
 

    - Эээ... Гам, можно я тебя немножко прерву? – ткул его в спину пальцем не то мягко, не то грубо Родос, - Я тут заглянул в книгах в григорианский календарь. И знаешь, что заметил?


    Поэт медленно поднёс к его непонятому выражению книгу-тетрадку и аккуратно открыл перед ним свою летопись:


    - Календарь, очень кстати, подходит к вашему Миру. Так. Эээ. 2013-ый год. Ага. Первое Сентября.


    - Воскресенье, - заглянув туда, выплеснул совсем ошарашенный Гам с озарением, - Выходной.


    На страницах Летописца и вправду бросилось в глаза на удивление Гама первое число, стаявшее под седьмым днём недели, и здесь он слегка рассеянно смялся.


    - Поэтому ты только и скажешь им, что вы все по ошибке ждали твоего приглашения на линейку в школу. Что поехал туда посмотреть на закрытую дверь и пошёл обратно. Погулял немного и вернулся назад домой. К тому времени, когда ты окажешься рядом с домом, всё будет точно так, будто ничего и не происходило сверхестественного, - сказал Атикин, улыбнувшись на последних словах.


    - Я всё понял, - кивнул Гам, - Спасибо.


    В знак благодарности его тонкие ладошки слегка погладили буро-шёрстные верхние конечности звериного чародея.


    Лапы медведя отпустили худые плечи мальчика.


    Ноги пилигрима находились на опушке пожелтевшего, покрасневшего леса неподалёку от деревни Подмосковья. Уже, совсем казалось, будто он пойдёт, сделает то, что остаётся только выполнить, но остановился и повернулся назад:


    - Так мало времени поговорить, попрощаться с Вами. У меня никогда не было таких друзей вроде вас. Спасибо, - благодарствовал Гам.


    - Тебе Спасибо, - поправил его Маг-Медведь Атикин.


    И Гам пошёл...


    Нет, постойте. Он снова притормозил:


    - Мы же ведь ещё встретимся? – повернулся к ним с надеждой вопрошающе Гам.


    Маг-Медведь Атикин без колебаний снова поравнялся с ним лицом к лицу. Он настолько высоко возвышался среди двух мальчишек, что на этот раз ему пришлось встать на колени к тому, кто боялся, видимо, расстаться с ними навсегда:


    - Георгий Гам Самоделкин, - вымолвил откровенно Волшебник, -  где бы мы ни были, нам всегда найдётся место, что в вашем, что в нашем Мирах. И где бы мы ни оказались, мы всегда будем вместе. Но послушай, если ты ещё хочешь нас навестить, то можешь на каникулах прийти к дубу. Проводник Кот-Учёный, мой помощник обязательно пропустит тебя к нам.


    - Правда? – не поверил словам Гам.


    - Конечно. Он же меня пропустил в Мир Людей, - ответил Атикин и мягко улыбнулся. Его медвежья, усатая улыбка проводила мальчика в обратный путь.


    А, Гам... Гам той минутой уже помахал своим товарищам, пилигримам на прощание рукою, и, ни куда не сворачивая больше, ноги его покинули лесную опушку, проходящую вдоль трассы.


    На человеческое «пока» и «до свидание» пёс Филя и дятел Круч не могли ничего особо сказать, кроме только своего гавканья и чириканья.


    - Эх, нам так его будет не хватать, - продолжал махать рукой, пока не простынет последний след его друга, Родос.


    - Потерпи ещё чуть-чуть, - Похлопал по плечику Летописца Маг-Медведь, - и мы вместе с ним обязательно выпьем чаю. Пойдём ко мне. Где-то у меня в замке ещё припрятана парочка пряников. Золотоволосый мальчик поведает нам всю свою летопись, не так ли? – подмигнул Атикин.


    - Его зовут Родос, - принялась знакомить Чародея с Поэтом Облачка.


    Для них теперь возможно всегда будет хватать времени для долгих разговоров, но пора было возвращаться назад в настоящее, домой.
   

    И сквозь вихрь семи цветов радуги под мановением посоха Атикина они вновь прыгнули в туннель времени...    


***


   Прошлый и Нынешний с того дня Правитель Волшебной Страны Маг-Медведь Атикин в действительности был прав насчёт того, что он сказал.


   Весь поколебленный мир и другой вновь вернулись в старую, тихую, счастливую колею.


   Капитан Немо был настолько счастлив, что отыскал родного отца, что с ним не расставался ни на минуту.


   Каждый совместный день они обсуждали друг о друге о прошлом, настоящем и будущем.


   Много лет назад отец хозяина Наутилуса – а звали его Николаем Ворыгиным – с трудом выживал с крохотным Немо на руках. Ему пришлось оставить сына на попечительство одного моряка, который и научил его мореходству. Николай Ворыгин нисколько не мог смотреть на то, как выростает его маленький Немо, но он тоже хотел найти и вернуть позже свою родную кровь. Кто же знал, что его сынок, Капитан корабля, подводной лодки случайно попадёт и выплывет в Волшебную Страну, в Мир Фантазии?


   Впрочем, это уже было совсем не важно. Теперь всё самое главное, радостная улыбка от находки, за которой приходилось так долго путешествовать, находилась рядом, очень близко.


   Будучи полицейским Ворыгин, конечно, размышлял над тем, что делать дальше. Над этим думал также и его сын.


   В конце концов одна всего лишь минута понадобилась им на то, чтобы решить эту проблему. Идея предложенная Немо во многом обеспокоила и смутила Николая отправиться вместе с ним на корабле Наутилус. Однако, что только уже не совершишь ради той улыбки, что мог отец видеть каждый день и каждую ночь, обещав больше не покидать её?


   Пора выходить в долгий путь.


   Пора!


***


   Совершив за четыре недели путешествие по всей Волшебной Стране, и не зная, что на той планете всё стало идти к лучшему и без Мага-Медведя, хотя народ всё ещё ожидал его, наши пилигримы отправились вновь на поиски изгнанного волшебника-правителя «Сказочной Гипербореи». Безусловно никому не хотелось расставаться друг с другом, особенно Гаму, Георгию Самоделкину после того, как они нашли пропавшего Чародея. Было ещё кое о чём поговорить по душам, но, к сожалению, как это бывает, момент расставания настаёт. И вот наш мальчик с ними находит Мага-Медведя, и одного, и второго возвращают назад домой по обоим противоположным и таким далёким Мирам. В благодарность и знак крепкой дружбы Гама решили не забывать и не стёрли ему память, сказав, что на той Земле, где живут взрослые и дети, его рассказам поверят только те, кто пока что не вырос. Тетради и два дневника Самоделкина сохранились-таки в руках хозяина, и наш герой, конечно, прочитал в школе Учителю и Одноклассникам историю о своих приключениях совершившихся, разумеется, последним месяцем лета.


   Хоть преподаватель Русского языка и Литературы «понимал», что это выдумка, всё же его ученик пятого класса «А» удостоился возможности порадовать полученной им пятёркой за сочинение собственных родителей, после чего эту очень длинную-длинную историю пришлось поведать и им. И, как ни странно, лишь они верили ему, вспоминая самих себя маленькими детьми.


***


   «Почему меня никто не слушает, что я нутром чую, что они живы? Чую, что мои целы и невредимы. Не понимаю! Но тогда зачем я их жду? Жду этих шесть долгих лет, и ничего путного. Ничего! Зачем я накрыла стол на всю нашу семью, если они и вправду на самом деле не придут? Не явятся больше!


   Вилки, ложки.


   Тарелка Куалу, тарелка Мире, тарелка Качлемсу.


   Нет. Наверное, я просто схожу с ума.


   Каждую ночь я слышу ваши голоса, мои дорогие. Просыпаюсь и плачу. Я так сильно тоскую, скучаю по вам, родные мои.


   Я кричу тебе, Дорогой!


   Гх-Гх-Гх!!!


   Но тебя нет.


   Кричу детям своим!


   Гх-Гх-Гх!!!


   Но и их тоже нет.


   Гх-Гх-Гх!!!


   Почему я никого не слушала, не слушаю?!


   Гх-Гх-Гх!!!


   Почему я тогда не молчала и спорила?!


   Куала... Мира... Качлемс...


   Гх-Гх-Гх.


   Моя вина... Что с ними не погибла...


   Гх-Гх-Гх.


   Всё утрачено...»


   Обливаясь горькими слезами, больно хныкая и захлёбываясь длинным воплем, Коала Гвина, сидя за круглым столом, вырезанным из толстого пня, обронила серую, пушистую голову на сложенные накрест лапы.


   Закрыв глаза, глубоко замкнувшись, она пускала вход все средства, чтобы заполнить одиночную тишину дерева-дома.


   Дождь с очей стекался по угольному её носу, скапливаясь на заполненную едой деревянную тарелку.


   Потресканное сердце сильно ужалилась иглами.


   Их теперь трудно вынуть.


   Больно.


   Но погодите!


   Только что замёрзшая на минуту тишина снова родила в себе новые свежие звуки. Голоса. Чьи-то знакомые голоса вдали за стеной дома. Они кричат. Нет. Скорее радостно вопят и вскрикивают:


   - Ура, ребята!


   - Мы вернулись домой, дети.


   - Да здравствует весь свет!


   - Атикин, прости. Вернись к нам.


   - Господин Куала Лумпур, это Вам. Мы шесть лет хранили Вашу фуражку, как зеницу ока. Клянёмся Богом. 
   

   Окраины Лесных городков Царства Земли были оглушены возгласами и «восхвалённой» новостью.


   С революционной «масерльезой», с одержанной победой с мест, с которых прогнали дружною рукою, воем, лаем, рыком, чириканьем тьму и зло, возвращалась, похищенная и отрезанная когда-то от родных семейств и теперь уже свободная, деятельная гвардия.


   В рассыпную разошлась она по родимым норкам, деревьям, дуплам, прудам и гнёздам. Поднятые оружия да флаги к небу постепенно сокрылись, спрятались за каждый свой собственный выстроенный заново домик. Но не пряталась радость, шумевшая добрым ключом к счастью. И к ней, сходящиеся на окна дятлы, белки, зайцы, лисы, волки, медведи, жирафы, слоны, змеи, львы, тигры, ящеры, лошади, быки, утконосы, кенгуру, коалы, от малых насекомых до больших стражей природы, дома не могли не наглядеться на минующую отраду, созерцо души, разумов и встречу фигур знакомых так сильно и близко...


   Поляна. Ветхая поляна, где игрались в детстве эти мелкие, упрямые медвежата-коалы. И вот теперь по ней, зелёной траве с цветками, вылупившимися из-под земли, впрыпрыжку бежали к вышедшей из открытой двери восстановленного древа-дома своей матери их дети.


   Поймав грустным взглядом собственных, уже не маленьких детей, её серая с угольным носом мордочка расплылась во внезапной улыбке. Стон и вопль раздались посреди лесного двора, пока к детишкам скакала старая, пожилая жена Куалы Лумпура и не слилась в тёплые объятья с ними. Поникнув к ним, упав на колени и забрав к себе в лапы, она уронила дождь слёз на их плечики. Материнское счастье, счастье, что рядом с тобой всегда будут твои сын, дочь и муж порождает не те слёзы, что проливала она одна над гиблыми землями. Росинок слишком много, они застыли, покрыли глаза водой.


   Но что за голоса пронеслись, проносились над ними? Из отворённых окон с высока высунулись соседи, проносившие новость о возвращении почтальона, которого полдюжины лет назад считали недооценённым неудачником.


   - Смотрите! Это же Куала Камбоджа Лумпур!


   - Да, нет! Это не он. Наш жилец был с карими глазами. А, у этого и голубой, и карий.


   - Что стало с его глазами?


   - Где у него очки?


   Перекрикивания резко перешли на тон меньше даже шёпота, перешёптывания.


   Последние слова и вопросы не дошли до больших, пушистых ушей жены Лумпура. Обо всём этом она узнала скоро... на миг...


   Лапы её озяблись, и она с поднятой головой отпустила проказников. Всё-таки она не зря сидела за завтраком в ожидании их.


   А, муж? Что же муж?


   Прямой походкой военного солдата, медленным, заторможенным шагом главнокомандующий, командир революционного отряда шёл к подруге своей жизни и детства и, завидев её восходящей на задние лапы, не успев подойти к ней как можно ближе, замёрз столбом на месте и прикрыл своё двуличное уродство синей шапкой почтальона с красным козырьком и позолоченной пуговицей на лицевой стороне. Глазная повязка была снята давным-давно. Мало ли, что подумает его дорогая. Она уже вместо того, чтобы бежать, убавила шаг, но не могла остановиться, чтобы не приблизиться черепашьим пешком к нему, к любви манящей и верной.


   Оба старых взрослых поравнялись. Половинки встали рядом друга напротив друга, однако только карие очи жены были направлены на спрятавшегося Куалу. С низу вверх, как на синее небо, синеву, глаза загорелись добрым огоньком, жалеющим любое какое-бы то ни было событие. Шляпа, кепка, фупажка держалась дёрганными лапами-махинами, не давая знать о себе спутнице. Чтобы что-то сказать, объяснить, не хватало храбрости, которой доставало давным-давно для того, чтобы спросить:


   «Ты любишь меня?»


   Мелеющий взгляд жены пробрал хозяйку до любопытства уведать, что стряслось. Правая лапа с наточенными когтями, будто хотела содрать фуражку, а потом исцарапать морду. Но жена же просто так не сделает этого, верно?


   Да. И она украдкой цепляется лапой с низу за красный козырёк фуражки, постепенно опуская его, «занавес» и без попытки и сопротивления – Куала Лумпур, видимо, дожидался этой минуты в полной безысходности действий и в страхе показать новый лик.


   Он молчал.


   Наконец тайна её мужа-героя раскрылась. Перед ней был уже не тот спутник, с коим она вместе гуляла и безобразничала, доставая и доводя до предела соседей, получая от них затем на орехи, не только от белок.


   В движение пришла и левая лапа, и, аккуратно проводя по щекам мужа, гладя их, доходя до век, глаз, она долгую минуту изучала сама дрожжаще морду своего мечтателя, семьянина.


   А, он, лишь стремглав смотря вниз на неё, не сходил с места, не дрожал более, спокойно реагируя на тихое изумление.


   - Это ты? – говорил её мышиный взгляд. На что плутовское выражение её супруги сказало:
 

   - Да, это я. Ты по мне скучала?


   Его жена моргнула. Возможна это означало «Да!»


   - Ты теперь другой.


   - Лекарь-Маг с этим справился. Это уже невозвратимо. Я наломал очень много
дров. Но теперь ты меня отвергнешь, правда? – спросили голубой и оставшийся на память карий глаза.


   - Прости... – поникли грустно зримые они его очи.


   В них чувствовалось некое отражение разочарования супруги. Так казалось Куалу сначала. Однако жена схватила его в обнимку за две плечи, обшитые погонами с бохромой, перекинула через левое плечо свою шею и с пролитыми заново слезами всхлипнула:


   - Мне плевать на наших соседей! Я всё равно люблю тебя. Не уходи... Гх...Гх...


   Разные глаза гетерохромиста вдруг на свету просияли благодарной улыбкой. Поняв, что всё, что случилось с ним, пришло не напрасно, звериный спаситель принял и в свои объятья жену, с нею заплакал, и оба щекотливо потёрли собственные жёсткие, угольные носы друг о друга. Между ними, как и ранее шести лет, нечто неразрывное, связывавшее и невидимое было снова проверено как на время, как на расстояние, так и на прочность...


   После стольких лет............


   В этот же день лесной городок посетил и первый в том 2013-ом или же 2.013.000.000-ом году заливной дождь. Гроза и гром сопровождавшие его были хорошей вестью и приметой для жителей.


   Это означало скорый и богатый урожай.       

         
Эпилог. Наконец-то!


Пусть же звери и цветы
Ясно улыбаются!
И желания, мечты
Вместе исполняются!
Пусть весёлые ручьи
Громко зажурчат!
Пусть прекрасные нам птицы
Дружно все парят!


Пусть хорошая погода
Улыбнётся всем,
Кто найдёт свою дорогу,
И бежит ни с чем!
Солнца свет протянет руки
Бедным существам!
Помощь слабым, злым все муки,
Вера в чудо нам!


Если будет день суда
Темень дня и года,
Не отнимут никогда
Нашей веры в бога!
И да будет так навеки
Радость – дух тепла.
Потекут от счастья реки,
И придёт Весна!
   
   
   Вскоре, как только наступили каникулы, Гам не забыл погостить у тех, кого теперь называл друзьями. Отправляясь в Волшебную Страну, Самоделкин в Московском Парке навестил древний дуб и постучал трижды по его коре. Как и говорил Маг-Медведь Атикин, проводник Кот-Учёный с угольной шерстью, с зелёными глазами и в круглых очках с золотой оправой оказал ему тёплый приём, узнав в него одного из пилигримов Мира Фантазии, и, указав, куда идти, пропустил через границу между Миром Людей и Миром Сказок.


   Вместе со своими друзьями Гама собирался встретить весь звериный народ Волшебной Страны. И тем не менее сам Правитель-Волшебник понимал, насколько это серьёзное дело, и разделял беспокойство и неловкость мальчика из Мира Людей оказаться рядом с жителями, каждый из которых имел высокую честь и желание в благодарность пожать крепко руку спасителю Мага-Медведя. Словом, ограничились лишь большой встречей на первых ступенях Замка Воздуха, а потом многочасовым чаепитием с товарищами по судьбе. И тем рассказам да разговорам не было и вовсе конца.


   По правде сказать, беседа дошла и до Летописца Родоса, ныне же Народного Поэта планеты «Волшебной Страны», «Страны Четырёх Стихий» или «Гипербореи». За несколько месяцев до такой тёплой встречи Маг-Медведь Атикин очень скрупулёзно отнёсся к вопросу о месте рода Родоса, откуда тот Древний Грек явился, и то – по просьбе золотокудрявого мальчика.


   И вот после долгих недель поисков месторождения на него вышел невероятный ответ. Оказалось так, что Родоса случайным образом тоже как и Гама по любопытству отнесло во времени из веков Великой Эллады Мира Людей в Современный Мир Фантазии через потаённую пещеру, которую заблокировали ещё много-много лет назад.


   По его лицу, конечно, нельзя было дать ему свыше трёх тысяч лет, но, как бы там ни приходилось, раскрытая истина никогда не лжёт.


   Разумеется, Маг-Медведь начал было ему предлогать отправить его назад домой в Эпоху Расцвета самого поэта Гомера. Но Родос отказался от тех грезений вернуться и предвосхитить Автора «Иллиады» и «Одиссеи».


   Звериный Чародей принял его единое решение. Впрочем, в действительности в нём содержалась одна довольна значительная деталь. Пусть Родос и возвратился бы на родину, всё же ему бы оставалось только прожить свою жизнь и не дожить вовсе до близких товарищей, превратившись в вечный прах.


   Друг всегда будет поступать правильно, что бы о нём ни думали его друзья. 


   И они его поддержали.


   Переполненный счастьем и добротой, Маг-Медведь безусловно не забывал и о себе самом. Ещё пару недель назад он успел навестить всех тех, кого так преданно любил, включая и своего бывшего Учителя Пиромантии и нынешнего Наставника Кузнеца Лиахима.


   Всё это хорошое, что проявлялось теперь в обоих Мирах, оказалось взаправду не только со слов Атикина.


   Как говорил Леший Бересклет, всё то, что произошло, было предсказано им самим уже заранее.


   Однако разница в них отличается лишь тем, во что мы верим, к чему стремимся. И в руках ли наша будет судьба, это зависит от нас самих.


   Сколько много разных историй и приключений они вспоминали с улыбкой. Ни о ком не забывали.


   Но время летело очень быстро, и, уже когда приходила пора возвращаться домой, Гам снова простился со всеми, пообещав прийти на следующие и следующие каникулы. И он покинул Волшебную Страну Мира Фантазии.


   Не надолго, разумеется.


   По ночам мальчику по имени Гам снилось великое множество снов обо всех тех, с кем он не был разлучён даже на далёкие расстояния.


   Василиса Премудрая, Кузнец Лиахим, Пан-Фавн Василёк, Капитан Немо, Призрачный Музыкант, этот, тот, и эта, и та, и эти, и те...


   Все без исключения они ни на минуту не покидали его.


   Впрочем, они его не покидают и сейчас...


   Дни и ночи. Дни и ночи...      


***


   Жизнь полна многих не только приключений, но и поисков, без которых вряд ли можно представить свои путешествия. Пока хоть кого-то или что-то ты пытаешься оттыскать и продолжаешь дальше и далее, совершается то самое приключение, та жизнь, в коей ищешь собственный смысл и выполняешь цель. Ты оттыскиваешь чего-то. А, что будет тогда, когда всё закончится? Об этом никто не знает, не задумывается, потому что это не важно.


   Я ищу камень, о котором не знает никто. И этот лунный камешек, что является лишним на нашей Земле, даёт мне обрести самый главный смысл. Пусть я его не нашёл, не могу найти и даже не найду никогда.


   Мы, как тот камень, свалившийся на чужую планету, пробуем, хоть и тщетно, обрести дом, смысл. Нет смысла там, где нет цели. Особенно, когда она не выполнима. И вот тогда подымаются надежда, упорство, храбрость, стойкость, мудрость, дружба и любовь.


   А, там и до дома недалеко...


   Мы хотим жить в доме, которого может и нет, но зато обретаем новый и тот самый смысл, не смотря на то, что мы все можем быть лишними.


   Возможно, нам стоит отказаться от своих целей невозможных лишь не на совсем и отложить их, пока не настанет звёздный час, и принять и ценить тот дом, в котором ты живёшь. Точно также, возможно, нам следует отказаться от той мысли, что мы здесь лишние и зря родились, и жить под одной крышей, где всегда оттыщется укромное место и для тебя...


   Мы все заслуживаем права начать всё заново. И мы все заслуживаем то, что нам нужно, к чему так сильно гонимся.


***


   Всё восстановилось в Волшебной Стране как ни стати лучше за эти последние шесть лет тёмных времён. Что же касалось Мага-Медведя, то его нашим пилигримам всё-таки удалось найти и вернуть на принадлежащее ему по праву место. Атикину вернули честное имя, и он снова стал удерживать порядок четырёх стихий, хотя это произошло только после того, как жители четырёх Континентов-Царств раскаились и попросили у него прощения даже за миллионы километров и световых лет Вселенной. Как баяли сами пёс Филя и дятел Круч, прощённые также, со всех краёв своей земли, сказочной планеты толпы говорящих зверей и фантастических существ приходили на широкое поле, чтобы собраться вместе, как большая семья, и зажечь волшебные палочки и фейерверки, посылая с каждого Царства в небо, в космос, дальше к звёздам сигналы. Эти знаки прощения учёные из Мира Людей приняли за красивое мерцание огненных шаров, за астрономическое явление, которое теперь можно было увидеть раз в шесть лет или же в шесть миллионных лет.


   По правде говоря, никто из Мира Фантазии не знал, каким образом возвратился обратно пропавший, изгнанный Волшебник-Правитель. Так что не удивительно, что жители той планеты, на которой был Гам, рассказывали на слуху сотни и сотни мифов и легенд о том благословенном событии.


   Одну из них также рассказали Филя и Круч. Согласно ей, заветный Чародей прилетел домой верхом на спине горного орла Василисы Премудрой. Хотя это уже теперь верить вам, читателям.


   Так эту историю рассказал своим детям совсем уже взрослый Гам. А, затем он её и мне поведал, как другу. А, следом за этим долгое повествование разделяли на слуху и мои дети, и жена, и я, им рассказавший. На последних строках я желаю теперь только обратиться к ним, чтобы не было никогда поздным сказать:


Пусть всегда будет Солнце!
Пусть всегда будет Небо!
Пусть всегда будет Мама!
Пусть всегда буду Я!



Конец.


(2020-2021) Г.Комсомольск-на-Амуре.